еланию. Мы бросились вместе в черную реку Скилла. Мы повернулись в этом
течении, и я ждал,  чтобы  он  дал  нам  направление.  Вместо  этого  он
внезапно обнял меня.
   Сын моего сына, кровь моей крови, по-своему я любил тебя.
   Мой король.
   Мой юный убийца.  Что  я  из  тебя  сделал?  Как  я  исковеркал  свою
собственную плоть. Ты не знаешь, как ты еще молод. Сын  Чивэла,  еще  не
поздно снова выпрямиться: Подними голову. Смотри вперед.
   Всю жизнь я пытался  стать  тем,  чем  он  хотел.  Теперь  его  слова
наполнили меня смущением. Я чувствовал, как его силы иссякают.
   Верити, прошептал я, чтобы напомнить  ему.  Я  почувствовал,  как  он
ищет, и поддержал его в этих поисках. Я  ощутил  присутствие  Верити,  а
потом внезапное истощение короля.  Я  как  будто  нырнул  за  тонущим  в
глубокой воде. Я поймал его сознание и притянул к себе, но это было  все
равно что схватить тень. Он был мальчиком в моих руках. Он был испуган и
сражался, сам не зная с чем.
   Потом его не стало.
   Как лопнувший пузырь.
   Я считал, что ощутил хрупкость жизни, когда держал на руках  мертвого
ребенка. Теперь я знал это. Здесь, а потом не здесь. Даже задутая  свеча
оставляет след дыма. Мой король просто исчез.
   Но я был не один.
   Я думаю, каждый ребенок хоть раз кидался к мертвой птичке,  найденной
в лесу, только для того, чтобы быть испуганным деловитыми червями. Блохи
лучше всего размножаются, а клещи благоденствуют  на  умирающей  собаке.
Джастин и Сирен, как пиявки, отрывающиеся от  умирающей  рыбы,  пытались
вцепиться в меня. Вот источник их возросшей силы  и  быстрого  дряхления
короля. Вот туман,  застилавший  его  сознание  и  наполнявший  его  дни
усталостью. Гален, их господин, охотился за Верити. Но он  упустил  свою
добычу и встретил собственную смерть. Как долго эти двое были связаны  с
королем, сколько времени они сосали из него силу Скилла?  Я  никогда  не
узнаю. Им было известно все, что он передавал Скиллом через меня Верити.
Многое внезапно стало ясным  для  меня,  но  было  слишком  поздно.  Они
сомкнули свои челюсти, и я не знал, как ускользнуть. Я  чувствовал,  что
они впились в меня. Знал, что они тянут мою силу и что, не имея  никакой
причины отказаться от этого, они в несколько мгновений убьют меня.
   Верити? - крикнул я, но у меня осталось слишком мало сил.  Я  не  мог
дотянуться до него.
   Прочь от него, шавки! Я услышал знакомое рычание, а потом Ночной Волк
толкнул их через меня. Я не думал, что это сработает, но, как и  раньше,
он обрушил на них оружие Уита через канал, открытый Скиллом. Уит и Скилл
- это разные вещи. Они так же несхожи, как чтение и пение или плавание и
езда верхом. Однако, будучи соединенными со мной Скиллом, они, очевидно,
становились восприимчивыми к этой, другой магии. Я почувствовал, как они
отскочили от меня, но теперь они оба противостояли атаке Ночного  Волка.
Он не мог сразить их обоих.
   Встань и беги! Беги от тех, с кем не можешь драться.
   Это  было  мудрое  предложение.  Страх  заставил  меня  вернуться   в
собственное тело, и я поднял  стены  моего  сознания,  отгораживаясь  от
прикосновения Скилла. Потом я открыл глаза. Я лежал на полу  в  кабинете
короля и тяжело дышал. Рядом со мной шут упал на тело короля  и  безумно
рыдал. Я чувствовал легкое касание щупальцев Скилла. Я ушел в  себя  еще
глубже и  яростно  закрылся,  как  меня  научил  Верити.  И  все-таки  я
чувствовал их присутствие, как будто призрачные пальцы рвали мою  одежду
и касались моей кожи. Это наполнило меня отвращением.
