ет и не быть.
   - Какую тайну? - спросил я неохотно.
   - Мою тайну. - Он отвернулся и  уставился  в  стену.  -  Тайну  шута.
Откуда он пришел и почему. - Он искоса взглянул на меня и больше  ничего
не сказал.
   Любопытство двенадцатилетней выдержки захватило меня:
   - Добровольно?
   - Нет. Как я сказал, я предлагаю это в качестве сделки.
   Я задумался. Потом заявил:
   - Увидимся позже. Запри дверь, когда будешь уходить.
   И я вышел.
   По коридору сновала прислуга. Я безнадежно опаздывал. Я ускорил  шаг,
а потом побежал. Я  не  задержался  перед  лестницей  на  башню  Верити,
взлетел по ступенькам, стукнул один раз и вошел.
   Баррич приветствовал меня недовольной гримасой. Мебель в комнате была
уже сдвинута к одной стене,  за  исключением  стоявшего  у  окна  кресла
Верити. Принц уже сидел в нем. Он повернул ко мне голову. Глаза его  все
еще  были  отстраненными.  Он  выглядел  одурманенным,  лицо  его   было
расслабленным, и на  это  больно  было  смотреть  человеку,  понимающему
значение такой расслабленности. Голод Скилла сжигал его. Я  боялся,  что
то, чему он хотел учить меня, будет только увеличивать этот  голод.  Тем
не менее ни один из нас не мог сказать "нет". Вчера я научился кое-чему.
Это был неприятный урок, но, однажды усвоив, его уже нельзя было забыть.
Я знал теперь, что сделаю все возможное, чтобы отогнать красные  корабли
от наших берегов. Я не был королем. Я никогда не буду королем. Но  народ
Шести Герцогств принадлежит мне, как и Чейду. Теперь я  понимал,  почему
Верити растрачивал себя так безрассудно.
   - Прошу прощения, что опоздал. Меня задержали. Но я готов начать.
   - Как ты себя чувствуешь? - Вопрос исходил от Баррича и был  задан  с
искренним любопытством. Я обернулся и увидел, что  он  смотрит  на  меня
строго, но с некоторой озадаченностью.
   - Ноги не гнутся, сир. Бег вверх по лестнице разогрел  меня  немного.
Кое-что болит со вчерашнего дня. А в остальном я в порядке.
   Веселое удивление появилось на его лице:
   - Никакой дрожи, Фитц Чивэл? Взгляд не мутнеет?  Никаких  намеков  на
головокружение?
   Я немного подумал:
   - Нет.
   - Будь ты проклят! -  Баррич  восхищенно  фыркнул.  -  Похоже,  самое
лучшее, это просто выбить из тебя всю хворь! Я это припомню, когда  тебе
в следующий раз понадобится лекарь.
   В течение следующего часа он пробовал на мне свою  новую  медицинскую
теорию. Лезвия топоров были тупыми, и он замотал их тряпками для первого
урока, но это не предохраняло от синяков. Если быть  до  конца  честным,
большинство из них я заработал из-за собственной  неловкости.  Баррич  в
тот день не пытался наносить мне удары, он  просто  хотел  научить  меня
использовать все оружие, а не только лезвие. Держать в себе Верити  было
нетрудно, поскольку он  находился  в  той  же  комнате,  где  и  мы.  Он
молчаливо присутствовал во мне в тот день, не давая  советов,  не  делая
замечаний, а просто глядя на все моими глазами. Баррич сказал  мне,  что
топор  немудреный  инструмент,  но  вполне  хорош,  если  правильно   им
пользоваться. В конце урока он заметил, что  обращался  со  мной  мягко,
боясь задеть раны, которые у меня уже были. Потом Верити отпустил нас, и
мы оба пошли вниз по лестнице, несколько медленнее, чем я поднимался.
