тоже были другими, с черным оперением на кончиках крыльев, но во всем остальном такие же жадные, вороватые птицы, как те, которых я хорошо знал. Кроме того, на мой взгляд, у озера было слишком много гвардейцев короля. Они бродили по берегу в своих коричнево-золотых мундирах Фарроу, как попавшие в ловушку кошки. Я не смотрел им в лицо и не давал повода заметить меня.
     У меня было всего пятнадцать серебряных монет и двенадцать медных - мой собственный капитал и то, что лежало в кошельке у Болта. Некоторые из этих монет были мне незнакомы, но меня вполне устраивал их внушительный вес. Я решил, что их должны принять. Это все, что у меня было, чтобы добраться до гор и вернуться домой к Молли. Так что деньги представляли для меня двойную ценность, и я не собирался расставаться с большим количеством, чем это было необходимо. Но я не был так наивен, чтобы отправиться в горы без запасов провизии и теплой одежды. Так что какую-то часть мне придется потратить, но я очень надеялся, что сумею отработать свой проезд через Голубое озеро, а может быть, и дальше.
     В любом городе есть беднейшие кварталы, а также магазины или тележки, с которых люди торгуют подержанным товаром. Некоторое время я ходил по Голубому Озеру, все время держась берега, где торговля казалась более оживленной, и наконец вышел на улицу, на которой почти все магазины были сложены из земляных кирпичей. Там я нашел усталых жестянщиков, продающих залатанные котелки, старьевщиков с их повозками сильно поношенной одежды и магазины, в которых можно было купить дешевую посуду и другие нужные вещи.
     Я знал, что отныне мой тюк станет тяжелее, но тут ничего нельзя было поделать. Одной из первых я купил крепкую корзинку из озерных водорослей, с лямками, чтобы носить на плечах. Я положил в нее мой сверток. До конца дня я добавил к своим вещам выцветшие штаны, стеганую куртку, какую носили горцы, и пару свободных сапог, похожих на мягкие кожаные носки. У этих последних были шнурки, которые плотно завязывались на икрах. Кроме того, я купил толстые шерстяные носки от разных пар, чтобы носить с сапогами. В другой повозке я откопал удобную шерстяную шапку, шарф и пару варежек, которые были мне велики, - по-видимому, их связала жена какого-то горца по мерке своего мужа.
     На крошечном прилавке с травами я нашел эльфовую кору и сделал небольшой запас. На близлежащем рынке я купил полоски сухой копченой рыбы, сушеные яблоки и плоские сухари из очень твердого хлеба, которые, как заверил меня продавец, должны были прекрасно сохраниться, как бы далеко я ни собирался идти.
     Потом я попытался зарезервировать для себя место на барже, идущей через Голубое озеро. Я пошел на прибрежную площадь, где нанимали работников, надеясь, что смогу отработать проезд. Я быстро обнаружил, что никого не нанимают.
     - Слушай, приятель, - сказал мне парнишка лет тринадцати. - Все знают, что в это время года не ходят большие баржи, если только нет нужды везти золото. А в этом году его нет. Горная ведьма перекрыла всю торговлю с Горным Королевством. А раз нечего перевозить, незачем и рисковать. Это очень просто. Но даже если бы торговля продолжалась, ты бы нашел немногих, кто ездит через озеро зимой. Только летом большие баржи ходят на ту сторону. Даже тогда ветер часто меняется, но хорошая команда, управляясь с парусами и веслами, может заставить баржу двигаться. А сейчас это пустая трата времени. Каждые пять дней или около того у нас шторм, а в остальное время ветер дует только в одну сторону, и если он не окатит тебя водой, то посыпет градом или снегом. Это отличное время для того, чтобы переезжать с гор к Голубому озеру, если тебе нравится мерзнуть, мокнуть и всю дорогу сбивать лед со снастей. Но ты не найдешь ни одной баржи, которая поплывет отсюда туда до следующей весны. Есть маленькие суда, которые перевозят людей, но это очень дорого и рискованно. Если захочешь поехать на таком, заплатишь золотом, а то и жизнью, если твой капитан малость ошибется. Ты не похож на человека, у которого есть такие деньги, не говоря уж о королевском налоге на путешествие.
