зера, - кивнул я про себя, раздумывая над тем, что было изображено на карте Вериги. - Может быть. Может быть, оно обмелело и превратилось в болото. Но что тогда означают все эти статуи?
     Она неопределенным жестом обвела лес:
     - Возможно, сад или парк?
     Я огляделся и покачал головой:
     - Не похоже ни на один из виденных мною садов. Статуи стоят где и как попало. Разве в саду не должно быть единого замысла? Во всяком случае, так учила меня Пейшенс. Здесь только статуи. Никаких дорожек, или клумб, или... Кетриккен? Вы видели изображения только спящих существ?
     Она нахмурилась на мгновение.
     - По-моему, так. И я почти уверена, что все они крылатые.
     - Может быть, это кладбище? - предположил я. - Может быть, под этими существами гробницы? Может быть, это своего рода геральдика и так отмечены места захоронения разных семейств?
     Кетриккен задумчиво покачала головой:
     - Может, и так. Но зачем это кладбище отметили на карте?
     - А сад зачем? - возразил я.
     Оставшуюся часть дня мы провели, исследуя местность. Мы нашли множество животных, самых невероятных, но у всех были крылья, и все спали. Они были здесь очень давно. Присмотревшись внимательнее, я понял, что огромные деревья выросли вокруг статуй, а не статуи размещены под ними. Некоторые скульптуры были почти полностью скрыты мхом и листьями. От одного осталась только огромная зубастая морда, торчащая из болотистой почвы. Обнаженные острые зубы сверкали серебром. Но я не нашел ни одного с изъяном или трещиной. Все они выглядят безукоризненно, как в тот день, когда были созданы. И я так и не понял, чем окрашен камень. Это не похоже на краску, и цвета совершенно не поблекли с годами.
     Этим вечером у костра я медленно излагал спутникам свои соображения. И пытался расчесать гребнем Кетриккен свои мокрые волосы. Поздним вечером я ускользнул из лагеря, чтобы как следует вымыться - в первый раз с тех пор, как мы покинули Джампи. Кроме того, я попытался выстирать кое-что из одежды. Когда я вернулся в лагерь, то обнаружил, что у всех остальных были те же самые мысли. Кеттл угрюмо развешивала мокрое белье на драконе, чтобы просушить его. Щеки Кетриккен были розовее обычного, и она заплетала свои мокрые волосы в тугую косу. Старлинг, по-видимому, уже забыла, что сердилась на меня. Она сидела перед костром, на лице ее было мечтательное выражение, и я почти видел слова и ноты, которые она составляла. Я подумал, на что это похоже и нет ли в этом чего-нибудь общего с решением задач, которые ставила передо мной Кеттл. Странно было наблюдать за ее лицом и знать, что у нее в голове рождается песня.
     Ночной Волк подошел и прижался головой к моему колену.
     Мне не нравится устраивать логово среди этих живых камней, - сообщил он мне.
     - Правда, кажется, что они в любой момент могут проснуться, - заметил я.
     Кеттл со вздохом опустилась на землю рядом со мной и медленно покачала своей старой головой.
     - Не думаю. - Ее голос звучал так, словно она почти жалела об этом.
     - Что ж, если в эту тайну нам не проникнуть, а дорога кончается здесь, мы должны покинуть их завтра и продолжить наш путь, - заявила Кетриккен.
     - Что вы будете делать, - тихо спросил шут, - если Верити не окажется в последней точке, отмеченной на карте?
     - Не знаю, - устало ответила Кетриккен. - И не собираюсь беспокоиться, пока этого не случилось. У меня все еще остается дело, которое необходимо завершить. Пока оно не будет закончено, я не стану впадать в отчаяние.
     Меня потрясло, что она говорила об этом как об игре, в которой один последний ход может привести к победе. Потом я решил, что провел слишком много времени, размышляя о задачах Кеттл. Я выдрал последний колтун из своих волос и завязал их сзади в хвостик.
     Пойдем со мной охотиться, пока не стемнело? - предложил волк.
     - Пожалуй, пойду поохочусь с Ночным Волком, - заявил я, вставая и потягиваясь. Я посмотрел на шута, но он казался погруженным в свои мысли и ничего не ответил.
     Когда я отошел от огня, Кетриккен спросила:
     - А ты не боишься идти один?
