огств.
   Ужас рос во мне. Я помнил  мгновения,  когда  разделял  боль  короля.
Регал будет безжалостно наблюдать, как боль  пробьется  сквозь  травяной
дурман  и  овладеет  его  отцом.  Я  не  мог  себе  представить,   чтобы
какой-нибудь человек был способен на это. И тем не  менее  я  знал,  что
Регал способен.
   - Когда это случилось?
   - Примерно час назад. Тебя не так легко найти.
   Я пристально вгляделся в шута.
   - Иди в конюшни, к Барричу. Он поможет тебе, - я знал, что лекарь  не
прикоснется к шуту. Как и многие другие в замке, он боялся его  странной
внешности.
   - Что ты будешь делать? - тихо спросил меня шут.
   - Не знаю, - ответил  я  честно.  Та  самая  ситуация,  о  которой  я
предупреждал Чейда. Я знал,  что,  вне  зависимости  от  моих  действий,
последствия будут самыми тяжелыми. Мне  нужно  было  отвлечь  Регала  от
короля. Я был уверен, Чейд знает о том, что происходит. Если бы Регала и
всех остальных можно было на некоторое время выманить... Я мог придумать
только одну новость, которая была достаточно важной  для  Регала,  чтобы
заставить его покинуть Шрюда.
   - С тобой все будет  в  порядке?  -  шут  сел  на  холодные  каменные
ступеньки и прислонился головой к стене.
   - Думаю, да. Иди.
   Я начал спускаться по лестнице.
   - Подожди! - внезапно окликнул он. Я остановился. - Когда ты заберешь
моего короля, я пойду с ним.
   Я только смотрел на него.
   - Ты знаешь, о чем я. Я носил ошейник Регала только для  того,  чтобы
получить от него это обещание, но оно для него ничего не значит.
   - Я не могу давать никаких обещаний.
   - Я могу. Я обещаю, что если моего короля заберут и я не поеду с ним,
я выдам все твои тайны. Все до одной, -  голос  шута  дрожал.  Он  снова
прижал голову к стене. Я поспешно отвернулся. Слезы на  его  щеках  были
розоватыми, потому что текли по открытым ранам. Я  не  мог  выносить  их
вида. Я стал спускаться вниз по ступенькам.

27
ЗАГОВОР

   Рябой Человек заглянет в окно,
   Рябой постучит в твою дверь.
   И тогда настанут тяжелые дни,
   Ты старой примете верь.

   Коль хлеб не поднимется и скиснет молоко,
   Масло не взобьется, пересохнет тетива,
   А свеча твоя вспыхнет синим огнем,
   Ты поймешь, что твой заколдован дом.

   Когда свернется гадюка у очага,
   А твой собственный нож порежет тебя
   И петухи закаркают при луне -
   Тогда ты поймешь, что проклят.

   -  Нам  понадобится  кровь.  -  Кетриккен  выслушала  меня  и  начала
действовать так спокойно, как будто я попросил у  нее  чашку  вина.  Она
перевела взгляд с Пейшенс на Лейси в поисках идей.
   - Я  пойду  и  принесу  курицу,  -  неохотно  сказала  Лейси.  -  Мне
потребуется мешок. Я положу ее туда, чтобы она не шумела.
   - Тогда иди, - сказала ей Пейшенс. - Поторопись.  Принеси  ее  в  мою
комнату. Я приготовлю нож и таз. Мы должны принести сюда хотя  бы  чашку
крови. Чем меньше  мы  будем  делать  здесь,  тем  меньше  нам  придется
скрывать.
