ракушки и ели сырым их содержимое. Молли и  я.  Можно  испытывать
тоску по времени и  скучать  по  тому  единственному  человеку,  который
способен вспомнить его. Я кивнул.
   - Хорошо. Сегодня мы подумаем о том, как нам спастись.  Итак,  слушай
меня. Я должен получить твое  слово.  Ты  не  будешь  совершать  никаких
действий,   которые   могут   иметь   значительные    последствия,    не
посоветовавшись со мной. Договорились?
   Я опустил глаза.
   - Я хотел бы сказать "да"... Я хотел бы  согласиться  с  этим.  Но  в
последнее время мои самые простые действия влекут  за  собой  тяжелейшие
последствия. И события нагромождаются так,  что  мне  приходится  делать
выбор, не имея возможности посоветоваться ни с кем. Так что  я  не  могу
обещать. Но я обещаю попробовать. Этого достаточно?
   - Я полагаю, да, Изменяющий, - пробормотал он.
   - Шут  тоже  меня  так  называет,  -  пожаловался  я.  Чейд  внезапно
остановился, едва начав что-то говорить.
   - В самом деле? - спросил он настойчиво.
   - Он швыряет в меня этим  словом  при  каждом  удобном  случае.  -  Я
подошел к очагу Чейда и сел перед огнем. Его  жар  приятно  согревал.  -
Баррич говорит, что слишком сильная доза эльфовой коры может привести  к
депрессии.
   - Ты считаешь, он прав?
   - Да. Но может быть, дело в обстоятельствах? Верити  часто  впадал  в
депрессию, а  ему  приходилось  принимать  настой  постоянно.  С  другой
стороны, на это тоже были свои причины.
   - Может быть, мы никогда не узнаем правды.
   -  Ты  очень  свободно  разговариваешь  сегодня.   Называешь   имена,
упоминаешь мотивы.
   - В Большом зале сегодня сплошное  веселье.  Регал  был  уверен,  что
выиграл. Все часовые отпущены, всем шпионам дан отпуск на эту ночь, - он
посмотрел на меня. - Я уверен, что скоро  все  будет  уже  не  так,  как
раньше.
   - Ты считаешь, то, что мы здесь говорим, могут подслушать?
   - Я могу подслушивать и подглядывать везде. Из этого можно заключить,
что меня тоже можно подслушать и за  мной  можно  шпионить.  Это  только
вероятность. Но такой старый человек, как я, не может рисковать.
   Давнишнее воспоминание внезапно обрело смысл.
   - Когда-то ты говорил мне, что в Саду Королевы ты слеп.
   - Совершенно верно.
   - Так что ты не знал...
   - Я не знал, что делает с тобой Гален. До меня доходили только слухи,
большая часть которых казалась мне совершенно  невероятной,  а  в  конце
концов выяснилось, что это правда. Но в ту ночь, когда он избивал тебя и
оставил тебя умирать... Нет, - Чейд странно посмотрел на меня. - Неужели
ты думал, что я мог знать и смотреть на это сквозь пальцы?
   - Ты обещал не вмешиваться в мое обучение, - сказал я сдержанно.
   Чейд сел в кресло и со вздохом откинулся назад.
   - Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь доверять кому-то. Или  верить
в то, что кто-то заботится о тебе.
   Я замолк. Сперва Баррич, а теперь Чейд вынуждали меня увидеть себя не
с лучшей стороны.
   - Что ж, хорошо, - уступил Чейд. - Как я уже сказал, спасение.
   - Что я должен сделать?
   Он выдохнул через нос.
   - Ничего.
   - Но...
   - Абсолютно ничего. Помни это все время. Будущий король Верити мертв.
Живи соответственно этому. Верь, будто Регал имеет право претендовать на
титул будущего короля и у него есть право делать  все,  что  он  делает.
Успокой его сейчас, не давай ему поводов для страха. Мы должны заставить
его поверить, что он победил.
   Я некоторое время подумал. Потом встал и вытащил из-за пояса нож.
   - Что ты делаешь? - спросил Чейд.
   - То, чего Регал ожидал бы от меня, если бы  я  действительно  верил,
что Верити мертв, - я протянул руку к затылку, туда,  где  кожаный  шнур
связывал мои волосы в хвост воина.
   - У меня есть ножницы, - раздраженно заметил Чейд. Он пошел, взял  их
и встал у меня за спиной. - На какую длину?
   Я задумался.
   - Как можно короче, учитывая только, что я не могу оплакивать его как
коронованного короля.
   - Ты уверен?
   - Этого будет ждать от меня Регал.