     - Мы далеко от Дороги Скилла. - Это был самый мирный день за долгое, долгое время. В некотором роде.
     - Может быть, мы и ушли далеко от Дороги Скилла, но мы все еще в самом сердце страны, которую некогда населяли владеющие им. Их следы повсюду. Пока ты ходишь по этим горам, ты не можешь считать себя в безопасности. Ты не должен идти один.
     Ночной Волк тихо заскулил, торопясь идти. Мне хотелось охотиться вместе с ним, выслеживать, гнать и бежать сквозь ночь без каких-либо человеческих мыслей. Но я не мог оставить без внимания предупреждение Кеттл.
     - Я пойду с ним, - внезапно предложила Старлинг. Она встала, вытирая руки о бедра. Если кто-нибудь кроме меня и подумал, что это странно, никто не подал виду. Я ожидал, по крайней мере, насмешливого напутствия от шута, но он продолжал молча смотреть в огонь. Я надеялся, что он не собирался снова заболеть.
     Ты не возражаешь, чтобы она пошла с нами? - спросил я Ночного Волка.
     В ответ он тихо, покорно вздохнул и затрусил прочь от огня. Я следом, и Старлинг поспешила за мной.
     - Разве мы не должны догнать его? - спросила она через несколько секунд. Лес и сгущающиеся сумерки смыкались над нами. Ночного Волка нигде не было видно, но мне и не нужно было его видеть.
     Я сказал, не шепотом, но очень тихо:
     - Когда мы охотимся, то двигаемся независимо друг от друга. Когда один из нас вспугивает какую-то дичь, другой быстро подходит, чтобы перехватить ее или присоединиться к погоне.
     Мои глаза быстро привыкли к темноте. Охота уводила нас от статуй в лесную ночь, не знающую человеческих рук. Весенние запахи усилились, лягушки и насекомые громко распевали вокруг нас свои песни. Вскоре я наткнулся на какой-то след и пошел по нему. Старлинг шла за мной, не бесшумно, но с достаточной ловкостью. Когда человек, ночью или днем, идет по лесу, он может двигаться в гармонии с лесом - либо безнадежно разрушая ее. Некоторые инстинктивно чувствуют, как это делать, другим никак не удается научиться. Старлинг двигалась с лесом, ныряя под нависающие сучья и уверенно обходя деревья. Она не пыталась силой пробиться через заросли и легко маневрировала, чтобы не запутаться в сучковатых ветвях.
     Ты так следишь за ней, что не увидишь кролика, даже если наступишь на него! - упрекнул меня Ночной Волк.
     В это мгновение кролик выскочил из кустов у самых моих ног. Я прыгнул за ним и согнулся, чтобы преследовать его по охотничьей тропе. Он был гораздо быстрее меня, но я знал, что, скорее всего, он побежит по кругу. Я также знал, что Ночной Волк быстро двигается ему наперерез. Я слышал, как Старлинг спешит вслед за мной, но у меня не было времени думать о ней. Я старался не упустить кролика, который увертывался, огибая деревья и ныряя под коряги. Дважды я чуть не поймал его, и дважды он уходил от меня. Но когда он снова попытался сдвоить свой след, то попал прямо в пасть волку. Он прыгнул, прижал его к земле передними лапами и сжал зубы.
     Я вспорол ему брюхо и вывалил внутренности для волка, когда нас догнала Старлинг. Ночной Волк моментально проглотил свою долю добычи.
     Давай найдем другого, - предложил он и исчез в ночи.
     - Он всегда отдает тебе мясо? - спросила Старлинг.
     - Он не отдает. Он позволяет мне нести его. Но он знает, что сейчас лучшее время для охоты, и надеется вскоре убить еще одного. А если не убьет, он знает, что я сохраню для него мясо и мы поделимся позже.
     Я привязал мертвого кролика к поясу и двинулся в ночь, теплая тушка стукалась об мою ногу.
     - О! - Старлинг пошла за мной. Вскоре, как бы в ответ на что-то, она заметила:
     - Я не вижу ничего оскорбительного в твоей связи с волком.
     - Я тоже, - тихо ответил я. Что-то в том, как она выбрала слова, укололо меня.
     Я продолжал красться по дороге, насторожив глаза и уши, и слышал тихий топот ног Ночного Волка слева от меня. Я надеялся, что он вспугнет дичь. Спустя некоторое время Старлинг добавила:
     - И я перестану говорить о шуте "она", что бы я ни думала по этому поводу.
