,  если  нам  будут
угрожать. Но ничто не двигается. Здесь только Сердце Стаи и то,  что  он
держит. Оно пахнет засохшей кровью. Сердце Стаи трясет его как будто для
того, чтобы оторвать кусок мяса. Потом он трет его, двигая  руками  так,
как зубы суки бегут по щенку, чтобы избавить его от блох. Мы знаем запах
этого. Мы подходим ближе, ближе. Остался всего прыжок.
   Что ты хочешь? - спрашиваем мы у него.
   Вернись.
   Мы пришли.
   Вернись сюда, Изменяющий. Он настойчив. Вернись  сюда.  Он  поднимает
руку и протягивает ладонь. Он берет голову,  лежащую  на  его  плече,  и
поворачивает ее, чтобы показать нам лицо. Мы не знаем его.
   Это?
   Это. Это твое, Изменяющий.
   Это плохо пахнет. Это испорченное мясо, мы не хотим его. У пруда есть
мясо гораздо лучше.
   Иди сюда. Иди ближе.
   Это плохая идея. Мы не подойдем ближе. Он смотрит на  нас  и  хватает
нас взглядом. Он двигается к нам и несет это с собой.  Оно  болтается  у
него на руках.
   Спокойно. Спокойно. Это твое, Изменяющий. Подойди ближе.
   Мы рычим, но он не отводит глаз.  Мы  съеживаемся,  поджимаем  хвост,
хотим уйти, но он силен. Он берет руку этого и кладет на нашу голову. Он
держит нас за шкир-ку, чтобы успокоить.
   Вернись. Ты должен вернуться. Он так настойчив.
   Мы припадаем к земле, вонзаем когти в снег. Мы горбим спину, пытаемся
уйти, пытаемся сделать шаг назад Он все еще держит нас за  загривок.  Мы
собираем силу, чтобы вырваться.
   Отпусти его, Ночной Волк. Он не  твой.  Он  смотрит  на  нас  слишком
пристально.
   Он и не твой тоже, говорит Ночной Волк.
   Чей же я тогда?
   Мгновение  колебания,  балансирование  между  двумя   мирами,   двумя
реальностями, двумя плотями. Потом волк разворачивается и бежит по снегу
с поджатым хвостом, убегает один. Это слишком странно для него. На  горе
он останавливается, чтобы  поднять  нос  к  небу  и  завыть.  Завыть  от
несправедливости всего этого.
   У меня нет собственных воспоминаний об  этом  замерзшем  кладбище.  Я
помню что-то вроде сна. Мне было страшно холодно, я  закоченел,  у  меня
все затекло, и резкий вкус бренди горел не только у меня во рту, но и во
всем теле. Баррич и Чейд не оставляли меня  в  покое.  Они  не  обращали
внимания на то, как больно они мне делают, они только растирали мои руки
и ноги, не думая о синяках и ранах.  И  каждый  раз,  когда  я  закрывал
глаза, Баррич сжимал меня и тряс, как тряпку.
   - Оставайся со мной, Фитц, - все время повторял он.  -  Оставайся  со
мной. Давай, мальчик. Ты не умер, ты не умер.
   Потом внезапно он прижал меня к себе, его борода колола меня,  и  его
горячие слезы упали на мое лицо. Он раскачивал меня взад и вперед,  сидя
на снегу, на краю моей могилы.
   - Ты не умер, сын. Ты не умер.

