Его  темные
волосы были присыпаны сединой, но жизнь сверкала в его темных глазах. Он
выглядел королем до кончиков ногтей.
   - Женитьба пошла вам на пользу, мой принц, - брякнул я.
   Это смутило его.
   - В некотором роде, - признал он, и мальчишеский румянец появился  на
его щеках. Он быстро повернулся к окну. - Иди, посмотри на мои  корабли,
- приказал он.
   Теперь настал черед смутиться мне. Я встал  у  окна  рядом  с  ним  и
оглядел бухту и море.
   - Где? - спросил я растерянно.
   Он взял меня за плечи и повернул лицом к верфи.  Там  было  выстроено
новое длинное здание из сосны. Люди входили и выходили из него, из  труб
и кузниц поднимался дым. На снегу выделялись несколько огромных бревен -
свадебные подарки от Кетриккен.
   - Иногда, когда я стою здесь зимним утром и смотрю на море,  я  почти
вижу красные корабли. Я знаю, что они должны прийти. Но  иногда  я  вижу
еще и наши корабли, которые мы построим, чтобы встретить их. Этим  летом
добыча не покажется им такой легкой, мой мальчик. А после следующей зимы
я намерен показать им, каково это, когда тебя грабят.
   Он говорил с кровожадным удовлетворением. Оно могло бы быть пугающим,
если бы я не разделял его. Когда наши глаза встретились, я почувствовал,
что моя усмешка зеркально отражает его усмешку.
   И тут его взгляд изменился:
   - Ты ужасно выглядишь, так же плохо, как твоя одежда. Давай-ка пойдем
в какое-нибудь более теплое место и  раздобудем  тебе  горячего  вина  и
чего-нибудь поесть.
   - Я ел и чувствую себя много  лучше,  чем  несколько  месяцев  назад.
Спасибо большое.
   - Не притворяйся, - предостерег он меня, - и не рассказывай  мне  то,
что я уже знаю. И не лги мне. Подъем по  лестнице  вымотал  тебя,  и  ты
дрожишь.
   - Вы действуете Скиллом, - упрекнул я его, и он кивнул.
   - Я знал о твоем скором  приезде  уже  несколько  дней.  Пару  раз  я
пытался  достать  тебя  Скиллом,  но  мне  не  удалось  заставить   тебя
почувствовать меня. Я был обеспокоен, когда вы ушли с дороги, но  понял,
чего боится Баррич. Я доволен, что он так заботился  о  тебе:  благодаря
ему ты добрался до дома целым и невредимым. И мне, конечно,  известно  о
том, что происходило в Джампи. Теперь я в растерянности и не  знаю,  как
наградить его. Это нужно сделать очень деликатно.  Я  не  могу  публично
награждать тех, кто был занят в этом деле, -  по  понятным  причинам.  У
тебя есть какие-нибудь предложения?
   - Слова благодарности от вас - вот все, что он согласится принять. Он
был бы обижен, решив, что вы подумали, будто ему нужно что-то большее. Я
лично считаю, ничто из того, что вы  могли  бы  дать  ему,  не  было  бы
равноценно тому, что он для меня сделал. Надо сказать, чтобы  он  выбрал
себе подходящую двухлетку, потому что его лошадь начинает  стареть.  Это
он бы понял, - я тщательно обдумал такую возможность. - Да, это вы могли
бы сделать.
   - Мог бы? - сухо поинтересовался Верити. В его удивленном голосе была
едкая нотка. Я внезапно изумился собственной дерзости.
   - Я забылся, мой принц, - сказал я покорно.
   Он улыбнулся, и его рука тяжело опустилась на мое плечо:
   - Что ж, я ведь спросил тебя, не так ли? На мгновение мне показалось,
что это старина Чивэл учит меня обращаться с моим человеком,  а  не  мой
юный племянник. Путешествие в Джампи порядком  изменило  тебя,  мальчик.
Пойдем, я ведь не просто так сказал о более теплом  месте  и  стаканчике
согревающего напитка. Кетриккен захочет увидеть тебя попозже. И  Пейшенс
тоже, я думаю.
   Сердце мое упало, когда он навалил на меня всю эту  кучу  дел.  Город
притягивал меня как магнит. Но это был мой  будущий  король.  Я  склонял
голову перед его волей.