     - Это хорошо, - уклончиво ответил я, не замедляя шага. Я, правда, сомневаюсь что ты сегодня будешь хорошим охотником.
     Это не моя вина. Я знаю.
     - Ты хочешь, чтобы я извинилась? - спросила Старлинг низким, напряженным голосом.
     - Я... гм... - Я запнулся и замолчал, не понимая, что все это значит.
     - Что ж, хорошо, - проговорила она решительно ледяным голосом. - Я прошу прощения, лорд Фитц Чивэл.
     Я обернулся:
     - Зачем ты это делаешь?
     Я говорил в полный голос. Я чувствовал Ночного Волка. Он уже поднимался на холм, собираясь охотиться в одиночку.
     - Моя леди королева просила меня прекратить сеять смуту среди нас. Она сказала мне, что у лорда Фитца Чивэла много забот, о которых я не знаю, и ему тяжело выносить еще и мое неодобрение, - осторожно проговорила она.
     Я подумал, когда же все это кончится, но не осмелился спросить.
     - Все это не нужно, - сказал я, чувствуя себя странно пристыженным, как испорченный ребенок, который капризничает, пока ему не уступят. Я сделал глубокий вдох и решил просто честно заговорить с ней и посмотреть, что из этого выйдет. - Я не знаю, что заставило тебя лишить меня своей дружбы, кроме моего Уита. Я не понимаю твоих подозрений относительно шута и не понимаю, почему он так сердит тебя. Я ненавижу эту неловкость между нами. Я хотел бы, чтобы мы были друзьями, как прежде.
     - Значит, ты не презираешь меня? За то, что я свидетельствовала, как ты признал своим ребенка Молли?
     Я поискал в себе потерянные чувства. Прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз думал об этом.
     - Чейд все знал, - сказал я. - Он бы нашел способ, даже если бы тебя в природе не было. Он очень... изобретателен. А я в результате понял, что мы с тобой живем по разным законам.
     - Раньше я жила по тем же законам, что и ты, - сказала она тихо, - очень давно. До того, как они разграбили замок и бросили меня, приняв за мертвую. После этого трудно было верить в существование законов. У меня отняли все. Все, что было хорошим, прекрасным и правдивым, было уничтожено злом, похотью и жадностью. Нет. Чем-то более подлым, чем похоть и жадность. Я даже не могла понять чем. Когда пираты насиловали меня, они, похоже, не получали от этого никакого удовольствия. Во всяком случае, обычного удовольствия... Они издевались над моей болью и над тем, как я сопротивляюсь. Те, кто наблюдал за этим, хохотали. - Она смотрела мимо меня, во тьму прошлого. Я думаю, что она говорила скорее для себя, чем для меня, пытаясь понять что-то не поддающееся пониманию. - Что-то двигало ими, но не та похоть или жадность, которые могут быть удовлетворены. Я всегда верила, возможно по-детски, что ничего подобного не может произойти с человеком, который следует правилам. После этого я чувствовала себя... обманутой. Глупой. Легковерной. Я думала, что идеалы могут защитить меня. Честь, учтивость, правосудие... они ненастоящие, Фитц. Мы все доверяем им и пытаемся спрятаться за ними, как за щитом. Но они охраняют только от тех, у кого есть такие же щиты. Против тех, кто отринул их, они бессильны.
     На мгновение я почувствовал головокружение. Я никогда не слышал, чтобы женщина говорила о подобных вещах, и говорила так бесстрастно. Насилия, происходившие во время набегов, беременности, которые могли за ними последовать, даже дети, которых женщины Шести Герцогств рожали от пиратов красных кораблей, - обо всем этом люди предпочитали молчать. Внезапно я понял, что мы уже довольно долго стоим на месте. Холод весенней ночи пробрал меня до костей.
     - Пошли обратно в лагерь, - предложил я.
     - Нет, - сказала она без выражения, - пока нет. Боюсь, что я заплачу. А если так, лучше мне оставаться в темноте.
     Мы нашли поваленный ствол, на который можно было сесть. Вокруг нас лягушки и насекомые пели свои брачные песни.
     - Ты в порядке? - спросил я ее, после того как мы некоторое время молча посидели в темноте.