   Первым делом я пошел к Пейшенс и Лейси, зная, что самому мне  никогда
не пройти мимо ухаживающих за королевой дам. Потом я отправился  в  свою
комнату, а они  быстро  прошли  к  королеве,  сказав,  что  принесли  ей
специальный  травяной  чай,  а  на  самом  деле  тихо  попросили  личной
аудиенции для меня. Она  отпустила  всех  своих  леди,  сказав  им,  что
Пейшенс и Лейси позаботятся о ней, и послала  за  мной  Розмэри.  Сейчас
Розмэри играла у очага,  наряжая  свою  куклу.  Когда  Лейси  и  Пейшенс
покинули комнату, Кетриккен посмотрела на меня.
   - Я забрызгаю рубашку и простыню кровью и пошлю за Волзедом. Скажу, я
подозреваю, что у меня выкидыш из-за падения. Но это все,  что  я  смогу
сделать, Фитц. Я не позволю этому человеку прикоснуться ко мне и не буду
настолько глупа, чтобы выпить или съесть что-нибудь, приготовленное  им.
Я делаю это только ради того, чтобы отвлечь их от моего короля. И  я  не
скажу им, что потеряла  ребенка.  Только,  что  я  боюсь  этого,  -  она
говорила свирепо. Меня пробрал озноб от того, что она так легко  приняла
мой рассказ о действиях Регала и предложение  сделать  ответный  ход.  Я
отчаянно хотел быть уверенным в том, что не обману ее  доверия.  Она  не
говорила о предательстве или зле. Она  обсуждала  стратегию,  холодно  и
спокойно, как генерал, планирующий битву.
   - Этого будет достаточно, - пообещал я ей. - Я  знаю  Регала.  Волзед
побежит к нему с этой историей, и принц немедленно примчится к  вам.  Он
не сможет сопротивляться.  Он  пойдет  посмотреть,  насколько  близок  к
успеху.
   - Я и без того страшно устала, потому что все мои женщины сочувствуют
мне из-за смерти Верити. Я не вынесу, если они начнут к тому же говорить
о гибели моего ребенка. Но я должна все выдержать, если это  необходимо.
А что если они оставят с королем стражника? - спросила она.
   - Как только Регал пойдет к вам, я  постучу  в  дверь  и  отвлеку  их
внимание. Я разделаюсь с любым стражем, какого бы они ни оставили.
   - Но если ты будешь отвлекать стража, как ты  сможешь  чем-то  помочь
королю?
   - Есть.., другой человек, который поможет мне.  -  Я  рассчитывал  на
Чейда и проклинал его за то, что  он  не  дал  мне  никакой  возможности
связаться с ним в критических ситуациях. "Доверяй мне, - всегда  говорил
он в таких случаях. - Я наблюдаю и слушаю там,  где  это  необходимо.  Я
вызываю тебя, когда это безопасно. Тайна является тайной, пока ее  знает
только один человек". Я никому бы не  признался,  что  уже  поговорил  о
своих планах с камином  в  моей  комнате,  надеясь,  что  Чейд  каким-то
образом услышит меня. Я думал, что за то недолгое время, которое я смогу
выгадать, Чейд найдет путь к королю, принесет ему  лекарство  и  избавит
его от боли, чтобы он мог противостоять дьявольскому плану Регала.
   - Это уже пытка, - тихо сказала Кетриккен, как будто читая мои мысли.
- Заставить старика мучиться от боли! - она посмотрела мне в глаза. - Ты
недостаточно доверяешь своей королеве для того, чтобы сказать  мне,  кто
твой помощник?
   - Это не моя тайна, а тайна моего короля, - тихо сказал я. - Я  верю,
что скоро она будет открыта вам. А до тех пор...
   - Иди, - отпустила она меня. Она поерзала  на  подушках.  -  Мне,  по
крайней мере, не придется изображать страдание, я вся в синяках. Сколько
терпимости к человеку, который пытается убить своего будущего племянника
и пытает престарелого отца!
   -  Я  иду,  -  сказал  я  быстро,  чувствуя,  что  ярость   Кетриккен
разгорается, и не желая поддерживать ее. Все  должно  быть  убедительно.