   - Ты убил его, ты  убил  его!  Ты  убил  моего  короля,  ты,  грязный
предатель! - завизжал шут.
   - Нет! Это был не я! - я с трудом выговаривал слова. К моему ужасу, в
дверях появился Волзед и безумными глазами уставился на  нас.  Потом  он
поднял голову и закричал. Он выронил охапку дров. И шут и я повернулись.
В дверях спальни короля стоял Рябой Человек. Даже зная, что это Чейд,  я
на мгновение ощутил леденящий страх, от которого волосы встали дыбом. Он
был одет в изорванный саван, измазанный землей  и  плесенью.  Его  седые
волосы грязными прядями свисали на лицо. Он  натер  кожу  пеплом,  чтобы
сильнее выступали синевато-багровые  шрамы.  Медленно  подняв  руку,  он
указал на  Волзеда.  Тот  завопил  и  бросился  прочь.  Его  крики  эхом
разносились по замку.
   - Что здесь происходит? - спросил Чейд, как только Волзед убежал.  Он
шагнул к брату и положил длинные тонкие пальцы на горло короля. Я  знал,
что он обнаружит, и с трудом поднялся на ноги.
   - Он мертв. Я НЕ УБИВАЛ ЕГО! - мой крик прервал рыдания шута.  Пальцы
Скилла настойчиво тыкались в меня. - Я иду убить тех,  кто  это  сделал.
Шуту угрожает опасность. Королева у тебя?
   Глаза Чейда широко раскрылись. Он смотрел на меня так, словно никогда
прежде не видел. Все  свечи  в  комнате  внезапно  затрепетали  и  стали
выбрасывать маленькие синие язычки.
   - Отвези ее в безопасное место, - приказал  я  своему  учителю.  -  И
проследи, чтобы шут поехал с ней. Если он  останется  здесь,  то  умрет.
Регал не пощадит никого, кто сегодня был в этой комнате.
   - Нет! Я не оставлю  его!  -  глаза  шута  были  широко  открытыми  и
пустыми. Как у сумасшедшего.
   - Как хочешь, уведи его, Чейд.  От  этого  зависит  его  жизнь!  -  Я
схватил шута за плечи и сильно потряс. Его голова раскачивалась  взад  и
вперед на тонкой шее. -  Отправляйся  с  Чейдом  и  молчи.  Молчи,  если
хочешь, чтобы смерть твоего короля  была  отомщена.  Потому  что  это  я
должен сделать, -  внезапная  дрожь  охватила  меня,  и  мир  зашатался,
почернев по краям. - Эльфовая кора, - прохрипел я. - Принеси мне кору  и
беги.
   Я толкнул шута в руки Чейда, и старик заключил его  в  свои  железные
объятия. Это было все равно что видеть его в объятиях смерти. Они  вышли
из комнаты. Чейд толкал рыдающего шута. Через мгновение я уловил  слабый
скрежет камня о камень и понял, что они ушли. Я опустился на колени,  не
смог удержаться и упал. Я  лежал  рядом  с  моим  мертвым  королем.  Его
остывающая рука упала с ручки кресла и легла мне на голову.
   - Не время для бесполезных слез, - громко сказал я пустой комнате. Но
это их не остановило. Тьма застилала мне глаза. Пальцы Скилла тыкались в
мои стены, царапая укрепления, пробуя каждый камень. Я оттолкнул их,  но
они немедленно вернулись. То,  как  Чейд  посмотрел  на  меня,  внезапно
заставило меня усомниться в том, что он вернется. Спокойно. Я  набрал  в
грудь воздуха.
