асности и о ней заботятся, - проговорила она.
     Я знал. Мне было стыдно, что это так мало утешает меня. То, что я вложил это в дракона, помогло примерно так же, как помогает ампутация зараженной руки. Избавиться от нее совсем не одно и то же, что выздороветь. Пустота внутри меня ныла. Я смотрел на Старлинг из-под руки.
     - Фитц, - сказала она тихо, - однажды я просила тебя... Мягко и по-дружески. Чтобы смягчить боль. - Она отвела глаза и смотрела на блеск солнца в ручье. - Теперь я предлагаю это тебе, - сказала она робко.
     - Но я не люблю тебя, - честно признался я и тут же понял, что ничего хуже придумать не мог.
     Старлинг вздохнула и отложила арфу.
     - Я это знаю. Ты это знаешь. Но сейчас не обязательно было говорить об этом.
     - Я это понимаю. Сейчас. Дело просто в том, что я не хочу больше никакой лжи, произнесенной или непроизнесенной.
     Она склонилась надо мной и закрыла мне рот поцелуем. Через некоторое время она сказала:
     - Я менестрель. Я знаю о лжи больше, чем ты узнаешь за всю свою жизнь. И менестрели знают, что иногда ложь - это то, в чем человек нуждается больше всего, чтобы сделать из нее новую правду.
     - Старлинг, - начал я.
     - Ты же знаешь, что скажешь сейчас не то, что нужно, - улыбнулась она. - Почему бы тебе не помолчать немного? Не надо ничего обрубать. Перестань думать, хотя бы ненадолго.
     Но на самом деле это было довольно долго.
     Когда я проснулся, она все еще лежала рядом со мной. Ночной Волк стоял над нами и смотрел на меня, тяжело дыша от жары. Когда я открыл глаза, он прижал уши и медленно вильнул хвостом. Капля теплой слюны упала мне на руку.
     - Уходи.
     Остальные зовут тебя. И ищут, - склонил он голову, глядя на меня.
     Я сел и раздавил трех москитов на груди. Остались кровавые следы. Я потянулся за рубашкой.
     Что-нибудь случилось?
     Нет. Они готовы разбудить дракона. Верити хочет попрощаться с тобой.
     Я мягко потряс Старлинг за плечо.
     - Просыпайся, а то пропустишь пробуждение дракона.
     Она лениво потянулась.
     - Для этого я встану. Я не могу придумать ничего другого, что могло бы заставить меня хотя бы пальцем шевельнуть. Кроме того, это, может быть, мой последний шанс написать песню. Судьба такова, что я всегда нахожусь где-нибудь в другом месте, когда ты делаешь что-нибудь интересное.
     Я вынужден был улыбнуться.
     - Так. Значит, ты решила не сочинять песни о бастарде Чивэла? - поддразнил я ее.
     - Одну, может быть. Любовную песню. - Она таинственно улыбнулась. - Эта, по крайней мере, была бы очень интересной.
     Я встал и помог ей подняться. Я поцеловал ее. Ночной Волк нетерпеливо заскулил, и она быстро повернулась у меня в объятиях. Ночной Волк потянулся и низко поклонился ей. Когда она снова обернулась ко мне, глаза ее были широко раскрыты.
     - Я предупреждал тебя, - сказал я ей. Она только засмеялась и нагнулась, чтобы собрать нашу одежду.

39
ДРАКОН ВЕРИТИ

     Войска Шести Герцогств подошли к Голубому озеру и захватили несколько торговых судов, чтобы переправиться на другую сторону, к Горному Королевству, как раз в те самые дни, когда красные корабли шли вверх по Винной реке к Тредфорду. Тредфорд никогда не был укрепленным замком. Хотя весть о приближении пиратов была принесена вовремя, она была встречена общим презрением. Какую опасность могли представлять двенадцать варварских кораблей для такого большого города, как Тредфорд? Городская стража была наготове, и хотя некоторые купцы перевезли товары из складов у воды, но общая позиция была такова, что, если уж пираты ухитрятся дойти по реке до самого Тредфорда, лучники городской стражи легко перебьют их до того, как они успеют нанести серьезный ущерб. Все считали, что пираты прибудут с каким-нибудь предложением для короля Шести Герцогств. Люди серьезно обсуждали, какую часть прибрежных территорий пираты потребуют уступить им и возможно ли восстановление торговли с самими островитянами, не говоря уж о торговом пути на Оленьей реке.