Она не должна показать, что знает, чем было вызвано ее падение. Я быстро
прошел мимо Лейси, которая несла поднос с чайником. Пейшенс шла за  ней.
В этом чайнике не было чая. Проходя мимо  дам,  собравшихся  в  передних
покоях королевы, я  постарался  выглядеть  озабоченным.  Их  реакция  на
просьбу королевы прислать  к  ней  личного  лекаря  короля  Шрюда  будет
достаточно убедительной. Я надеялся, что мне удастся отвлечь  Регала  от
его жертвы.
   Я проскользнул в комнаты Пейшенс и оставил дверь немного приоткрытой.
Я ждал и думал  о  старом  человеке,  о  том,  как  он  страдает,  когда
кончается действие трав и боль снова просыпается в нем. Я знал эту боль.
Сколько времени я смог бы оставаться молчаливым и уклончивым,  испытывая
такие страдания, под градом настойчивых вопросов? Казалось, прошла целая
вечность. Наконец раздался шорох юбок, послышался топот ног по коридору,
и в дверь короля Шрюда яростно застучали. Мне не  нужно  было  разбирать
слов, достаточно было  тона,  испуганной  мольбы  женщин,  обращенной  к
кому-то у дверей, потом посыпались  сердитые  вопросы  Регала,  внезапно
превратившиеся в  фальшивую  озабоченность.  Я  слышал,  как  он  вызвал
Волзеда. Он возбужденным голосом приказывал лекарю немедленно  осмотреть
королеву, которая опасается выкидыша. Затем леди  снова  пробежали  мимо
моей  двери.  Я  стоял  неподвижно,  затаив  дыхание.  Неровная  рысь  и
смущенное бормотание - это, очевидно, Волзед, нагруженный лекарствами. Я
ждал, стараясь успокоиться и  убедить  себя  в  том,  что  мой  план  не
провалился.  Потом  послышались  неторопливые  шаги   Регала   и   топот
догонявшего его человека.
   - Это хорошее вино, дурак. Не разлей его,  -  рявкнул  Регал,  и  оба
удалились. Я не двигался. Удостоверившись в том, что принца  впустили  в
покои королевы, я заставил себя подождать,  пока  не  сосчитаю  до  ста.
Потом я вышел из дверей и направился к комнатам короля.
   Я постучал - негромко, но мой стук был настойчивым.  Через  мгновение
сердитый голос поинтересовался, кто там.
   - Фитц Чивэл, - сказал я смело. - Мне необходимо увидеть короля.
   Молчание. Потом из-за двери донеслось:
   - Никто не будет допущен.
   - По чьему приказу?
   - Принца Регала.
   - Я ношу знак короля, он дал мне слово, что я  буду  принят  в  любой
момент.
   - Принц Регал специально предупредил, чтобы вас не впускали.
   - Но это  было  до...  -  и,  понизив  голос,  я  пробормотал  что-то
невнятное.
   - Что вы сказали?
   Я снова забормотал.
   - Говорите!
   - Это не для ушей всего замка, - возразил я негодующе.  -  Сейчас  не
время распространять панику.
   Это возымело действие. Дверь слегка приоткрылась.
   - В чем дело? - прошептал человек.
   Я наклонился к двери и осмотрел коридор. Потом заглянул в щель.
   - Ты один? - спросил я подозрительно.
   - Да! - ответил он нетерпеливо. - Ну, в чем  дело?  Лучше  бы  ты  не
беспокоил меня попусту!
   Я поднес руки к губам, наклонившись к  двери,  как  бы  сохраняя  мой
секрет. Сторож приблизил лицо к моему. Я быстро дунул, и  белое  облачко
закрыло его лицо. Он отшатнулся, протирая  глаза  и  ловя  ртом  воздух.