     - Нет. Не в порядке, - отрезала она. - Я должна заставить тебя понять. Я не продавала твоего ребенка, Фитц. Я не предавала тебя. Кто бы не хотел, чтобы его дочь стала принцессой? Кто бы не хотел для своего ребенка красивой одежды и хорошего дома? Я не думала, что ты или твоя женщина воспримете это как несчастье.
     - Молли моя жена, - сказал я тихо, но на самом деле, думаю, она не слышала меня.
     - Но даже потом, когда я узнала, как ты к этому отнесешься, я все равно поступила так. Зная, что это купит мне место здесь, рядом с тобой, и возможность быть свидетелем того, что ты собираешься сделать... чем бы оно ни было. Видеть странные вещи, о которых никто не пел раньше, вроде этих сегодняшних статуй... Это был мой единственный шанс на будущее. Я должна создать песню. Я должна быть свидетелем чего-то, что навсегда обеспечит меня почетом среди менестрелей. Я должна гарантировать себе тарелку похлебки и бокал вина, когда буду уже слишком стара для того, чтобы путешествовать от замка к замку.
     - Разве ты не могла бы найти мужчину, который разделит с тобой свою жизнь? - спросил я тихо. - Мне кажется, у тебя не должно быть недостатка в желающих. Конечно же, должен найтись один...
     - Ни один мужчина не захочет жениться на бесплодной женщине, - сказала она. Голос ее стал хриплым, потеряв свою музыкальность. - Когда пал замок Димити, Фитц, они бросили меня, приняв за мертвую. И я лежала там, среди мертвецов, уверенная, что скоро умру. Я даже не могла себе представить, как можно продолжать жить после всего этого. Вокруг меня горели дома, кричали раненые, и я чувствовала запах горящих тел... - Старлинг замолчала. Когда она снова заговорила, голос ее звучал немного ровней:
     - Но я не умерла. Моя плоть оказалась сильнее моего духа. На второй день я добралась до воды. Меня нашли другие уцелевшие. Я была жива и чувствовала себя лучше многих. Пока не прошло два месяца. К этому времени я была уверена, что предпочла бы смерть. Я знала, что ношу ребенка одного из этих выродков.
     Так что я пошла к лекарю, и он дал мне травы, которая не подействовала. Я пошла к нему снова, и он предупредил меня, что лучше оставить все как есть. Но я пошла к другому лекарю, и тот дал мне другое снадобье. От него... у меня началось кровотечение. Я избавилась от ребенка, но кровотечение не прекратилось. Я пошла к лекарям, к одному и к другому, но они не смогли помочь мне. Они сказали, что кровь сама по себе остановится через некоторое время. Но один из них сказал мне, что, вероятно, детей у меня больше не будет... - Ее голос напрягся, потом стал сильнее. - Я знаю, что ты считаешь распутством то, как я веду себя с мужчинами. Но после того, как тебя изнасилуют, это... по-другому. И так будет всегда. По крайней мере, я сама решаю, с кем и когда. У меня никогда не будет детей и поэтому никогда не будет постоянного мужчины. Почему бы мне не быть свободной в своем выборе? Ты заставил меня усомниться в этом на некоторое время. До Мунсея. Мунсей снова доказал мне мою правоту. А из Мунсея я пришла в Джампи, зная, что могу делать все, что потребуется, для моего собственного благополучия. Потому что не будет ни мужчины, ни детей, которые могли бы присматривать за мной, когда я буду стара. - Ее голос снова задрожал, когда она добавила:
     - Иногда я думаю, что лучше бы они "перековали" меня.
     - Нет. Никогда так не говори. Никогда... - Я боялся прикоснуться к ней, но она внезапно повернулась и спрятала лицо у меня на груди. Я обнял ее и почувствовал, что она дрожит. Я вынужден был признаться в своей глупости. - Я не понимал. Когда ты сказала, что солдаты Барла изнасиловали нескольких женщин... я не знал, что ты сама пережила это.
     - О, - она говорила очень тихо, - я думала, ты считаешь это не важным. Я слышала, как в Фарроу говорили, что изнасилование беспокоит только жен и девственниц. Я думала, что, может быть, ты считаешь это обычным делом для такой, как я.
     - Старлинг! - Во мне вспыхнула ярость. Как она могла считать меня таким бессердечным?
