ованными", которых убил,
я услышал: Это не охота,  вот  это.  Это  не  работа  стаи,  это  работа
человека.
   Его присутствие исчезло, прежде чем я смог упрекнуть его за  то,  что
он снова вторгся в мое сознание.
   Вечерами я возвращался в замок, к свежей горячей еде и теплому  огню,
сухой одежде и мягкой постели, но призраки "перекованных" стояли у  меня
перед глазами. Я чувствовал себя бессердечным зверем, наслаждаясь уютом,
после того как целый день сеял за собой смерть. Единственная моя радость
- каждую ночь мне снилась Молли, и я гулял и разговаривал  с  ней  и  не
вспоминал о "перекованных" или об их обледенелых телах.
   Наступил день, когда я выехал  позже,  чем  намеревался,  потому  что
Верити был в своем  кабинете  и  задержал  меня  разговором.  Надвигался
шторм, но он не казался особенно сильным. Я не  собирался  в  этот  день
ехать далеко. Но я нашел свежий след, и след  этот  принадлежал  гораздо
большей группе, чем я предполагал. Так что я поехал  дальше,  насторожив
все мои пять чувств, потому что  шестое  чувство,  Уит,  не  помогало  в
обнаружении  "перекованных".  Набегающие  тучи  закрыли   небо   гораздо
быстрее, чем я ожидал. А след вел меня по тропкам, проложенным там,  где
мы с Суути могли продвигаться только медленно. Когда я наконец оторвался
от следа, смирившись с тем, что  на  этот  раз  они  ушли  от  меня,  то
обнаружил, что заехал гораздо дальше  от  Баккипа,  чем  намеревался,  и
рядом нет никакой проезжей дороги.
   Поднялся отвратительный ветер, предвещавший снег. Я теснее  закутался
в плащ и повернул Суути к дому, предоставив ей самой выбирать  дорогу  и
скорость. Темнота сгустилась прежде, чем мы добрались до знакомых  мест,
и вместе с темнотой пришел снег. Если бы я за последнее время не  изучил
так хорошо эти места,  то,  конечно,  заблудился  бы.  Но  мы  двигались
дальше, как казалось, прямо в ледяные объятия ветра. Холод пробирал меня
до костей, и я начал дрожать.  Я  боялся,  что  эта  дрожь  может  стать
началом судорог и припадка, которого у меня давно уже не было.
   Я обрадовался, когда ветер наконец разорвал покров туч и луна немного
осветила нам путь. Тогда мы прибавили шагу, несмотря  на  то  что  Суути
приходилось пробираться через свежевыпавший снег.  Мы  вышли  из  редкой
березовой рощи на  склон  холма,  который  несколько  лет  назад  сожгла
молния. Ветер здесь был сильнее, потому что ничто не  мешало  ему,  и  я
снова закутался в плащ и поднял воротник. Я знал,  что,  как  только  мы
перевалим через эту гору, я увижу  огни  Баккипа  и  хорошо  проторенную
дорогу, ведущую к дому. Поэтому я повеселел, и мы стали  подниматься  по
склону холма.
   Внезапно, как удар  грома,  я  услышал  стук  копыт  лошади,  которая
пыталась набрать скорость, но что-то мешало  ей.  Суути  замедлила  шаг,
потом откинула голову и заржала. В ту же секунду я увидел,  как  всадник
выскочил из-под прикрытия ниже по склону, к югу от  меня.  Лошадь  несла
всадника, два других человека цеплялись за нее - один за грудной ремень,
другой за ногу всадника. Свет блеснул на взлетевшем и упавшем клинке,  и
человек, державший ногу всадника, вскрикнул и упал  в  снег.  Но  другой
схватился за  уздечку  лошади,  и  из-за  деревьев  выскочили  еще  двое
преследователей, набросившиеся на сопротивляющуюся лошадь и всадника.
   Я вонзил шпоры в бока Суути, с ужасом узнав Кетриккен. В том,  что  я
увидел,  не  было  никакого  смысла,  но  это  не  помешало  мне  начать
действовать. Я не спрашивал себя, что моя будущая королева делает  здесь
ночью, без сопровождения, одна среди грабителей. Скорее, я почувствовал,
что восхищаюсь тем, как она держится  в  седле,  заставляя  свою  лошадь
вертеться и отбиваясь ногами от нападающих. Я  выхватил  меч,  когда  мы
подъехали ближе, но не помню, чтобы я издал какой-нибудь  звук.  У  меня
осталось очень странное воспоминание об этой схватке - черно-белая битва
силуэтов, игра горных теней,  совершенно  беззвучная,  если  не  считать
хриплых воплей "перекованных", когда они один за другим падали замертво.