   - Завтра приходи вовремя, - сказал Баррич. Он отправился в конюшню, а
я поискать чего-нибудь поесть. Я ел  с  волчьим  аппетитом  и  поражался
источнику моей внезапной жизненной энергии. В отличие от Баррича,  я  не
приписывал  это  своим  занятиям  с   ним.   Молли,   думал   я,   одним
прикосновением вылечила все, что не могли  привести  в  порядок  никакие
травы и год отдыха.  Предстоящий  день  внезапно  показался  мне  ужасно
длинным, полным непереносимых минут и бесконечных  часов  до  того,  как
опустится ночь и благословенная темнота позволит нам снова быть вместе.
   Я  решительно  отогнал  мысли  о  Молли  и  решил  заняться  работой.
Множество разных дел немедленно напомнили о себе. Я забросил Пейшенс.  Я
обещал помочь Кетриккен с ее садом. Я обещал объяснить  кое-что  Ночному
Волку.  Я  должен  был  нанести  визит  королю  Шрюду.  И  я   попытался
распределить все эти дела по степени важности. Молли упорно двигалась  к
началу списка. Я непреклонно отправил ее в конец. Король Шрюд, решил  я.
Я собрал со стола посуду и отнес ее на кухню. Шум был оглушительный.  На
мгновение это озадачило меня, потом я вспомнил, что сегодня первая  ночь
праздника Зимы. Старая повариха Сара оторвалась от  теста,  которое  она
месила, и поманила меня. Я подошел и встал рядом с ней, как часто  делал
еще ребенком, восхищаясь тем, как ловко она скатывала аккуратные булочки
и выкладывала их на лист.  Ее  руки  были  в  муке  до  самых  локтей  с
глубокими ямочками, одна щека тоже  была  перепачкана  мукой.  Грохот  и
суета кухни давали ощущение странного уединения. Повариха говорила тихо,
и мне приходилось напрягаться, чтобы услышать ее.
   - Я просто хотела, чтобы ты знал, - фыркала она, взбивая новую порцию
теста. - Я-то уж разбираюсь, когда люди  болтают  ерунду,  и  так  им  и
говорю, если они пытаются делать это здесь,  в  моей  кухне.  Они  могут
сплетничать как хотят в прачечной и сколько  угодно  чесать  языками  за
прялкой, но я не позволю, чтобы здесь, в моей кухне,  плохо  говорили  о
тебе. - Она посмотрела на меня  колючими  черными  глазами.  Сердце  мое
замерло. Слухи? О Молли и обо мне? - Ты ел у меня за столом и  частенько
стоял тут рядом, когда был маленький. Я  месила  тесто,  и  мы  с  тобой
болтали. Может, я знаю тебя лучше, чем другие. А те, кто говорит, что ты
дерешься так свирепо, потому что сам  наполовину  зверь,  просто  злобно
врут. Я-то знаю, что, когда мужчина в ярости,  бывает  и  похуже.  Когда
дочку Села Флетфиша изнасиловали, она изрубила  насильника  своим  ножом
для рыбы - чоп, чоп, чоп - прямо там, на рынке. Точно  как  наживку  для
своей снасти. А то, что сделал ты, было ничуть не хуже.
   В одно мгновение головокружительного ужаса я  понял.  Сам  наполовину
зверь... Не так давно людей, обладающих Уитом, сжигали заживо.
   - Спасибо тебе, - сказал я,  пытаясь  заставить  свой  голос  звучать
спокойно. Я добавил крупицу правды, когда сказал:
   - Это не только моя работа. Они дрались над.., своей добычей, когда я
вышел на них.
   - Дочь Гинны. Нечего ходить вокруг да около, Фитц.  У  меня  у  самой
есть дети. Теперь они уже выросли, но если бы кто-то напал на них -  что
ж, я бы только молилась, чтобы рядом оказался кто-нибудь  вроде  тебя  и
защитил их, все равно как. Или отомстил за них, раз больше ничего нельзя
было сделать.
