говорило  облегчение,  которое
охватило его при виде меня.
   - Откуда они знали, что в этой палатке была королева? У нас  не  было
знамен, мы никак не обнаруживали себя. С чего они взяли, что она  здесь?
Вот, так лучше? - я проверил, не жмет ли повязка.
   - Рана сухая и чистая, а повязка, похоже, облегчает боль. Я не думаю,
что тут можно сделать что-нибудь большее. Подозреваю,  что  каждый  раз,
когда я буду так напрягать свою ногу, у меня будет опухоль и жар,  -  он
говорил бесстрастно, как будто речь шла о  больной  йоге  лошади.  -  По
крайней мере рана не раскрылась. Они, кажется, шли  прямиком  к  палатке
королевы, так?
   - Как пчелы к меду, - заметил я устало. - Королева в Бейгарде?
   - Конечно. Все там. Послушал бы ты, как они вопили, когда открыли нам
ворота. Королева Кетриккен вошла, юбки с одного бока  подвязаны,  меч  в
крови. Герцог Келвар встал на колени и поцеловал ей руку. А  леди  Грейс
покачала головой и сказала: "О, моя дорогая, я  немедленно  распоряжусь,
чтобы вам приготовили ванну".
   - Ну вот, теперь есть про что  сочинять  песни,  -  сказал  я,  и  мы
засмеялись. - Но  не  все  наверху,  в  замке.  Я  только  что  видел  в
развалинах девушку, пришедшую за водой.
   - Ну, в замке празднуют. Будут  такие,  кому  не  очень-то  захочется
праздновать. Фоксглов ошиблась. Люди Нитбея не сдались красным кораблям.
Многие, многие погибли, прежде чем горожане отступили в замок.
   - Ты не находишь, что это странно?
   - То, что люди защищались? Нет, это...
   - Тебе не кажется, что тут было слишком много островитян? Больше, чем
могло бы поместиться на пяти кораблях.
   Баррич замер. Он оглядел разбросанные тела.
   - Может быть, те, другие корабли  оставили  их  здесь,  а  сами  ушли
патрулировать берег?
   - Это на них непохоже. Я подозреваю,  что  здесь  был  более  крупный
корабль, который привез большое количество людей.
   - Где?
   - Теперь он уже ушел. Мне  кажется,  я  заметил  его  в  том  сгустке
тумана, - мы замолчали.
   Баррич показал мне, где привязал Радди и Суути, и мы  вместе  поехали
наверх, в Бейгард. Огромные двери замка были широко раскрыты.  Во  дворе
смешались солдаты из Баккипа и защитники  Бейгарда.  Нас  приветствовали
громкими криками и предложили полные до краев чаши с медом даже  прежде,
чем мы успели спешиться. Мальчики умоляли взять на время наших  лошадей,
и, к моему удивлению, Баррич разрешил это.  В  зале  бушевало  подлинное
ликование, которое могло посрамить любой из пиров Регала. Все в Бейгарде
было открыто для нас - кувшины и тазы с теплой  ароматизированной  водой
были выставлены  в  большом  зале,  чтобы  мы  могли  освежиться,  столы
ломились от яств, причем сухарей и соленой рыбы там не было.
   Три дня мы оставались в  Нитбее.  За  это  время  наши  мертвые  были
похоронены, а тела островитян сожжены. Солдаты Баккипа и стража королевы
помогали людям Нитбея восстанавливать укрепления и то, что  осталось  от
города. Я  провел  несколько  тихих  расследований.  Обнаружил,  что  на
сторожевой башне зажгли  сигнальный  огонь,  чуть  только  корабли  были
замечены, но пираты в первую очередь попытались погасить его. "А что  со
здешним членом группы Скилла?" -  спросил  я.  Келвар  только  удивленно
посмотрел на меня. Барла отозвали  много  недель  назад,  для  какого-то
неотложного дела внутри страны. Келвар думал, что он уехал в Тредфорд.
   На следующий день после битвы пришло подкрепление из Южной бухты. Они
не видели сигнального огня, но к ним добрались вестники  на  лошадях.  Я
присутствовал, когда королева Кетриккен хвалила герцога Келвара  за  то,
что  он  предусмотрительно  организовал  доставку  важных  сообщений  на
лошадях, и также послала свою благодарность герцогу Шемши  из  Шокса  за
его быстрый отклик. Она предложила разделить  между  Риппоном  и  Шоксом
захваченные корабли, чтобы им не пришлось  больше  ждать  помощи  и  они
могли посылать свои собственные для совместной обороны. Это  был  щедрый
дар, и его приняли в благоговейном молчании. Когда герцог Келвар  пришел
в себя, он поднялся, чтобы предложить тост за свою королеву  и  будущего
наследника  Видящих.  Так  слухи  превратились  в  общеизвестный   факт.