   Мы покинули башню. Я шел за ним вниз по лестнице, и мы  разговаривали
о незначительных вещах. Он велел мне сказать миссис Хести, что мне нужна
новая одежда. Я спросил его про Леона, его волкодава. Он остановил парня
в коридоре и велел принести к нему в кабинет вино и пироги  с  мясом.  Я
последовал за ним - не наверх, в его комнаты, а в помещение этажом ниже,
одновременно знакомое и чужое. В  последний  раз,  когда  я  был  здесь,
Федврен, писец, использовал его для того, чтобы сушить травы и корни для
своих чернил. Никаких признаков этого теперь не  осталось.  В  маленьком
камине горел огонь.  Верити  поворошил  угли  и  добавил  дров,  пока  я
осматривался.  В  комнате  стоял  большой  резной  дубовый  стол  и  два
поменьше, разнообразные кресла, подставка  для  пергаментов  и  разбитая
полка, на которой были в беспорядке навалены разные предметы.  На  столе
лежала начатая карта государств. Углы ее были прижаты к столу кинжалом и
тремя камнями. На кусках пергамента, раскиданных по столу, рукой  Верити
были сделаны картографические наброски. Милый  ералаш  на  двух  меньших
столах и нескольких стульях казался знакомым. Через  мгновение  я  узнал
вещи Верити, которые раньше были разбросаны в его спальне. Верити встал,
оторвавшись от разгоревшегося огня, и печально улыбнулся при  виде  моих
удивленно вскинутых бровей:
   - Моя будущая королева не любит  беспорядка.  "Как,  -  спросила  она
меня, - ты можешь надеяться правильно начертить что-то в  таком  хаосе?"
Ее собственная комната напоминает казарму. Так что  я  спрятался  здесь,
внизу, потому что быстро обнаружил, что  в  чистом  и  пустом  помещении
вообще не могу работать. Кроме того, теперь у меня есть место для  тихой
беседы и никто не знает, как меня найти.
   Не успел он договорить, как дверь открылась и вошел Чарим с подносом.
Я кивнул слуге Верити, который нисколько не удивился при виде меня, мало
того, он добавил к заказу принца особенный хлеб со специями,  который  я
всегда  очень  любил.  Чарим  быстро  двигался  по   комнате,   привычно
освобождая место для меня и стол для еды. После этого он  исчез.  Верити
так привык к нему, что, казалось, не  заметил  его  появления,  если  не
считать быстрой улыбки, которой они обменялись, когда Чарим уходил.
   - Итак, - сказал он, как только дверь была  как  следует  закрыта,  -
теперь я хотел бы получить полный доклад. С того момента, как ты покинул
Баккип.
   Это  было  непросто  -  подробно  рассказать  о  моем  путешествии  и
произошедших событиях. Но Чейд обучил меня быть не только убийцей, но  и
шпионом. С самых первых дней Баррич всегда требовал,  чтобы  я  детально
рассказывал обо всем, что происходило в конюшнях в его  отсутствие.  Так
что, пока мы ели и пили, я  дал  Верити  полный  отчет  об  увиденном  и
сделанном с тех пор, как оставил Баккип. За этим последовали мои выводы,
а потом подозрения, вытекающие из того, что  я  узнал.  К  тому  времени
Чарим вернулся и принес еще еды. Пока мы уничтожали ее, Верити свел  наш
разговор к своим кораблям. Он не мог скрыть воодушевления.
   - Мастфиш руководит постройкой. Я сам ходил за  ним  в  Хайдаунс.  Он
сказал, что уже слишком стар. "Мои кости закоченеют от холода; я  больше
не могу строить корабли зимой" - вот что он велел мне передать. Так  что
я оставил работать помощников и отправился за ним. Он не смог  отказать,
глядя мне в глаза. Когда он приехал, я сам отвел его на верфи. Я показал
ему обогреваемый сарай, достаточно большой, чтобы там помещался  военный
корабль, - старик мог работать там, и ему не было  холодно.  Но  не  это
убедило его. Его убедил белый дуб, который привезла мне Кетриккен. Когда
он увидел это бревно, то не мог  удержаться  и  воткнул  в  него  струг.
Структура древесины везде прямая и крепкая. Они уже начали тесать доски.
Это будут красивые корабли с лебединой шеей,  скользящие  по  воде,  как
змеи.
   Он был охвачен  энтузиазмом.  Я  уже  воображал,  как  поднимаются  и
опускаются весла и надуваются квадратные паруса.
   Потом тарелки были сдвинуты в сторону, и он начал допрашивать меня  о
происшествиях в Джампи. Он заставил меня описать каждый отдельный случай
со всех возможных точек  зрения.  К  тому  времени,  когда  он  закончил
допрос, ярость и боль  предательства  снова  ожили  во  мне.  Верити  не
оставил это без внимания. Он  наклонился  и  бросил  в  огонь  еще  одно
полено, послав в трубу вихрь искр.