Через мгновение он уже лежал. Ночной туман. Быстро и  эффективно.  Часто
это бывало смертельно. Я не испытывал жалости. Дело было даже не в  том,
что стражником оказался мой  старый  знакомый,  чуть  не  сломавший  мне
плечо. Он не мог охранять дверь Шрюда и ничего не знать о том,  что  там
происходит. Я просунул руку  в  щель  и  пытался  снять  цепочку,  когда
услышал знакомый шепот:
   - Уходи отсюда. Оставь дверь в покое и уходи. Не открывай ее, дурак.
   Я успел заметить рябое лицо, и дверь захлопнулась перед  моим  носом.
Чейд был прав. Лучше, если Регал окажется перед закрытой  дверью,  тогда
ему  понадобится  время,  чтобы  его  люди  прорубились  внутрь.  Каждое
мгновение, пока Регал остается снаружи, будет мгновением,  которое  Чейд
сможет провести с королем.
   То, что последовало за этим, было  сложнее  уже  сделанного  мною.  Я
спустился по  лестнице  на  кухню,  дружелюбно  заговорил  с  поварихой.
Спросил ее: что за шум был  наверху?  не  потеряла  ли  королева  своего
ребеночка? Она быстро прогнала меня, чтобы найти собеседников, у которых
было больше информации. Я прошел через караульную, чтобы выпить  немного
пива и поесть, хотя мне этого совершенно не хотелось. Пища камнем  легла
в мой желудок. Меня сторонились, но я слушал, как разговаривают  другие.
Слух о том, что королева упала, передавали из уст  в  уста.  Теперь  тут
были  гвардейцы  из  Тилта  и  Фарроу,  крупные  медлительные   мужчины,
составлявшие свиту внутренних герцогов. Они выпивали со  стражниками  из
Баккипа. Горше желчи было слышать, как алчно  они  говорят  о  том,  что
будет означать гибель ребенка для Регала. Они  обсуждали  это  так,  как
будто делали ставки на бегах.
   С этой сплетней мог состязаться  только  слух  о  том,  что  какой-то
мальчик видел около колодца в замке Рябого Человека.  Якобы  была  почти
полночь, когда парнишка увидел его. Ни у кого не хватило ума  задуматься
о том, что мальчик делал  там  в  такое  время  и  откуда  взялся  свет,
позволивший ему разглядеть этого предвестника несчастий. Но все клялись,
что будут держаться подальше от воды, потому что  колодец,  конечно  же,
испортился. По тому, как они пили пиво, я решил, что смерть от жажды  им
не грозит.  Я  оставался  там,  пока  не  пришло  известие,  что  Регалу
требуются три сильных человека  с  топорами,  которых  нужно  немедленно
отправить в покои короля. Это дало толчок новым  разговорам,  но  тут  я
оставил караульную и пошел в конюшни. Я хотел найти Баррича и проверить,
навестил ли его шут. Неожиданно я увидел Молли, спускавшуюся  по  крутой
лестнице, как раз когда я начал подниматься по ней. Она посмотрела вниз,
на мое ошеломленное лицо, и засмеялась. Но это был короткий смех,  и  он
не коснулся ее глаз.
   - Зачем ты приходила к Барричу? - спросил я и  тут  же  понял,  каким
грубым был мой вопрос. Я боялся, что она искала помощи.
   - Он мой друг, - сказала она коротко и начала проходить мимо меня. Не
раздумывая, я преградил ей путь.
   - Дай мне пройти, - прошипела она свирепо. Но я шагнул к ней и  обнял
ее.
   - Молли, Молли, пожалуйста, - сказал я  хрипло,  когда  она  с  силой
оттолкнула меня, - давай найдем место и поговорим, хотя бы минутку. Я не
могу вынести, когда ты так на меня смотришь, а  я,  клянусь,  не  сделал
тебе ничего плохого. Ты ведешь себя так, как будто я бросил тебя, но  ты
навсегда в моем сердце. Если я не могу быть с тобой, это не потому,  что
я не хочу этого.
   Она внезапно остановилась, борясь с собой.