     Может, он был всего лишь мальчишкой, но он знал о чем говорит. Чем больше я слушал, тем больше убеждался в этом. Горная ведьма перекрыла все проходы, и горные разбойники грабили невинных путников. Для их же собственного блага путешественников и торговцев стали заворачивать у границы. Надвигалась война. От этих слухов сердце мое холодело, и я ощущал еще большую уверенность в том, что должен добраться до Верити. Но если я настаивал, что мне необходимо быстро добраться до гор, мне советовали раздобыть пять золотых для проезда через озеро и надеяться на удачу. Какой-то мужчина намекнул, что знает о каком-то нелегальном предприятии, в котором я могу заработать эту сумму за месяц или даже меньше, если я в этом заинтересован. Но я не был заинтересован. У меня и так хватало неприятностей.
     Иди ко мне.
     Я знал, что каким-то образом я приду.
     Я нашел очень дешевый трактир, разваливающийся и скрипящий, но по крайней мере не слишком пропахший дымом. Его посетители не могли себе этого позволить. Я заплатил за постель и получил матрас на открытом чердаке над общей комнатой. Впрочем, вместе с дымом из очага поднималось кое-какое тепло. Бросив плащ и одежду на стул около матраса, я наконец высушил их - впервые за много дней. Песни и разговоры, грубые и тихие, не умолкали, сводя на нет мою первую попытку заснуть. В таком шуме отдохнуть невозможно, и я решил сходить в баню, которая находилась через пять дверей. Моясь, я радовался, что этой ночью буду спать в теплой постели, пусть даже и не в самом тихом месте.
     Я не рассчитывал на это, когда платил за постель, но получил прекрасную возможность выслушать все самые свежие сплетни Голубого Озера. В первую ночь я узнал гораздо больше, чем мне бы хотелось, об одном молодом аристократе, от которого забеременели сразу две служанки, и о драке в таверне через две улицы, после которой Джейк Красный Нос потерял ту часть своего лица, которая дала ему имя, потому что ее откусил Криворукий Писец.
     На вторую ночь я услышал, что двенадцать королевских стражников были убиты разбойниками в полусутках пути от Ручья Джернигана. Рассказывали о том, как были изуродованы и объедены зверьми трупы несчастных. Я счел вполне возможным, что тела моих стражников нашли падальщики.
     Но по тону рассказчика было ясно, что это работа бастарда-колдуна, который превратился в волка, сбросил наручники из холодного железа и напал на стражников при свете полной луны, изувечив их до неузнаваемости. По тому, как он описывал меня, мне не следовало бояться, что мое инкогнито будет раскрыто. Мои глаза не загорались красным в темноте, а изо рта не торчали клыки. Но я знал, что будет распространено и другое, более прозаическое описание. После общения с Регалом у меня остался такой набор шрамов, который почти невозможно было скрыть. Я начал понимать, как трудно было Чейду жить с его рябым лицом.
     Борода, которая когда-то раздражала меня, теперь казалась вполне естественной. Она росла жесткими завитками, как у Верити, и плохо поддавалась укладке. Синяки и порезы, оставленные Болтом, в основном зажили, хотя плечо все еще ныло в холодную погоду. От сырого зимнего воздуха щеки над бородой покраснели, сделав шрам менее заметным. Рана на руке давно зажила, но со сломанным носом я ничего не мог поделать. В какой-то мере, подумал я, теперь я в равной степени создан Чейдом и Регалом. Чейд научил меня, как убивать. Регал сделал настоящим убийцей.
     На третий вечер я услышал нечто заставившее меня похолодеть.
     - Это сам король был, вон оно как, и главный скилловый колдун. Плащи из хорошей шерсти, а на капюшоне столько меха, что и лица-то не разглядишь. Лошади чернущие, а седла золотые, уж лучше некуда, и два десятка коричневых с золотом следом за ними. Всю площадь очистили, чтобы им проехать, стражникам-то. Так я сказал парнишке какому-то, хей, в чем дело-то, не знаешь? А он говорит, сам король Регал к нам пожаловал, чтобы разузнать, что с нами делает горная ведьма, и покончить с ней. И еще кое-что парень сказал. Сам король хочет выследить Рябого Человека и бастарда-колдуна, потому что всякий знает, что они славно спелись с горной ведьмой.