   - У тебя есть вопросы, - заметил он, - на этот раз можешь задать их.
   Он тихо сложил руки на коленях и ждал. Я пытался справиться с собой.
   - Принц Регал, ваш брат, - начал я осторожно, - виновен в  худшей  из
измен.  Он  организовал  убийство  старшего  брата  вашей  жены,  принца
Руриска. Он пытался устроить заговор,  который  должен  был  закончиться
вашей смертью. Он собирался захватить и вашу корону, и вашу невесту.  Не
говоря уж о такой мелочи, как то, что он трижды пытался  убить  меня.  И
Баррича, - я замолчал, чтобы отдышаться и заставить немного  успокоиться
свое сердце и дрожащий голос.
   - И ты, и я знаем, что это правда. Но доказать это нам будет  трудно,
- тихо заметил Верити.
   - И он на это рассчитывает,  -  выпалил  я,  после  чего  отвернулся,
пытаясь совладать с собой. Сила моей ярости испугала меня, потому что до
сих пор мне удавалось сдерживать ее. Несколько месяцев  назад  я  собрал
всю свою волю, чтобы остаться в живых, загнал ненависть глубоко внутрь в
надежде  сохранить  ясный  разум.  Потом   последовали   долгие   месяцы
выздоровления, в течение которых я  пытался  оправиться  после  неумелой
попытки Регала отравить меня. Даже Барричу я не  мог  рассказать  всего,
ведь Верити ясно дал понять, что он не хочет, чтобы кто-нибудь знал  все
подробности происходящего. Теперь я стоял перед своим принцем  и  дрожал
от напора собственных чувств. Лицо мое внезапно исказилось  от  приступа
сильных  судорог.  Этого  оказалось  достаточно,  чтобы  я   моментально
заставил себя успокоиться. - Регал рассчитывает  на  это,  -  сказал  я,
гораздо спокойнее. Все это время Верити не шевелился,  и  выражение  его
лица не изменилось, несмотря на мой срыв. Он мрачно сидел у своего конца
стола, и его руки, покрытые шрамами от работы, были сложены  перед  ним.
Он не сводил с меня темных глаз.  Я  смотрел  вниз,  на  стол,  и  водил
кончиком пальца по линиям на пергаменте. - Он не любит вас, поскольку вы
соблюдаете законы королевства. Он считает, что это слабость  и  что  это
нарушает справедливость. Он может снова попытаться убить  вас.  И  почти
наверняка захочет убить меня.
   - Значит, мы должны быть  осторожными,  мы  оба,  верно?  -  спокойно
заметил Верити.
   Я поднял глаза и посмотрел ему в лицо.
   - Это все, что вы можете мне сказать? - спросил я напряженно, пытаясь
унять собственное негодование.
   - Фитц Чивэл. Я твой принц. Я твой будущий король. Ты  присягнул  мне
так же, как и моему отцу. И, если уж на то пошло, ты присягнул  и  моему
брату.  -  Верити  внезапно  встал  и  начал  ходить   по   комнате.   -
Справедливость. Это то, чего мы всегда  будем  жаждать,  но  жажда  наша
никогда не будет утолена. Нет. Мы удовлетворимся  законами.  И  это  тем
важнее, чем выше положение человека. Справедливость  поставила  бы  тебя
первым в ряду претендентов на трон, Фитц. Чивэл был моим старшим братом.
Но закон говорит,  что  ты  родился  вне  брака  и  поэтому  не  сможешь
претендовать на корону. Кое-кто может сказать, что я отнял корону у сына
моего брата. Должен ли я удивляться, что мой младший брат  хочет  отнять
ее у меня?
   Я никогда не слышал, чтобы Верити так  разговаривал.  Голос  его  был
ровным, но чувствовалось, что он едва сдерживает эмоции. Я молчал.
   - Думаешь,  мне  следовало  наказать  его?  Я  мог  бы.  У  меня  нет
необходимости доказывать кому-либо, что он поступал дурно, чтобы сделать
его жизнь невыносимой. Я мог  бы  послать  его  эмиссаром  в  Колдбей  с
каким-нибудь поручением. И держать его там, в ужасных  условиях,  далеко
от двора. Я мог бы сделать с ним все что угодно - только не изгнать. Или
я мог бы оставить его здесь, при дворе,  но  так  нагрузить  неприятными
обязанностями, что у него не осталось бы  времени  для  развлечений.  Он
понял бы, что это наказание. Это поняла бы и  вся  знать,  имеющая  хоть
каплю разума. Те, кто симпатизирует ему, поднялись  бы  на  его  защиту.
