,  что  Баррич
уехал с Верити. Я  понимал,  что  заставило  его  последовать  за  своим
будущим королем, но  чувствовал,  что  окажусь  неприятно  незащищенным,
когда их обоих не будет рядом. Таким  образом,  я  узнал  о  самом  себе
гораздо больше, чем мне бы хотелось. Обратной стороной медали  было  то,
что Баррич уехал, а присутствие Верити во мне было почти незаметным, так
что я и Ночной Волк наконец могли пользоваться  Уитом  столько,  сколько
хотели. В те дни, когда мы искали "перекованных", я ездил на Суути.  Она
никогда не чувствовала себя совершенно спокойной  в  присутствии  волка.
Шло время, и  "перекованных"  становилось  все  меньше.  Больше  они  не
приходили в район Баккипа, и  мы  могли  охотиться  для  себя.  Тогда  я
выходил  пешком,  и  мы  охотились  вместе.  Ночной  Волк  одобрил   мою
физическую форму после лета гребли. Этой зимой, в первый раз с тех  пор,
как Регал отравил меня, я почувствовал, что снова полностью владею своим
телом.  Бодрящей  утренней  охоты  и  ночных  часов  с  Молли  было   бы
достаточно, чтобы оживить любого человека. В этих простых радостях  было
что-то глубоко удовлетворяющее меня.
   Думаю, я хотел, чтобы моя жизнь всегда была такой простой и полной. Я
старался не обращать внимания  на  вещи,  которые,  как  я  знал,  таили
опасность. "Хорошая  погода,  -  говорил  я  себе,  -  обеспечит  Верити
комфортное путешествие". Я выкинул из головы мысли о том,  что  в  конце
сезона начнут нападать  красные  корабли,  а  мы  ничего  не  сможем  им
противопоставить.  Я  также  избегал  Регала  и  старался  не  думать  о
внезапном взрыве социальных волнений, из-за которых замок наполнился его
сторонниками. В Большом зале каждую ночь горели факелы. Сирен и  Джастин
стали гораздо активнее. Я никогда не входил туда, где они были,  но  все
равно чувствовал уколы стрел  их  отвращения.  Я  начал  избегать  общей
комнаты по вечерам, потому что не хотел видеть ни их, ни гостей  Регала,
заполнявших Баккип.
   Не прошло и двух дней после отъезда Верити, как я услышал разговоры о
том, что истинной целью его путешествия были поиски  Элдерлингов.  Я  не
мог обвинить Регала в том, что он проболтался об этом. Те, кого  отобрал
Верити, знали, какая на них возложена миссия. Баррич понял это сам. Если
он понял, могли догадаться и другие, и они  не  должны  были  молчать  о
своих предположениях. Когда я услышал, как  два  мальчика  хихикали  над
глупостью короля Вайздома и над мифами принца Верити, то заподозрил, что
это  высмеивание  спровоцировано  Регалом.  Скилл  Верити   сделал   его
отшельником. Люди не знали, что он делает в своей  башне.  То  есть  они
знали, что принц работает Скиллом, но это не было подходящей  темой  для
сплетен. Его озабоченный взгляд в редкие мгновения,  которые  он  урывал
для еды и отдыха, то, как он беззвучно  бродил  по  замку,  пока  другие
сладко спали, - все это не прибавляло ему популярности. Может  быть,  он
потерял  разум  и  решился  на   какую-то   безумную   авантюру.   Слухи
разрастались, и Регал подготовил для них плодородную почву.  Он  находил
всевозможные  причины  для  многочисленных  банкетов  и   сборищ   своих
сторонников. Король Шрюд редко чувствовал себя достаточно хорошо,  чтобы
присутствовать  на  них,  а  Кетриккен  не  любила  общества  остроумных
негодяев, которые так нравились Регалу. Я  держался  в  стороне.  Я  мог
только догадываться о том, сколько денег уходит на пирушки, в  то  время
как Регал жаловался на нехватку средств для отправки экспедиции  Верити.
Но об этом я мог поговорить только с Чейдом. В ответ он качал головой.