     Я выслушал это от старого нищего, который выпросил достаточно, чтобы купить кружку горячего сидра и потягивать его у трактирного очага. Этой сплетней он заработал себе еще кружку и получил в придачу рассказ о том, как бастард-колдун убил дюжину королевских гвардейцев и выпил их кровь. Во мне бурлили самые противоречивые чувства. Разочарование от того, что мои яды, по-видимому, совершенно не подействовали на Регала. Страх, что он меня обнаружит. И кровожадная надежда на новую возможность добраться до него, прежде чем я отправлюсь на поиски Верити.
     Мне почти не требовалось задавать вопросы. На следующее утро все Голубое Озеро гудело слухами о прибытии короля. Прошло много лет с тех пор, как коронованный король посещал город, и все торговцы и обедневшие аристократы намеревались извлечь какую-нибудь выгоду из этого визита. Регал занял самый большой трактир в городе, приказав, чтобы все комнаты были освобождены для него и его спутников. Я слышал, что трактирщик был одновременно польщен и испуган этим выбором, потому что, хотя это, конечно же, укрепит репутацию трактира, не было никакого упоминания о плате, а только длинный список продуктов и вин, которые король Регал хотел иметь в своем распоряжении.
     Я надел новую зимнюю одежду, натянул на уши шерстяную шапку и вышел. Трактир было легко найти. В Голубом Озере не было больше трактиров вышиной в три этажа с таким количеством балконов и окон. Улицы вокруг трактира были заполнены знатью, пытающейся представиться королю Регалу. Многие приводили с собой миловидных дочерей. Здесь же толпились менестрели и жонглеры, предлагающие разнообразные развлечения, торговцы с образцами своих лучших товаров и те, кто доставлял королю мясо, хлеб, вино, сыр и прочую снедь. Я не пытался войти, но старался услышать, что говорят выходящие. Пивной зал набит стражниками, и они разговаривают очень грубо, ругают местный эль и шлюх, как будто в Тредфорде есть что-то лучшее. А король Регал сегодня не принимает, нет, он плохо себя чувствует после путешествия и послал за почками черешни, чтобы облегчить свое состояние. Да, этим вечером будет обед, весьма щедрый, и пригласят только самых благородных. А видели этого, у которого один глаз, как у мертвой рыбы? Прямо дрожь берет от его вида, король мог бы найти себе кого получше, кто бы ему советовал, со Скиллом или без. Это говорили разные люди, выходящие в переднюю и в заднюю двери, и все это я запоминал, как и то, какие окна в трактире были занавешены. Отдыхает он, да? Что ж, в этом я ему помогу с удовольствием.
     Но тут была проблема. Несколько недель назад я бы просто проскользнул внутрь и постарался всадить нож в грудь Регала, не думая о последствиях. Но теперь я во что бы то ни стало должен остаться в живых. Во мне нуждался не только Верити, но и моя женщина и мой ребенок. Я больше не хотел обменивать свою жизнь на жизнь Регала. На этот раз мне понадобится план.
     Ночь застала меня на крыше трактира. Это была крыша из кедровой дранки, островерхая и очень скользкая от мороза. У трактира было несколько крыльев, и я лежал на соединении смолистых крыш между двумя из них и ждал. Я был благодарен Регалу за то, что он выбрал самый большой и крепкий трактир, который был намного выше уровня соседних зданий. Никто не увидит меня, бросив случайный взгляд; им придется искать специально.
     И даже несмотря на это, я ждал, пока окончательно не стемнеет, прежде чем соскользнуть на край крыши. Я лежал там некоторое время, пытаясь унять сердцебиение. Держаться было не за что. У крыши был широкий карниз для защиты находящегося внизу балкона. Мне придется соскользнуть вниз, схватиться за карниз, раскачаться и ухитриться прыгнуть на балкон. В противном случае мне грозило падение на камни с высоты третьего этажа. Я молился, чтобы мне не пришлось угодить на декоративную ограду балкона, украшенную пиками.
     Я все хорошо спланировал и знал, в какой комнате спальня Регала, а в какой гостиная, я знал, когда он будет обедать со своими гостями. Изучив дверные и оконные замки на нескольких зданиях, я не нашел ничего такого, с чем не был бы знаком. Я раздобыл несколько мелких инструментов и кусок легкого шнура, чтобы обеспечить бегство. Я войду и выйду, не оставив следов. Мои яды ждут в кошельке на поясе.