   - Боюсь, что так, Сара. - Непритворная дрожь пробежала по моей спине.
Я снова видел кровавые полоски на пухлом маленьком кулачке.  Я  моргнул,
но видение не уходило. - А теперь  я  должен  спешить.  Сегодня  я  буду
прислуживать королю Шрюду.
   - Да? Это хорошие новости. Ты возьми-ка тогда  это  с  собой.  -  Она
подкатилась к буфету и взяла оттуда поднос с маленькими пирожками, щедро
посыпанными творогом и коринкой. Рядом она поставила чайник горячей воды
и чистую чашку. Потом Сара любовно  разложила  булочки.  -  И  проследи,
чтобы он съел их, Фитц. Это его любимые, и если он хоть одну  попробует,
то съест все, я уж знаю. И это пойдет ему на пользу.
   И мои любимые.
   Я подскочил, как будто в меня воткнули булавку. Я попытался  прикрыть
это кашлем, но повариха все равно смотрела  на  меня  странно.  Я  снова
кашлянул и кивнул ей.
   - Я уверен, что он обрадуется, - сказал я сдавленным голосом и забрал
поднос из кухни.
   Несколько человек проводили меня  изумленными  взглядами.  Я  приятно
улыбнулся и попытался сделать вид, что ничего не произошло.
   Я не знал, что вы все еще со мной, сказал я  Верити.  Какая-то  часть
меня припоминала все, о чем я думал с тех пор,  как  ушел  из  башни,  и
благодарила Эду, что я не решил сперва поискать Ночного Волка. И в то же
время я отпихивал все это подальше, не зная, что слышит Верити.
   Я знаю. Я не хотел шпионить за  тобой.  Только  хотел  показать,  что
когда ты не слишком на этом  сосредоточен,  у  тебя  получается  гораздо
лучше.
   Я нащупывал его сознание. Скорее благодаря вашему усилию, чем  моему,
заметил я, поднимаясь по лестнице.
   Я тебе надоел. Прошу прощения. Теперь я буду уведомлять тебя  о  моем
присутствии всегда, когда я с тобой. Мне оставить тебя?
   Я смутился от собственной грубости.
   Нет. Пока нет. Побудьте со мной еще  немного,  пока  я  нанесу  визит
королю Шрюду. Посмотрим, насколько долго мы можем продолжать это.
   Я почувствовал его согласие. Я  остановился  перед  дверью  Шрюда  и,
держа поднос одной рукой, быстро пригладил волосы и одернул свой камзол.
За последнее время моя прическа превратилась в проблему. Джонки  коротко
постригла меня во время  лихорадки  в  горах,  а  теперь,  когда  волосы
отрастали, я не знал, завязать ли мне их сзади в хвост,  как  это  делал
Баррич и стражники, или оставить неубранными на плечах, как будто я  все
еще паж. Я уже был слишком взрослым, чтобы заплетать их в косичку.
   Завяжи их сзади, мальчик. Я бы сказал, что ты заслужил  право  носить
прическу воина. Только не надо возиться с ними и завивать в промасленные
локоны, как это делает Регал.
   Я прогнал с лица усмешку и постучался в дверь.
   Некоторое время я подождал, потом постучал снова, громче.
   Назови себя, предложил Верити.
   - Это Фитц Чивэл, сир. Я принес вам кое-что от поварихи. -  Я  дернул
дверь. Она была заперта изнутри.
   Это странно. У отца никогда не было привычки запирать дверь.  Он  мог
поставить человека на входе, но никогда бы не стал запирать дверь  и  не
обращать внимания на стук. Можешь открыть ее?
   Наверно. Но сперва я попробую  еще  раз  постучать.  Теперь  я  почти
колотил в дверь.
   - Минуточку! Минуточку! - прошептал кто-то изнутри. Но времени прошло
гораздо  больше,  прежде  чем  несколько  замков  отомкнулись  и   дверь
приоткрылась на ширину ладони. Волзед высунулся из  комнаты,  как  крыса
из-под стены.