   Одного из них Кетриккен ударила в лицо, и он был ослеплен кровью,  но
все равно цеплялся за нее, пытаясь стащить с седла. Другой,  не  обращая
внимания на бедственное положение своих товарищей,  тянул  за  седельные
сумки, в которых, по всей вероятности, было всего  лишь  немного  еды  и
бренди, взятых для  прогулки.  Суути  повернула  к  тому,  кто  все  еще
держался за уздечку Софтстеп. Я увидел, что это женщина, а потом мой меч
вошел в нее и вышел, так же бездушно, как если бы передо мной была  куча
дров. Такой странный бой. Я чувствовал Кетриккен и себя, страх ее лошади
и радость обученной бою Суути, но  ничего  не  исходило  от  нападавших.
Совсем ничего. Ни клокочущей ярости, ни мучительной  боли  от  ран.  Для
моего Уита их тут вообще не было - все равно что снег или ветер, которые
тоже сопротивлялись  мне.  Я  смотрел,  словно  во  сне,  как  Кетриккен
схватила одного из нападавших за волосы и  отогнула  его  голову  назад,
чтобы было удобнее перерезать горло. Из раны  хлынула  черная  в  лунном
свете кровь, запачкав ее куртку и оставив блестящий след на  шее  гнедой
лошади, и нападавший упал. Я поднял меч, чтобы  ударить  последнего,  но
промахнулся. Кетриккен  не  промахнулась.  Ее  короткий  нож  блеснул  в
воздухе, легко прошел через ребра в легкие и так же легко вышел обратно.
Кетриккен ногой отбросила обмякшее тело.
   - Ко мне! - просто сказала она  в  ночь  и  пришпорила  свою  лошадь,
направляя Софтстеп прямо в гору. Суути скакала так, что  ее  нос  был  у
стремени Кетриккен, и мы вместе пересекли холм. Мы увидели огни  Баккипа
еще до того, как начали спускаться.
   У подножия склона были заросли кустарника и скрытый снегом ручей, так
что я пришпорил Суути, чтобы идти первым, и перехватил Софтстеп,  прежде
чем она успела провалиться и упасть. Кетриккен ничего не сказала,  когда
я повернул ее лошадь, но пропустила меня вперед, и мы  вошли  в  лес  по
другую сторону ручья. Я двигался так быстро, как только мог,  все  время
ожидая появления темных  фигур.  Но  мы  наконец  вышли  на  дорогу,  за
несколько секунд до того, как тучи снова сомкнулись, скрыв от нас  луну.
Я придержал Суути, чтобы дать лошадям  отдышаться.  Некоторое  время  мы
ехали молча, оба внимательно прислушиваясь.
   Потом  мы  почувствовали  себя  в  относительной  безопасности,  и  я
услышал, как Кетриккен с облегчением выдохнула.
   - Спасибо тебе, Фитц, - сказала она просто, но не смогла скрыть дрожи
в своем голосе.
   Я ничего не ответил, наполовину готовый к тому, что  в  любой  момент
она может разразиться рыданиями. Я не упрекнул бы  ее  за  это.  Но  она
постепенно собралась, оправила свою одежду, вытерла  клинок  о  штаны  и
вставила его в ножны. Она наклонилась, чтобы похлопать Софтстеп по шее и
пробормотать лошади  слова  похвалы  и  утешения.  Я  почувствовал,  что
напряжение Софтстеп уменьшается, и одобрил то, что Кетриккен удалось так
быстро завоевать доверие лошади.
   - Как ты оказался здесь? Искал меня? - спросила она наконец.
   Я покачал головой. Снова начинался снег.
   - Я охотился и зашел дальше, чем  собирался.  Это  только  счастливый
случай привел меня к вам. - Я помолчал, потом рискнул спросить:
   - Вы заблудились? Вас будут искать?
   Она шмыгнула носом и вздохнула.
   - Не совсем, - сказала она дрожащим голосом, - я поехала  кататься  с
Регалом. Еще несколько человек ехали с нами. Но когда  стал  надвигаться
шторм, мы все повернули к Баккипу.  Остальные  ехали  впереди,  а  мы  с
Регалом немного задержались. Он  рассказывал  мне  легенды  его  родного
герцогства, и мы позволили остальным уехать вперед, потому что я  ничего
не  слышала  из-за  их  болтовни.  -  Она  вздохнула.  Голос  ее  звучал
спокойнее, когда она продолжала. - Остальные были уже  довольно  далеко,
когда внезапно из кустарника у дороги  выскочила  лисица.  "Следуйте  за
мной, если хотите увидеть настоящую охоту!" - крикнул Регал,  свернул  с
дороги и погнался за ней. Хотела я того или нет, Софтстеп  бросилась  за
ними. Регал скакал как сумасшедший, все время подстегивая лошадь кнутом.
