если бы она тебя не раздражала, что бы ты об этом подумал?
   - А почему мне следует об этом думать?
   - Алира.
   - Что - Алира?
   - Ты должен принять предложение Сетры Младшей ради нее.
   Я приподнялся,  нашел  бокал  очень  сухого  красного  вина,  который
охлаждался в ведерке со льдом, сделал несколько глотков и протянул бокал
Коти. Она благодарно сжала мое плечо, и я спросил:
   - Ты считаешь, будто я ей что-то должен?
   - А разве нет?
   - Хм-м. Да. Пожалуй, ты права.
   - Тогда тебе следует сообщить ей о предложении,  чтобы  окончательное
решение она приняла сама.
   - Меня тошнит от одной мысли, что я оказываю услугу Сетре Младшей.
   - Да, я знаю. И не могу тебя винить, но...
   - Да, но.
   Вино было превосходным. В окно дул приятный ветерок.
   - Думаю, скоро будет дождь, - сказала Коти.
   - Завтра я поговорю с Алирой.
   - Хочешь, я пойду с тобой?
   - Очень хочу, - ответил я.
   - Ладно. Меня клонит в сон.
   - Говорят, сон очень от этого помогает.
   - Ты так думаешь? В следующий раз ты скажешь, что еда хорошо  спасает
от голода.
   - Только на время, но симптомы исчезают. Ты голодна?
   - Да, но еще больше хочется спать.
   - Тогда позавтракаем утром. Нельзя решать все проблемы сразу.
   - Хорошая мысль, - сонно пробормотала Коти, поудобнее устраиваясь  на
моем плече.
   - Интересно, что скажет Алира? Она относится к Сетре  Младшей  ничуть
не лучше, чем я.
   Коти ничего не ответила. Наверное, уже заснула. Я осторожно  поставил
бокал рядом со столом и  накрылся  одеялом.  Снаружи  начался  дождь.  Я
подумал о том, что следовало бы  закрыть  окна,  но  тогда  пришлось  бы
вставать, а мне не хотелось. К тому же дождь нес приятную свежесть.
   Это было вчера. Утром мы нашли Алиру в библиотеке  Черного  Замка.  Я
столько рассказывал о своих первых посещениях этого необычного места,  и
вот снова оказался здесь. Теперь я смотрел на все новыми глазами  -  как
несколько лет назад, еще до войны, любви и войны. Для меня Черный  Замок
всегда  представлялся  роскошным  -   великолепные   широкие   лестницы,
прекрасные   люстры,   освещающие   широченный    коридор,    украшенный
многочисленными  произведениями  искусства,  достойными   Императорского
дворца. Да, Дом Дракона в лучшем своем проявлении.
   А в своих худших проявлениях драконы жестоки и уродливы.
   - Привет, Влад, Коти, - сказала Алира.
   Мы поклонились.
   - Как Норатар? - спросила Коти.
   - Привыкает. Она смирилась  с  переменой  своего  положения.  Из  нее
получится хорошая Императрица.
   Я посмотрел на свою невесту, но если ей  и  было  больно  говорить  о
Норатар - а я в этом не сомневался, -  она  не  подала  виду.  Время  от
времени у меня возникал вопрос, как Дом Дракона относится  к  тому,  что
его будущая Императрица в прошлом являлась наемным убийцей Дома Джарега,
но у меня имелись все основания считать, что я умру гораздо раньше,  чем
наступит поворот Цикла, и мне не  следует  предаваться  размышлениям  на
данную тему. К тому же мы с Коти предпочитали не обсуждать  случившееся,
и ее отношение к нему оставалось для меня тайной.
   - У меня есть для вас предложение, - сказал я. Алира отложила книгу -
я не успел заметить ее названия - и склонила голову набок.
   - Да? - сказала она таким тоном, словно предупреждала:  "шуток  я  не
потерплю".
   - Оно исходит от Сетры Младшей.
   Ее зеленые глаза сузились, и в них появились оттенки серого.
   - Сетра Младшая, - повторила она.
   - Да.
   - Чего она хочет?
   - Меч Кайрана.
   - В самом деле? Меч Кайрана Завоевателя. Она хочет, чтобы я ей отдала
меч. Как мило.
   - Я просто передаю ее поручение.
   - Ага. И что она за него предлагает?
   - Думаю, вы сами можете догадаться, Алира.
   Алира задумчиво посмотрела на меня и кивнула:
   - Да. Почему бы вам не присесть.
   Она смотрела на нас - теперь ее глаза  стали  серыми.  В  руке  Алира
держала великолепный хрустальный бокал, и свет от люстры, преломляясь  в
нем, играл на темной поверхности стола.
