ание  его  высочества  и
непременно его передам, однако  могу  заверить  его  высочество  (и  надеюсь
сделать это лично после того, как мы с вами  завершим  наш  спор),  что  его
величеству не понравится тон послания.
   - Вы полагаете, - проговорил Геб, - что, выполняя свой долг, я не думаю о
последствиях?
   - Я вас отлично понимаю. Ну  в  таком  случае,  если  у  вас  больше  нет
поручений...
   - Больше нет.
   - Значит, вам ничего не остается, как отойти в сторонку и пропустить меня
в лагерь.
   - Невозможно.
   - Именем императора, прочь с дороги! - крикнул Кааврен. - Отступите!  Или
вас затопчет моя лошадь.
   - Отойти в сторону? Ни за что на свете. Неужели  вы  думаете,  нас  здесь
поставили для того, чтобы мы уступили дорогу по первому требованию?
   - Второго не будет, -  предупредил  Кааврен  и  направил  коня  прямо  на
солдат.
   - Тем лучше, - заметила женщина, которую звали Доэрт, и швырнула в лошадь
Кааврена дротик.
   Лошадь встала на дыбы, заржала и упала. Однако Кааврен успел соскользнуть
с седла, перекатиться и вскочить на ноги.
   - Сожалею, что мне пришлось убить вашу лошадь, - заметила Доэрт.
   - Сейчас вы об этом пожалеете  еще  больше,  -  заявил  Кааврен,  обнажая
шпагу; в его левой руке мгновенно появился камень-вспышка.
   Все трое драконлордов выхватили шпаги, но, прежде чем они  заняли  боевую
стойку, Кааврен разрядил камень-вспышку в лицо Эфтаана, который  оказал  шаг
впереди  остальных.  Драконлорд  вскрикнул,  упал  на  спину   и   застонал.
Одновременно Кааврен нанес удар Доэрт, и ей пришлось отступить.
   Геб столь стремительно атаковал, что  Кааврен  успел  лишь  уклониться  в
сторону, - но острие задело его висок, и на мгновение перед глазами  у  него
возник туман. Тиаса отступил на шаг и закричал:
   - Если вы действуете по приказу, то это измена,  если  нет  -  то  подлый
мятеж. Подумайте, что делаете!
   - Мне без разницы. - И Геб нанес такой могучий удар, что Кааврен с трудом
удержал шпагу в руке.
   - Мне тоже, поскольку у моего камня-вспышки есть второй заряд, -  заметил
Кааврен и снова разрядил камень-вспышку.
   Геб вскрикнул, упал навзничь и остался неподвижно лежать на земле, однако
теперь вперед устремилась Доэрт. Кааврен, который  еще  не  успел  поудобнее
перехватить рукоять шпаги, не смог ничего  придумать,  как  просто  швырнуть
камень-вспышку ей в голову.
   Она уклонилась и нанесла режущий удар в бок тиасы. Он  ответил  тем,  что
едва не отсек ее руку со шпагой.  Доэрт  сделала  шаг  назад  и  с  улыбкой,
демонстрирующей, что она испытывает удовольствие от такой кровавой  схватки,
сказала:
   - Вам следовало взять с собой гвардейцев  -  честно  говоря,  лорд  Адрон
ожидал, что вы так и поступите. - И  с  этими  словами  она  бросила  шпагу,
которую держала в правой руке.
   Впрочем, в левой руке у нее была еще одна.
   - Значит, он ожидал, что вы и ваши друзья погибнете?
   - Мы сами вызвались, - ответила она. - А теперь приготовьтесь, я намерена
вас атаковать.
   - Что ж, - только и сказал Кааврен.
   Она и в самом деле устремилась в атаку; Кааврен парировал выпад в шею, но
обнаружил, что у него слабеют ноги, видимо, сказывался удар в голову, и  ему
пришлось отступить. Доэрт продолжала наступление. Кааврен,  отбив  несколько
ударов, неожиданно перешел в контратаку, к которой леди дракон оказалась  не
готова. Он пронзил ее своим клинком.