   - Чего ты хочешь? - спросил он сердито.
   - Аудиенции короля.
   - Он спит. Или спал, пока ты не начал  стучать  и  кричать.  Убирайся
отсюда.
   - Минуточку. - Я вставил сапог в  щель.  Свободной  рукой  я  отогнул
воротник камзола, чтобы показать  красный  камешек  булавки,  которую  я
всегда носил. Дверь закрывалась, несмотря на мою ногу. Я надавил на  нее
плечом, стараясь не уронить поднос. - Я  получил  это  от  короля  Шрюда
несколько лет назад. Вместе с ней он дал мне обещание, что, когда  бы  я
ни показал ее, меня немедленно допустят к нему.
   - Даже если он спит? - язвительно спросил Волзед.
   - Он не ставил никаких ограничений.  А  ты?  -  Я  сверкнул  на  него
глазами через дверную щель. Он на мгновение задумался, потом сделал  шаг
назад.
   - Тогда милости просим.  Войди  и  убедись,  что  твой  король  спит,
набираясь сил, которые ему так необходимы. Но если ты потревожишь его, я
как его врач скажу ему, чтобы он отобрал у тебя эту хорошенькую  булавку
и не позволял тебе больше беспокоить его.
   - Можешь порекомендовать это.  Если  пожелаешь.  И  если  мой  король
согласится с тобой, я не буду спорить.
   Он с деланным усердием поклонился. Мне отчаянно  хотелось  согнать  с
его лица эту понимающую усмешку, но я сдержался.
   - Великолепно, -  добавил  он,  когда  я  проходил  мимо,  -  сладкие
булочки, чтобы испортить его пищеварение.  Заботливый  молодой  человек,
верно?
   Я снова сдержался. В гостиной Шрюда не было. Спальня?
   - Неужели ты посмеешь потревожить его там? Что ж, почему бы и нет? Ты
уже  продемонстрировал  свои  манеры,  так  можно  ли  от   тебя   ждать
предупредительности?
   Волзед был полон язвительной снисходительности. Я взял себя в руки.
   Не закрывай глаза на это. Дай  ему  отпор.  Немедленно.  Это  был  не
совет, а приказ. Я осторожно поставил  поднос  на  маленький  столик.  Я
сделал глубокий вдох и повернулся к Волзеду.
   - Ты испытываешь ко мне какую-то неприязнь? - спросил я прямо.
   Он сделал шаг назад, но попытался сохранить свою усмешку.
   - Неприязнь?  С  чего  бы  я,  врач,  стал  возражать,  когда  кто-то
беспокоит больного человека во время отдыха?
   - Эта комната пропахла дымом. Почему? Дымом?
   Трава, которой  пользуются  в  горах.  Не  для  лечения,  только  для
устранения болей у людей, которым уже ничто не  может  помочь.  Но  чаще
этот дым вдыхают для удовольствия. Так же, как семена карриса  во  время
Весеннего праздника. Ваш брат любит это.
   Как и его мать. Если это та же трава. Она называла ее листьями мирта.
   Это почти то же самое, но горное  растение  повыше,  и  листья  более
мясистые. И дым из них действует сильнее.
   Мой обмен мыслями с Верити занял всего  мгновение.  Мысли  передаются
Скиллом моментально. Волзед все еще поджимал губы, обдумывая мой вопрос.
   - Ты считаешь себя врачом? - спросил он.
   - Нет. Но я знаком с действием  трав  и  знаю,  что  это  курение  не
годится для комнат больного человека.
   Волзед помолчал, обдумывая ответ.
   - Что ж. Удовольствия короля не входят в сферу забот лекаря.
   - Тогда это моя забота, - сказал я  и  отвернулся  от  него.  Я  взял
поднос и распахнул дверь в слабо освещенную спальню короля.