   Ночной Волк. Отведи их к логову лиса. Я показал  ему  тот  сарай,  из
которого они должны были выйти, и  куда  им  следовало  идти.  Больше  я
ничего не смог.
   Брат мой?
   Проводи их, сердце мое. Я слабо оттолкнул его и почувствовал, что  он
ушел. Глупые слезы все еще текли по моему лицу. Я  пытался  успокоиться.
Моя  рука  упала  на  запястье  короля.  Я  открыл  глаза  и  постарался
сосредоточиться.  Его  нож.  Не  украшенный  драгоценностями  кинжал,  а
простой нож, который человек носит за поясом. Я вздохнул, потом  вытянул
его из ножен, положил клинок на колени  и  посмотрел  на  него.  Честное
оружие, истертое от многих лет службы. Ручку из оленьего рога,  по  всей
вероятности,  когда-то  покрывала  резьба,  но  со  временем  она  стала
гладкой. Я легко пробежал по ней пальцами и обнаружил то,  чего  уже  не
могли увидеть мои глаза. Знак Ходд.  Мастер-оружейник  сделала  это  для
своего короля. И он хорошо пользовался  им.  Воспоминания  забрезжили  в
моей голове.
   "Мы инструменты", - говорил мне  Чейд.  Я  был  орудием,  которое  он
выковал для короля. Король смотрел на меня и недоумевал. Что я сделал  с
тобой? Мне не нужно было раздумывать. Я был королевским убийцей. Во всех
значениях этих слов. Но я постараюсь еще один, последний раз  поработать
для него.
   Кто-то сел на корточки подле меня. Чейд. Я повернул голову и взглянул
на него.
   - Семена карриса, - сказал  он  мне.  -  Нет  времени  готовить  чай.
Пойдем. Дай я отведу и тебя в убежище.
   - Нет, - я взял маленькую лепешку семян карриса, растертых с медом. Я
положил ее целиком в рот и жевал, разгрызая семечки,  чтобы  забрать  их
силу. - Иди, - сказал я ему. - У меня есть дело и у  тебя  тоже.  Баррич
ждет. Поторопись, пока еще можно уйти от погони. А я задержу их.
   Он отпустил меня.
   - До свидания, мальчик,  -  сказал  он  хрипло,  потом  наклонился  и
поцеловал меня в лоб. Это было прощание. Он не думал, что я  останусь  в
живых.
   Я тоже.
   Он покинул меня, и, прежде чем я услышал скрежет камня  о  камень,  я
ощутил действие семян карриса. Я ел их и раньше,  в  Весенний  праздник,
когда это делают все. Немножко семян на сахарном печенье - и  на  сердце
становится весело и  легко.  Баррич  предупреждал  меня,  что  некоторые
нечестные лошадники добавляют в зерно своим  подопечным  масло  карриса,
чтобы они победили  на  скачках  или  чтобы  выдать  больную  лошадь  за
здоровую на ярмарке. Он говорил, что такие лошади часто никогда не могут
оправиться. Если вообще выживают. Я знал,  что  Чейд  иногда  пользуется
каррисом, и видел, что он  падает,  как  камень,  когда  действие  семян
кончается. Тем не менее я не медлил. Может быть, я быстро сдался,  может
быть, Баррич был прав относительно меня. Экстаз Скилла  или  невыносимый
азарт охоты. Смеялся я над самоуничтожением или хотел его? Я не долго об
этом  тревожился.  Семена  карриса   сделали   свое   дело.   Сила   моя
удесятерилась, и я парил, как  орел  в  вышине.  Я  вскочил  на  ноги  и
направился к двери. Потом вернулся и  опустился  на  колени  перед  моим
королем, поднял его нож, прижал его ко лбу и поклялся на нем:
   - Этот клинок послужит вашему отмщению.  Я  поцеловал  руку  Шрюда  и
оставил его у огня.