Внутренние Герцогства, откуда родом его мать, несомненно,  придумали  бы
что-нибудь такое, что потребовало бы его присутствия. Оказавшись там, он
получил бы еще большую поддержку. Он организовал бы гражданский мятеж, и
Внутренние Герцогства согласились бы подчиняться только ему.  Даже  если
бы ему не удалось добиться этого, он, по крайней мере,  разрушил  бы  то
единство, которое необходимо мне для защиты нашего королевства.
   Он замолчал. Потом поднял глаза и оглядел комнату. Я проследил за его
взглядом. Стены были увешаны картами. На них были Бернс, Шоке и  Риппон.
На противоположной стене - Бакк, Фарроу  и  Тилт.  Все  было  нарисовано
искусной рукой Верити. Каждая река отмечена синими  чернилами,  название
каждого города хорошо видно. Тут были его Шесть Герцогств.  Он  знал  их
так, как никогда не узнает Регал. Он изучил все дороги. Он  сам  помогал
устанавливать знаки на этих границах. Сопровождая Чивэла, он  общался  с
людьми, населявшими нашу страну. Он поднимал меч, защищая  их,  и  знал,
когда  вложить  его  в  ножны  и  заключить  мир.  Кто  я  такой,  чтобы
рассказывать ему, как управлять государством?
   - Что вы будете делать? - спросил я тихо.
   - Оставлю его. Он мой брат и сын моего отца. - Верити налил себе  еще
вина. - Самый любимый сын. Я пошел к своему отцу и королю и сказал,  что
Регал,  возможно,  будет  больше  доволен  своим  жребием,  если  станет
принимать участие в управлении королевством. Король Шрюд  согласился  со
мной. Я полагаю, что буду по горло занят защитой нашей страны от красных
кораблей. Так что Регал  должен  будет  заняться  доходами  государства,
которые нам понадобятся, и, кроме того, он будет  разбираться  со  всеми
внутренними проблемами. Конечно, с  группой  придворных,  которые  будут
помогать ему. Ему предоставлена полная свобода в разрешении конфликтов и
разногласий.
   - И Регал удовлетворен этим?
   Верити слабо улыбнулся:
   - Он не может сказать, что нет. По крайней мере, если хочет сохранить
образ молодого человека, способного к управлению и  только  не  имеющего
подходящего случая, чтобы показать себя. - Он  поднял  стакан  с  вином,
повернулся и посмотрел в огонь. Единственным звуком в комнате был  треск
пожиравшего дерево пламени. - Когда ты придешь ко мне завтра...
   - Завтра я должен буду уйти.
   Он поставил свой стакан и взглянул на меня.
   - Должен? - спросил он странным тоном.
   Я поднял голову и встретил его взгляд. Я сглотнул. Я встал на ноги.
   - Мой принц, - начал я официально, - я просил бы  вашего  милостивого
разрешения быть освобожденным завтра от обязанностей, чтобы..,  чтобы  я
мог заняться собственными делами.
   Он дал мне постоять некоторое время. Потом сказал:
   - О, садись, Фитц. Это недостойно. Полагаю,  я  поступил  недостойно.
Когда я думаю о Регале, то всегда прихожу в такое состояние. Конечно, ты
можешь получить этот день. Если кто-нибудь спросит, то скажи, что у тебя
есть мое поручение. Могу я узнать, в чем состоит это срочное дело?
   Я смотрел в огонь, на прыгающие языки пламени.
   - Мой друг жил в Силбее. Я должен узнать...
   - О, Фитц! - в голосе  Верити  было  больше  сочувствия,  чем  я  мог
выдержать. Внезапная волна слабости накатила на меня. Я  был  рад  снова
сесть. Мои руки начали дрожать. Я спрятал их под стол и сжал. Я все  еще
чувствовал дрожь, но, по  крайней  мере,  теперь  никто  не  видел  моей
слабости. Он откашлялся.
   - Пойди в свою комнату и отдохни, - сказал  он  мягко.  -  Послать  с
тобой кого-нибудь завтра в Силбей?
   Я молча покачал головой во внезапной отчаянной уверенности в том, что
там обнаружу. От этой мысли мне стало худо. Еще одна  судорога  скрутила
меня. Я старался дышать  медленно,  чтобы  успокоиться  и  уберечься  от
возможного  припадка.  Так  опозориться  перед  Верити  было  для   меня
невыносимым.