   Старик за последнее время стал более молчаливым и замкнутым.  У  меня
было неприятное ощущение, что Чейд что-то скрывает от меня. Сами по себе
тайны не  представляли  ничего  нового.  Старый  убийца  был  нашпигован
секретами. Я просто не мог отделаться от чувства, что эта тайна каким-то
образом прямо касается меня.  Я  не  мог  прямо  спросить  об  этом,  но
наблюдал за ним. На его рабочем столе были знаки  того,  что  его  часто
используют, когда меня нет. Еще более странным было то, что в комнате не
оставалось никакого беспорядка, связанного  с  этой  работой.  Это  меня
удивляло. Многие годы я убирал за ним после  его  "стряпни".  И  теперь,
когда Чейд вдруг перестал прибегать к моим услугам, я решил, что это или
серьезный упрек мне, или он просто скрывает от меня то, что  делает.  Не
имея возможности сопротивляться, я наблюдал за ним  где  только  мог.  Я
ничего не узнал о его тайне, но увидел много  такого,  чего  не  замечал
раньше. Чейд старел. Скованность в суставах,  которую  раньше  приносила
холодная погода, теперь не отступала уютными вечерами перед его камином.
Он был старшим братом Шрюда, бастардом, как и я, однако казался  младшим
из братьев. Но теперь во время чтения он стал держать свитки  дальше  от
своего носа и избегал брать вещи с высоких полок. Видеть эти изменения в
нем было так же больно, как знать, что у него есть секреты от меня.
   Через двадцать три дня после отъезда Верити  я  вернулся  с  охоты  в
обществе Ночного Волка, и в замке  стоял  переполох.  Он  был  похож  на
разворошенный муравейник, только без  муравьиной  целеустремленности.  Я
пошел прямиком к поварихе Саре и спросил  ее,  что  случилось.  В  любом
замке кухня - это  мельница  слухов,  уступающая  только  караульной.  В
Баккине кухонные слухи обычно бывали более достоверными.
   - Прибыл всадник, на лошади, полумертвой от усталости. Сказал, что на
Ферри был набег. Спалили весь город. Семьдесят человек  "перековано",  а
сколько погибло, пока они не знают. И  еще  больше  помрет,  в  такой-то
холод без крыши над головой. Три  полных  корабля  пиратов,  так  сказал
мальчик. Он пошел сразу к принцу Регалу, прямиком  пошел  и  доложил.  А
Регал послал его сюда, чтобы его как  следует  накормили.  Теперь  он  в
караульной, спит. - Она понизила голос. -  Мальчик  всю  дорогу  проехал
сам. Доставал свежих лошадей в городах, через которые проходил. Ехал  по
прибрежной дороге, но не  позволил  никому  другому  передать  сообщение
вместо него. Он сказал мне, что все время надеялся на  помощь,  надеялся
услышать от кого-нибудь, что все уже известно и корабли высланы.  Но  не
было ничего.
   - Из Ферри? Значит, прошло по меньшей мере пять дней с тех  пор,  как
это произошло. Почему они не зажгли сигнальные  огни?  -  спросил  я.  -
Почему не послали почтовых птиц в Галле и Силбей? Будущий король  Верити
оставил в этом районе патрульное судно. С него должны были увидеть огонь
из Галлса или Ферри. А на Красной Башне находится Уилл.  Он  должен  был
заметить сигнальные огни.  Он  послал  бы  сообщение  Сирен.  Как  могло
случиться, что известия не были получены? Как мы могли ничего об этом не
знать?
   Кухарка еще больше понизила голос и с  ожесточением  шлепнула  тесто,
которое она месила.
   - Мальчик сказал, что сигнальные  огни  были  зажжены  в  Ферри  и  в
Айстауне, а в Галле послали птиц. Корабль не пришел.
   -  Тогда  почему  мы  не  знали...  -  Я  глубоко  вздохнул,  пытаясь
справиться со  своей  бесполезной  яростью.  Где-то  внутри  меня  слабо
шевельнулось присутствие Верити. Слишком слабо. Связь Скилла уходила как
раз тогда, когда ей следовало быть сильной. - Что ж, сейчас  уже  нечего
говорить об этом. Что сделал Регал? Послал "Руриск"?
   Повариха фыркнула и некоторое время молча месила тесто.
   - Ничего он не сделал и никого он  не  послал,  вот  что  я  слышала.
Ничего не сделал. Ты знаешь, Фитц, я не люблю сплетен, но  говорят,  что
принц Регал знал об этом. Когда мальчик пришел - о, Регал был так  добр,
так полон сочувствия, - у паренька сердце растаяло. Обед, новая  куртка,
маленький кошелек за труды. Но он сказал, что теперь уже слишком поздно.
Пираты давно ушли. Нет смысла посылать корабль или солдат.
   - Возможно, слишком поздно, чтобы отомстить пиратам. Но что же  будет
с жителями Ферри? Рабочие, чтобы  помочь  восстановить  дома.  Телеги  с
едой...