   Если рассыпающиеся синими искрами свечи просто действовали на  нервы,
то синий свет факелов в коридоре казался потусторонним. Я как бы смотрел
вниз, сквозь неподвижную глубокую воду. Я ринулся по  коридору,  хихикая
про себя. Внизу уже шумели, и визг Волзеда перекрывал вопли остальных.
   - Синее пламя и Рябой Человек! - верещал он.
   Прошло не так много времени, как я думал, а  теперь  оно  замедлилось
для меня. Легкий, как ветер, я несся дальше по коридору. Я нашел  дверь,
которая открывалась, и скользнул внутрь. Я ждал. Им потребовалась  целая
вечность, чтобы подняться, и еще больше времени, чтобы пройти мимо  моей
двери. Я позволил им добраться до комнаты короля  и,  услышав  тревожные
крики, выскочил из своего убежища и помчался вниз по ступенькам.
   Кто-то кричал мне вслед, но никто не пытался меня догнать. Я оказался
внизу прежде, чем услышал, как кто-то наконец отдал приказ поймать меня.
Я громко засмеялся. Если бы они могли! Замок Баккип был  полон  окольных
путей, особенно для мальчика, который в нем вырос. Я знал, куда  я  иду,
но не шел туда прямо. Как лисица, я пробежал через Большой зал,  миновал
булыжники прачечных и, испугав повариху, пролетел через ее кухню. И  все
время, все время бледные пальцы Скилла ощупывали  меня,  не  подозревая,
что я приближаюсь. "Мои дорогие, я приближаюсь".
   Гален, родившийся и выросший в  Фарроу,  всегда  ненавидел  море.  Он
боялся его, и поэтому окна его комнат выходили на горы.  Я  слышал,  что
когда он умер, одна комната стала своеобразным храмом  для  его  группы.
Сирен заняла его спальню, но сохранила гостиную,  в  которой  собирались
его ученики. Я никогда не был в его комнатах, но дорогу туда  знал.  Как
стрела, я взлетел по ступеням, промчался по коридору  мимо  слившейся  в
объятии парочки и остановился у тяжелой  двери,  окованной  железом.  Но
крепкая дверь была не заперта как следует и легко распахнулась при  моем
прикосновении.
   Стулья окружали высокий стол, в центре которого горела толстая свеча.
"Для фокусирования", - подумал я. Только два кресла были заняты. Джастин
и Сирен сидели бок о бок, сомкнув руки, закрыв глаза и откинув головы  в
муках Скилла. Уилла  не  было.  Я  надеялся  найти  здесь  и  его.  Одно
мгновение я смотрел на их лица. Они блестели от пота, и  я  был  польщен
тем, что им приходится тратить столько сил, чтобы пробить мои стены.  На
их губах были легкие улыбки. Они сопротивлялись экстазу Скилла,  пытаясь
сосредоточиться на объекте и не впасть в эйфорию от преследования. Я  не
стал медлить.
   - Сюрприз! - сказал я тихо. Я резко  оттянул  назад  голову  Сирен  и
полоснул клинком по ее обнаженному горлу. Один раз она  дернулась,  и  я
позволил ей упасть на пол. Крови было довольно много.
   Джастин с воплем вскочил на  ноги,  и  я  приготовился  отразить  его
атаку. Однако он обманул меня. С криком он кинулся прочь. Я помчался  за
ним с ножом в руке. Он верещал, как свинья, и бежал  невероятно  быстро.
Никаких лисьих фокусов, он несся прямиком в Большой  зал  и  всю  дорогу
визжал. Я бежал и смеялся. Невероятно, но  это  так,  я  не  могу  этого
отрицать. Предполагал ли он, что Регал поднимет меч, чтобы защитить его?
Думал ли он, убийца моего короля, что что-нибудь в мире  может  помешать
мне отомстить?