     Это всего лишь один пример ошибки, которую легко допустить, когда думаешь, что знаешь, чего хочет враг, и действуешь соответственно. Жители Тредфорда приписывали красным кораблям то же стремление к процветанию и миру, которое испытывали они сами. Но горько ошиблись те, кто основывал оценку действий пиратов на этих мотивах.

***

     Не думаю, что Кетриккен принимала мысль о том, что Верити должен умереть, чтобы оживить дракона, до тех пор, пока он не поцеловал ее на прощание. Он поцеловал ее так нежно, широко разведя руки, чтобы не дотронуться до нее, и наклонив голову, чтобы серебряные пятна на коже не коснулись ее лица. Несмотря на все это, это был нежный поцелуй, полный любви и страсти. Через мгновение она прижалась к нему. Он что-то тихо сказал ей. Она медленно положила руки себе на живот.
     - Как ты можешь быть так уверен? - спросила она его. Слезы уже катились по ее щекам.
     - Я знаю, - сказал он твердо. - И поэтому первое, что я должен сделать, это вернуть тебя в Джампи. На этот раз ты должна быть в безопасности.
     - Мое место в замке Баккип, - возразила она. Я подумал, что он станет спорить, но...
     - Ты права. Так и есть. И я доставлю тебя туда. Прощай, любовь моя.
     Кетриккен не ответила. Она стояла и смотрела, как он уходит, и глубочайшее непонимание было на ее лице.
     После дней, проведенных в ожидании этого события, все казалось мне поспешным и скомканным. Кеттл напряженно ходила вокруг дракона. Она рассеянно попрощалась со всеми нами. Теперь она бродила по постаменту и дышала так, словно только что участвовала в гонках. Она все время касалась дракона - гладила пальцами, прикладывалась рукой. Цвет струился за ее прикосновениями и держался некоторое время, медленно бледнея.
     Верити прощался серьезнее. Старлинг он попросил:
     - Позаботься о моей леди. Пой свои песни честно и не позволяй никому усомниться в том, что ребенок, которого она носит, мой. Эту истину я доверяю тебе, менестрель.
     - Я сделаю все, что смогу, мой король, - серьезно ответила Старлинг. Она подошла и встала рядом с Кетриккен. Вместе с королевой она должна была занять место на широкой спине дракона. Она вытерла влажные пальцы о край туники и проверила, хорошо ли прикреплена к ее спине сумка с арфой. Она нервно улыбнулась мне. Нам обоим не нужны были никакие другие прощания.
     Все были в некоторой растерянности из-за моего решения остаться.
     - Солдаты Регала приближаются, - еще раз напомнил мне Верити.
     - Тогда вам лучше поторопиться, чтобы я не оказался в каменоломне к моменту их появления, - напомнил ему я.
     Он нахмурился.
     - Если я увижу их на дороге, я постараюсь, чтобы они не добрались сюда, - заверил он меня.
     - Не рискуйте моей королевой, - сказал я.
     Ночной Волк был для меня предлогом остаться. У него не было ни малейшего желания лететь на драконе. Я не мог оставить его. Я был уверен, что Верити знает истинную причину. Я не думал, что вернусь в Бакк. Я уже вынудил Старлинг обещать, что в песне не будет никакого упоминания обо мне. Такое обещание нелегко было выжать из менестреля, но я настоял. Я не хотел, чтобы Баррич или Молли знали, что я жив.
     - В этом, дорогой друг, ты был Жертвенным, - тихо сказала мне Кетриккен. Большего комплимента она не могла мне сделать. Я знал, что с ее губ никогда не сорвется ни одного слова обо мне.
     Труднее всего было с шутом. Все мы уговаривали его отправиться с королевой и менестрелем. Он отказывался. "Белый Пророк останется со своим Изменяющим" - вот все, что он говорил. Я втайне думал, что шут скорее останется с Девушкой-на-драконе. Она начала овладевать им, и это пугало меня. Он должен был оставить ее до того, как в каменоломне появится отряд Регала. Наедине я сказал ему об этом, и он легко согласился, но взгляд его был рассеянным. Я не сомневался, что у него есть собственные планы. У нас не было времени спорить.