   - Говорит, что на это  нет  денег,  -  повариха  отчеканивала  каждое
слово. Она начала разделывать  свое  тесто  на  булочки  и  прихлопывала
каждую, чтобы она поднималась. - Говорит, что целое состояние  потратили
на то, чтобы построить корабли и снарядить команды. Говорит, что  Верити
забрал  то  немногое,  что  еще  оставалось,  для  своей  экспедиции   к
Элдерлингам. - Повариха замолчала и вытерла руки о  передник.  -  Но  он
сказал, что очень сожалеет. Действительно очень сожалеет.
   Холодная ярость захлестнула меня. Я  похлопал  повариху  по  плечу  и
заверил ее, что все будет в порядке. Как во сне я покинул кухню и  пошел
в кабинет Верити. У дверей  я  остановился,  прислушиваясь.  Один  ясный
проблеск намерений Верити. У стенки комода я найду изумрудное  ожерелье,
камни оправлены в золото. Оно  принадлежало  матери  его  матери.  Этого
будет достаточно, чтобы нанять людей, купить зерна и послать в Ферри.  Я
открыл дверь кабинета и остановился.
   Верити был неаккуратным человеком и собирался поспешно. Чарим ушел  с
ним, он не мог ничего убрать. Этого не  мог  сделать  ни  один  из  них.
Другой человек вряд ли счел бы, что здесь что-то не так, но я видел  эту
комнату и своими глазами, и глазами Верити. Это было во всем.  Тот,  кто
сделал это, или не боялся, что его раскроют, или плохо знал Верити.  Все
ящики и дверцы были закрыты, буфет заперт, кресло  придвинуто  к  столу.
Все выглядело слишком аккуратно. Без особой надежды я подошел к ящику  и
открыл его. Я вытянул ящик до конца и  заглянул  в  задний  угол.  Может
быть, это  неаккуратность  Верити  спасла  его.  Я  не  стал  бы  искать
изумрудное ожерелье в груде,  в  которой  лежали  старая  шпора,  пряжка
поясного ремня и кусок частично обработанного оленьего рога. Но оно было
здесь, завернутое в кусок холста. Там было несколько  других  маленьких,
но ценных предметов, которые следовало убрать из комнаты. Собирая их,  я
был озадачен. Если их не взяли, что  же  было  целью  поисков?  Если  не
мелкие ценности, то что же? Я методически отобрал дюжину  карт  и  начал
снимать со стены несколько других. Когда я осторожно  скатывал  одну  из
них, тихо вошла Кетриккен. Мой Уит предупредил меня о  ее  приходе  даже
прежде, чем она прикоснулась к двери, так что я поднял голову, чтобы без
удивления встретить ее  взгляд.  Я  твердо  стоял  под  натиском  эмоций
Верити, которые неслись сквозь меня. При виде нее его присутствие во мне
усилилось. Она была красивая, бледная и стройная. На ней было платье  из
мягкой голубой шерсти. Я задержал дыхание и отвел взгляд в сторону.  Она
испытующе посмотрела на меня.
   - Верити хотел, чтобы карты убрали на время его  отсутствия.  Сырость
может повредить им, а эту комнату редко топят, когда его  здесь  нет,  -
объяснил я, заканчивая скатывать карту.
   Она кивнула.
   - Без него здесь так пусто и холодно.  Не  только  потому,  что  очаг
холодный. Здесь нет его запаха, нет его беспорядка...
   - Значит, это вы убирали здесь... - я попробовал спросить это обычным
голосом.
   -  Нет.  -  Она  рассмеялась.  -  Моя  уборка   только   портит   тот
относительный порядок, который он здесь поддерживает. Нет, я оставлю все
как есть до его возвращения. Я хочу, чтобы, когда он вернется домой, все
его вещи оказались на своих местах. - Ее лицо посерьезнело. - Я  послала
пажа, чтобы найти тебя этим утром, но тебя не было. Ты слышал новости  о
Ферри?
   - Только слухи.
   - Значит, ты знаешь столько же, сколько я. Меня никто не приглашал, -
сказала она холодно. Потом повернулась ко мне, и в ее глазах была  боль.
- Большую часть мне рассказала леди Модести, которая слышала, как  слуга
Регала разговаривал с ее служанкой. Когда стражники  пошли  к  Регалу  с
докладом, они должны были зайти за мной. Разве они совсем не думают  обо
мне как о королеве?
   - Моя леди, королева, - мягко  напомнил  я  ей,  -  по  всем  законам
послание должно было быть доставлено  непосредственно  королю  Шрюду.  Я
подозреваю, что так оно и было, а люди Регала,  которые  охраняют  дверь
короля, послали за ним, а не за вами.