   - Ты прав, я думаю. - Одним быстрым движением Чейд срезал мои  волосы
у узла. Странно было ощутить, как внезапно на лицо упали короткие пряди,
не доходящие даже до подбородка. Как будто я снова стал пажом.
   Я поднял руку, пощупал их и спросил:
   - Что ты будешь делать?
   - Попытаюсь найти безопасное место для Кетриккен и короля.  Я  должен
все приготовить для бегства. Они должны исчезнуть, как тени на рассвете.
   - Ты считаешь, что это необходимо?
   - А что  нам  еще  остается?  Они  теперь  не  более  чем  заложники.
Бессильные заложники. Внутренние Герцогства преданы  Регалу,  Прибрежные
Герцогства  потеряли  веру  в  короля  Шрюда.  Тем  не  менее  Кетриккен
завоевала себе союзников среди  них.  Я  должен  подергать  за  веревки,
которые она сплела, и  посмотреть,  что  можно  будет  организовать.  По
крайней  мере,  мы  можем  поместить  их  туда,  где  никто   не   будет
использовать угрозу их безопасности как орудие против Верити,  когда  он
вернется и потребует свою корону.
   - Если он вернется, - мрачно заметил я.
   - Не "если", а "когда". С ним будут Элдерлинги, - Чейд  посмотрел  на
меня. - Постарайся хоть во что-то верить, мальчик. Ради меня.
   Время, которое я провел в Саду Королевы с Галеном, было,  безусловно,
худшим периодом моей жизни в Баккипе. Но неделя, последовавшая  за  этим
ночным  разговором  с  Чейдом,  едва  ли  была  намного   лучше.   Замок
представлял собой разворошенный муравейник. Куда  бы  я  ни  пошел,  все
напоминало о том, что  сам  фундамент  моей  жизни  вот-вот  разрушится.
Больше никогда ничего не будет так, как прежде.
   Из Внутренних Герцогств приехало множество людей засвидетельствовать,
как Регал становится будущим королем. Если бы наши конюшни не  были  так
опустошены, Барричу и Хендсу пришлось бы  плохо.  Казалось,  что  жители
Внутренних Герцогств были повсюду - высокие люди с льняными волосами  из
Фарроу и смуглые пастухи и земледельцы Тилта. Они сильно  отличались  от
мрачных солдат Баккипа, чьи волосы были коротко обрезаны в знак  скорби.
Множились стычки.  Ропот  в  городе  принял  форму  шуток,  сравнивавших
нашествие жителей Внутренних Герцогств с  пиратскими  набегами.  У  этих
шуток всегда был оттенок горечи.
   Однако самым тяжелым было то, что лучшие вещи вывозились из  Баккипа.
Комнаты были бесстыдно ободраны. Гобелены и ковры, мебель, инструменты и
запасы  всех  видов  выносились  из  замка,  погружались  на   баржи   и
отправлялись вверх по реке к Тредфорду. Это делалось всегда для "большей
безопасности" или для "удобства короля". Миссис Хести была уже на  грани
безумия, пытаясь принять такую массу гостей, когда половина мебели  была
отослана в Тредфорд. Иногда казалось, Регал  решил  проследить  за  тем,
чтобы все, что он не сможет увезти  с  собой,  было  отправлено  до  его
отъезда.
   В то же время он не боялся никаких расходов, чтобы сделать  церемонию
получения титула будущего короля как можно более помпезной и  роскошной.
Я не понимаю,  почему  он  вообще  так  возился  с  этим.  Мне  казалось
совершенно  очевидным,  что  он  собирается  бросить  четыре  из   шести
герцогств  на  произвол  судьбы,  но,  как  сказал  мне  когда-то   шут,
бессмысленно пытаться мерить пшеницу Регала своими мерками. Общих  мерок
у нас не было. Может быть, он находил какое-то особое  удовлетворение  в
том, чтобы вызвать на коронацию герцогов Риппона, Шокса и Бернса,  но  я
этого понять не  мог.  Он  не  особенно  задумывался  о  том,  с  какими
трудностями они добрались до  Баккипа,  в  то  время  как  их  побережье
подвергалось постоянным набегам.  Я  не  удивился,  узнав,  что  они  не
спешили  приехать  и,  приехав,  были  шокированы  тем,  что  сделали  с
Баккипом. Весть о решении Регала уехать и увезти короля и  Кетриккен  не
дошла до Прибрежных Герцогств.