     Наступил момент, когда у Верити не осталось больше никаких причин медлить. Мы мало сказали друг другу, но я чувствовал, что больше говорить и не следовало. Все, что происходило сейчас, казалось мне неизбежным. Все было так, как сказал шут. Оглядываясь назад, я вижу, в каком месте его пророчества смели нас в этот поток. Никого нельзя было винить. И никого нельзя было назвать невиновным. Верити кивнул мне, повернулся и пошел к дракону. Потом внезапно остановился. Он повернулся, расстегивая изношенный пояс с мечом. Он подошел ко мне, слегка намотав пояс на ножны.
     - Возьми мой меч, - сказал он. - Мне он больше не нужен. А ты, похоже, потерял тот, что я дал тебе раньше. - На мгновенье он застыл, словно передумал. Потом поспешно вытащил меч из ножен. В последний раз он провел серебряной рукой по лезвию, и оно засверкало. Голос его был хриплым, когда он сказал:
     - Было бы невежливо но отношению к Ходд передать его тебе с таким затупленным лезвием. Ухаживай за ним лучше, чем я, Фитц. - Он снова вложил меч в ножны и вручил мне. Его глаза встретились с моими. - И за собой тоже ухаживай лучше, чем это делал я. Я любил тебя, знаешь ли. Несмотря на все, что я сделал с тобой, я любил тебя.
     Сперва я не мог найти никакого ответа. Потом, когда он подошел к дракону и положил руки ему на лоб, я сказал:
     - Я никогда в этом не сомневался. И никогда не сомневайтесь, что я любил вас.
     Я не думаю, что когда-нибудь забуду эту последнюю его улыбку через плечо. Его глаза в последний раз обратились к королеве. Он крепко прижал руки к чешуйчатой голове дракона. Он смотрел на нее, уходя. На миг я ощутил запах кожи Кетриккен, ощутил вкус ее губ, мягкое тепло ее плеч в моих объятиях. Потом это слабое воспоминание исчезло. Для моего Уита и моего Скилла они исчезли так, словно их "перековали". На какое-то страшное мгновение я видел пустое тело Верити. Потом он влился в дракона. Кеттл прислонялась к плечу статуи. Она исчезла еще быстрее, чем Верити, разлившись по чешуе бирюзой и серебром. Цвет хлынул на огромное существо и окрасил его. Никто не дышал, если не считать тихого поскуливания Ночного Волка. Величайшая тишина застыла под летним солнцем. Я слышал, как Кетриккен один раз приглушенно всхлипнула.
     Затем... Как внезапный порыв ветра, огромное чешуйчатое тело втянуло воздух в легкие. Его глаза, когда он их открыл, оказались черными и блестящими глазами Видящего, и я знал, что ими смотрит Верити. Он поднял огромную голову на грациозной шее. Он потянулся, как кошка, сжимая и разжимая когти. Потом подобрал когтистые лапы, и когти его глубоко прорезали черный камень. Словно парус, подхваченный ветром, расправились гигантские крылья. Он тряхнул ими, как коршун, оправляющий оперение, и снова сложил, прижав к телу. Хвост его ударил один раз, поднимая в воздух каменную пыль и осколки. Огромная голова повернулась, взгляд требовал, чтобы мы восхитились его новым телом, как и он сам.
     Верити-Дракон пошел вперед, чтобы представиться своей королеве. Рядом с его склоненной головой она казалась карлицей. Она вся целиком отражалась в одном блестящем черном глазу. Потом он опустил перед ней плечо, приглашая ее сесть.
     На мгновение горе исказило ее лицо. Потом Кетриккен глубоко вздохнула и стала королевой. Она бесстрашно вышла вперед и положила руку на сверкающее голубое плечо Верити. Его чешуя была скользкой, и Кетриккен трижды поскользнулась, взбираясь ему на спину, а потом поползла и села верхом ему на шею. Старлинг с ужасом и восхищением посмотрела на меня и последовала за королевой. Я видел, как она заняла место за спиной Кетриккен и еще раз убедилась, что сумка с арфой хорошо держится.