   - Пожалуйста? - умолял я. Она оглядела темную лестницу.
   - Мы постоим и поговорим. Быстро. Прямо здесь.
   - Почему ты так сердишься на меня?
   Она чуть было не ответила мне. Я видел,  как  она  прикусила  язык  и
внезапно стала холодной.
   - Почему ты считаешь мои чувства к тебе самой  важной  вещью  в  моей
жизни? - спросила она. - Почему ты думаешь, что у меня нет других забот,
кроме тебя?
   Я изумленно смотрел на нее.
   - Может быть, потому, что я сам так отношусь  к  тебе?  -  спросил  я
мрачно.
   - Это не  правда,  -  она  говорила  раздраженно,  словно  поправляла
ребенка, утверждающего, что небо зеленое.
   - Правда, - настаивал я. Я  попытался  прижать  ее  к  себе,  но  она
окаменела в моих объятиях.
   - Твой будущий король Верити для тебя  важнее.  Король  Шрюд  важнее.
Королева Кетриккен и ее ребенок важнее, - она  отсчитывала  по  пальцам,
как будто перечисляла мои грехи.
   - Я выполняю свой долг, - сказал я тихо.
   - Я знаю, где находится твое сердце, - сказала она без выражения. - И
оно не со мной.
   - Верити.., больше нет здесь, чтобы защищать  свою  королеву,  своего
ребенка или своего отца, - убедительно сказал я. - Так что на это  время
я должен ставить их выше собственной жизни. Выше всего, что мне  дорого.
Не потому, что я люблю их больше... -  я  беспомощно  искал  слов.  -  Я
человек короля.
   - А я свой собственный человек. - Молли произнесла это так, как будто
хотела сказать: "Самый одинокий человек в мире".  -  И  я  позабочусь  о
себе.
   - Но тебе не суждено всегда самой заботиться о себе, - возразил я.  -
В один прекрасный день мы будем свободны. Свободны.  Чтобы  обвенчаться,
чтобы...
   - Чтобы делать то, о чем тебя попросит твой король, - закончила  она.
- Нет, Фитц, - в ее голосе была решимость. Боль. Она оттолкнула  меня  и
стала спускаться по лестнице. Оказавшись на  две  ступеньки  ниже  меня,
когда пропасть, казалось, разделила нас, она заговорила.
   - Я должна сказать тебе кое-что, - начала она, почти мягко. -  Теперь
в моей жизни есть другой. И он значит для меня столько же,  сколько  для
тебя твой король. Он для меня  важнее  моей  собственной  жизни,  важнее
всего, что мне дорого. И после того, что ты сказал, ты не можешь  винить
меня, - она подняла глаза. Я не знаю, как я выглядел, знаю  только,  что
она отвела взгляд, как будто не могла  этого  вынести.  -  Ради  него  я
ухожу. В более безопасное место, чем это.
   - Молли, пожалуйста, он не может любить тебя так, как я, -  взмолился
я.
   Она не взглянула на меня.
   - И твой король не может любить тебя так,  как  я..,  любила.  Но,  -
сказала она медленно, - дело не в том, что он чувствует ко мне, а в том,
что я чувствую к нему. Он должен быть  первым  в  моей  жизни.  Ему  это
необходимо. Пойми это. Дело не в том, что я больше не люблю тебя. Просто
я не могу поставить это чувство выше того, что для  него  лучше,  -  она
спустилась еще на несколько ступенек. - Прощай,  Новичок,  -  она  почти
выдохнула эти слова, но они пронзили мое сердце.
   Я стоял на лестнице  и  смотрел,  как  она  уходит.  И  внезапно  это
показалось мне слишком знакомым, боль слишком привычной. Я  бросился  за
ней, схватил ее за руку и втащил под  лестницу,  ведущую  на  чердак,  в
темноту.
   - Молли, - проговорил я, - пожалуйста! - Она ничего не ответила.  Она
даже не сопротивлялась. - Как, как мне заставить тебя понять, что ты для
меня значишь? Я просто не могу тебя отпустить!