- В ее голосе была сосредоточенность  и  удивление,  но  также  и  нотка
восхищения, когда она описывала его.
   Софтстеп  не  слушалась  поводьев.  Сперва  Кетриккен  боялась  такой
скачки, потому  что  не  знала  местности  и  испугалась,  что  Софтстеп
споткнется. Так что она пыталась остановить свою лошадь. Но, поняв,  что
больше не видит дороги  и  свиты,  а  Регал  уехал  далеко  вперед,  она
ослабила поводья, думая нагнать его.  Как  и  следовало  ожидать,  когда
начался шторм, она потеряла дорогу.  Кетриккен  повернула  назад,  чтобы
вернуться по своим следам, но падающий снег  быстро  занес  их.  Наконец
Кетриккен совсем бросила поводья, в  надежде,  что  лошадь  сама  найдет
дорогу домой. Вероятно, так бы оно и вышло, если бы эти  дикие  люди  не
набросились на нее. Голос ее затих, она замолчала.
   - "Перекованные", - сказал я ей тихо.
   - "Перекованные", - повторила она удивленно,  -  у  них  не  осталось
сердец, так мне объясняли.  -  Я  скорее  почувствовал,  чем  увидел  ее
взгляд. - Разве я такая плохая  "жертвенная",  что  есть  люди,  которые
могли захотеть убить меня?
   Вдалеке послышались звуки рога. Поиски.
   - Они набросились бы на любого, кто попался им на дороге. У них  даже
мысли не возникло, что не стоит  нападать  на  будущую  королеву.  Очень
сомневаюсь, что они вообще знали, кто вы такая. - Я стиснул зубы,  чтобы
не сказать, что в случае с Регалом это было совсем не так. Если даже  он
не намеревался причинить ей зло, то и не смог уберечь ее от него.  Я  не
верил, что он вообще намеревался показать ей "охоту", гоняя  в  сумерках
лисицу по заснеженным холмам. Он хотел потерять ее. И сделал это умело.
   - Я думаю, мой лорд будет очень сердит на меня. -  Она  расстроилась,
как ребенок. Как бы в ответ на ее  слова  мы  обогнули  гору  и  увидели
приближающихся к нам всадников с факелами. Мы снова  услышали  рог,  уже
более отчетливо, и  спустя  мгновение  оказались  среди  них.  Они  были
передовой группой главного поискового отряда, и одна  девушка  сразу  же
поскакала назад, чтобы рассказать  будущему  королю,  что  его  королева
нашлась.  В  свете  факелов  стражники  Верити   восклицали   и   сыпали
проклятиями при виде крови, которая все еще блестела на шее Софтстеп. Но
Кетриккен сохраняла самообладание, заверяя их, что ее крови  здесь  нет.
Она тихо рассказывала о "перекованных", которые набросились на нее, и  о
том, что она сделала, чтобы защититься.  Я  видел,  как  восхищаются  ею
солдаты. В первый раз тогда я услышал, что один из  нападающих  спрыгнул
на нее с дерева. Его она убила первым.
   - С четырьмя она разделалась, и ни царапины! - воскликнул один  седой
ветеран. И потом смущенно добавил:
   - Уж  извините,  моя  леди,  королева,  я  не  хотел  сказать  ничего
неуважительного.
   - Это могла бы быть совсем другая история, если бы не появился  Фитц,
- тихо сказала Кетриккен. Восхищение стражников только возросло от того,
что она не стала хвалиться своим триумфом.
   Они громко  поздравляли  ее  и  сердито  обещали  назавтра  прочесать
местность вокруг Баккипа.
   - Это позор для всех нас, что  наша  собственная  королева  не  может
ездить тут в безопасности, - заявила одна женщина. Она положила руку  на
рукоять  клинка   и   поклялась,   что   завтра   покроет   его   кровью
"перекованных".  Несколько  других  последовали  ее  примеру.   Разговор
становился все громче, и облегчение  от  того,  что  королева  теперь  в
безопасности, только подливало масла в  огонь.  Триумфальное  шествие  к
дому остановилось, как только  появился  Верити.  Он  примчался  бешеным
галопом на взмыленной лошади. Тогда я понял, что поиски были долгими,  и
мог только догадываться, по скольким  дорогам  проскакал  Верити,  после
того как получил известие, что его леди пропала.