     Два шила, купленные в лавочке сапожника, обеспечат опору моим рукам для спуска с крыши. Я воткну их не в крепкую дранку, а между полосками. Больше всего я беспокоился за те мгновения, когда буду свисать с крыши, совершенно не представляя, что происходит внизу. Когда наступил этот критический момент, я несколько раз взмахнул ногами и сжался, готовясь отпустить крышу и прыгнуть вниз.
     Капкан, капкан.
     Я замер на месте. Ноги мои болтались под карнизом, а я висел на двух шилах. Я даже не дышал. Это был не Ночной Волк.
     Нет. Маленький Хорек. Капкан. Уходи. Капкан.
     Это капкан?
     Капкан-капкан для Фитца-волка. Древняя Кровь знает. Большой Хорек сказал, иди, иди, скажи Фитцу-волку. Рольф-медведь знал твой запах. Капкан. Уходи.
     Я все же вскрикнул, когда маленькое теплое тело внезапно упало мне на ногу и скользнуло вверх по одежде. В мгновение ока усатая мордочка хорька ткнулась мне в лицо. Капкан-капкан, настаивал он. Уходи-уходи.
     Затащить тело назад на крышу было гораздо труднее, чем спустить его вниз. Мне пришлось нелегко, когда мой пояс зацепился за край карниза. Немного поизвивавшись, я освободился и медленно влез на крышу. Мгновение я лежал неподвижно, пытаясь отдышаться, а хорек сидел у меня на плечах, снова и снова объясняя: Капкан, капкан. У него было крошечное, беспощадное, хищное сознание, и я чувствовал в нем величайшую ярость. Я не выбрал бы для себя такого животного-друга, по кто-то выбрал. Кто-то, кого больше не было.
     Большой Хорек умер. Сказал Маленькому Хорьку: иди, иди. Возьми запах. Скажи Фитцу-волку. Капкан-капкан.
     Я о многом хотел узнать. Каким-то образом Черный Рольф просил обо мне Древнюю Кровь. С тех пор как я покинул Тредфорд, я боялся, что все владеющие Уитом, которых я встречу, будут против меня. Но кто-то послал это маленькое существо, чтобы предупредить меня. И он сделал это, хотя его друг был мертв. Я попытался узнать от него что-нибудь еще, но в его крошечном мозгу не умещалось больше почти ничего. Невыносимая боль и ярость из-за смерти друга. Решимость предостеречь меня. Я никогда не узнаю, кто такой был Большой Хорек, что ему было известно об этом плане и как связанный с ним зверек умудрился спрятаться в вещах Уилла. Потому что именно его он показал мне, тихо ждущего в комнате внизу. Одноглазый. Капкан, капкан.
     Пойдем со мной? - предложил я хорьку. Каким бы свирепым он ни был, он все же такой маленький и выглядит очень одиноким. Прикосновение к его сознанию показало мне, что осталось от животного, расколотого пополам. Боль изгнала из его сознания все, кроме цели. Больше ни для чего места не было.
     Нет. Иди с ними, иди с ними. Спрячься в вещах одноглазого. Скажи Фитцу-волку. Иди с ними, иди с ними. Найди врага Древней Крови. Жди, жди. Враг Древней Крови спит. Маленький Хорек убивает.
     Он был маленьким животным с маленьким мозгом. Но образ Регала, врага Древней Крови, был впечатан в его сознание. Я подумал, сколько времени потребовалось Большому Хорьку, чтобы вбить в него этот образ на долгие недели. Потом я понял. Предсмертное желание. Это маленькое существо почти обезумело от смерти человека. Это была последняя воля Большого Хорька, хотя ее выполнение и казалось нелепой задачей для такого маленького зверька.
     Пойдем со мной, предложил я мягко. Как Маленький Хорек может убить врага Древней Крови?
     В мгновение ока он оказался на моем горле. Я почти почувствовал, как острые зубы впились в вену. Кусай, кусай, когда он спит. Пей кровь, как у кролика. Нет Большого Хорька, нет норок, нет кроликов. Только враг Древней Крови. Кусай, кусай.
     Он отпустил вену и скользнул мне под рубашку. Тепло. Его маленькие когтистые лапки казались почти ледяными.