   - Это не твой, а мой позор! Как я мог забыть, насколько сильно ты был
болен? - Он медленно встал и поставил передо мной свой стакан с вином. -
В том, что с тобой произошло, виноват я. Я потрясен  тем,  что  допустил
это.
   Я заставил себя встретиться глазами с Верити.  Он  знал  все,  что  я
пытался скрыть. Знал, и был в отчаянии от сознания своей вины.
   - Мне не всегда бывает так плохо, - сказал я. Он улыбнулся, но  глаза
его не изменились.
   - Ты прекрасный лжец, Фитц. Не думай, что твои уроки  пропали  даром.
Но ты не можешь лгать человеку, который был  с  тобой  столько  времени,
сколько я, - не только эти последние несколько дней, но и во время твоей
болезни. Если какой-нибудь другой человек скажет тебе:  "Я  точно  знаю,
как ты себя чувствуешь", можешь считать это простой вежливостью.  Но  от
меня прими это как правду. И я знаю, что с тобой надо поступать так  же,
как с Барричем. Я, конечно, не предложу тебе выбирать себе жеребца через
несколько месяцев. Я предложу тебе мою руку, если хочешь, чтобы  отвести
тебя в твою комнату.
   - Я справлюсь, - сказал я жестко. Я знал, как он уважает меня, но так
же знал, как ясно он видит мою слабость. Я хотел  остаться  один,  хотел
спрятаться.
   Он понимающе кивнул:
   - Если бы ты овладел Скиллом, я мог бы предложить тебе  свою  силу  -
так, как слишком часто делал для меня ты.
   - Я бы не смог, - пробормотал я, не скрывая того, как неприятно  было
бы мне брать силу другого человека взамен собственной. Я тут же  пожалел
о своих словах из-за мгновенного стыда, который увидел в  глазах  своего
принца.
   - Я тоже когда-то мог говорить с такой  же  гордостью,  -  сказал  он
тихо. - Пойди отдохни, мальчик. - Он медленно отвернулся от меня и  стал
раскладывать свои пергаменты. Я быстро ушел.
   Мы провели взаперти целый день. Снаружи уже  стемнело.  В  замке  был
обычный зимний вечер. Со столов уже убрали, люди, вероятно, собрались  у
очагов в  Большом  зале.  Может  быть,  поют  менестрели  или  кукольник
заставляет своих нескладных персонажей разыгрывать не  менее  нескладные
истории. Некоторые смотрят на соревнования лучников, некоторые играют  в
иголки, дети крутят волчки, играют в лото или дремлют на коленях у своих
родителей. Все спокойно.  Снаружи  бушевали  зимние  шторма,  храня  наш
покой.
   Я шел с осторожностью пьяницы, избегая мест, где по вечерам собирался
народ. Я скрестил руки и сгорбился, как будто мне было холодно,  пытаясь
таким образом унять дрожь в руках. На первый этаж я взобрался  медленно,
словно погруженный в думы. На площадке  я  позволил  себе  остановиться,
чтобы сосчитать до десяти, потом начал взбираться дальше.
   Но как только я поставил ногу на первую ступеньку, вниз, подпрыгивая,
навстречу мне скатилась Лейси. Пухлая женщина, больше  чем  на  двадцать
лет старше меня, она все еще двигалась по ступенькам  детской  прыгающей
походкой. Добравшись до низу, она схватила меня с криком: "Вот ты где!",
- как будто я был парой ножниц, выпавших из ее корзиночки для шитья. Она
крепко взяла меня за руку и повернула к коридору.
   - Сегодня я бегала вверх и вниз по этим ступенькам раз  двенадцать  -
больше, чем когда-либо. Ой, да ты вырос. Леди Пейшенс не  в  себе,  и  в
этом ты виноват. Сперва она каждую минуту ждала, что  ты  постучишься  в
дверь. Она была так довольна, что ты наконец дома! - Лейси  замолчала  и
посмотрела на меня  своими  блестящими  птичьими  глазами.  -  Это  было
сегодня утром, - сообщила она. Потом:
   - Ты и вправду болел! Какие у тебя круги под глазами! -  не  дав  мне
ответить, она продолжала:
   - Но после полудня, когда ты не  появился,  она  начала  обижаться  и
немножко сердиться. К обеду она уже так осерчала на твою  грубость,  что
едва могла есть. После этого она  решила  поверить  слухам  о  том,  как
сильно ты болел. Она считает, что либо ты где-нибудь  потерял  сознание,
либо Баррич держит тебя в стойлах и ты чистишь лошадей  и  собак,  почти
при смерти. Вот мы и пришли, заходи, я привела его,