. Так что я решил только проскользнуть к тебе и...
   - Новичок, ты несешь чушь. - Ее голос был ледяным. Она была права.
   - Прости, - повторил я и сел в углу кровати.
   - Не устраивайся тут, ты немедленно уйдешь. Один или со  стражниками.
На выбор.
   - Я уйду, - пообещал я, поспешно вставая. - Я просто хотел убедиться,
что у тебя все хорошо.
   - У меня все хорошо, - запальчиво сказала она, - почему бы и нет? Так
же, как и прошлой ночью, как и последние тридцать ночей. И ни в одну  из
них тебе не приходило в  голову  поинтересоваться  моим  здоровьем.  Так
почему сегодня?
   Я глубоко вздохнул:
   - Потому что в некоторые ночи угроза бывает более  очевидной,  чем  в
другие. Происходит что-то плохое, и это заставляет меня бояться  чего-то
худшего. В некоторые ночи очень опасно быть возлюбленной бастарда.
   Голос ее был бесцветным, когда она спросила:
   - И что это должно значить?
   Я снова глубоко  вздохнул,  полный  решимости  быть  с  ней  честным,
насколько это возможно.
   - Я не могу сказать тебе, что именно произошло. Только я  понял,  что
тебе грозит опасность. Тебе придется доверять...
   - Я не это имела в виду. Что значит  "возлюбленная  бастарда"?  -  Ее
глаза сверкали от ярости.
   Я готов был поклясться, что на миг сердце остановилось в  мой  груди.
Смертельный холод охватил меня.
   - Это правда, я не имею права, - сказал я медленно, - но  я  не  могу
перестать беспокоиться о тебе. Вне зависимости от того, имею ли я  право
называть тебя своей возлюбленной или нет, мои  недруги  могут  причинить
мне зло, нанеся удар по тебе. Как я могу сказать о своей любви  к  тебе,
столь сильной, что хотел бы вовсе не  любить  или  по  крайней  мере  не
показывать своей любви, потому что моя любовь подвергает  тебя  страшной
опасности? И должны ли эти слова быть правдой?
   - И как, во имя всего святого,  я  могу  сказать,  что  поняла  смысл
твоего последнего заявления: "и должны ли эти  слова  быть  правдой"?  -
поинтересовалась Молли.
   Что-то в ее голосе заставило меня  обернуться.  Мгновение  мы  только
смотрели друг на друга. Потом она расхохоталась. Я стоял, оскорбленный и
мрачный, а она подошла ко мне, все еще смеясь. Потом она обняла меня.
   - Новичок. Ты выбрал самую окольную дорогу,  чтобы  наконец  заявить,
что любишь меня. Ворваться в мою комнату и стоять  тут,  завязывая  свой
язык в узлы вокруг слова "любовь"! Разве ты не мог давным-давно  сказать
это?
   Я глупо стоял в кольце ее рук. Потом посмотрел на нее  вниз.  "Да,  -
тупо подумал я, - я теперь гораздо выше, чем она".
   - Ну? - подсказала она, и мгновение я не знал, чего она хочет.
   - Я люблю тебя, Молли. - В конце концов, сказать  это  оказалось  так
легко. И такое облегчение! Медленно, осторожно я обнял ее.
   Она улыбнулась:
   - И я люблю тебя.
   И так я поцеловал ее. В момент этого  поцелуя  где-то  неподалеку  от
Баккипа волк торжествующе завыл. Хор собачьих  голосов  ответил  ему  из
замка, поднимаясь к далекому ночному небу.