   - Как ты могла быть такой глупой, чтобы  зайти  так  далеко,  потеряв
дорогу! - были его первые слова. Голос его был строгим. Я увидел, что ее
гордо  поднятая  голова  опускается,  и  услышал  невнятные   объяснения
ближайшего ко мне человека. С этого момента все пошло наперекосяк. Он не
бранил ее на глазах у людей, но я заметил, как он вздрогнул,  когда  она
рассказала, что с ней случилось и как она  убивала,  защищаясь.  Он  был
недоволен,  что  она  при  всех  рассказывает  о  банде  "перекованных",
достаточно храбрых, чтобы напасть на королеву у самого Баккипа. То,  что
Верити хотел сохранить в тайне, завтра будет обсуждаться на каждом углу,
вместе с тем, что они, "перекованные", к тому же осмелились  напасть  на
королеву. Верити метнул в меня убийственный взгляд, как будто  это  было
делом моих рук, и грубо потребовал свежих лошадей  у  двоих  стражников,
чтобы вместе со своей королевой вернуться назад  в  Баккип.  Он  галопом
понесся к городу, уводя ее  за  собой,  как  будто  от  этого  зависело,
насколько серьезный урон будет нанесен безопасности замка.  Он,  видимо,
не понимал, что лишает своих  стражей  чести  благополучно  привезти  ее
домой.
   Я медленно поехал с ними, пытаясь не слышать ропота  солдат.  Они  не
корили впрямую будущего короля, зато  всю  дорогу  хвалили  королеву  за
присутствие духа. Если они и думали что-нибудь о  поведении  Регала,  то
ничего об этом не говорили.
   Позже этой ночью, в конюшнях, после того  как  я  вычистил  Суути,  я
помог Барричу и Хендсу привести в  порядок  Софтстеп  и  лошадь  Верити.
Баррич ворчал по тому поводу, что  оба  животных  были  сильно  загнаны.
Софтстеп слегка поцарапали во время нападения, а рот ее  был  поврежден,
когда у Кетриккен пытались  вырвать  поводья.  Но  в  общем  и  целом  у
животных не было сильных повреждений. Баррич послал  Хендса  приготовить
теплое пойло для них обоих. Только тогда он тихо  рассказал,  как  Регал
пришел,  отдал  свою  лошадь  и  поднялся  в  замок,  даже  не  упомянув
Кетриккен.   Баррича   заставил   забеспокоиться   конюшенный   мальчик,
спросивший, где Софтстеп. Когда Баррич отправился узнать, в чем дело,  и
обратился к Регалу, принц ответил, что полагал, что  Кетриккен  осталась
на дороге и вернулась вместе со своими провожатыми, так что  это  Баррич
поднял тревогу, а Регал очень неопределенно говорил о том, где он ушел с
дороги и в каком направлении лисица увела его и, возможно, Кетриккен.
   - Следы были хорошо заметены, - пробормотал  Баррич,  когда  вернулся
Хендс. Я знал, что он говорит не о лисице.
   Когда этой ночью я поднимался в замок, ноги мои были налиты  свинцом,
так же как и  сердце.  Я  не  хотел  представлять  себе,  что  чувствует
Кетриккен, и также не хотел думать, о чем судачат в караульной. Я стянул
с себя одежду, упал на кровать и мгновенно провалился в сон. Молли ждала
меня в моих снах, и это был единственный покой, который я знал.
   Вскоре я был разбужен. Кто-то колотил в мою запертую дверь. Я встал и
открыл ее заспанному пажу,  которого  послали  вызвать  меня  в  кабинет
Верити. Я сказал ему, что знаю дорогу, и отослал обратно  в  постель.  Я
поспешно натянул свою одежду и помчался вниз по ступенькам,  думая,  что
еще за несчастье на нас свалилось.
   Верити ждал меня. Огонь в камине был  почти  единственным  источником
света в комнате. Волосы у принца были всклокоченные, и он натянул  халат
на ночную рубашку. Ясно было, что он и сам только что встал с постели, и
я сжался, ожидая услышать новости, которые он собирался сообщить мне.
   - Закрой дверь, - скомандовал  он  мне  кратко.  Я  закрыл,  а  потом
подошел и встал перед ним. Я не мог понять,  сердитым  или  веселым  был
блеск в его глазах, когда принц внезапно спросил:
   - Кто эта Леди Красные Юбки и почему она мне снится каждую ночь?
   Я потерял дар  речи.  Я  отчаянно  размышлял,  насколько  глубоко  он
проникал в мои сны. От смущения у меня кружилась голова. Если бы я стоял
голым на глазах у всего двора, я бы не чувствовал себя хуже.