   В Большом зале  играли  музыканты  и  танцевали  люди,  но  появление
Джастина положило этому конец. Я почти догнал его, когда он  врезался  в
один из накрытых столов. Люди стояли, потрясенные его появлением,  когда
я бросился на него и повалил. Я успел вонзить нож несколько раз,  прежде
чем кто-нибудь понял, что следует вмешаться.  Когда  выросшие  в  Фарроу
стражники Регала кинулись на меня, я швырнул в них его извивающееся тело
и вскочил на стол. Я держал нож, с которого капала кровь!
   - Нож короля! - сказал я им и показал его  людям.  -  Я  отомстил  за
смерть короля. Вот и все!
   - Он сошел с ума! - крикнул кто-то. - Смерть Верити свела его с ума!
   -  Шрюд!  -  воскликнул  я  в  ярости.  -  Король  Шрют  пал  жертвой
предательства этой ночью!
   Гвардейцы Регала толпой повалили к моему столу. Я не  думал,  что  их
так много. Груда еды  и  осколков  упала  на  пол.  Люди  кричали.  Одни
проталкивались вперед, чтобы яснее видеть происходящее. Другие  в  ужасе
отступили. Ходд гордилась бы мною. С ножом короля  в  руке  я  сдерживал
натиск троих с короткими мечами. Я танцевал, прыгал и  крутился.  Я  был
слишком быстр для них, и раны, которые они мне  наносили,  не  причиняли
мне боли. Я ранил двоих просто потому, что они не думали, что я осмелюсь
подойти достаточно близко.
   Кто-то в толпе закричал:
   - К оружию! Сюда! Они убивают Фитца Чивэла!
   Началась схватка, но я не видел, кто в ней участвует. Я ударил одного
из гвардейцев по руке, и он выронил свой клинок.
   - Шрюд! - заголосил кто-то, перекрывая шум. - Король Шрюд убит!
   Еще больше людей оказалось втянутыми в драку. Рухнул еще один стол, и
раздались крики. Потом в комнату ворвались гвардейцы Баккипа. Я  услышал
голос Керфа, перекрывающий общий шум.
   - Разделите их! Остановите это! Не дайте им проливать кровь  в  залах
короля.
   Напавших на меня окружили, я поймал  сосредоточенный  взгляд  Блейда,
одного из наших гвардейцев. Он закричал:
   - Это Фитц Чивэл! Они пытаются убить бастарда!
   -  Разведите  их!  Разоружите  их!  -  Керф  столкнулся  с  одним  из
стражников Регала, и тот упал. Гвардейцы Бакка выбивали клинки у  личных
стражников Регала, они требовали, чтобы мечи были  вложены  в  ножны.  У
меня появилась возможность передохнуть, и я увидел,  что  дрались  очень
многие, и не только гвардейцы. Кулачный бой разгорелся и  среди  гостей.
Похоже, простая драка перерастала в бунт. Внезапно Блейд отбросил двоих,
напавших на меня. Он прыгнул вперед и встал передо мной.
   - Блейд! - восторженно  приветствовал  его  я,  приняв  за  союзника.
Потом, заметив, что он принял оборонительную позицию, я сказал:
   - Ты же знаешь, что я не подниму против тебя оружие.
   - Я хорошо знаю это, парень, - ответил  он  мне  грустно  и  бросился
вперед, чтобы сжать меня медвежьей хваткой. Я не знаю, кто и чем  ударил
меня по затылку.

30
ТЕМНИЦЫ

   Есть  много   признаков,   которые   свидетельствуют   о   том,   что
мальчик-псарь применяет Уит и развращает собак, чтобы использовать их  в
собственных целях. Если  мальчик  мало  общается  с  товарищами,  будьте
настороже. Если собаки волнуются, когда мальчика нет, или  скулят  после
того,  как  он  ушел,  будьте  бдительны.  А  когда  кобель   прекращает
вынюхивать суку во время  гона  или  сворачивает  с  кровавого  следа  и
послушно ложится по приказу  мальчика,  не  остается  никаких  сомнений.