9
СТРАЖИ И СВЯЗИ

   Часто я понимаю и одобряю мечту Федврена. Если бы она сбылась,  книги
стали бы  такой  же  обычной  вещью,  как  хлеб,  и  каждый  ребенок  до
тринадцати лет мог бы научиться читать. Но и тогда вряд  ли  исполнилось
бы все, о чем он мечтал. Он сожалел о том, что, умирая, человек уносит с
собой в  могилу  свои  знания.  Он  говорил,  что  придет  время,  когда
накопленные сведения о мастерстве кузнеца, подковывающего  лошадей,  или
умении  кораблестроителя  пользоваться  стругом  будут  записаны.  Тогда
каждый умеющий читать научится делать так же. Я не верю, что это так или
когда-нибудь будет  так.  Кое-чему  можно  научиться  по  написанным  на
странице  словам,  но  некоторым  вещам  сперва  учатся  руки  и  сердце
человека, а потом уж его голова. Я поверил в это с тех самых пор,  когда
увидел, как Мастфиш устанавливает деревянный блок в форме рыбы, в  честь
которой он был назван, на первый корабль Верити.  Глаза  мастера  видели
эту рыбу еще до того, как она была сделана, а  его  руки  придали  форму
тому, что он чувствовал своим сердцем. Это не то, чему  можно  научиться
из книги. Может быть, этому вообще нельзя научиться. Оно  приходит,  как
приходит Скилл или Уит, вместе с кровью предков.

   Я вернулся в свою комнату и сел,  глядя  на  умирающие  угли  в  моем
очаге, ожидая, когда проснется замок. Мне следовало  быть  обессиленным.
Вместо этого я ощущал бьющую ключом энергию. Я воображал, что, если буду
сидеть неподвижно, смогу ощутить тепло рук Молли, обнявших меня. Я точно
знал, где ее щека коснулась моей. Ее запах, хоть и очень слабый, остался
на моей рубашке после нашего быстрого объятия,  и  я  мучился  не  зная,
носить ли эту рубашку или отложить ее в сундук с одеждой, чтобы  бережно
хранить драгоценный аромат. Мне казалось естественным  так  беспокоиться
по этому поводу. Оглядываясь назад, я улыбаюсь, но своей мудрости, а  не
глупости.
   Утро принесло в замок Баккип штормовой ветер  и  снег,  но  от  этого
внутри стало только уютнее. Может быть, мы все сможем передохнуть  после
вчерашнего. Я не хотел думать  о  жалких  разорванных  телах  несчастных
"перекованных" или о том, как обмывали их холодные неподвижные лица. Как
и о жарком ревущем пламени, поглотившем тело Керри.  Всем  нам  в  замке
нужен был тихий день. Может быть, вечером все соберутся у очагов,  чтобы
рассказывать старые истории, слушать музыку и  болтать.  Я  надеялся  на
это. Я покинул свою комнату и отправился к Пейшенс  и  Лейси.  Я  совсем
извелся, точно  зная,  в  какое  мгновение  Молли  будет  спускаться  по
лестнице, чтобы отнести Пейшенс поднос с завтраком, и  когда  она  будет
подниматься обратно. Я мог бы оказаться на ступеньках  или  в  коридоре,
когда она пройдет там. Это будет мелочью, совпадением. Я не  сомневался,
что кто-то приставлен следить за мной. И этот кто-то обратит внимание на
такие "совпадения", если они  будут  случаться  слишком  часто.  Нет.  Я
должен прислушаться к предостережениям короля и Чейда. Я  докажу  Молли,
что у меня есть самообладание и  я  могу  быть  предусмотрительным,  как
настоящий  мужчина.  Если  мне  следует  подождать,  прежде  чем  начать
ухаживать за ней, значит, так тому и быть.
   Так я сидел в своей комнате и мучился, пока не уверился, что она  уже
ушла от Пейшенс. Тогда я спустился, чтобы постучать в дверь. Пока  Лейси
открывала мне, я подумал, что усиленное наблюдение за  Пейшенс  и  Лейси
гораздо проще на словах, чем на деле. Но у  меня  было  несколько  идей.
Прошлой ночью Молли обещала мне, что не будет приносить им никакой  еды,
которую не приготовит сама или не возьмет из общих котлов. Она фыркнула,
потому что я попросил ее об этом после самого нежного прощания.