   - О прекрасный выпад, - с восхищением произнесла она и нанесла  еще  один
удар в голову тиасы. Кааврен уклонился, но на  сей  раз  немного  опоздал  и
почувствовал острую боль. К счастью,  леди  дракон  уже  падала,  поэтому  в
последний момент ее кисть изменила  направление  движения  и  удар  пришелся
плоской стороной клинка. Однако в  течение  нескольких  секунд  глаза  тиасы
застилал мрак, он решил, что уже добрался до конца времени, предназначенного
ему судьбой, и подумал о Даро. Мысль о ней была куда мучительнее,  чем  боль
от ранений. Тут Кааврен вдруг сообразил, что все  его  противники  пали.  Он
победил.
   Капитан опустился на землю.
   "Необходимо перевязать раны, - сказал он себе. -  Глупо  умереть  сейчас,
после схватки. Нужно оторвать полосу от плаща, и... но что такое? Я уткнулся
лицом в землю?  Вставай,  Кааврен,  вставай!  Сколько  прошло  времени?  Уже
наступила ночь? Или я действительно умер, а Водопады Врат  Смерти  грохочут,
точно скрежет стали?  Или  руки  моих  близких  и  друзей  отсылают  меня  к
Водопадам? Я не в силах  вспомнить  свои  прошлые  жизни,  как  случается  с
каждым, кто вступает в реку Сна?.
   - Ах, райские грезы - я вижу мою любимую Даро. Кровь?  Даро,  Даро,  если
это сон, то пусть я никогда не  проснусь,  пусть  сладостное  видение  будет
вечно оставаться у меня перед глазами!
   - Замолчите, мой добрый капитан, и постарайтесь не шевелиться.
   - Даро! Что? Вы? Здесь? Вы настоящая, вы не плод  воображения,  рожденный
моим ослабевшим рассудком?
   - Да, мой дорогой капитан, я настоящая. Вам нельзя двигаться,  вы  и  так
потеряли много крови. Увы, я не лекарь.
   - Но что привело сюда? Кстати, где мы вообще находимся?
   - Вы лежали среди мертвых на выезде из города.
   - В лагере Адрона? Значит, я все еще здесь?
   - Вы здесь, но не в лагере.  Однако  повсюду  остались  следы  пребывания
большого отряда, который совсем недавно покинул стоянку. Вы  были  один,  не
считая нескольких трупов.
   - И все трое драконлорды?
   - Да, все драконлорды, только вот их пятеро, а не трое.
   - Пятеро? Пятеро? И все же, я помню...
   - А сейчас  помолчите.  Трое  из  них  пали  от  ваших  рук,  а  с  двумя
разобралась я.
   - Вы? С двумя?
   - Ерунда. Они подходили по одному.
   - Лучшие люди Адрона!
   - Ну и что из того? Я тиаса.
   - Так оно и есть, моя милая. Я думал, что умер, а оказалось...
   - Ваши раны перевязаны - я сделала все,  что  в  моих  силах.  Теперь  мы
должны проверить, сможете ли вы встать, а потом взобраться в седло.  Я  сяду
впереди, вы будете за меня  держаться,  и  мы  вернемся  в  город,  где  вас
осмотрит лекарь.
   - Но как вы здесь оказались, не понимаю...
   - Я тоже. В вашем доме очаровательные безделушки так  живо  напоминали  о
вас, и позволили еще лучше понять ваш характер. Мне вдруг почудилось, что вы
в опасности. Я решила немедленно одолжить у кого-нибудь лошадь.
   - А как вы меня нашли?
   - Тем же способом - выбирала путь, который представлялся мне верным, и  в
конце концов вас отыскала. Потом... вставайте, друг мой.  Вот  так,  хорошо.