     Кетриккен подняла руку, прощаясь с нами. Она что-то кричала, но слова были потеряны для меня из-за ветра, поднятого раскрывшимися крыльями дракона. Раз, два и три он хлопнул ими, как бы для того, чтобы почувствовать свою силу. Каменная пыль и осколки полетели мне в лицо, Ночной Волк прижался к моей ноге. Дракон согнулся и присел, подбирая под себя ноги. Широкие бирюзовые крылья снова забились, и он неожиданно подскочил. Этот прыжок не был грациозным, и он немного покачивался, взлетая. Я видел, как Старлинг отчаянно вцепилась в Кетрнккен, но королева наклонилась вперед к шее дракона и крикнула что-то ободряющее. В четыре взмаха крылья пронесли дракона до середины каменоломни. Он взмыл вверх, кружа над холмами и деревьями, окружавшими каменоломню. Я увидел, как он опустил крылья и повернулся, чтобы обследовать Дорогу Скилла. Потом крылья замахали ровнее, унося его все выше и выше. Его живот был голубовато-белым, как у ящерицы. Я прищурился, чтобы разглядеть его на фоне летнего неба. Потом, как синяя с серебром стрела, он исчез, набирая скорость, в направлении Бакка. Еще долго после того, как он скрылся, я смотрел ему вслед.
     Наконец я выдохнул. Меня била дрожь. Я вытер глаза рукавом и повернулся к шуту. Которого не было.
     - Ночной Волк! Где шут?
     Мы оба знаем, куда он пошел. И незачем так кричать.
     Я знал, что он прав. Тем не менее я не мог противиться охватившей меня тревоге. Я побежал вниз по насыпи, оставив за спиной опустевший постамент.
     - Шут? - крикнул я, добежав до палатки. Я даже заглянул внутрь, надеясь, что он упаковывает вещи, которые мы собирались взять с собой. Я не знаю, почему у меня возникла такая глупая надежда.
     Ночной Волк не ждал. Когда я добежал до Девушки-на-драконе, он уже был там. Он спокойно сидел, аккуратно обернув хвост вокруг ног, и смотрел вверх, на шута. Я замедлил шаг, когда увидел его. Предчувствие опасности немного ослабло. Шут сидел на краю постамента и болтал ногами, прислонившись головой к ноге дракона. Поверхность постамента была засыпана свежими осколками - работа сегодняшнего дня. Я посмотрел на шута, лицо его было печальным. По контрасту с ярко-зеленой шкурой дракона шут теперь казался не белым, а светло-золотым. Даже его тонкие шелковистые волосы приобрели золотистый оттенок. Глаза, которыми он взглянул на меня, были бледными топазами. Он очень медленно покачал головой, но не заговорил, пока я не прислонился к пьедесталу.
     - Я надеялся. Я не мог не надеяться. Но сегодня я увидел, что должно быть вложено в дракона, чтобы он полетел. - Он сильнее затряс головой. - И даже если бы у меня был Скилл, чтобы отдать его, мне не было бы смысла его отдавать. Даже если бы она поглотила меня всего, этого было бы недостаточно.
     Я не стал говорить, что знаю это. Я даже не сказал, что подозревал это с самого начала. Я научился чему-то у Старлинг Птичьей Песни. Я дал ему помолчать некоторое время. Потом сказал:
     - Мы с Ночным Волком сходим за джеппами. Когда я вернусь, нам лучше быстро собраться и уйти. Мне не показалось, чтобы Верити кого-то преследовал. Скорее всего, это означает, что солдаты Регала все еще далеко. Но я не хочу рисковать.
     Он глубоко вздохнул:
     - Это разумно. Пришло время и шуту быть разумным. Когда ты вернешься, я помогу тебе собраться.
     Я осознал, что все еще сжимаю меч Верити. Я вытащил из ножен свой простой короткий меч и заменил его клинком, который когда-то Ходд выковала для Верити. Мне странно было ощущать его вес. Свой короткий меч я протянул шуту:
     - Хочешь его?
     Он озадаченно поглядел на меня:
     - Для чего? Я шут, а не убийца. Я даже никогда не учился им пользоваться.
     Я оставил его, чтобы дать ему возможность попрощаться. Когда мы выходили из каменоломни и направлялись к лесу, где паслись джеппы, волк поднял нос и принюхался.
     Ничего не осталось от Каррода, кроме дурного запаха, - заметил он, когда мы проходили мимо останков.
     - Полагаю, следовало бы похоронить его, - сказал я, обращаясь скорее к себе, чем к нему.
     Нет смысла закапывать мясо, которое уже сгнило, - озадаченно заметил он.
     Я прошел мимо черной колонны не без некоторого содрогания. Я нашел наших джеппов на лужайке на склоне холма. Их оказалось не так легко поймать, как я ожидал. Ночной Волк наслаждался ловлей гораздо больше, чем джеппы или я. Я выбрал вожака и еще одного, но, когда мы пошли прочь, остальные отправились за нами. Этого следовало ожидать. Я надеялся, что остатки стада останутся и одичают. Меня не привлекала мысль о шести джеппах, следующих за мной всю дорогу назад в Джампи. Новая мысль пришла мне в голову, когда я провел их мимо колонны в каменоломню. Мне не нужно возвращаться в Джампи.