   - Теперь ты говоришь совсем как Лейси, - упрекнула она  меня  и  тихо
закрыла дверь у меня перед носом. Через мгновение она снова открыла  ее.
- Иди в постель, - сказала она и добавила, вспыхнув:
   - И смотри, чтобы я тебе приснилась. Надеюсь, что в последнее время я
мучила тебя снами так же часто, как ты меня.
   От этих слов я полетел к себе как на крыльях и каждый раз,  вспоминая
об этом, заливался краской.
   Теперь, в комнате Пейшенс, мне надо было выбросить из головы все  эти
мысли. Я был здесь по делу, хотя Лейси и Пейшенс могут думать,  что  это
простой визит. Помнить только о моей задаче. Я окинул  взглядом  дверной
замок и счел его удовлетворительным. Никто не сможет открыть его простым
ножом. Что до окна, то даже если  кто-нибудь  и  доберется  до  него  по
внешней  стене,  ему  потребуется  прорваться  не  только  через  плотно
закрытые деревянные ставни, но и через занавеси, и  через  плотные  ряды
горшков с  растениями,  выстроенных  перед  закрытым  окном.  Это  путь,
который по доброй воле не выберет ни один профессионал.  Лейси  занялась
какой-то штопкой, а леди Пейшенс, поприветствовав меня, примостилась  на
камнях перед камином, как  маленькая  девочка.  Она  немного  поворошила
угли.
   - Ты знаешь, - сказала она внезапно, - существует предание о  сильных
королевах Баккипа. И не только о тех,  которые  были  рождены  Видящими.
Многие принцы Видящие женились на женщинах, чьи имена потом затмевали их
самих в сказаниях и легендах.
   -  Вы  думаете,  Кетриккен  станет   такой   королевой?   -   вежливо
поинтересовался я. Я совершенно не представлял себе, зачем  она  затеяла
этот разговор.
   - Не знаю, - сказала она тихо  и  лениво  помешала  угли,  -  я  знаю
только, что я бы такой не была. - Она тяжело  вздохнула,  потом  подняла
глаза и добавила почти виновато:
   - Сегодня один из тех дней, Фитц, когда все  мои  мысли  о  том,  что
могло бы быть и что  могло  бы  произойти.  Мне  ни  в  коем  случае  не
следовало позволять ему  отрекаться.  Готова  держать  пари,  что  тогда
сегодня он был бы жив.
   Я мало что мог  ответить.  Она  снова  вздохнула  и  пошевелила  угли
покрытой золой кочергой.
   - Сегодня меня обуревают желания, Фитц. Вчера все были взволнованы  и
потрясены  деяниями  Кетриккен,  а  во  мне  это  разбудило  глубочайшее
недовольство собой. Если бы я была на ее месте, я бы спряталась в  своей
комнате. Точно так же, как я это делаю сейчас. Но твоя бабушка поступила
бы по-другому. Вот это была королева! Как Кетриккен  в  некотором  роде.
Констанция всегда побуждала других к действию.  Особенно  женщин.  Когда
она была королевой, больше половины ее стражи  состояло  из  женщин.  Ты
знал об этом? Расспроси как-нибудь Ходд. Насколько я знаю, она  приехала
вместе  с  Констанцией,  когда  та  стала  королевой  Шрюда.  -  Пейшенс
замолчала. Несколько мгновений было так  тихо,  что  я  решил,  что  она
закончила. Потом она мягко добавила:
   -  Она  любила  меня,  королева  Констанция.  -  Пейшенс   застенчиво
улыбнулась. - Она знала, что я не люблю толпы людей. Так что иногда  она
звала меня, и только меня, чтобы я пришла и помогла ей в саду. И мы даже
почти не разговаривали, а просто тихо копались в земле, радуясь  солнцу.