     Потом я оглянулся в прошлое. Я видел синяки на ее лице. Почему я не догадался? Я даже никогда не говорил с ней о том, как Барл сломал ей пальцы. Я считал, что она знает, как мне плохо было от этого, и что угроза Барла причинить ей еще большие увечья удержала меня на привязи. И я думал, что она отказала мне в дружбе из-за моего волка.
     - Я принес много боли в твою жизнь, - признал я. - Не думай, что я не знаю цены рук менестреля или что я не придаю значения насилию над твоим телом. Если хочешь говорить об этом, я готов слушать. Иногда надо выговориться.
     - А иногда нет, - возразила она. Она сильнее прижалась ко мне. - Тот день, когда ты стоял в большом зале в Джампи и подробно рассказывал, что с тобой сделал Регал... Сердце мое истекало кровью. Нет. Я не хочу говорить и даже думать об этом.
     Я взял ее руку и мягко поцеловал пальцы, которые были сломаны из-за меня.
     - Я не путаю то, что было сделано с тобой, с тем, кто ты, - сказал я. - Когда я смотрю на тебя, я вижу Старлинг Птичью Песнь, менестреля.
     Она кивнула, лицо ее было рядом с моим. Больше я ничего не говорил, просто сидел рядом с ней. Мне снова пришло в голову, что, даже если мы найдем Верити и его возвращение каким-то чудом изменит ход войны и сделает нас победителями, для многих эта победа придет слишком поздно. Мой путь был длинным и тяжелым, но я все еще осмеливался верить, что в конце его будет жизнь, которую я выберу сам. У Старлинг не было даже этого. Независимо от того, как далеко в глубь страны она убежит, ей никогда не удастся убежать от войны. Я притянул ее к себе и почувствовал, как ее боль переливается в меня. Через некоторое время она перестала дрожать.
     - Совсем темно, - сказал я наконец. - Лучше бы нам возвратиться в лагерь.
     Она вздохнула, но выпрямилась и взяла мою руку. Я хотел было двинуться к лагерю, но Старлинг дернула меня за руку
     - Будь со мной, - сказала она просто, - здесь и сейчас. С нежностью и дружбой. Чтобы другое... ушло. Дай мне себя, хоть настолько.
     Я хотел быть с ней. Хотел с отчаянием, которое не имело ничего общего с любовью и даже, наверное, с вожделением. Она была теплой и живой, и это было бы сладостным и простым человеческим утешением. Если бы я мог быть с ней и каким-то образом встать после этого не изменившимся в том, что я думаю о себе, и в том, что я чувствую к Молли, я бы сделал это. Но я дал Молли право на меня; я не мог изменить это только потому, что мы вдали друг от друга. Я не думал, что были слова, которые могли бы заставить Старлинг понять: выбирая Молли, я не отвергаю ее. И поэтому я просто сказал:
     - Ночной Волк возвращается. У него кролик.
     Старлинг подошла ближе. Она провела рукой вверх по моей груди к шее. Затем ее пальцы прошлись по моей щеке и коснулись губ.
     - Отошли его, - сказала она тихо.
     - Я не могу отослать его так далеко, чтобы он не знал всего, что происходит между нами, - честно признался я.
     Рука на моем лице внезапно застыла.
     - Всего? - спросила она. Голос ее был полон страха. Всего. Он подошел и сел рядом. Кролик болтался у него в зубах.
     - Мы связаны Уитом. Мы разделяем все.
     Она отняла руку от моего лица и отошла в сторону. Она смотрела вниз, на волка.
     - И значит, все, что я только что рассказала тебе...
     - Он понимает это по-своему, не так, как понял бы другой человек, но...
     - А что Молли чувствует по этому поводу? - вдруг спросила она.
     Я глубоко вздохнул. Я не ожидал, что этот разговор примет такой оборот.
     - Она не знала, - сказал я ей. Ночной Волк пошел к лагерю. Я двинулся за ним. Следом шла Старлинг.
     - А когда узнает, - нажимала Старлинг, - она с легкостью примет эту... вашу связь?
     - Вряд ли, - неохотно пробормотал я. Почему Старлинг всегда заставляет меня думать о том, о чем мне не хочется даже вспоминать?
     - Что, если она заставит тебя выбирать между ней и волком?
     Я на мгновение останови