Королева Кетриккен трогательно покраснела, но тем  не  менее  умудрилась
произнести слова благодарности. Эти дни после  победы  были  целительным
бальзамом для всех нас. Мы сражались, и сражались хорошо.  Нитбей  будет
восстановлен, и островитянам  не  удастся  закрепиться  в  Бейгарде.  На
некоторое время показалось, что возможно полностью освободиться от  них.
Мы еще не успели покинуть Нитбей, а уже были сложены песни о королеве  с
подвязанными юбками, которая сражалась с пиратами красных кораблей, и  о
ребенке в ее чреве, который стал воином,  даже  не  родившись.  То,  что
королева  рисковала  не  только  собой,  но  и  наследником  трона  ради
герцогства Риппон, не осталось незамеченным. "Сперва герцог  Браунди  из
Бернса. Теперь герцог Келвар  из  Риппона,  -  подумал  я  про  себя.  -
Кетриккен  великолепно  удалось  завоевать  преданность   народа   Шести
Герцогств".
   В Нитбее у меня были мгновения и согревающие, и пугающие. Потому  что
леди Грейс, увидев меня в зале, узнала меня и подошла поговорить.
   - Итак, - сказала она после тихого приветствия,  -  в  моем  кухонном
знакомце, оказывается, течет королевская кровь.  Неудивительно,  что  вы
дали мне такой прекрасный совет много лет назад, -  она  уже  совершенно
освоилась с ролью леди и герцогини. Ее маленькая собачка все еще повсюду
сопровождала ее, но теперь песик бегал у ее ног, и это  порадовало  меня
почти так же, как легкость, с которой она справлялась  с  обязанностями,
налагаемыми на нее титулом, и проявляла при этом нежную любовь к  своему
герцогу.
   - Мы оба сильно переменились, леди Грейс, - ответил я, и она  приняла
этот комплимент, как я и хотел.  В  последний  раз  я  видел  ее,  когда
приезжал  сюда  с  Верити.  Тогда  ей  не  так  хорошо  удавалось   быть
герцогиней. Я встретил ее на кухне, когда ее собака  подавилась  костью.
Тогда я убедил  ее,  что  деньги  герцога  Келвара  лучше  потратить  на
сторожевые  башни,  чем  на  драгоценности.  Для  нее  была  внове  роль
герцогини. Теперь казалось, что она никогда не была никем другим.
   - Вы больше не мальчик-псарь? - спросила она с улыбкой.
   - Мальчик-псарь? Человек-волк! - заметил кто-то. Я  обернулся,  чтобы
посмотреть, кто это говорил, но зал был полон народа, и ни один человек,
по-видимому, не повернулся, чтобы посмотреть на нас.  Я  пожал  плечами,
как будто это замечание не имело никакого значения. Леди Грейс, судя  по
всему,  даже  не  слышала   его.   Она   одарила   меня   знаком   своей
благосклонности, прежде чем я уехал. Я все еще улыбаюсь, когда думаю  об
этой вещице: крошечная булавка в форме рыбьей кости.
   - Я приказала сделать это, чтобы не забывать... Я  бы  хотела,  чтобы
теперь она была у вас.
   Она сказала, что нынче редко носит  драгоценности.  Она  вручила  мне
свой подарок на балконе, поздним вечером, когда  сторожевые  огни  башен
герцога  Келвара  сверкали  на  фоне  темного  неба,  как   великолепные
бриллианты.

25
БАККИП

   Замок Тредфорд на Винной реке был одной из резиденций правящей  семьи
Видящих. Здесь  королева  Дизайер  провела  свое  детство,  и  сюда  она
возвращалась каждое лето со своим сыном Регалом, пока он  был  ребенком.
Город Тредфорд - это очень оживленное  место,  центр  торговли  в  самом
сердце скотоводческой и земледельческой страны.  Винная  река  -  сонный
судоходный поток, путешествовать по которому легко и  приятно.  Королева
Дизайер всегда настаивала, что Тредфорд во всем превосходит Баккип и что
для королевской семьи - это самое что ни на есть прекрасное место.