   Верити отвернулся и издал звук, который можно было принять за смешок.
   - Ну, мальчик, не то чтобы я не мог понять тебя. Я не хочу влезать  в
твою тайну. Это ты ее в меня вбиваешь, особенно эти последние  несколько
ночей. А мне нужно спать, а не  вскакивать  с  постели  в  лихорадке  от
твоей.., любви к этой женщине. - Он внезапно замолчал. Мои  щеки  пылали
жарче любого камина. - Так, - сказал он смущенно, - садись. Я  собираюсь
научить тебя хранить свои мысли так же, как ты умеешь держать  свой  рот
на замке. - Он покачал головой. - Странно, Фитц, что ты временами можешь
полностью закрыться от моего Скилла, а по ночам выплескиваешь свои самые
личные желания, как волк, воющий в лесу. Я думаю, это  происходит  из-за
того, что с тобой сделал Гален. Если бы мы могли это исправить! Но мы не
можем, и я буду учить тебя чему могу и когда смогу.
   Я не шевелился. Ни один из нас не смел поднять глаза на другого.
   - Подойди сюда, - грубовато повторил Верити. - Сядь здесь,  рядом  со
мной. Смотри в огонь.
   На протяжении часа он давал мне  упражнение,  которое  я  должен  был
повторять. Оно сохраняло бы мои сны при мне или, скорее, обеспечивало бы
отсутствие снов. С  упавшим  сердцем  я  понял,  что  потеряю  даже  мою
воображаемую Молли так же, как потерял настоящую. Он почувствовал, как я
помрачнел.
   - Ну, Фитц, это пройдет.  Держи  себя  в  узде  и  терпи.  Это  можно
сделать. Может прийти день, когда ты будешь мечтать о  том,  чтобы  твоя
жизнь была так же свободна от женщин, как сейчас. Я вот мечтаю.
   - Она не хотела заблудиться, сир.
   Верити уничтожающе посмотрел на меня:
   - Намерения не меняют результатов. Она будущая королева, мальчик. Она
всегда должна думать не один, а три раза, прежде чем сделать что-нибудь.
   - Она сказала  мне,  что  Софтстеп  пошла  за  лошадью  Регала  и  не
слушалась узды. За это вы можете винить Баррича и меня.  Предполагалось,
что мы вышколили эту лошадь.
   Он внезапно вздохнул:
   - Наверное, так. Считай, что я тебя отругал, и скажи  Барричу,  чтобы
нашел моей леди менее норовистую лошадь. Пусть ездит  на  ней,  пока  не
научится. - Он снова тяжело вздохнул. - Полагаю, она воспримет  это  как
наказание. Она грустно посмотрит на меня своими огромными синими глазами
и не возразит ни слова. Ах, что ж, ничего не  поделаешь!  Но  разве  так
необходимо было убивать и весело рассказывать об этом?  Что  подумают  о
ней мои люди?
   - У нее вряд ли был выбор, сир. Разве лучше  было  бы,  если  бы  она
умерла? Что же до людей... Солдаты, которые первыми нашли нас, сочли  ее
отважной. И сильной. Неплохие качества  для  королевы,  сир.  А  женщины
вашей стражи особенно тепло говорили о ней, когда мы  возвращались.  Они
теперь считают ее своей королевой гораздо больше, чем если бы  она  была
рыдающим трусливым существом. Они не раздумывая последуют  за  ней  куда
угодно. В такое время, как наше, королева с кинжалом способна дать людям
больше мужества, чем женщина, которая увешивает себя  драгоценностями  и
прячется за стенами замка.
   - Возможно, - тихо сказал Верити. Я чувствовал, что он не согласен. -
Но  теперь  все  узнают  о  "перекованных",  которые  собираются  вокруг
Баккипа.
   - Они также узнают, что решительный человек может защититься от  них.
А судя по тому, что  говорили  ваши  стражники,  когда  возвращались,  я
думаю, что спустя неделю "перекованных" станет гораздо меньше.
   - Я это знаю. Некоторые будут убивать  своих  родных.  "Перекованные"
они или нет, но мы проливаем кровь наших людей.  Я  надеялся,  что  моим
стражникам не придется убивать моих же людей.
   Небольшая пауза возникла между нами, когда мы оба отметили, что ту же
работу  он  без  всяких  угрызений  совести  поручил  мне.  Убийца.  Вот
подходящее слово для меня.  У  меня  нет  чести,  которую  следовало  бы
хранить, понял я.
   - Не правда, Фитц, - ответил Верити на мою мысль, -  ты