Некоторые из моих самых приятных воспоминаний о Баккипе относятся к тому
времени. - Она взглянула на  меня.  -  Я  была  тогда  только  маленькой
девочкой, а твой отец был всего лишь мальчишкой. И на самом деле мы  еще
не встретились по-настоящему. Но мои родители привозили меня  в  Баккип,
когда приезжали ко  двору,  хотя  и  знали,  что  я  не  очень-то  люблю
придворную жизнь. Какой удивительной женщиной должна была быть  королева
Констанция, если она заметила  тихую  маленькую  девочку  и  уделяла  ей
столько времени! И она была  такой.  Баккип  тогда  был  совсем  другим,
гораздо веселее. Времена были поспокойнее, и все было гораздо  надежнее.
Но потом Констанция умерла, и ее только что родившаяся дочь вместе с ней
- от родильной лихорадки. И Шрюд снова женился через несколько лет, и...
- Она замолчала, потом  ее  губы  сжались.  Она  похлопала  по  каменной
приступке возле себя.
   - Садись сюда. Мы кое-что должны обсудить.
   Я сел на пол перед очагом. Я никогда не видел Пейшенс такой серьезной
и сосредоточенной. Все это,  как  я  чувствовал,  к  чему-то  вело.  Это
настолько отличалось от ее обычной взбалмошной  трескотни,  что  я  даже
слегка испугался. Она сделала мне знак приблизиться. Я придвинулся ближе
и оказался почти у нее на коленях. Она наклонилась вперед и прошептала:
   - О некоторых вещах лучше  не  говорить.  Но  приходит  время,  когда
говорить о них  надо.  Фитц  Чивэл,  мой  дорогой,  не  подумай,  что  я
подозрительная, но должна предупредить тебя,  что  твой  дядя  Регал  не
настолько расположен к тебе, как ты мог бы подумать.
   Я   не   мог   удержаться.   Я   расхохотался.   Пейшенс   немедленно
вознегодовала:
   - Ты должен выслушать меня. О, я знаю, что он веселый, очаровательный
и умный, я знаю, каким льстецом он может  быть.  Я  замечала,  как  наши
молодые девушки машут на него веерами, а кавалеры подражают его одежде и
манерам. Но под этими великолепными перьями слишком много честолюбия.  И
я боюсь, что там есть место и для подозрительности, и  для  ревности.  Я
никогда тебе этого не говорила. Но он  был  категорически  против  того,
чтобы я занималась твоим образованием, так же как  не  хотел,  чтобы  ты
учился Скиллу. Иногда я думаю, это даже хорошо, что ты потерпел  в  этом
неудачу, потому что, если бы ты преуспел, его  ревность  уже  невозможно
было бы остановить. - Она помолчала и, обнаружив, что я серьезно  слушаю
ее, продолжила:
   - Это беспокойное время, Фитц. Не  только  из-за  того,  что  красные
корабли грабят наши берега. Это время, когда  любой  незаконнорожденный,
как ты, должен  быть  осторожен.  Есть  люди,  которые  приветливо  тебе
улыбаются, но могут оказаться твоими врагами. Когда твой отец  был  жив,
мы надеялись, что его влияния будет достаточно, чтобы защитить тебя.  Но
после того, как он был.., как он умер,  я  поняла,  что  чем  старше  ты
становишься, тем  большему  подвергаешься  риску.  Так  что  при  первой
возможности я заставила  себя  вернуться  ко  двору,  чтобы  посмотреть,
действительно ли в этом есть нужда. Я  обнаружила,  что  была  права,  и
сочла тебя достойным моей помощи. Так что я поклялась сделать все, чтобы
дать тебе образование и защитить  тебя.  -  Она  позволила  себе  легкую
удовлетворенную улыбку. - Я бы сказала,  что  пока  справлялась  с  этим
неплохо. Но, - и она наклонилась ближе, - приходит время, когда  даже  я
не смогу тебя защитить. Ты должен сам позаботиться  о  себе.  Ты  должен
вспомнить уроки Ходд и потренироваться с ней. Ты должен быть осторожен с
тем, что ты ешь и пьешь, и не ходить в одиночестве  в  пустынные  места.