   Но задолго до того, как прибыли прибрежные герцоги,  моя  собственная
жизнь стала рассыпаться на куски. Сирен и  Джастин  начали  преследовать
меня. Я чувствовал их. Часто они преследовали меня физически, но нередко
я ощущал прикосновение Скилла на краю моего сознания. Они были  дятлами,
выуживающими мои случайные мысли, или мечты, или любое  оставленное  без
внимания мгновение моей жизни. Это было достаточно плохо.  Но  теперь  я
видел, что они только отвлекают меня, чтобы я не заметил более тонкого и
продуманного преследования Уилла. Так что я  поставил  высочайшие  стены
для защиты своего сознания, хотя и понимал, что тем самым  отгораживаюсь
и от Верити. Я боялся, что таково их истинное намерение,  но  никому  не
смел рассказать о своем страхе. Я все время был настороже и  использовал
все мои чувства и чувства Ночного Волка, чтобы следить за моими врагами.
Я  поклялся,  что  буду  осторожным,  и  решил  узнать,  чем  занимаются
остальные члены группы. Барл был в Тредфорде, где, по-видимому,  помогал
готовить замок к приезду короля Шрюда. Я не имел никакого  представления
о том, где находится Каррод, и не знал, у кого можно было бы спросить об
этом, не подвергая себя опасности. Единственное, что я смог  обнаружить,
- на "Констанции" его больше не было. Меня охватила тревога. И  мысль  о
том, что я не могу больше нащупать следящего  за  мной  Уилла,  доводила
меня до безумия. Знал ли он, что я  его  заметил?  Или  он  работал  так
хорошо, что я просто не мог почувствовать его? Я начал жить так,  словно
за каждым моим движением наблюдают.
   Из конюшен забрали не только лошадей и племенное стадо. Однажды утром
Баррич сообщил мне, что уехал Хендс. Ему даже не дали времени ни  с  кем
попрощаться и вчера забрали последних животных.
   - Лучших увезли уже давно, но эти лошади тоже  были  хорошими,  и  их
поведут по суше в Тредфорд. Хендсу просто  велели  сопровождать  их.  Он
пришел ко мне, возмущенный, но я  сказал,  чтобы  он  отправлялся,  куда
велено. По крайней мере, лошади будут  в  хороших  руках,  и  он  сможет
позаботиться о них на новом месте. Кроме того, здесь ему делать  нечего.
Тут больше нет конюшен, которым бы требовался начальник.
   Я молча проделал с ним тот путь,  который  некогда  мы  совершали  по
утрам, чтобы проверить, все ли в порядке. В клетках были  только  старые
или раненные птицы.  Нас  приветствовало  лаем  всего  несколько  собак,
некоторые из них повизгивали. Остались только больные лошади,  и  на  их
выздоровление почти не было надежды. Когда я  дошел  до  пустого  стойла
Суути,  сердце  мое  остановилось.  Я  не  мог  вымолвить  ни  слова.  Я
прислонился к стенке и закрыл лицо руками. Баррич положил  руку  мне  на
плечо. Когда я поднял глаза, он  странно  улыбнулся  и  покачал  коротко
остриженной головой.
   - Они пришли вчера за ней и за Радди. Я сказал им, что они  дураки  и
что  этих  лошадей  забрали  на  прошлой  неделе.  И  они  действительно
оказались дураками, потому что поверили мне.  Но  все-таки  они  утащили
твое седло.
   - Где? - с трудом спросил я.
   - Лучше тебе не знать, - мрачно сказал Баррич, -  лучше  будет,  если
как конокрада вздернут только одного из нас.
   И больше он ничего не сказал мне об этом.
   Поздний визит к Пейшенс и Лейси не был той передышкой, на  которую  я
надеялся. Я постучался, и последовала странная пауза, прежде  чем  дверь
открылась. Я обнаружил в гостиной беспорядок, какого никогда  еще  здесь
не видел, и Лейси, удрученно пытающуюся  привести  комнату  в  приличный
вид. На полу лежало гораздо больше вещей, чем обычно.
   - Новый проект? - спросил я, стараясь казаться беззаботным.
   Лейси мрачно посмотрела на меня.
   - Они пришли сегодня утром и забрали стол моей леди. И  мою  кровать.
Они заявили, что это нужно для  гостей.  Что  ж,  ничего  удивительного,
когда почти вся мебель уплыла вверх по реке. Но я очень сомневаюсь,  что
мы когда-нибудь снова увидим наши вещи.
   - Может быть, они будут ждать вас в Тредфорде, - глупо предположил я.
Я не понимал  раньше,  насколько  Регал  ограничивал  свободу  остальных
обитателей замка.