   Она подняла голову.
   - Значит, придется напомнить о моем существовании. В эту глупую  игру
можно играть вдвоем.
   - Может быть, другие сообщения просто заблудились? - подумал я вслух.
   Ее синие глаза посерели от гнева.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Почтовые птицы. Сигнальные огни. Послание Уилла из  Красной  Башни.
Конечно же, хоть что-то из всего этого должно было донести до нас  весть
о нападении на Ферри. Одно может не дойти, но все три?
   Она побледнела, поняв, о чем я говорю.
   - Герцог Бернса наверняка думает, что на его просьбу о  помощи  никто
не откликнулся! - Она подняла руку, прижала  ее  к  губам  и  прошептала
сквозь пальцы:
   - Это предательство, чтобы опозорить Верити! - Ее глаза  округлились.
- Этого нельзя терпеть!
   Она повернулась и бросилась к двери.  Ярость  сквозила  в  каждом  ее
движении. Я успел встать  перед  ней  и  прижался  спиной  к  двери,  не
выпуская ее.
   - Леди, моя леди,  королева,  я  молю  вас,  подождите.  Подождите  и
подумайте!
   - О  чем  я  должна  думать?  Как  лучше  раскрыть  всю  глубину  его
предательства?
   - Вы недостаточно сильны для этого. Пожалуйста, подождите.  Подумайте
вместе со мной. Вы, как и я, считаете, что Регал должен был что-то знать
обо всем этом и промолчал.  Но  у  нас  нет  доказательств.  Никаких.  А
возможно, мы ошибаемся. Мы должны двигаться  постепенно,  иначе  вызовем
раскол, когда  нам  это  меньше  всего  нужно.  Первый,  с  кем  следует
поговорить, это король Шрюд. Чтобы  посмотреть,  знал  ли  он  об  этом,
позволил ли он Регалу говорить от его имени.
   - Этого не может быть! - сказала она сердито.
   - Он часто бывает не в себе, - напомнил я ей. - Он, а не  вы,  должен
прилюдно обвинить Регала - потому что это следует сделать публично. Если
вы выступите против него, а потом король его поддержит, все  аристократы
поймут, что среди Видящих нет согласия. В королевской семье за последнее
время  и  так  уже  было  слишком  много  сомнений  и   размолвок.   Это
неподходящее  время,  чтобы  настраивать  Внутренние  Герцогства  против
Прибрежных, тем более что Верити уехал.
   Она молчала. Я видел, что она все еще дрожит от гнева, но по  крайней
мере она слушала меня. Кетриккен глубоко вздохнула, и я понял,  что  она
пытается успокоиться.
   - Вот почему он оставил тебя здесь, Фитц. Чтобы видеть такие вещи  за
меня.
   - Что? - настал черед вздрогнуть и мне.
   - Я думала, ты знаешь. Ты должен был удивиться, почему он не попросил
тебя поехать с ним. Это потому, что я спросила его, кому могу  доверять.
Он сказал, что я могу положиться на тебя.
   "Он забыл о существовании Чейда?" - подумал  я  и  потом  понял,  что
Кетриккен ничего не знает о Чейде. Он  должен  был  знать,  что  я  буду
действовать как связной. В своем  сознании  я  ощутил  согласие  Верити.
Чейд... Как всегда в тени...
   - Подумай со мной еще раз, - попросила она. - Что будет дальше?
   Она была права. Будет и продолжение.
   - У нас будут гости.  Герцог  из  Бернса  и  его  придворные.  Герцог
Браунди не такой человек, чтобы послать эмиссаров с подобной миссией. Он
приедет сам,  и  он  потребует  ответа.  Все  прибрежные  герцоги  будут
слушать, что ему скажут. Его герцогство наиболее открытое  из  всех,  не
считая самого Бакка.
   - Значит, мы должны дать ответы, которые стоит  услышать,  -  заявила
Кетриккен. Она закрыла глаза, на мгновение прижала руки  ко  лбу,  потом
приложила их к щекам. Я видел, как трудно ей сдерживаться.  Достоинство,
говорила она себе, спокойствие и рассудок. Она глубоко вздохнула и снова
посмотрела на меня:
   - Я пойду к королю Шрюду. Я  спрошу  его  обо  всем.  Обо  всей  этой
ситуации. Я спрошу его, что он намерен сделать. Он  король.  Я  не  смею
сомневаться в его положении.
   - Полагаю, это мудрое решение.
   - Я должна пойти одна. Если ты пойдешь со мной, если ты всегда будешь
рядом, они будут считать меня слабой. Это может вызвать слухи о  расколе
в королевской семье. Ты понимаешь?