   - И что вы по этому поводу думаете? - наконец спросила она.
   - Мы в восторге, естественно, - ответил я. - Мысль о том,  что  Сетра
Младшая прикончит несколько тысяч людей с Востока,  не  может  не  греть
наши сердца.
   Алира кивнула:
   - Однако тут нечто большее.
   - Да, - согласился я. - Бесспорно.
   - Меня удивляет, что вы передали мне ее предложение.
   - А я и не собирался, - сказал я. - Коти меня уговорила.
   Алира перевела взгляд на Коти, а та пояснила:
   - Вам следовало знать.
   Алира кивнула.
   - Маролан утверждает, что догадается о том,  что  представляет  собой
меч, но Сетра Младшая его заполучала, и у  него  не  хватило...  ну,  он
решил с ней не спорить.
   - Если он окажется у вас, - заметил я, - то и с  вами  он  не  станет
спорить. Если вы только не отдадите ему меч.
   - Вполне возможно, - задумчиво проговорила  Алира,  -  что  этот  меч
Великое Оружие, или нечто совсем другое, с самого начала пытался попасть
ко мне в руки.
   Я вспомнил о сариоли, Стене и обо всем, что произошло, и сказал:
   - Отвратительная мысль.
   Она  повернулась  ко  мне  и  нахмурилась,  словно  я  заговорил   на
незнакомом языке, и продолжала свою мысль, пропустив  мою  реплику  мимо
ушей.
   - Если так оно и есть, то мой отказ может повлечь за собой новые, еще
большие несчастья.
   - С другой стороны, - напомнил я, - Кайран Завоеватель обещал  прийти
за вами, если вы отдадите его меч.
   - Да, - согласилась Алира. - И это, конечно, еще одно преимущество.
 
ГЛАВА 11 
ЗАВТРАК С ШЕФ-ПОВАРОМ ВЛАДИМИРОМ 
 
   В глазах стоящих передо мной солдат появилось некоторое сомнение,  то
ли из-за того,  что  им  не  хотелось  убивать  безоружного  человека  с
Востока, то ли, что более  вероятно,  Ори  не  имел  права  отдавать  им
приказы. Так или иначе, но они колебались; а вот Ори колебаться не стал.
Он сделал шаг вперед, а когда  его  рука  начала  подниматься  вверх,  я
позволил Разрушителю Чар скользнуть в мою ладонь. В следующее  мгновение
ко мне устремилось нечто черное и уродливое.
   Здесь память снова начинает выкидывать свои штучки, поскольку я знаю,
как быстро происходят такие вещи. Я не мог сделать холодное  равнодушное
наблюдение, которое - как я помню! - я сделал, и, конечно же, у меня  не
было времени упасть назад, вращая перед собой Разрушителем  Чар.  Ну  не
мог я  услышать  потрескивание  воздуха  и  ощутить  характерный  запах,
сопровождающий грозу, и одновременно планировать, что я  скажу,  если  у
меня появится шанс. Однако я помню все именно так, и если моя память  не
хочет слушаться доводов разума, что ж, я останусь с ней, и  передо  мной
возникает запах, треск, мое падение, я даже ощущаю вес Разрушителя Чар в
своей ладони, землю, на которую  свалился,  и  даже  маленький  камешек,
больно задевший мое плечо, когда  я  перевернулся  и  вскочил  на  ноги,
ощущая,  как  онемела  левая  рука,  а  мой  мозг  продолжал   работать,
рассчитывая шансы и  принимая  решения.  Мне  даже  удалось  заговорить,
спокойно и невозмутимо:
   - Этого не следовало  делать,  Ори.  Если  ты  предпримешь  еще  одну
попытку, я тебя уничтожу. Я пришел сюда говорить, а не убивать, но, если
потребуется, я прикончу тебя, даже если потом твои телохранители изрубят
меня на куски. А теперь прекрати, давай поговорим.
   Я перехватил его взгляд, и несколько мгновений мы смотрели друг другу
в глаза - я даже перестал обращать внимание  на  двадцать  драконлордов,
которые  легко  могли  со  мной  разобраться.  Я   ждал.   Передо   мной
расстилались пологие зеленые холмы; за ними  вздымалась  скала,  носящая
имя Стена, под которой стоял плоский памятник Бариту, его "усыпальница";
а вокруг теснились Восточные горы. Казалось, они вместе со мной  затаили
дыхание.