     Охота здесь не хуже, чем везде.
     У нас есть шут, и мы должны думать о нем., как и о себе.
     Ну, я его не оставлю голодным!
     А когда наступит зима?
     Когда наступит зима, тогда... На него напали!
     Ночной Волк не стал ждать меня. Он бросился вперед, как серая молния, на бегу царапая когтями по черному камню каменоломни. Я отпустил своих джеппов и побежал за ним. Нос волка сообщил мне о чужом человеческом запахе в воздухе. Мгновением позже, летя к цели, он узнал Барла.
     Шут не покинул Девушку-на-драконе. Там Барл и нашел его. Судя по всему, он подобрался незаметно, потому что шута трудно было застать врасплох. Возможно, его выдала его одержимость. Как бы то ни было, Барл успел нанести первый удар. Кровь текла по руке шута и капала с его пальцев. Он взбирался все выше на дракона, оставляя за собой кровавые следы. Теперь он висел, обхватив ногами плечи девушки и вцепившись одной рукой в открытую пасть дракона. В свободной руке он сжимал нож. Он мрачно смотрел на Барла и ждал. Скилл бурлил в Барле, сердитый и разочарованный.
     Барл влез на пьедестал и пытался взобраться на самого дракона, потому что хотел коснуться шута и схватить его Скиллом. Покрытая гладкой чешуей шкура дракона мешала ему. Только такой проворный человек, как шут, мог взобраться туда, где он повис. Барл выхватил меч и ударил по поджатым ногам шута. Он промахнулся, и клинок врезался в спину девушки. Шут вскрикнул так громко, как будто лезвие коснулось его, и попытался залезть еще выше. Я видел, как его рука скользнула на том месте, где камень залила его собственная кровь. И он съехал вниз, отчаянно цепляясь, и опустился прямо на спину дракона за спиной девушки. Я увидел, что он ударился о ее плечо. Он сидел, полуоглушенный, не в силах пошевелиться.
     Барл размахнулся для второго удара, который должен был отрубить ногу шута. Но беззвучно, как сама месть, Ночной Волк вскочил на пьедестал и прыгнул на Барла. Я все еще бежал к ним и увидел, как прыжок Ночного Волка бросил Барла вперед и ударил его о Девушку-на-драконе. Он упал на колени рядом со статуей. Меч его снова не попал по шуту и пришелся по блестящей зеленой шкуре дракона. Рябь цвета разошлась от удара металла по камню, как та, что возникает, если бросить камешек в спокойный пруд. Я добежал до пьедестала, когда челюсти Ночного Волка сомкнулись на шее Барла. Барл закричал, голос его был ужасающе пронзителен. Он выронил меч и поднял руки, чтобы остановить челюсти волка. Ночной Волк тряс его, как кролика. Потом он уперся передними лапами в широкую спину Барла и усилил хватку.
     Некоторые вещи происходят слишком быстро, чтобы можно было как следует рассказать о них. Я почувствовал Уилла у себя за спиной в то самое мгновение, когда льющаяся кровь Барла хлынула потоком. Ночной Волк разорвал артерию у него в горле, и жизнь Барла, пульсируя, выходила из него алыми струями. Для тебя, брат мой, - сказал Ночной Волк шуту. - Эта смерть для тебя! Ночной Волк все еще не отпустил Барла. Он снова тряхнул его. Кровь била фонтаном, а Барл сопротивлялся, не зная, что он уже мертв. Кровь залила блестящую чешую дракона и бежала по ней, собираясь в лужу в каменных обломках, которые оставил шут, надеясь освободить ноги и хвост огромного существа. А там кровь бурлила и дымилась, въедаясь в камень, как кипящая вода разъедает ледяную глыбу. Чешуя и когти задних ног дракона были освобождены, обнажились детали огромного хвоста. Когда Ночной Волк наконец отбросил безжизненное тело Барла, крылья дракона раскрылись.
     Девушка-на-драконе взвилась в воздух. Она так долго стремилась к этому! Подъем ее казался легким, не требовавшим усилий, словно она уплывала в небо. Шут был унесен вместе с ней. Я видел, как он наклонился впер