   - Понимаю. - Хотя мне очень хотелось самому услышать, что  ей  скажет
Шрюд.
   Она показала на карты и предметы, которые я разложил на столе:
   - У тебя есть надежное место для этого?
   Комната Чейда.
   - Есть.
   - Хорошо. - Она сделала нетерпеливый жест, и я  понял,  что  все  еще
заслоняю от нее дверь. Я подвинулся. Когда она прошла мимо меня,  аромат
горных трав на мгновение коснулся меня. Мои колени ослабли, и я  проклял
судьбу за то, что должен был отдать изумруды для восстановления домов, в
то время как они должны были украшать эту  прекрасную  шею.  Но  я  знал
также, что если в это мгновение положу их в ее руки, она настоит на том,
чтобы отправить их в Ферри. Я опустил ожерелье в карман. Может быть,  ей
удастся вызвать ярость короля Шрюда, и  он  вырвет  деньги  из  карманов
Регала. Может быть,  когда  я  вернусь,  эти  изумруды  все-таки  смогут
коснуться ее теплой кожи.
   Я пошел в конюшни. Там я всегда успокаивался, а в отсутствие  Баррича
чувствовал себя обязанным время от времени заглядывать туда. Не то чтобы
Хендс нуждался в моей помощи. Но на этот раз, когда я вошел  в  конюшню,
снаружи толпились люди, сердито крича. Юный  конюший  вцепился  в  седло
огромной рабочей лошади. Старший мальчик тянул за повод, пристегнутый  к
уздечке, пытаясь увести лошадь, а человек, одетый в цвета  Тилта,  молча
наблюдал за этим. Обычно спокойное  животное  от  этого  дерганья  стало
нервничать. Через мгновение кто-то получит удар копытом.
   Я смело подошел к лошади, вырвал повод из  рук  удивленного  юноши  и
успокоительно коснулся лошади Уитом. Она уже не знала меня  так  хорошо,
как раньше, но легко успокоилась.
   - Что тут происходит? - спросил я конюшенного мальчика.
   - Они явились и вывели Клиффа из его стойла, даже не спросившись. Это
моя лошадь, я за ней ухаживаю, а они даже не сказали мне, что собираются
сделать.
   - У меня распоряжение, - начал стоявший рядом человек.
   - Я кое с кем разговариваю, - сообщил я ему и повернулся к мальчику:
   - Хендс оставил тебе какие-нибудь распоряжения насчет этой лошади?
   - Только обычные. - Мальчик был готов расплакаться, когда я  подошел.
Теперь, с  появлением  защитника;  голос  его  окреп.  Он  выпрямился  и
посмотрел мне в глаза.
   - Тогда все просто. Мы отведем эту лошадь назад  в  стойло,  пока  не
получим другого приказа от Хендса. Ни одна лошадь не выйдет  из  конюшен
Баккипа без ведома действующего начальника конюшен.
   Мальчик так и не отпустил узду Клиффа. Теперь я  вложил  ему  в  руку
поводья.
   - Я так и думал, сир, - отрывисто сказал  он.  -  Спасибо  вам,  сир.
Пошли, Клиффи.
   Мальчик зашагал прочь. Огромный жеребец спокойно следовал за ним.
   - У меня приказ забрать это животное.  Герцог  Рем  из  Тилта  хочет,
чтобы его немедленно послали вверх по реке. - Человек  герцога  выглядел
очень самодовольным.
   - Ах вот как, он хочет? И он обговорил это с начальником конюшен? - Я
был уверен, что он этого не сделал.
   - Что здесь происходит? - Это прибежал Хендс, его  щеки  и  уши  были
багровыми. У другого человека это могло бы выглядеть смешным, но я знал,
что Хендс в ярости.
   Пришелец из Тилта выпрямился.
   - Этот человек и один из твоих  подручных  помешали  нам  забрать  из
конюшни нашего племенного жеребца, - высокомерно заявил он.
   - Клифф не племенной жеребец Тилта.  Он  родился  здесь,  в  Баккипе.
Шесть лет назад. Я присутствовал при этом, - заметил я.
   Пришелец бросил на меня снисходительный взгляд.
   - Я разговариваю не с тобой. Я  разговариваю  с  ним,  -  он  большим
пальцем показал на Хендса.
   - У меня есть имя, сир, - холодно заметил тот. - Хендс. И  я  замещаю
начальника конюшен Баррича,  который  уехал  вместе  с  будущим  королем
Верити. У него тоже есть имя. Фитц  Чивэл.  Он  помогает  мне  время  от
времени