   Последовала долгая пауза, потом Лейси заговорила:
   - Им долго придется ждать, Фитц Чивэл. Мы не относимся  к  тем,  кого
увезут в Тредфорд.
   - Нет, мы относимся к тем  странным  людям,  которые  остаются  здесь
вместе с  поломанной  мебелью,  -  сказала  Пейшенс,  внезапно  войдя  в
комнату. Глаза ее были красными, и я внезапно понял, что при моем  стуке
она спряталась, чтобы справиться со слезами.
   - Тогда вы, наверное, вернетесь в Ивовый  Лес?  -  мой  мозг  работал
очень быстро. Я знал, что Регал переезжает в Тредфорд. Теперь я подумал,
кого же еще оставят здесь. Себя я поставил во  главе  списка  и  добавил
Баррича и Чейда. Шут? Не поэтому ли он в последнее время заискивал перед
Регалом? Чтобы ему позволили последовать за королем в Тредфорд?
   Как я раньше не догадался,  что  короля  и  Кетриккен  увозят,  чтобы
оградить их от моего влияния.  Регал  подтвердил  свои  распоряжения  не
выпускать меня  из  Баккипа.  Я  не  хотел  тревожить  Кетриккен,  чтобы
отменять их. В  конце  концов,  я  обещал  Чейду,  что  не  буду  ничего
предпринимать, не посоветовавшись с ним.
   - Я не могу вернуться в Ивовый  Лес.  Там  правит  Август,  племянник
короля, который был главой группы Галена до того несчастного случая.  Он
не испытывает ко мне никаких добрых чувств, и у меня нет никакого  права
требовать,  чтобы  меня  поселили  там.  Нет.  Мы  останемся   здесь   и
воспользуемся этим как можно лучше.
   Я попытался хоть как-то утешить ее.
   - У меня все еще есть кровать.  Ее  надо  принести  сюда  для  Лейси.
Баррич поможет мне.
   Лейси покачала головой.
   - Я сделала матрас, и мне вполне удобно. Пусть твоя кровать  остается
на своем месте. Может быть, никто не посмеет забрать ее у тебя. Будь она
здесь, внизу, назавтра ее бы наверняка унесли.
   - А разве короля Шрюда совсем не беспокоит  происходящее?  -  грустно
спросила меня Пейшенс.
   - Не знаю. Никого не впускают к нему. Регал говорит,  король  слишком
болен для приема посетителей.
   - А я подумала, что он не хочет разговаривать  только  со  мной.  Ах,
бедняга! Потерять двоих  сыновей  и  видеть  свое  королевство  в  таком
состоянии... А как  королева  Кетриккен?  У  меня  не  было  возможности
навестить ее.
   - Когда я в последний раз видел ее,  она  чувствовала  себя  неплохо.
Скорбит о своем муже, конечно. Но...
   - Значит, падение не повредило ей? Я так боялась.  Вдруг  выкидыш?  -
Пейшенс отвернулась и уставилась на стенку, на которой  теперь  не  было
знакомого гобелена. - Я просто не решилась пойти  и  повидать  ее,  если
хочешь знать правду. Мне слишком хорошо знакома боль потери  ребенка  до
того, как подержишь его на руках.
   - Падение? - глупо спросил я.
   - Разве ты не слышал? На этих ужасных ступеньках, которые ведут в Сад
Королевы. Я слышала, что какую-то статую увезли в Тредфорд, и она  пошла
наверх, чтобы посмотреть какую, а на обратном пути упала.  Не  кувырком,
но все равно тяжело. Спиной прямо на каменные ступеньки.
   После этого я  не  мог  сосредоточиться  на  беседе  с  Пейшенс.  Она
говорила об опустошении библиотек - о том, о чем я все  равно  не  хотел
думать. Как только мне представился случай, я вежливо извинился и обещал
немедленно принести им известия от королевы.
   К Кетриккен меня  не  пустили.  Ее  леди  сказали  мне,  чтобы  я  не
беспокоился и не тревожился, она здорова, ей просто надо отдохнуть,  но,
ох, это было ужасно...
   Все-таки я убедился, что с ней все в порядке, и быстро ушел. Но я  не
вернулся к Пейшенс. Пока  нет.  Вместо  этого  я  медленно  поднялся  по
ступеням к Саду Королевы. Я нес с собой фонарь и шел очень осторожно. На
крыше башни я обнаружил, что все было именно так, как я опасался.  Самые
маленькие и наиболее ценные статуи исчезли. Я был уверен, более  крупные
фигуры уцелели только потому, что их невозможно было вывезти. Отсутствие
скульптур нарушило гармонию сада Кетриккен,  и  без  того  опустошенного
зимой. Я тщательно закрыл за собой дверь и стал спускаться по  лестнице.