Разрешите мне... теперь все в порядке. Вам следует обхватить меня за  талию,
вот так. Когда я вас увидела, возле вашего тела стоял драконлорд.  Он  вроде
раздумывал над тем, что с вами делать. Я предложила ему отойти в сторону,  и
у нас возникла небольшая дискуссия, после которой я начала перевязывать ваши
раны, - впрочем, мне пришлось  ненадолго  отвлечься,  чтобы  переговорить  с
другим драконлордом.
   - Значит, вы спасли мне жизнь.
   - О, что до этого...
   - Да?
   - Драконлорды ведь не убивают раненых врагов.
   - Может быть. Но и рассчитывать на то,  что  они  будут  перевязывать  им
раны, я бы не стал. А если они,  как  я  подозреваю,  знали,  зачем  я  сюда
пожаловал...
   - Поговорим об этом чуть позже. Вас не беспокоит движение лошади?
   - Ни в малейшей степени. Честно говоря, вряд ли я  потерял  много  крови;
подозреваю, удар в голову лишь  оглушил  меня,  поскольку  я  чувствую  себя
намного лучше.
   - Вполне возможно, хотя земля вокруг вас была залита...
   - Ча! Поговорим об этом, как вы предложили, чуть позже.
   - В таком случае о чем вы хотите поговорить?
   - О вас, моя дорогая графиня.
   - Боюсь, эта песня будет короткой, мой храбрый капитан.
   - Я мечтаю насладиться каждым звуком.
   - И мелодия не покажется вам скучной?
   - Мелодия? Она лишь средство, при  помощи  которого  музыкант  раскрывает
свою душу.
   - А если музыкант обладает самыми обычными способностями?
   - Прекрасное всегда выражается простыми средствами.
   - Ах, кажется, вы шутите.
   - Вы не любите шуток?
   - Напротив - лекарь прежде всего  мечтает  о  том,  бы  его  пациент  был
счастлив, а шутки, которые приводят больного в веселое  расположение,  часто
служат отличным инструментом в его профессии.
   - Вот видите, упомянув об инструментах, мы вновь вернулись  к  обсуждению
музыки.
   - Как пожелаете. Однако музыканты важнее иструментов.
   - Вы так считаете?
   - Неумелый музыкант...
   - О, вы всегда гармоничны,  а  вариации  на  вашу  тему  никогда  мне  не
наскучат.
   - То, что гармонично для одних, звучит диссонансом для  других,  а  тема,
которую вы находите бессмертной, другой посчитает банальной и избитой.
   - Бессмертная любовь... Да, нет темы более банальной. Однако тут все дело
в исполнении и оркестровке.
   - Ну и как вы собираетесь оркестрировать данную тему?
   -  Но,  Даро,  ведь  оркестр  -   это   вы,   что   я   и   намерен   вам
продемонстрировать, если вы мне позволите, конечно.
   - Безусловно. Вы можете попытаться  доказать  свою  правоту,  а  я  самым
внимательным образом прислушаюсь к  вашим  словам.  Но  предупреждаю:  я  не
потерплю фальши.
   - Логика моих построений будет столь  же  безупречной,  как  клинок,  при
помощи которого вы защитили меня от опасности.
   - Мы уже договорились о том, что больше не станем обсуждать данную тему.
   - Хорошо.
   - Тогда начинайте.
   - Итак, слушайте. Прежде всего, ваши губы...
   - Мои губы? Почему вы о них упомянули?
   - Потому что они являются частью оркестра.
   - Вижу, вы настроены самым решительным образом.
   - Вы совершенно правы.
   - Превосходно, мои губы. И какое участие  они  принимают  в  деятельности
оркестра?
   - Они станут дудочкой, а ваш голос пением тростника.
   - Вы так полагаете?
   - Я абсолютно уверен.
   - Раз вы настаиваете - согласна, пусть  мои  губы  будут  дудочкой.  А  в
оркестре, о котором мы говорим, есть волынка?