ЭПИЛОГ

   Баррич слышал эту сказку от своей бабушки. Сказка об одаренной Уитом,
которая могла покидать свое тело на день или два, а потом  возвращаться.
И Баррич рассказал это Чейду, а Чейд смешал  яды,  которые  должны  были
привести меня на край смерти. Они сказали мне, что я не  умер,  что  мое
тело просто окостенело и выглядело как мертвое.
   Я не верю в это.
   Итак, я снова стал жить в человеческом теле. Хотя  мне  потребовалось
некоторое время, чтобы вспомнить, что я был человеком, и  иногда  я  все
еще в этом сомневаюсь.
   Я не подвожу итог  своей  жизни.  Моя  жизнь  Фитца  Чивэла  лежит  в
дымящихся развалинах за моей спиной. Во всем мире только Баррич  и  Чейд
знают, что я не умер. Из тех, кто знал меня, немногие вспоминают обо мне
с улыбкой. Регал убил меня  всеми  способами,  которые  имели  для  меня
какое-то значение как для человека. Чтобы появиться перед кем-нибудь  из
тех, кто любил меня, чтобы встать перед ними в человеческом  обличье,  я
должен был дать им доказательство магии, которой я запятнал себя.
   Я умер в своем подземелье через день или два  после  того,  как  меня
избили в последний раз. Герцоги  были  разгневаны  моей  смертью,  но  у
Регала было достаточно свидетелей того, что  я  использовал  Уит,  и  он
оправдался. Я верю, что его стражники спаслись от порки, подтвердив, что
я атаковал Уилла Уитом и потому он так долго болел. Они сказали, что  им
пришлось бить меня, чтобы  разорвать  хватку  моего  Уита.  Перед  таким
количеством свидетелей герцоги не  только  отступились  от  меня,  но  и
присутствовали  при  коронации  Регала   и   назначении   лорда   Брайта
наместником Баккипа и всего  побережья  Бакка.  Пейшенс  умолила  их  не
сжигать моего тела. Леди Грейс тоже прислала словечко в мою защиту,  чем
очень разгневала своего мужа. Но я не думаю, что Регал  отдал  мое  тело
из-за какого-то уважения к ним, а  только  потому,  что  я  умер  раньше
времени. Я не дал ему разыграть спектакль, который он срежиссировал.  Он
не мог полностью отомстить и потерял ко мне интерес. Он оставил Баккип и
уехал в Тредфорд. Пейшенс забрала мое тело, чтобы похоронить.
   К этой жизни пробудил меня Баррич, к жизни, в которой не осталось для
меня ничего.  Ничего,  кроме  моего  короля.  Шесть  Герцогств  падут  в
ближайшие месяцы, пираты захватят наши бухты почти без  боя,  наши  люди
будут изгнаны из своих домов или порабощены,  а  островитяне  обоснуются
здесь. "Перековывание" будет процветать. Но, как и мой принц  Верити,  я
отмахнулся от всего этого и отправился внутрь  страны.  Он  пошел  туда,
чтобы быть королем, а я последовал за моей  королевой  в  поисках  моего
короля. Это были тяжелые дни.
   Тем не менее даже сейчас, когда боль давит на меня и никакие травы не
могут утихомирить ее, размышляя о теле, которое  заключает  мой  дух,  я
вспоминаю дни, проведенные мною в теле волка,  и  вспоминаю  их  не  как
несколько коротких дней, а как большую часть жизни. В этом  воспоминании
есть утешение и искушение. Пойдем охотиться со мной, шепчет голос в моем
сердце.  Оставь  эту  боль,  и  пусть  твоя  жизнь  снова  будет   твоей
собственной. Есть место, где всегда Сейчас, а выбор прост, и  ты  всегда
делаешь его сам.
   У волков нет королей.


СТРАНСТВИЯ УБИЙЦЫ

Робин ХОББ
Перевод с английского М. Юнгер. OCR: Alonzo






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Фитц Чивэл, королевский убийца, возвращается к жизни. Перед ним стоят две задачи - отомстить Регалу, ценой предательства захватившему власть в Шести Герцогствах, и отыскать Верити, законного наследника престола. Фитц отправляется в долгий и опасный путь в Горное Королевство.