     У меня в кармане был кусочек сушеного мяса. Лежа на крыше, я скормил его моему коллеге-убийце. Я убедил бы его пойти со мной, если бы мог, но чувствовал, что он так же не может изменить свои намерения, как я не могу отказаться от поисков Верити. Это было все, что у него осталось от Большого Хорька. Боль и мечта о мести. "Прячься, прячься. Иди, иди с одноглазым. Нюхай врага Древней Крови. Жди, пока он заснет. Потом кусай, кусай. Выпей кровь, как у кролика".
     Да-да. Моя охота. Капкан, капкан, Фитц-волк. Уходи, уходи.
     Я внял его совету. Кто-то дорого заплатил, чтобы послать мне этого курьера. Я совсем не хотел встречаться с Уиллом. Как бы мне ни хотелось убить его, теперь я знал, что не могу тягаться с ним в Скилле. Кроме того, я не хотел мешать охоте Маленького Хорька. В конце концов, среди убийц тоже действуют определенные законы. Мне было тепло от мысли, что я не единственный враг Регала. Бесшумно, как сама темнота, я прошел по крыше трактира и спустился вниз у конюшни.
     Я вернулся в свой полуразрушенный трактир, заплатил медяк и занял место за столом рядом с двумя другими мужчинами. Нам принесли жидкую похлебку из картошки с луком. Когда чья-то рука легла мне на плечо, я не настолько испугался, чтобы вздрогнуть. Я знал, кто-то стоит у меня за спиной, только не ожидал, что он коснется меня. Я осторожно дотронулся до ножа у меня за поясом и повернулся, чтобы посмотреть, с кем имею дело. Мои соседи по столу продолжали есть, один из них громко чавкал. Никто в этом трактире не проявлял никакого интереса ни к чему, кроме собственных переживаний.
     Я поднял глаза, увидел улыбающееся лицо Старлинг и похолодел.
     - Том! - весело приветствовала она меня и уселась рядом.
     Человек рядом со мной, не сказав ни слова, уступил ей место, подвинув свою тарелку. Через мгновение я отпустил нож и снова положил руку на край стола. Старлинг слегка кивнула. На ней был черный плащ из хорошей шерсти, окаймленный желтой вышивкой. В ушах были маленькие серебряные колечки. Она явно была чрезвычайно довольна собой. Я не сказал ничего, а только взглянул на нее. Она указала на мою миску:
     - Пожалуйста, ешь. Я не хотела мешать твоей трапезе. Ты так выглядишь, что она тебе не помешает. Уменьшил рационы в последнее время?
     - Уменьшил, - сказал я тихо. Она молчала, и я доел суп и вытер миску двумя кусочками хлеба. К этому времени Старлинг позвала служанку и нам принесли две кружки эля. Она сделала большой глоток, сморщилась и поставила кружку обратно на стол. Я пригубил свою и нашел, что эль ничуть не хуже озерной воды, которая была единственной альтернативой.
     - Ну? - сказал я наконец, поскольку она продолжала молчать. - Чего ты хочешь?
     Она приветливо улыбнулась, играя с ручкой кружки.
     - Ты знаешь, чего я хочу. Песню, которая будет жить после меня. - Она посмотрела на человека, который все еще с хлюпаньем всасывал свой суп. - У тебя есть комната? - спросила она. Я покачал головой:
     - У меня матрас на чердаке. И у меня нет песен для тебя, Старлинг.
     Она еле заметно пожала плечами:
     - У меня тоже нет песен для тебя сейчас, но зато есть новости, которые могут тебя заинтересовать. И у меня есть комната - в трактире, немного подальше от берега. Пойдем туда со мной и поговорим. Над очагом жарился хороший свиной бок, когда я уходила. Весьма вероятно, что он будет готов к тому времени, когда мы туда доберемся.
     Все чувства, которые у меня были, затрепетали при упоминании о мясе. Я чуял его запах и почти мог ощутить его вкус.
     - Я не могу себе этого позволить, - сказал я тупо.
     - Я могу, - вкрадчиво предложила она. - Собери свои вещи. Можешь переночевать у меня.
     - А если я откажусь? - спросил я тихо. Она снова еле заметно пожала плечами.
     - Как хочешь. - Она посмотрела мне прямо в глаза, и я не