   - Волынка и дудочка, свирель и флейта.
   - И что же такое волынка?
   - Что же иное, как не ваша грудь. Она вздымается так восхитительно - я ни
о чем другом не могу думать.
   - Вы научились подобным речам на службе у его величества?  Ну  хорошо,  а
как насчет свирели?
   -  Глаза,  моя  единственная.  Трепетание  ваших  ресниц  рождает   такие
сладостные, такие жаркие и совершенные звуки.
   - Не знала, что вы знаток музыки,  капитан.  Теперь  расскажите  мне  про
флейту.
   - Ваш подбородок и  овал  лица  наполняют  пение  инструментов  жизненной
силой, без которой чудесные мелодии кажутся пустыми и  холодными.  Но  когда
речь идет о вас, произведение  становится  таким  прекрасным,  что  при  его
звучании глаза наполняются слезами.
   - Мне нравятся ваши сравнения.
   - Я рад. Только чему вы смеетесь?
   - Надеюсь, мой смех вас не ранит  -  вам  хватает  ранений  и  без  моего
участия. Я смеюсь от счастья и еще потому, что, если  поступлю  иначе,  ваши
комплименты вскружат мне голову.
   - Как хорошо, что вы смеетесь не надо мной, - мое самолюбие не вынесло бы
такого удара.
   - Не сомневайтесь в моей искренности. А как насчет струнных инструментов?
Они присутствуют в каждом оркестре.
   - Ваши руки, каждый пальчик, поющий свою собственную песнь.
   - Так, а дальше? Возьмем идиофоны - я  имею  ввиду  трещотки,  ударные  и
цимбалы.
   - Биение вашего сердца, с которым мое стучит в унисон.
   - Ах! Вы, оказывается, поэт, Кааврен. А литавры?
   - Разумеется, ваши ножки, мадам. Литавры - опора  каждого  оркестра,  они
стройны, изящны, порази тельно красивы.
   - Вы заставляете меня краснеть.
   - У вас это так прелестно получается.
   - Кажется, мы почти завершили состав нашего  оркестра,  если  не  считать
органофона, на котором  может  играть  только  настоящий  мастер,  создающий
мелодию волнующую, приводящую в трепет, обостряющую все чувства, - причем он
едва касается пальцами инструмента.
   - О, я не могу позволить себе  прямо  назвать  этот  самый  священный  из
инструментов.
   - Теперь я краснею и смеюсь  одновременно,  а  от  моего  достоинства  не
осталось и следа. Никогда не прощу вам такой вольности!
   - Но, скажите, по крайней мере, удалось ли мне убедить вас в том, что  вы
достойны обсуждения?
   - Уверяю вас, я капитулирую - окончательно и бесповоротно. Ну, что вы еще
хотите знать?
   - Все.
   - Как много! С чего же начать?
   - Расскажите о вашей семье.
   - Моя мать, графиня Уайткрест, сейчас  живет  в  Адриланке.  После  моего
возвращения она отойдет  от  дел,  поскольку  никогда  не  любила  управлять
поместьем. У нас есть свои корабли,  несколько  страховых  компаний  и  даже
небольшой банк. Моя мать позаботилась о том, чтобы я получила хорошие навыки
владения шпагой, а также кое-какие знания волшебства.
   - Вы мне поведали про вашу матушку. А отец.
   - Барон Форлигвуда. Но он отказался от своего титула, чтобы  жениться  на
матери, и теперь живет вместе с ней в Адриланке. Его  отец  оказал  какие-то
услуги - мне неизвестно, какие именно - ее величеству  и  воспользовался  ее
расположением, когда я выразила желание провести несколько лет при  дворе  в
надежде лучше понять жизнь Империи.  Я  хотела  научиться  более  эффективно
управлять своими  поместьями.  Впрочем,  -  вздохнула  Даро,  -  теперь  мне
придется забыть о своих планах.