Очень медленно, очень осторожно. На девятой ступеньке я нашел это. Как и
Кетриккен, я едва не упал. Но мне  удалось  сохранить  равновесие,  и  я
присел на корточки, чтобы обследовать это место. С жиром  смешали  сажу,
чтобы скрыть его блеск и сделать  незаметным  на  темном  камне.  Именно
здесь могла легко оступиться нога, особенно  если  расстроенный  человек
быстро бежит вниз по ступенькам. Это было достаточно близко  к  верхушке
башни, чтобы можно было сказать, что виной падения послужил кусок земли,
приставший к туфле. Я потер черное пятно и понюхал пальцы.
   - Хорошая порция свиного жира, - заметил шут. Я  вскочил  и  чуть  не
свалился с лестницы. Дико  замахав  руками,  я  удержался  на  ногах.  -
Интересно. Думаешь, можешь научить меня такому трюку?
   - Не смешно, шут. За мной все время следят,  и  у  меня  нервы  не  в
порядке, - я всмотрелся в темноту. Если шуту удалось подкрасться ко мне,
почему того же не может сделать и Уилл? - Как король? - спросил я  тихо.
Если  они  предприняли  такое  покушение  на  Кетриккен,  я  не  мог  не
беспокоиться за безопасность Шрюда.
   - Это ты мне расскажи. - Шут вышел из  тени.  Его  прекрасная  одежда
исчезла, на  нем  был  старый  синий  с  красным  шутовской  костюм.  Он
прекрасно гармонировал с кровоподтеками на его лице. На правой щеке была
ссадина. Одной рукой он прижимал к груди другую,  которая,  по-видимому,
была вывихнута.
   - Неужели опять? - выдохнул я.
   - Именно это я им и сказал. Но они меня не послушали. Некоторые  люди
просто не умеют вести беседу.
   - Что случилось? Я думал, ты и Регал...
   - Что ж, даже шут не кажется достаточно глупым,  чтобы  удовлетворить
Регала. Сегодня я не хотел  уходить  от  короля  Шрюда.  Они  все  время
расспрашивали его о том, что случилось в ночь праздника. Может  быть,  я
стал слишком  остроумным,  предлагая  другие  способы  развлечений.  Они
выкинули меня из королевских покоев.
   Сердце мое упало. Я был уверен,  что  совершенно  точно  знаю,  какой
именно стражник помогал ему выйти за дверь. Это было то,  о  чем  всегда
предупреждал меня Баррич. Никогда нельзя знать, на  что  может  решиться
Регал.
   - Что сказал им король?
   - А! Ты не спрашиваешь, как король себя чувствует и выздоравливает ли
он, а только о том, что он им сказал. Ты  боишься  за  свою  драгоценную
шкуру, юный принц?
   - Нет, - я не был обижен  ни  его  вопросом,  ни  его  тоном.  Просто
слушал. В последнее время меня мало заботили наши отношения.  Он  просто
приходил, когда ему нужна была моя помощь. - Нет. Но если король  ничего
не сказал о том, что Верити жив, у Регала не будет никаких причин...
   - Мой король был.., неразговорчив. Это начиналось как приятная беседа
между отцом и сыном. Регал говорил королю, как ему  следует  радоваться,
что Регал наконец-то стал будущим  королем.  Король  Шрюд  был  довольно
рассеян - это часто бывает с ним в последние дни. Что-то в этом  вызвало
раздражение Регала, и он начал обвинять отца в том, что тот недоволен  и
даже возражает против этого. Наконец он начал говорить,  что  существует
заговор, созданный с целью не допустить его до трона. Ни один человек не
опасен так, как тот, кто не может решить, чего он боится.  Регал  именно
таков. Даже Волзед был  ошеломлен  его  напыщенными  речами.  Он  принес
королю одну из своих настоек, чтобы заглушить его разум вместе с  болью,
но когда он поднес чашу ближе, Регал вырвал ее у него из рук.  Потом  он
кинулся на бедного дрожащего Воловьего Зада и обвинил его в том, что  он
тоже участвует в заговоре. Он утверждал, что Волзед  намеревался  опоить
нашего короля, чтобы тот не смог рассказать все, что знает. Он  приказал
Волзеду убираться из комнаты, сказав, что он не потребуется королю, пока
Шрюд не сможет ясно разговаривать со своим сыном. Мне он  тоже  приказал
выйти вон. Я не хотел уходить, но со  мной  легко  справились  несколько
неуклюжих пахарей из Внутренних Герц