   Путешествие назад, в Баккип, богатым на события не стало. Ко  времени
нашего возвращения Кетриккен была утомлена и измучена. Хотя она пыталась
не показать этого, ее усталость была  видна  по  кругам  вокруг  глаз  и
морщинам в углах рта. Герцог Келвар снабдил ее носилками для путешествия
домой. Она проехала в них немного, но скоро она поняла,  что  ее  только
еще больше тошнит от качки. Носилки были с благодарностью возвращены,  и
она ехала дальше верхом на своей кобыле.
   На вторую ночь к нашему костру пришла Фоксглов и сказала Барричу, что
несколько раз вроде видела волка.
   Баррич лишь пожал плечами и заверил  ее,  что  зверь,  скорее  всего,
просто любопытный и его появление ничем не грозит ни людям, ни лошадям.
   После ее ухода Баррич повернулся ко мне и сказал:
   - Со временем это будет случаться все чаще.
   - Что?
   - Волк, замеченный  поблизости  от  тебя.  Фитц,  остерегайся.  После
твоего сражения с "перекованными" по  замку  поползли  слухи.  Там  было
очень много волчьих следов, а раны на убитом человеке не похожи  на  те,
что мог нанести клинок. Кто-то уже сказал мне, что видел крадущегося  по
Нитбею волка в ночь битвы.  Я  даже  выслушал  дикую  историю  о  волке,
который превратился в человека, когда сражение закончилось.  В  грязи  у
палатки королевы тоже остались  волчьи  следы.  Твое  счастье,  что  все
выбились из сил и так  спешили  избавиться  от  тел.  Несколько  человек
погибли явно не от человеческой руки.
   Несколько? Ха!
   Лицо Баррича исказилось от ярости.
   - Этому надо положить конец. Немедленно!
   Ты силен, Сердце Стаи, но...
   Мысль прервалась, и внезапно из кустарника донесся  удивленный  визг.
Несколько лошадей испуганно подняли головы. Я сам смотрел на Баррича. Он
толкнул Ночного Волка, сильно, но с большого расстояния.
   Твое счастье, что он  был  далеко,  потому  что  сила...  -  начал  я
говорить Ночному Волку.
   Взгляд Баррича переметнулся на меня.
   - Я, кажется, велел положить этому  конец.  Немедленно.  То,  что  ты
делаешь в моем присутствии, оскорбляет меня больше, чем если бы ты ехал,
запустив руку в штаны.
   Я не ответил. Годы совместной жизни научили меня не спорить с  ним  о
Уите. Он знал, что я связан с Ночным Волком. Я знал, что он  по-прежнему
будет выносить мое присутствие, пока сможет. Мне не нужно было постоянно
напоминать ему, что сознание  волка  неотделимо  от  моего.  Я  согласно
склонил голову.
   В эту ночь, впервые за долгое время, мои сны принадлежали мне одному.
Мне снилась Молли. Она снова была в своих  красных  юбках  и  сидела  на
берегу на корточках,  ножом  срезала  с  камней  ракушки  и  съедала  их
содержимое сырым. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Я подошел  ближе.
Она вскочила и, босая, побежала по берегу. Я кинулся  за  ней,  но,  как
всегда, не мог догнать ее. Волосы ее разлетались во все стороны,  и  она
только смеялась, когда я просил ее подождать,  подождать.  Я  проснулся,
испытывая странную радость от того, что она убежала от меня, и вспоминая
нежный запах лаванды.
   Мы ожидали, что нас будут приветствовать в Баккипе. Если учесть,  что
погода была хорошая, корабли должны были прибыть раньше нас с  вестью  о
нашем триумфе. Так что мы не  были  удивлены,  увидев  отряд  гвардейцев
Регала, выходящий нам навстречу. Но показалось  странным,  что,  заметив
нас, они продолжали молча идти вперед. Ни один человек не закричал и  не
помахал рукой. Они подошли к нам, молчаливые и серьезные, как  призраки.
Я думаю, Баррич и я одновременно увидели жезл в  руках  идущего  впереди
человека. Маленькая полированная палочка, означавшая серьезные известия.
Баррич повернулся ко мне, и мы  смотрели,  как  они  приближаются.  Ужас
отразился на его лице.
   - Умер король Шрюд? - тихо предположил он.
   Я не ощутил никакого удивления, только разверзшуюся пропасть  потери.
Испуганный мальчик внутри меня ужаснулся тому, что теперь никто и  ничто
не будет стоять между ним и Регалом. Потом я подумал, как буду  называть
его "дедушка" вместо "мой король". Но все это не было  связано  с  моими
чувствами как человека короля. Шрюд сформировал меня, сделал из меня то,
чем я стал, - к добру или к худу. В один прекрасный день он забрал жизнь
мальчика, игравшего под столом в Большом зале, и поставил  на  ней  свою
печать. Это он решил научить меня  читать  и  писать,  владеть  мечом  и
приготавливать яды. Мне казалось, что с его уходом я должен  буду  взять
на себя ответственность за свои действия. Это была странная  и  пугающая
мысль.