Пролог
СТРАНСТВИЯ УБИЙЦЫ

     Каждое утро я просыпаюсь с пятнами чернил на руках. Порой я обнаруживаю, что сижу, уткнувшись лицом в стол с грудами бумаг и свитков. Когда мальчик-слуга входит с подносом, он иногда осмеливается упрекнуть меня за то, что я так и не лег в постель накануне. Но чаще он лишь молча смотрит мне в глаза. Я не пытаюсь объяснить ему, почему поступаю именно так. Это не та тайна, которая может быть ему открыта; он должен все понять сам.
     Теперь я знаю: у каждого человека должна быть цель в жизни. Но чтобы понять это, мне потребовались два десятка лет. И в этом плане я ничем не отличаюсь от других людей. Тем не менее урок, раз выученный, остался со мной навсегда. И теперь, когда у меня осталась лишь моя боль, я нашел себе цель, обратившись к делу, о котором давно просили и леди Пейшенс и писец Федврен. Я взялся за перо, пытаясь изложить связную историю Шести Герцогств, но обнаружил, что не могу подолгу сосредоточиваться на одной теме, и поэтому развлекаюсь маленькими отступлениями. Я пишу о моей теории магии, о политике, размышляю о других культурах. Когда боль усиливается и мои мысли начинают путаться, я работаю над переводами или делаю четкие копии старых документов. Я стараюсь занять свои руки и тем самым отвлечься от гнетущих мыслей.
     Моя работа служит мне, как составление карт некогда служило Верити. Когда человек поглощен важным делом, он забывает и тягу к наркотикам, и боль от того, что некогда пользовался ими. Он может погрузиться в работу и забыть о себе. Или, напротив, в его памяти всплывет множество воспоминаний о собственной жизни. Слишком часто я замечал, что вместо истории герцогств излагаю историю Фитца Чивэла. Потому что воспоминания оставляют меня наедине с тем, кем я когда-то был, и тем, кем я стал.
     Удивительно, сколько подробностей может вспомнить человек, глубоко погруженный в изложение каких-либо событий. Не все мои воспоминания причиняют боль. У меня было достаточно хороших друзей, и они оказались гораздо надежнее, чем я мог предположить. Я познал любовь и радость, которые испытывали силу моего духа точно так же, как боль и горести. И все же, я думаю, на мою долю выпало намного больше страданий, чем на долю других; немногие могут вспомнить собственную смерть в темнице или внутренность гроба, погребенного под снегом. Сознание уходит от деталей таких событий. Одно дело просто вспоминать, что Регал убил меня. Другое - сосредоточиваться на подробностях дней и ночей, в течение которых он морил меня голодом, а потом приказывал избивать до смерти. Когда я это вспоминаю, то, несмотря на все прошедшие годы, сердце мое леденеет. Я почти вижу глаза человека и слышу звук, с которым его кулак сломал мой нос. Во сне я все еще возвращаюсь в темницу и снова сражаюсь за то, чтобы остаться па ногах, стараюсь не думать о том, что хочу сделать последнюю попытку убить Регала. Я снова ощущаю его удар, рассекший распухшую кожу и оставивший на моем лице шрам, который я ношу до сих пор.
     Я никогда не прощу себе того триумфа, который подарил ему, приняв смертельный яд.
     Но самую сильную боль причиняют мне воспоминания о тех, кого я потерял навсегда. Когда Регал убил меня, я умер. Никто больше не знал меня как Фитца Чивэла, я никогда не восстанавливал связей с людьми из Баккипа, которые знали меня с шестилетнего возраста. Я никогда больше не посещал замок Баккип, не прислуживал леди Пейшенс и не сидел на камнях очага у ног Чейда. Ниточки жизней, переплетенные некогда с моими, были для меня разорваны. Некоторые из близких мне людей умерли, некоторые женились; рождались и взрослели дети - но ничего из этого я не видел. Хотя прошло много лет и я уже не тот здоровый молодой человек, каким был раньше, многие из моих прежних друзей живы. Иногда мне все еще хочется посмотреть на них и коснуться их рук, чтобы избавиться от многолетнего одиночества.
     Я не могу.
     Все эти годы их жизни потеряны для меня, так же как и все будущие. Я потерял их в тот период - немногим больше месяца, но показавшийся мне бесконечным, - когда был заключен в темнице, а потом в гробу. Мой король умер у меня на руках, но я не видел, как он был похоронен. Я не присутствовал на совете после моей смерти, на котором меня признали виновным в использовании магии Уита и заслуживающим той участи, которая меня постигла. Пейшенс пришла к Регалу и потребовала, чтобы он отдал ей мое тело. Жена моего отца, некогда так потрясенная тем, что он зачал бастарда до их свадьбы, забрала меня из подвала. Ее руки омыли мое тело для погребения и завернули его в саван. Странно, но эксцентричная леди Пейшенс так бережно перевязала мои раны, как будто я все еще был жив. Она распорядилась вырыть мне могилу и проследила за тем, как в нее опустили гроб. Она и Лежи, ее служанка, оплакивали меня, когда все остальные - кто из страха, кто из отвращения к моему преступлению - меня покинули.
     Тем не менее она ничего не узнала о том, как Баррич и Чейд, мой учитель-убийца, несколькими ночами позже пришли к месту погребения, разрыли снег и сбили комья земли с крышки моего гроба. Один лишь Чейд видел, как Баррич вытащил мое тело, а потом использовал магию Уита и вызвал волка, которому было доверено хранить мою душу. Они вырвали ее у волка и заточили назад, в мое разбитое тело, которое она покинула, когда я умер. Они снова вернули мне человеческий облик, заставив вспомнить, что значит иметь короля и быть связанным клятвой. До сего дня я не знаю, благодарен ли им за это. Может быть, как считает шут, у них не было выбора. Может быть, нельзя говорить ни о благодарности, ни об упреках, а только о могущественных силах, от которых всецело зависят наши судьбы.