   - У вас есть братья или сестры?
   - Никого.
   - Я буду счастлив встретиться с вашими родными.
   - А я буду рада вас с ними познакомить. А теперь ваша очередь.
   - Ну, разве  вы  забыли,  мы  заключили  соглашение.  Поговорим  обо  мне
позднее, хотя мне особенно нечего рассказывать.
   - В таком случае вы хотите, чтобы я продолжила?
   - Больше всего на свете.
   - Что еще вы желаете узнать?
   - Какую еду вы любите?
   - Ну, я из Адриланки, где гордятся Валабаром.  Даже  лиры  императора  не
обходятся без его вин.
   - Правда?
   -  Самые  лучшие  вина  Империи,  те,  что   производятся   в   островных
королевствах или у сариоли, даже вина с Востока -  все  собраны  в  подвалах
Валабара. И каждому отведено  соответствующее  место  в  качестве  почетного
спутника для того или иного блюда. Должна заметить, они  несказанная  услада
для органов чувств. В общем, Валабар сделал меня привередливой. Гак что  его
можно рассматривать как благословение и как проклятие.
   - Вы должны меня туда отвезти.
   - Непременно.
   - Расскажите еще что-нибудь.
   - Про еду?
   - Или про что-нибудь другое.
   - Например?
   - Каковы ваши взгляды на жизнь?
   - Вы полагаете, они у меня есть?
   - У всех есть взгляды на жизнь.
   - Да, вы правы. Но чтобы объяснить, в чем заключаются  мои,  нужно  много
времени, а мы уже подъехали к вашему дому.
   - О, в самом деле, мы добрались до цели  наше  путешествия.  Вам  следует
спешиться, а я отправляюсь во дворец.
   - Почему во дворец? Вы же нездоровы!
   - Наоборот, у  меня  немного  кружится  голова,  но  я  не  помню,  когда
чувствовал себя так прекрасно. Я  должен  повидаться  с  его  величеством  и
доложить о том, что я предпринял для выполнения  его  приказа.  После  чего,
обещаю вам, я обязательно схожу к личному врачу его величества и  вернусь  к
вам, как только покончу со всеми делами.
   - Хорошо, я не намерена становиться между вами и вашим долгом. Однако вам
следует позаботиться о своем здоровье, поскольку  мне  будет  жаль,  если  я
потратила силы понапрасну.
   - Буду осторожен. А что станете делать вы?
   - Порепетирую, чтобы подготовиться к следующему концерту.
   Оставив Даро возле дверей своего дома, Кааврен направился во дворец.  Всю
дорогу туда он чувствовал эйфорию, хорошо знакомую всем  влюбленным.  Однако
по мере приближения к императорскому дворцу мысли о том, что он не  выполнил
приказ его величества,  а  следовательно,  и  свой  долг,  стали  постепенно
вытеснять  счастливые  и  сладостные  мечтания  на  второй   план.   Кааврен
помрачнел, и его охватило  ощущение  какого-то  необъяснимого  нетерпения  и
досады.
   Впрочем, досада, с которой Кааврен покинул дворец,  не  шла  ни  в  какое
сравнение  с  чувством,  охватившим  его  по  возвращении.  Но,  что  бы  ни
случилось, он должен был поставить  его  величество  обо  всем  известность.
Поэтому слова: ?Прошу прощения, капитан, услышанные им в тот  момент,  когда
он соскочил со своего коня по имени Чемпер,  не  могли  не  вызвать  у  него
раздражение, которое он перенес на говорившешего, чей голос не узнал.
   Он постарался скрыть неудовольствие и придать  лицу  любезное  выражение,
поворачиваясь к тому, кто  его  позвал.  Оказалось,  что  это  лорд  Вернуа,
феникс. Кааврен видел его несколько раз при дворе. Он поклонился:
   - Слушаю, милорд. Вы меня звали?