   - Точно так же ты не можешь заставить меня остаться,  -  сказала  она
тихим голосом. И я  почувствовал,  как  что-то  ушло  из  нее.  Какая-то
ярость, какое-то желание. У меня не было для этого слов. - Пожалуйста, -
сказала она, и это слово ранило меня, потому что она умоляла:
   - Просто отпусти меня. Не делай это еще труднее.  Не  заставляй  меня
плакать.
   Я отпустил ее руку, но она не ушла.
   - Когда-то, - осторожно начала она, - я сказала тебе, что ты похож на
Баррича. - Я кивнул в темноте, не подумав о том, что она меня не  видит.
- В чем-то это так, а в чем-то -  нет.  Сейчас  я  решила  за  нас,  как
когда-то он решил за них с Пейшенс. У нас нет будущего. Твое сердце  уже
занято, и пропасть между нами слишком велика для того, чтобы  через  нее
можно было перекинуть мост любви. Я знаю, что ты любишь  меня.  Но  твоя
любовь отличается от моей. Я хочу,  чтобы  ты  разделял  мою  жизнь.  Ты
хочешь держать меня в ящике, отделив от себя. Я не хочу быть  человеком,
к которому ты приходишь, когда у тебя нет никаких более  важных  дел.  Я
даже не знаю, что ты делаешь, когда ты не со мной. Ты никогда не делился
со мной этим.
   - Тебе бы это не понравилось, - сказал я ей. - И на самом деле ты  не
хочешь знать.
   - Не говори этого, - прошептала она сердито. - Разве  ты  не  видишь,
что я не могу так жить? Ты даже не позволяешь мне самой решить,  хочу  я
знать или нет, У тебя нет прав так поступать со мной. Если  ты  даже  об
этом не можешь мне рассказать, как я могу поверить, что ты любишь меня?
   - Я убиваю людей, - услышал я свои слова.  -  Для  своего  короля.  Я
убийца, Молли.
   - Я не верю тебе! - прошептала она. Она говорила слишком быстро. Ужас
в ее голосе был таким же сильным, как  презрение.  В  глубине  души  она
знала, что я сказал правду. Наконец. Ужасное молчание,  такое  холодное,
пока она ждала, чтобы я признался во лжи,  зная,  что  я  сказал  чистую
правду. Наконец она сделала это за меня. - Ты убийца? Ты  не  смог  даже
пройти мимо стражников в тот день, чтобы узнать, почему я плачу, у  тебя
не хватило мужества не подчиниться им ради меня. И ты еще хочешь,  чтобы
я поверила, что ты убиваешь людей для короля? - она всхлипнула от ярости
и отчаяния. - Почему ты говоришь мне такие вещи? Почему именно сейчас  -
чтобы произвести на меня впечатление?
   - Если бы я думал, что это может произвести на тебя впечатление,  то,
вероятно, рассказал бы тебе об этом давным-давно, - признался я.  И  это
была правда. Мое желание хранить мои тайны было  полностью  основано  на
страхе, я боялся, что если о них узнает Молли, я потеряю ее. Я был прав.
   - Ложь, - сказала она больше себе, чем  мне.  -  Ложь,  все  ложь.  С
самого начала я была такой глупой! Если человек один раз ударил тебя, он
ударит тебя еще раз. Так говорят люди. И то  же  самое  с  ложью.  Но  я
оставалась с тобой, и я слушала, и я верила. Какой глупой я была! -  она
проговорила это с такой свирепостью, что я отшатнулся, как от удара. Она
стояла в стороне от меня. - Спасибо тебе,  Фитц  Чивэл,  -  сказала  она
холодно, почти официально, - теперь мне будет гораздо легче.
   - Молли! - взмолился я. Я протянул руку, чтобы коснуться ее,  но  она
резко повернулась, готовая нан