1
РОЖДЕНИЕ В МОГИЛЕ

     В Чалси держат рабов. В этой стране они выполняют тяжелую работу. Это шахтеры, рабочие на мехах, гребцы на галерах, мусорщики, пахари и проститутки. Как ни странно, рабы также нянчат и учат детей, готовят обеды и великолепно строят корабли. Своей высокой цивилизацией - от великих библиотек Джепа до легендарных фонтанов и купален Суньона - Чалси обязана своим рабам.
     Торговцы Бингтауна являются главным источником пополнения их рядов. В свое время рабами становились захваченные на войне пленники, и до сих пор в Чалси официально утверждают, что это так. Однако в последние годы войны уже не могли обеспечить нужное количество образованных рабов. Поэтому торговцам живым товаром приходилось изыскивать другие способы их приобретения, в связи с чем часто упоминается буйное пиратство на Торговых островах. Впрочем, рабовладельцы в Чалси не очень интересуются тем, откуда рабы поступают, лишь бы они были здоровы.
     Рабство так никогда и не смогло привиться в Шести Герцогствах. По закону человек, совершивший преступление, должен был служить тому, кому нанес ущерб, но обязательно существовал срок наказания, и на такого человека всегда смотрели всего лишь как на искупающего свою вину. Если преступление было слишком ужасным, чтобы его можно было искупить работой, виновный расплачивается своей жизнью. Никто никогда не становится рабом в Шести Герцогствах, и наши законы не поддерживают системы рабства. По этой причине многие рабы из Чалси, которые тем или иным путем освобождаются от своих владельцев, часто ищут прибежища в Шести Герцогствах.
     Они приносят с собой традиции и фольклор своей далекой родины. Одна такая история, которую я запомнил, рассказывает о девушке Веччи - или, как мы говорим, владеющей Уитом. Она хотела оставить дом своих родителей, чтобы последовать за человеком, которого любила, и стать его женой. Но родители сочли, что он недостоин ее руки, и отказались дать дочери разрешение на брак. Они не позволили ей уйти, и она была слишком послушным ребенком, чтобы не подчиниться им. Но, кроме того, она была слишком пылкой женщиной, чтобы жить без своего возлюбленного. Она слегла и вскоре умерла от горя. Родители похоронили ее, рыдая и упрекая себя за то, что не позволили ей последовать велению своего сердца. Но втайне от них она была связана Уитом с медведицей. И когда девушка умерла, медведица взяла под свою охрану ее дух, чтобы он не покинул этот мир. Через три ночи после того, как девушку похоронили, медведица раскопала могилу и вернула дух девушки в ее тело. Девушка восстала из гроба другим человеком, не имеющим никакого долга перед своими родителями. Так что она оставила разбитый гроб и ушла искать своего возлюбленного. У этой истории грустный конец, потому что, пробыв несколько дней после смерти медведицей, девушка так и не смогла снова стать человеком и ее возлюбленный отказался от нее.
     Но у Баррича не было другого способа освободить меня из тюрьмы принца Регала. Зная о моей связи Уитом с Ночным Волком, он заставил меня принять яд.