   Интересно, суждено ли мне здесь умереть? Тогда  у  меня  должно  было
появиться предчувствие, но у меня их  не  бывает  -  во  всяком  случае,
надежных. Когда я в первый раз оказался возле  Восточных  гор,  никакого
предчувствия у меня не возникло.
   Тогда же я узнал, что день у их подножия - впрочем, сейчас я стоял  в
нескольких  милях  от  того  места  -  наступает  внезапно.  Помню,  как
обрадовался, что проснулся так  рано,  иначе  я  никогда  не  увидел  бы
красных и золотых отблесков на пике горы Дрифт,  а  еще  высокий,  почти
прозрачный облачный покров, казавшийся частью гор, и расщепленный  свет,
превращающий лагерь в гигантское грибное поле,  а  реку  -  в  пурпурную
ленту.
   Прошу меня простить; вы знаете, все стойкие солдаты - философы, а все
философы - поэты. Ну на самом деле, мы, стойкие солдаты, обычно  пьяницы
и любители женщин, но философия помогает проводить время  в  промежутках
между этими занятиями.
 
*** 
 
   В тот день я получил поэтический наряд на уборку отхожих мест.  Расча
извиняющимся тоном объяснила,  что  у  нее  не  хватает  людей,  поэтому
пришлось тянуть жребий,  и  мое  имя  оказалось  среди  неудачников.  Но
сначала мне позволили позавтракать. Я отнесся к случившемуся философски.
   Не стану описывать наряд по уборке отхожих мест, скажу лишь, что  все
оказалось совсем не так плохо, как я предполагал, - в основном  пришлось
просто копать землю. К тому же все  остальные  копали  под  руководством
саперов, так что работать пришлось всем, мне лишь досталось нечто  более
неприятное.  Мне  даже  удалось  вызвать  смех  у  своих  товарищей   по
несчастью, когда я бросил кусок соленой кетны  в  свежую  яму,  а  потом
засыпал ее землей.
   Но мне удалось узнать нечто  действительно  важное,  о  чем  я  начал
размышлять во время марша,  -  именно  тогда  у  меня  появились  первые
прозрения: драконлорд, сидящий на корточках в  отхожем  месте,  выглядит
так же жалко, как и любой другой на его месте. И это знание  я  счастлив
унести с собой.
   Три дня мы стояли лагерем на берегу реки, и  они  оказались  довольно
приятными. Стояла отличная погода,  работы  у  нас  не  было,  мы  много
купались и отдыхали после изнурительного марша - но самое главное, никто
не пытался нас убивать. Мы ждали, когда остальные  дивизионы  выйдут  на
исходные позиции для вторжения с трех сторон в сердце владений Форнии.
   Естественно, Форния занимался тем, что перестраивал свои войска  так,
чтобы предотвратить наши будущие удары. До нас доходили слухи о  засадах
и схватках на флангах, Форния проводил  разведку  боем,  чтобы  выяснить
надежность нашей обороны. Мелкие и малозначительные  стычки  -  если  не
считать тех, кто был убит или ранен. Поскольку потери несли другие роты,
мы не принимали участия в погребальных церемониях.
   Большую часть времени мы сидели и болтали - или,  если  речь  идет  о
Нэппере или обо мне, жаловались. Разговоры крутились вокруг одних и  тех
же предметов: секс  и  выпивка,  второе  место  занимали  рассуждения  о
наркотиках и еде. Впрочем, часто возникали философские споры. Однажды  я
сказал Вирт:
   -  Беда  драконлордов  состоит  в  том,   что   вы   так   равнодушно
воспринимаете убийство.
   Она приподняла бровь.
   - Вот чего никак не ожидала услышать от джарега.
   - Почему?
   - Я думала, что некоторые твои  коллеги  имеют  привычку  убивать  из
чисто деловых соображений.
   - Конечно, - согласился я. - Но только по одному человеку за раз.
   - Слабое утешение для того, кого настигает смерть.
   -  Конечно,  но  для  тех,  кто  живет  по   соседству,   это   имеет
первостепенное значение.
   - Может быть, все дело в том, что для Дома Дракона цели  должны  быть
более значительными, поскольку и размах у него больше.
   - Прошу меня простить?
   - Мы сражаемся не за контроль над таким-то борделем, а  над  таким-то
графством. Возможно, это ничуть не лучше, но вопрос крупнее, а значит, в
дело вовлечены серьезные силы.
   - И ты считаешь это достаточным оправданием?
   - Во всяком случае, так принято считать. И меня такое положение вещей
устраивает.
   - Э... "принято считать"... Существуют какие-то теории?
   - О, конечно. Касательно всех  аспектов  войны  существует  множество
теорий.