Мне гадко закладывать в тебя эти страхи, Фитц Чивэл,  но  ты  уже  почти
мужчина и должен знать о таких вещах.
   Смешно. Почти фарс. Так я  мог  отнестись  к  этому.  Эта  защищенная
отшельница так серьезно говорит мне о  реальностях  мира,  в  котором  я
боролся  за  свою  жизнь  с  шести  лет.  Но  я  обнаружил,  что   слезы
наворачиваются мне на глаза. Я всегда удивлялся, зачем Пейшенс вернулась
в Баккип, если  тут  она  ведет  отшельническую  жизнь  среди  общества,
которое было ей явно неприятно. Теперь я знал. Она вернулась ради  меня.
Чтобы защитить меня.
   Баррич защищал меня. И Чейд, и даже  Верити  по-своему.  И,  конечно,
Шрюд очень рано признал меня своим. Но всем  им,  так  или  иначе,  было
выгодно, чтобы я выжил. Даже для Баррича моя  смерть  была  бы  огромным
ударом. Только эта женщина, которая должна была  бы  испытывать  ко  мне
отвращение, приехала специально для того, чтобы  защитить  меня.  Только
ради меня. Она так часто  была  глупой  или  надоедливой,  а  иногда  до
крайности раздражала меня. Но когда наши глаза встретились, я понял, что
она  разрушила  стену,  которую  я  воздвигал  между  нами.   Я   сильно
сомневался, что ее присутствие как-то могло отвратить от меня злую волю.
Если уж на то пошло, ее  заинтересованность  во  мне  должна  была  быть
постоянным напоминанием Регалу о том, кто мой отец. Но  не  поступок,  а
намерения так тронули меня. Она отказалась от своей тихой  жизни,  своих
фруктовых садов, цветников и лесов и приехала  сюда,  в  сырой  каменный
замок на морских скалах, ко двору, полному  совершенно  безразличных  ей
людей, чтобы охранять бастарда своего мужа.
   - Спасибо вам, - сказал я тихо, и вложил в эти слова все мое сердце.
   - Хорошо, - она быстро отвела взгляд, - ты всегда можешь рассчитывать
на меня, ты знаешь.
   - Я знаю. Но, по правде говоря, я пришел сюда сегодня  утром,  думая,
что кто-то должен предупредить вас  и  Лейси,  чтобы  вы  берегли  себя.
Времена беспокойные, и в вас могут увидеть.., препятствие.
   Теперь Пейшенс рассмеялась:
   - Я! Я? Смешная, глупая, старая Пейшенс? Пейшенс,  которая  не  может
удерживать мысль в своей голове больше десяти минут? Пейшенс, доведенная
почти до безумия смертью своего мужа?  Мой  мальчик,  я  знаю,  как  они
говорят обо мне. Никто не видит во мне угрозы. Что ты, я же  просто  еще
один шут здесь, при дворе. Существо, над которым  можно  смеяться.  Я  в
полной безопасности, уверяю тебя. Но даже будь  по-другому,  меня  может
защитить мой жизненный опыт. И Лейси.
   - Лейси? - я не мог  скрыть  недоверия  в  своем  голосе  и  не  смог
сдержать улыбки. Я обернулся, чтобы подморгнуть Лейсн. Та  сверкнула  на
меня глазами, как будто была оскорблена. Не успел я выпрямиться, как она
вскочила со своей качалки.  Длинная  спица,  выдернутая  из  ее  вечного
вязания, воткнулась мне в шею, в то время как  вторая  довольно  глубоко
вошла между моими ребрами. Я чуть не потерял сознание. Я поднял глаза  и
посмотрел на женщину, которую, как оказалось, совсем не  знал,  и  я  не
смел вымолвить ни слова.