   Все уже заметили идущего впереди человека. Мы остановились на дороге.
Стража  Кетриккен  расступилась,  как  раздвигающийся   занавес,   чтобы
позволить ему подойти к королеве. Ужасное молчание продолжалось, пока он
передавал ей жезл и маленький свиток. Красная восковая печать  сломалась
под ее ногтем. Я смотрел, как она падает на  грязную  дорогу.  Кетриккен
медленно развернула свиток  и  прочитала  его.  Ее  лицо  застыло,  рука
безвольно опустилась. Свиток вслед за печатью полетел в грязь  -  с  ним
было покончено, она никогда больше не захочет видеть его. Она не упала в
обморок, не закричала. Но глаза ее  были  устремлены  вдаль,  когда  она
бережно положила руку на свой живот. По этому жесту я понял, что умер не
Шрюд, а Верити.
   Я стал искать его. Где-то, безусловно, где-то внутри меня тлела искра
связи, тончайшее соединение.., нет. Я даже не знал, когда она исчезла. Я
вспомнил, что всегда терял свою связь с ним во время боя. Теперь в  моей
памяти всплыло то, что в ночь битвы показалось какой-то странностью. Мне
почудилось тогда, что я слышал голос Верити, отдающий не имеющие  смысла
приказы. Сейчас я не мог вспомнить ни одного конкретного слова из  того,
что он  кричал.  Но  мне  представлялось,  что  это  были  распоряжения,
отданные в битве, - разбегаться или искать укрытие.., но я ничего не мог
вспомнить. Я посмотрел на Баррича и увидел  в  его  глазах  вопрос.  Мне
пришлось пожать плечами.
   - Я не знаю, - сказал я тихо. Он нахмурился, обдумывая это.
   Будущая королева Кетриккен очень тихо сидела на своей  лошади.  Никто
не пошевелился, чтобы коснуться  ее,  никто  не  произнес  ни  слова.  Я
посмотрел в глаза Барричу и увидел в них только обреченность. Во  второй
раз он видел смерть будущего короля, так и не успевшего взойти на  трон.
После долгого молчания Кетриккен повернулась в седле. Она  обратилась  к
своей страже и конным солдатам, сопровождавшим ее.
   - Принц Регал получил известие, что будущий король  Верити  мертв.  -
Она не повысила голоса, но ее слова дошли до всех. Веселье угасло,  и  с
ним блеск триумфа. Она дала людям несколько мгновений, чтобы собраться с
мыслями. Потом пустила свою лошадь шагом, и мы последовали за ней назад,
в Баккнп.
   Мы свободно  проехали  через  ворота.  Солдаты,  стоявшие  на  часах,
проводили нас взглядами. Один из них быстро  отсалютовал  королеве.  Она
этого не заметила. Баррич нахмурился сильнее, но ничего не сказал.
   Во дворе замка все казалось обычным. Конюшие подошли,  чтобы  принять
лошадей, в то время как остальные слуги сновали вокруг,  занятые  своими
делами. Каким-то образом эта обыденность камнем ударила по моим  нервам.
Верити был мертв. Казалось, что жизнь после этого не может  продолжаться
так же, как прежде. Баррич помог Кетриккен спешиться, и она попала прямо
в  объятия  своих  леди.  Я  заметил  выражение  лица  Фоксглов,   когда
придворные леди уводили Кетриккен. Они говорили о том, какой усталой она
выглядит, беспокоились, здорова ли  она,  и  выражали  ей  сочувствие  и
соболезнования. Во  взгляде  капитана  стражи  королевы  была  ревность.
Фоксглов была всего лишь солдатом, присягнувшим защищать свою  королеву.
Сейчас она не могла последовать за Кетриккен в замок, как бы  ни  любила
ее. Теперь королева была под опекой придворных дам. Но  я  знал,  что  с
этой ночи не один Баррич будет стоять на страже у двери Кетриккен.