   - Понятно. И они полезны?
   - Некоторые больше, другие меньше.  Но  те,  что  бесполезны,  обычно
весьма забавны.
   - Честно говоря, мне и в голову не  приходило,  что  слово  "забавно"
может иметь отношение к войне.
   - Естественно, подобные идеи вызывают у тебя отвращение.
   Я промолчал, а Вирт добавила:
   - Приходилось  ли  тебе  бывать  в  смертельной  опасности?  А  потом
вспоминать эти моменты как едва ли  не  лучшие  в  жизни?  Разве  ты  не
получал  удовольствия,  разрабатывая  детальные   планы,   причем   твое
удовольствие никак не зависело от того, насколько важным  или  достойным
оказывался  окончательный  результат?  Разве  ты  не  можешь  испытывать
радости  от  постановки  и  решения  сложной   задачи,   когда   кусочки
головоломки складываются в единое целое, разные силы приходят в движение
и все работает так, как хочешь ты?
   И тут я, естественно, вспомнил об Известных Мне Убийствах.
   - Да, - ответил я.
   - Ну и?..
   - Да, но...
   Она кивнула.
   - Продолжай.
   И я  вдруг  сообразил,  что  Вирт  получает  удовольствие  от  нашего
разговора. И почти сразу же я понял, что мне он также интересен. Что  бы
это значило?
   Я задумался; Вирт терпеливо ждала.
   - Ну, может, быть, дело в цифрах, - заметил я. - Получается, что  чем
важнее повод, тем больше жизней должно быть потеряно. Ты согласна?
   - "Должно" и "важный" - скользкие слова.
   - Ты совершенно права относительно опасности. Да, действительно, хотя
я  и  стараюсь  избежать  таких  ситуаций,  мне  хорошо  известно,   что
чувствуешь потом...
   - Полноту и остроту жизни? - спросила Вирт.
   - Да, именно. Но речь идет обо мне или о  том  парне,  который  пошел
воевать добровольно. А как насчет тех, кого в армию призвали  против  их
желания?
   - Они теклы.
   - Верно, - согласился я. - Вернемся к "должно" и "важно"...
   Вирт неожиданно рассмеялась:
   - Из тебя получился бы хороший тактик. Не знаю  насчет  стратега,  но
тактик определенно.
   - Пожалуй, я бы не хотел знать почему, - заявил я.
   - Ладно. Вернемся  к  "должно"  и  "важно".  Речь  идет  о  моральных
аспектах, так?
   - А разве нет?
   - В соответствии с традициями они считаются  слишком  важными,  чтобы
позволить рядовым солдатам принимать решения.
   - Традиция. Ты веришь в традиции?
   - Конечно, нет. Во всяком случае, человек не может не думать  о  том,
почему и зачем он  сражается.  Никакого  вреда,  пока  ты  не  начинаешь
размышлять об этом в тот момент,  когда  кто-то  хочет  всадить  в  тебя
шпагу.
   - Хорошо, теперь давай перейдем к конкретным примерам, - предложил я.
- Форния рвется к власти... - Я хотел сказаты "как и всякий дракон",  но
вовремя остановился. - Как и Маролан. Их владения расположены  рядом,  и
Маролан хочет иметь гарантии, что  Форния  не  будет  ему  угрожать,  и,
естественно, Форния не желает, чтобы враг вторгался на  его  территорию,
поэтому  они  изобрели  повод  для  оскорбления,  после  чего  несколько
десятков  тысяч  человек  принялись  убивать  друг  друга.  И  как   это
соотносится с "должно" и "важно"?
   - Но ты сам оказался здесь по тем же самым  причинам,  верно?  Форния
оскорбил тебя, и ты намерен убить совершенно незнакомых тебе людей.
   - Я лишь один человек. Я  не  имею  под  своим  командованием  армию,
которая убивает по моему приказу.
   - Ты считаешь, что Маролану следовало вызвать Форнию на дуэль?
   - Нет, я считаю, что Маролану следовало его убить.
   - Как? При помощи наемного убийцы?
   - Почему бы и нет? Любого можно прикончить таким способом.
   - Да, я слышала, - сухо сказала Вирт. Я ожидал, что  она  пустится  в
рассуждения о том, как ужасны подобные вещи и что лучше убивать врага  в
честном бою, а я бы ответил ей тирадой,  в  которой  сравнил  бы  смерть
одного человека с гибелью сотен или тысяч, но она сказала:
   - И что произошло бы, если бы  Маролан  добился  своего?  Неужели  ты
думаешь, что у Форнии нет друзей, нет семьи, которые  не  попытались  бы
отомстить?