   Запах дыма здесь был сильнее. В комнате почти нечем  было  дышать.  В
очаге горел слишком сильный огонь, и воздух был спертым  и  неподвижным,
как будто комнату не проветривали много  недель.  Даже  я  быстро  начал
задыхаться. Король лежал неподвижно и тяжело дышал под грудой пуховиков.
Я  огляделся  в  поисках  места,  куда  поставить  поднос  с  булочками.
Маленький столик у его кровати был завален самыми разными вещами. На нем
стояла  курильница,  доверху  полная  пепла.  Рядом  находился  бокал  с
тепловатым красным вином и миска с какой-то отвратительной серой  кашей.
Я убрал посуду на пол и вытер стол рукавом рубашки, прежде чем поставить
туда поднос. Подойдя к  кровати  короля,  я  ощутил  затхлый  неприятный
запах, который стал сильнее, когда я наклонился над Шрюдом.
   Это совершенно не похоже на отца. Верити  разделял  мою  тревогу.  Он
нечасто вызывал меня в последнее время, а я  был  слишком  занят,  чтобы
зайти к нему без зова. Последний раз, когда я  его  видел,  он  сидел  в
гостиной. Он жаловался на головные боли, но это...
   Обмен мыслями прекратился. Я оторвал взгляд от  короля  и  обнаружил,
что Волзед смотрит на нас из-за двери. Было что-то в его  лице  -  я  не
знаю, как назвать это, удовлетворением или  спокойной  уверенностью.  Но
это привело меня в ярость. В два шага я подскочил к двери.  Я  захлопнул
ее, услышав, как он взвизгнул от боли в прищемленных пальцах. Я  опустил
щеколду, которая, скорее всего, не использовалась уже очень много лет. Я
подошел к  высоким  окнам,  отдернул  занавеси  и  распахнул  деревянные
ставни. Ясный солнечный свет и свежий воздух полились в комнату.
   Фитц, ты торопишься.
   Я ничего не ответил. Вместо этого я вытряхнул в открытое окно пепел и
травы из многочисленных курильниц. Налипший пепел я вычищал рукой, чтобы
выгнать из комнаты  отвратительный  запах.  По  всей  комнате  я  собрал
полдюжины бокалов с остатками вина и полный поднос тарелок с  нетронутой
едой. Все это я сложил у двери. Волзед колотил в нее и выл от ярости.  Я
наклонился и заговорил сквозь щель.
   - Тише, - сказал я нежно, - ты разбудишь короля.
   Пришлите мальчика с кувшинами теплой воды и скажите миссис Хести, что
королю нужно чистое белье, попросил я Верити.
   Такие распоряжения не могут исходить от меня. Пауза. Не трать времени
на злость. Подумай, и ты поймешь, почему это так.
   Я понимал, но знал также, что не  оставлю  Шрюда  в  этой  грязной  и
зловонной комнате, как я не  мог  бы  бросить  его  в  тюрьме.  Я  нашел
полкувшина воды, застоявшейся, но почти чистой. Я поставил ее греться  у
очага. Я стер пепел со столика у кровати и поставил туда чай и поднос  с
булочками. Я смело порылся в комоде и  нашел  чистую  ночную  рубашку  и
травы для умывания. Без сомнения, все это осталось со времен Чефферса. Я
никогда не думал, что мне будет так не хватать старого камердинера.
   Стук Волзеда прекратился. Я не жалел об этом. Я взял подогретую воду,
ароматизированную травами, и полотенце и  поставил  все  это  у  постели
короля.
   - Король Шрюд, - сказал я тихо. Он слегка пошевелился. Веки его  были
красными, ресницы слиплись. Открыв глаза, он сощурился от света.
   - Мальчик? - он оглядел комнату - Где Волзед?
   - Его сейчас нет. Я принес  вам  теплой  воды  для  умывания,  свежие
булочки из кухни и горячий чай.