   - Перестань мучить ребенка, - мягко упрекнула ее Пейшенс. - Да, Фитц,
Лейси. Самая способная ученица Ходд из всех, кто у нее учился,  несмотря
на то что Лейси пришла к ней  уже  взрослой  женщиной.  -  Пока  Пейшенс
говорила, Лейси вытащила свое оружие из  моего  тела.  Она  снова  села,
ловко вдела спицы в вязание и, могу поклясться, при этом не упустила  ни
петли. Закончив, она посмотрела на меня, подмигнула и вернулась к своему
занятию. Только тогда я вспомнил, что пора бы начать дышать.
   Несчастный пристыженный  убийца  через  некоторое  время  покинул  их
комнаты.  Идя  по  коридору,  я  вспомнил  слова  Чейда  о  том,  что  я
недооцениваю Лейси. Я уныло подумал, или это у него такой юмор,  или  он
просто хотел научить меня больше уважать тихих на  вид  людей.  Мысли  о
Молли снова захватили меня. Я решительно отказался поддаваться им, но не
смог удержаться и опустил голову, стараясь уловить слабый запах на  моей
рубашке. Я прогнал с лица дурацкую улыбку и отправился искать Кетриккен.
У меня были свои обязанности.
   Я хочу есть.
   Эта мысль ворвалась без предупреждения. Стыд охватил  меня.  Вчера  я
ничего не отнес волчонку. Я забыл о нем, занятый неотложными делами.
   Не страшно попоститься денек. Кроме того, я нашел мышиное гнездо  под
углом дома. Думаешь, я совсем не могу о  себе  позаботиться?  Но  съесть
что-нибудь более существенное было бы приятно.
   Скоро, обещал я ему. Сперва мне надо кое-что сделать.
   В гостиной Кетриккен я обнаружил только  двух  юных  пажей,  которые,
по-видимому, должны были убирать комнату,  но,  когда  я  вошел,  весело
хихикали. Ни один из них ничего не знал. Тогда я зашел в ткацкую комнату
миссис Хести - теплое, уютное помещение, где собирались  многие  женщины
замка. Никакой Кетриккен там не было, только леди Модести. Она  сообщила
мне, что ее госпожа  собиралась  поговорить  с  принцем  Верити  сегодня
утром. Возможно, она с ним.
   Но Верити не было ни в его комнатах, ни в кабинете.  Однако  там  был
Чарим, сортировавший листы пергамента и раскладывавший  их  по  порядку.
Верити, сказал он мне, встал  очень  рано  и  немедленно  отправился  на
верфи. Да, Кетриккен заходила сегодня утром, но это было уже после того,
как Верити ушел. Когда Чарим сказал ей, что Верити нет, она  тоже  сразу
ушла. Куда ушла, он не знал.
   К этому времени я умирал от голода и оправдал  свой  поход  вниз,  на
кухню, тем, что там всегда можно услышать  новые  сплетни.  Может  быть,
кто-нибудь знает, куда делась наша будущая королева.  Я  не  обеспокоен,
говорил я себе, пока нет.
   Кухни  Баккипа  в  этот  холодный  и  ветреный  день  были   особенно
привлекательны. Пар от бурлящего рагу смешивался с удивительным ароматом
пекущегося  хлеба  и  жарящегося  мяса.  Замерзшие  конюшенные  мальчики
слонялись по кухне, болтая с поварятами, таская  только  что  испеченные
булочки и горбушки сыра, пробуя рагу и исчезая, как туман, если в дверях
появлялся   Баррич.   Я   отрезал   себе   ломоть   холодного   пудинга,
приготовленного утром, и  сдобрил  его  медом  и  обрезками  бекона,  из
которых  повариха  делала  шкварки.  Подкрепляясь,  я  прислушивался   к
разговорам.
   Как ни странно, мало кто говорил о событ