***

     Комната была слишком жаркой. И слишком маленькой. Я тяжело и часто дышал, но это не приносило облегчения. Встав из-за стола, я подошел к ведру с водой в углу, снял крышку и напился. Сердце Стаи поднял глаза и оскалился:
     - Пользуйся чашкой, Фитц.
     Я не сводил с него глаз. Вода бежала по моему подбородку.
     - Вытри лицо. - Сердце Стаи посмотрел на собственные руки. На них был жир. Он втирал этот жир в какие-то полоски.
     Я принюхался и облизал губы:
     - Я голоден.
     - Сядь и закончи свою работу. Тогда мы поедим.
     Я попытался вспомнить, чего он хочет от меня. Он показал рукой на стол, и я вспомнил. Много кожаных полосок на моем конце стола. Я вернулся и сел на твердый стул.
     - Я голоден сейчас, - объяснил я ему. Он посмотрел на меня, и хотя он не показал зубов, это все равно был оскал. Сердце Стаи умеет скалиться глазами. Я вздохнул. Жир у него на руках пах очень хорошо. Я сглотнул, потом посмотрел на кожаные полоски и кусочки металла, лежавшие на столе передо мной. Я не знал, что с ними делать. Сердце Стаи положил свои полоски и вытер руки тряпкой. Он подошел и остановился рядом со мной, так что я должен был повернуться, чтобы видеть его.
     - Вот, - сказал он, коснувшись кожи передо мной. - Ты чинил это здесь. - Он стоял надо мной, пока я не взял кожу. Я нагнулся и понюхал ее, а он ударил меня по плечу. - Не делай этого!
     Мои губы приподнялись, но я не оскалился. Если на него скалиться, он делается очень-очень сердитым. Некоторое время я держал полоски. Потом получилось так, как будто мои руки вспомнили что-то, чего уже не помнило мое сознание. Я смотрел, как мои пальцы работают с кожей. Когда дело было сделано, я поднял сбрую и сильно потянул, чтобы показать, что она выдержит, даже если лошадь откинет голову.
     - Но здесь нет лошади, - вспомнил я. - Лошадей больше нет.
     Брат.
     Я иду. Я встал со стула и пошел к двери.
     - Вернись и сядь, - сказал Сердце Стаи.
     Ночной Волк ждет, сказал я ему. Потом я подумал, что он не может меня слышать. То есть он смог бы, если бы попробовал, но он не хотел пробовать. Я знал, что, если я снова заговорю с ним так, он толкнет меня. Он не разрешает мне общаться таким образом с Ночным Волком. Он даже толкает Ночного Волка, если тот слишком много разговаривает со мной. Это кажется очень странным.
     - Ночной Волк ждет, - сказал я ему вслух.
     - Я знаю.
     - Сейчас хорошее время для охоты.
     - И еще лучшее время, чтобы оставаться здесь. У меня есть для тебя еда.
     - Мы с Ночным Волком можем найти свежее мясо. - Я проглотил слюну, подумав об этом. Разорванный кролик, все еще дымящийся зимней ночью, вот чего я хотел.
     - Ночному Волку придется охотиться одному этой ночью, - сказал мне Сердце Стаи. Он подошел к окну и чуть-чуть приоткрыл ставни. Холодный воздух ворвался внутрь. Я чуял Ночного Волка, а еще дальше снежную кошку. Ночной Волк заскулил. - Уходи! - приказал ему Сердце Стаи. - Уходи сейчас же, иди охотиться. У меня здесь не хватит еды для тебя.
     Ночной Волк скрылся в тень, подальше от света, который падал из окна. Но он не отошел далеко. Он ждал меня, но я знал, что он не станет ждать долго. Как и я, он сейчас был голоден.
     Сердце Стаи подошел к огню, от которого в комнате было слишком жарко. Там стоял котел, и Сердце Стаи отодвинул его от огня и снял крышку. Оттуда вырвался пар, а вместе с ним запахи. Зерно и корни, и немного мяса, совсем вываренного. Но я был так голоден, что принюхался и начал скулить. Сердце Стаи снова оскалился глазами, поэтому я вернулся на твердый стул, сел и стал ждать.
     Ожидание заняло очень много времени. Сначала он убрал со стола всю кожу и повесил ее на крюк. Потом унес горшок с жиром и принес горячий котелок. Затем поставил две миски и две чашки и наполнил чашки водой. Он положил на стол нож и две ложки. После этого достал из буфета хлеб и маленький горшок с джемом. Он поставил передо мной миску с рагу, но я знал, что не могу прикоснуться к нему. Я не должен был есть, пока он не отрежет кусок хлеба и не даст мне. Я мог держать хлеб, но не мог откусить его, пока Сердце Стаи тоже не усядется за стол со своим хлебом и рагу.
     - Возьми ложку, - напомнил он мне. Потом он медленно опустился на стул, прямо напротив меня.
     Я держал ложку и хлеб и ждал, ждал, ждал, не отводя от него глаз, но не мог удержаться, чтобы не шевелить ртом. Это рассердило его. Я тут же закрыл рот. Наконец он сказал:
     - Теперь мы будем есть.
     Но ожидание на этом не закончилось. Мне было позволено откусить один раз. Это надо было разжевать и проглотить, прежде чем я возьму еще, а иначе он ударил бы меня, и я мог подцепить ровно столько рагу, сколько помещалось в ложке. Я поднял чашку и попил из нее. Он улыбнулся мне:
     - Хорошо, Фитц. Хороший мальчик.
     Я улыбнулся в ответ, но пото