   -  Я...  Я  не  знаю.  Окно  открыто.  Почему  окно  открыто?  Волзед
предупреждал меня, что можно простудиться.
   - Я открыл его, чтобы проветрить комнату. Но могу  закрыть,  если  вы
хотите.
   - Я чувствую запах моря. День ясный, да? Слышишь, как  кричат  чайки.
Надвигается  шторм...  Нет.  Нет,   закрой   окно,   мальчик.   Я   могу
простудиться, когда и так уже болен.
   Я медленно пошел к окну, чтобы закрыть деревянные ставни.
   - Вы давно больны? Во дворце об этом мало говорят.
   - Достаточно давно. О, кажется, что вечно.  Дело  не  в  том,  что  я
болен. Просто я уже никогда не чувствую себя хорошо. Я болен, потом  мне
становится немного лучше, но как только я пытаюсь что-нибудь сделать,  я
снова чувствую себя больным и мне хуже, чем раньше. Я так устал  болеть,
мальчик. Так устал быть усталым.
   - Давайте-ка, сир. От этого вам станет легче. - Я смочил полотенце  и
бережно вытер его лицо. Он настолько пришел в себя, что знаком велел мне
отойти в сторону, сам вымыл  руки  и  лицо.  Я  был  потрясен  тем,  как
пожелтела вода после умывания.
   - Я нашел для вас чистую ночную рубашку. Могу я помочь вам надеть  ее
или вы предпочтете, чтобы я послал за бадьей и теплой водой? А  пока  вы
будете купаться, я бы принес чистое белье для постели.
   - Я... О, у меня нет сил, мальчик. Где этот Волзед? Он знает,  что  я
не могу справиться один. Что заставило его покинуть меня?
   - Теплая ванна поможет вам, - настаивал я. С близкого  расстояния  от
старика дурно пахло. Шрюд всегда был чистоплотным человеком. Думаю,  что
его неряшливость огорчила меня больше всего.
   - Но после ванны я могу простудиться. Так  говорит  Волзед.  Сырость,
холодный ветер - и я пропал. По крайней мере, так он говорит.
   Неужели король действительно превратился в такую  развалину?  Я  едва
мог поверить своим ушам.
   - Тогда, может быть, - просто чашку  горячего  чая  и  булочку?  Сара
сказала, что это ваши любимые. - Я налил дымящийся чай в чашку и увидел,
как он принюхивается. Король сделал  несколько  глотков,  а  потом  сел,
чтобы посмотреть на тщательно  разложенные  булочки.  Он  предложил  мне
присоединиться к нему, и я съел  с  ним  булочку,  облизывая  с  пальцев
жирную начинку. Я понял, почему он так  любил  их.  Король  принялся  за
вторую, когда раздались три мощных удара в дверь.
   - Отопри, бастард, или мои люди выломают ее. А если  моему  отцу  был
причинен какой-то вред, ты умрешь на месте! - Похоже, Регал был не очень
доволен мной.
   - В чем дело, мальчик? Дверь заперта? Что  здесь  происходит?  Регал,
что здесь происходит?
   Мне было больно слышать недовольный,  надтреснутый  голос  короля.  Я
пересек комнату и отпер дверь. Она  распахнулась,  прежде  чем  я  успел
открыть ее, и двое самых сильных стражников Регала  схватили  меня.  Они
были в атласных ливреях и напоминали бульдогов с бантиками на шеях. Я не
оказал никакого сопротивления, так что на  самом  деле  у  них  не  было
причины швырять меня об стенку. Но они это сделали. Это пробудило  боль,
все еще дремавшую во мне после вчерашнего дня. Они  держали  меня,  а  в
комнату ворвался Волзед. Он заохал, что в комнате холодно, и как же  это
можно есть такое, и ведь это настоящий яд для несчастного короля.  Регал
стоял, уперев руки в бедра, как человек, хорошо исполнивши