   - Если бы никто не узнал...
   - Так вот как вы работаете, мой дорогой джарег? Разве, когда  убивают
кого-то в вашем Доме, никто не знает, кому эта смерть выгодна?
   Тут у меня не нашлось достойного ответа. Вирт права.  Джареги  обычно
стараются дать понять, кто убил данного человека; тогда другие  получают
предупреждение и в следующий раз крепко подумают, прежде чем рисковать.
   - Ладно, - вздохнул я. - Принимаю твой  довод.  Убийство  в  подобной
ситуации не принесет желаемого результата.
   - И что же делать?
   Я усмехнулся.
   - Всегда остается возможность переговоров.
   - Безусловно, пока есть  угроза  войны,  можно  вести  переговоры,  -
заявила Вирт.
   - Я пошутил.
   - Знаю. А я говорю серьезно.
   - Из тебя получился бы хороший джарег. Ты бы классно собирала долги.
   На лице Вирт промелькнуло беспокойство, но  потом  она  улыбнулась  и
сказала:
   - Неплохо подмечено.
   - Кто это? -  спросил  я,  бросив  вопросительный  взгляд  в  сторону
незнакомого драконлорда.
   - Где? А, Дортмонд. Не знаю точно,  к  какой  линии  он  принадлежит.
Служит в роте больше двухсот лет. И знает, как нужно  организовать  свою
жизнь во время кампании.
   - Вот только ему приходится таскать  свое  имущество  на  собственных
плечах.
   - Он достаточно крепкий. Кроме того, ходят слухи, что он дает  взятки
и пристраивает свои пожитки в фургонах.
   Драконлорд, о котором мы говорили, расположился через две палатки  от
нас. Он и в самом деле был крупным  человеком  средних  лет  с  длинными
волосами и привлекательным лицом (для дракона).  Он  надвинул  шапку  на
самые глаза и сидел перед своей палаткой на кресле из парусины и  дерева
с удобной спинкой. Его ноги  покоились  на  маленькой  подставке,  рядом
столик с бутылкой вина; в одной руке Дортмонд держал бокал, а  в  другой
большую черную трубку. Некоторое время  я  наблюдал  за  ним.  Настоящий
солдат, старающийся извлечь максимальные удобства из лагерной жизни.
   - Тебе бы следовало заглянуть внутрь его палатки, - заметила Вирт.
   - Да?
   - Двуспальная койка с удобным матрасом, подушки,  сетка  от  мух.  Он
даже не поленился раскрасить сетку - на ней изображен  фонтан  и  воющий
волк.
   - Сколько же ему приходится таскать на спине!
   - Койка очень удобная.
   - Но как... впрочем, не имеет значения.
   Вирт не стала отвечать на вопрос, который я почти задал, и лишь молча
наблюдала за Дортмондом. Наверное, он  собирался  всю  жизнь  прослужить
рядовым  солдатом.  Ну,  в  лучшем  случае  получить  чин  капрала.   Он
производил впечатление человека,  довольного  своей  судьбой.  Очевидно,
Вирт размышляла о том же.
   - Знаешь, жизнь солдата далеко не худший жребий, -  наконец  заметила
она.
   -  Бесспорно,  -  согласился  я.  -  Однако  ты   никогда   этим   не
удовлетворишься.
   - Я? Конечно. Если меня и убьют во время  сражения,  то  только  ради
получения следующего звания.
   - А как насчет Нэппера?
   - Знаешь, он доволен своей жизнью, как и Дортмонд.
   - А что скажешь о  ней?  -  поинтересовался  я,  указывая  в  сторону
стройной леди, которая подошла к Дортмонду. - У нее такой вид, я даже не
знаю, как сказать. Умиротворенный. Симпатичный.  Дружелюбный.  Что-то  в
таком роде.
   - Ниира э'Лайна. Ты прав.  Очень  милая  девушка.  Она  всегда  мирит
спорщиков и драчунов.
   - А теперь ты скажешь, что  во  время  сражения  она  превращается  в
берсерка? Ярость дракона, плюется, убивает голыми руками?
   - Совершенно верно.
   - Она действительно такая?
   - Да.
   - Мне никогда не понять драконов, - вздохнул я.
   После вечерней трапезы - если ее  можно  так  назвать  -  меня  вновь
позвали в капитанскую палатку.  И  снова  мне  показалось,  что  капитан
нервничает, и вновь в палатке меня ждал Маролан.
   - Ну, Влад, - сказал Маролан.  -  Ты  готов  нанести  новый  удар  за
свободу?
   - Ах вот чем мы зани