   Заботливое бормотание дам по поводу самочувствия Кетриккен  означало,
что слух о ее беременности уже долетел до Баккипа. Я подумал,  знает  ли
об этом Регал. Я прекрасно понимал, что  слухи  циркулируют  в  основном
среди женщин, прежде чем дойдут до всех остальных.  Внезапно  мне  очень
захотелось узнать, сообщили ли Регалу, что Кетриккен вынашивает  ребенка
- наследника трона. Я отдал поводья Суути  Хендсу,  поблагодарил  его  и
обещал все рассказать позднее. Но когда я направился к замку,  на  плечо
мне легла рука Баррича.
   - Одно слово. Сейчас.
   Иногда он обращался со мной как с законным принцем, а иногда хуже чем
с последним из конюшенных мальчиков. Эти слова не были просьбой. Хендс с
кислой улыбкой вернул мне поводья Суути и исчез. Я  пошел  за  Барричем,
который вел в конюшню Радди. Ей было  нетрудно  найти  пустое  стойло  у
места Суути. Свободных стойл было слишком много. Мы оба  начали  чистить
лошадей. Меня охватило давно забытое чувство покоя, которое я  испытывал
всегда, когда ухаживал за своей лошадью, а рядом работал Баррич. В нашей
части конюшни было довольно тихо, но он ждал, пока поблизости не  станет
совершенно пусто, чтобы спросить:
   - Это правда?
   - Я точно не знаю. Моя связь с ним потеряна. Она была слабой  еще  до
того, как мы отправились в Нитбей,  и  мне  всегда  трудно  поддерживать
связь с Верити, когда начинается бой. Он  говорит,  что,  возводя  такие
высокие стены, чтобы не пропустить  к  себе  тех,  кто  вокруг  меня,  я
отгораживаюсь и от него.
   - Я ничего этого не понимаю, но знаю об этой проблеме. Ты уверен, что
потерял его именно тогда?
   Я рассказал о своих неопределенных  ощущениях  во  время  битвы  и  о
вероятности, что Верити  был  атакован  в  то  же  самое  время.  Баррич
нетерпеливо кивнул.
   - Но не можешь ли ты связаться с  ним  теперь,  когда  все  спокойно?
Восстановить связь?
   Я подождал мгновение, пока не прошел приступ отчаяния.
   - Нет, не могу. Я не настолько владею Скиллом.
   Баррич нахмурился.
   - Смотри-ка. Мы знаем, что в последнее время все  сообщения  доходили
кое-как. Почему мы должны верить, что это не было придумано?
   - Я полагаю, и не должны верить. Хотя трудно себе представить,  чтобы
даже Регал был способен сказать, что Верити мертв, когда это не так.
   - Нет ничего, на что он не был бы способен, - тихо сказал Баррич.
   Я выпрямился,  оторвавшись  от  чистки  копыт  Суути.  Баррич  стоял,
прислонившись к двери в стойло Радди, и смотрел  в  пространство.  Белая
прядь в его волосах была напоминанием о том,  каким  безжалостным  может
быть  Регал.  Он  приказал  убить  Баррича  так  небрежно,  как  человек
прихлопывает надоевшую муху. По-видимому, Регала  нисколько  не  заботил
тот факт, что Баррич все-таки остался жив. Он не боялся мести начальника
конюшен или бастарда.
   - Так. А что он скажет, когда Верити вернется? - спросил я.
   - Когда он станет королем, то позаботится о том, чтобы Верити никогда
не вернулся. Человек, сидящий на  троне  Шести  Герцогств,  может  найти
способ разделаться с неудобными людьми. - Баррич упрямо  не  смотрел  на
меня, говоря это, и я попытался пропустить этот укол мимо ушей. Это было
правдой. Когда Регал придет к власти,  я  не  сомневался,  что  найдутся
убийцы, готовые исполнить его приказ. Возможно, они уже  существуют.  От
этой мысли меня охватил озноб.
   - Если мы хотим удостовериться, что Верити все еще жив, нужно послать
кого-нибудь найти его и вернуться с вестями о нем, - сказал я Барричу. -
Это единственное, что мы можем сделать.
   - Даже если допустить, что гонец каким-то чудом  останется  в  живых,
это все равно отнимет  слишком  много  времени.  Когда  Регал  придет  к
власти, слова посланца ничего не  будут  значить  для  него.  Да  и  сам
посланец  не  посмеет  произнести  вслух   свои   новости.   Нам   нужно
доказательство, что Верити жив, доказательство,  которое  примет  король
Шрюд, и необходимо получить его до того, как Регал придет  к  власти,  а
тот не будет долго ждать.
   - Король Шрюд и будущий ребенок Кетриккен по-прежнему стоят между ним
и троном, - возразил я.
   - Уже доказано, что такое положение вредит  здоровью  даже  взрослых,
сильных  муж