Мальчика должно повесить, по возможности над водой, вдали от конюшен,  а
тело его сжечь. Каждую собаку, которую он  дрессировал,  нужно  утопить,
так же как и всех ее щенков. Собака,  узнавшая  Уит,  никогда  не  будет
бояться или уважать  никакого  другого  хозяина  и,  безусловно,  станет
злобной и неуправляемой, если ее отнимут у владеющего  Уитом.  Мальчику,
обладающему этой магией, нельзя поручить наказание неуправляемой собаки,
и он не сможет пережить, если связанная с ним собака будет  продана  или
использована как приманка для медведя, какой  бы  старой  она  ни  была.
Мальчик, владеющий Уитом, обратит собак против своего хозяина и  никогда
не будет по-настоящему предан своему господину, а только связанной с ним
Уитом собаке.

   Иногда я просыпался. Из всех  жестоких  шуток,  которые  в  последнее
время сыграла со мной судьба, это пробуждение  было  самым  жестоким.  Я
лежал неподвижно и  перебирал  в  уме  свои  многочисленные  горести.  Я
обессилел от ярости, вызванной семенами карриса, изнемог от  моей  битвы
Скиллом с Джастином и Сирен. Меня несколько раз серьезно ранили мечом  в
правую руку и один раз  в  левое  бедро,  причем  я  совершенно  не  мог
вспомнить, как это случилось. Ни одна из ран  не  была  перевязана.  Мой
рукав и штаны присохли к коже. Тот, кто лишил меня  сознания  ударом  по
голове, решил убедиться в том, что его работа выполнена хорошо, и  нанес
мне еще несколько ударов. Но все было в порядке.  Я  повторил  себе  это
несколько раз, пытаясь не обращать внимания на дрожь в руке  и  ноге.  Я
открыл глаза. Я находился в маленькой каменной  комнате.  В  углу  стоял
горшок. Решив наконец, что могу двигаться, я вытянул шею и увидел  дверь
с маленьким зарешеченным окном. В него  проникал  слабый  луч  света  от
мерцающего факела.  О!  Да.  Подземные  темницы.  Мое  любопытство  было
удовлетворено, я закрыл глаза и  заснул.  Нос  к  хвосту.  Я  отдыхал  в
глубоком логове, заметенном снегом. Иллюзия безопасности, которую создал
для меня Ночной Волк. Я был так слаб, что даже его  мысли  казались  мне
туманными.
   Безопасность. Это все, что он смог мне передать.
   Я  снова  проснулся.  По-видимому,  прошло  довольно  много  времени,
поскольку меня теперь мучила жажда. В остальном все было по-прежнему.  В
этот раз я заметил, что скамейка, на которой я лежал,  тоже  сделана  из
камня. Тюфяком для меня служила моя одежда.
   - Эй? - позвал я. - Стражники!
   Ответа не было. Моя голова кружилась. Через некоторое время я не  мог
вспомнить, кричал ли я в действительности или только собирался с силами,
чтобы закричать. Вскоре силы совсем меня оставили. Я снова заснул.
   Меня разбудил сердитый голос Пейшенс. Тот, с кем она спорила, был  не
очень-то разговорчив и не сдавался.
   - Это смешно. Что я могу сделать?
   В ответ - ни звука.
   - Но я знала его с тех пор, как он был ребенком.
   За дверью замолчали. Потом послышалось:
   - Он ранен. Ничего не случится, если я посмотрю на его раны.
   Снова воцарилось молчание.
   Через некоторое время я решил, что могу немного пошевелиться. У  меня
было множество синяков и царапин.  Вероятно,  я  приобрел  их  во  время
путешествия из Большого зала сюда. Когда я двигался,  одежда  раздражала
мои раны, но я подумал, что смогу это  перенести.  Для  такой  маленькой
комнаты путь от кровати до двери оказался очень длинным. Но я собрался с
силами и сумел выглянуть из  маленького  зарешеченного  окна.  Я  увидел
только каменную стену противопо