   - Да,  дорогой  Кааврен,  я  хочу  с  вами  переговорить  прежде  чем  вы
продолжите свой путь.
   - Я готов, но только если это займет немного времени, - ответил  Кааврен,
передавая лошадь конюху. - Я очень тороплюсь. Надеюсь,  вы  понимаете,  дело
тут совсем не во мне. Срочный приказ его величества. Нельзя мешкать.
   - Буду краток, - пообещал Вернуа, - поскольку не  имею  никакого  желания
мешать выполнению приказов его величества.
   - Хорошо, - проговорил Кааврен. - Тогда я вас слушаю.
   - Капитан, вы бледны.
   - Ничего страшного, простая царапина.
   - Именно по этой причине вы прижимаете руку к боку, а  на  голове  у  вас
повязка?
   - Разумеется. Но, прошу вас, вы хотели задать мне вопрос.  Уверяю,  я  не
могу терять ни минуты.
   - Хорошо, раз вы настаиваете.
   - Да.
   - Вам знакома принцесса Лудин?
   - Таков ваш вопрос?
   - Почти.  Мой  вопрос  имеет  к  ней  отношение.  Так  знакомы  ли  вы  с
принцессой?
   - Ну, если не ошибаюсь, я ее видел. По-моему,  несколько  лет  назад  она
была одной из фрейлин ее Величества, а сейчас является наследницей трона  от
Дома Феникса.
   - Именно о ней и речь. Она подала  в  отставку  семьдесят  лет  назад  по
случаю нашего бракосочетания.
   - Вы женились на фрейлине ее величества?
   - Верно.
   - Позвольте поздравить вас, милорд, поскольку взять в  жены  фрейлину  ее
величества - большая честь.
   -  Однако  должен  заметить,  моя  жена   вызывает   у   меня   некоторое
беспокойство, - поклонившись, проговорил Вернуа.
   - Беспокойство?
   - Да. Что и заставило меня  обратиться  к  вам;  более  того,  я  намерен
доверить вам тайну, если не возражаете.
   - Вы хотите доверить мне тайну?
   - Если позволите, капитан.
   - В таком случае давайте отойдем от двери. Вам следует говорить потише. И
тогда, я уверен, никто не услышит нашего разговора.
   - Да, да, - прошептал Вернуа, последовав совету Кааврена. - Что вы знаете
об  опасности  быть  подслушанным?  Во  дворце  повсюду  уши.  К  сожалению,
информация получается неполной. Отсюда рождаются  слухи,  естественно  часто
неверные.
   - Вы правы, - согласился с ним Кааврен. - Мы вдыхаем  слухи,  живем  ими,
нам даже кажется, будто ветерок, гуляющий по коридорам,  что-то  нашептывает
нам.
   - Точно. И, мой дорогой капитан, кое-какие их этих слухов наводят ужас  -
в особенности на человека в моем положении.
   - В вашем положении?
   - Да.
   - А каково ваше положение?
   - Точнее, разговор о положении моей жены.
   - Ее...
   - Она ждет ребенка, капитан.
   - О, ждет ребенка? Примите мои поздравления, милорд, от всего сердца!
   - Спасибо, капитан.
   - Но слухи...
   - Ах да. Мне говорили о беспорядках в городе. Вы о них слышали?
   - Слышал. И уж кто, кроме вас, может знать  о  беспорядках  наверняка.  Я
беспокоюсь за безопасность своей жены. В  обычной  ситуации  я  бы  не  стал
волноваться, капитан. Боги знают, моя  супруга  -  женщина  отважная,  умело
владеет шпагой и вполне способна за себя постоять. Однако она должна  родить
со  дня  на  день.  Поэтому,  надеюсь,  вы  понимаете,  что  если   ситуация
действительно серьезная, я должен немедленно увезти ее из города. Впрочем, я
не хочу подвергать ее опасности и пускаться в путь,  если  для