я буду  любить  его  и
заботиться о нем, он  проживет  жизнь,  которая  принесет  радость  всем
вокруг него,  и  таким  образом  я  изменю  мир?  Почему  фермер,  сажая
зернышко, не может сказать своему соседу: это  зерно,  которое  я  сажаю
сегодня, накормит кого-нибудь, и таким образом я изменю мир?
   - Это философия, шут. У меня никогда не было  времени  изучать  такие
вещи.
   - Нет, Фитц, это жизнь. И у всех есть время  думать  о  таких  вещах.
Каждое создание в нашем мире должно думать  об  этом  каждое  мгновение,
пока бьется его сердце. Иначе какой же смысл вставать каждый день?
   -  Шут,  это  для  меня  слишком  сложно,  -  сказал  я  с  некоторой
неловкостью. Я никогда не видел его таким страстным. Никогда не  слышал,
чтобы он говорил так прямо.  Как  будто  бы  я  размешал  золу  и  вдруг
обнаружил сияющий в глубине уголек. Он горел слишком ярко.
   - Нет, Фитц. Я понял это через тебя. - Он протянул  руку  и  легонько
похлопал  меня  Крысиком.  -  Ключевой  камень.   Ворота.   Перекрестки.
Изменяющий. Ты был всем этим и продолжаешь быть. Когда бы я ни  подходил
к перекресткам, когда бы запах ни слабел, если я прижимаю нос  к  земле,
лаю  и  нюхаю,  я  чувствую  только  один  запах.  Твой.   Ты   создаешь
вероятности. Пока ты существуешь, будущее  можно  направлять.  Я  пришел
сюда ради тебя, Фитц. Ты та нить, которую я  дергаю.  По  крайней  мере,
одна из них.
   Я ощутил  внезапный  холод  предчувствия.  Что  бы  он  ни  собирался
сказать, я не хотел этого слышать. Где-то далеко  раздался  слабый  вой.
Волк, подающий голос  среди  дня.  Дрожь  пробежала  по  мне,  и  волосы
поднялись дыбом.
   - Твоя шутка удалась, - сказал я, нервно посмеиваясь, - мне следовало
быть умнее и не ждать от тебя настоящей тайны.
   - Ты. Или не ты. Ось колеса, якорь, узелок на нитке.  Я  видел  конец
мира, Фитц. Видел  его  вытканным  так  же  ясно,  как  мое  собственное
рождение. О, не при твоей жизни, даже  не  при  моей.  Но  будем  ли  мы
счастливы, узнав, что живем в сумерках, а не глубокой ночью?  Должны  ли
мы радоваться тому, что мы  будем  только  страдать,  а  наше  потомство
испытает пытки проклятых? Неужели мы не будем действовать?
   - Шут, я не хочу слышать этого.
   - У тебя был шанс отказать мне. Но трижды ты требовал тайну и  теперь
услышишь ее. - Он поднял  свой  посох,  как  будто  обращался  к  совету
старейшин Шести Герцогств. - Падение королевства  Шести  Герцогств  было
камнем,   породившим   оползень.   Лишенные   душ   двинулись    оттуда,
распространяясь, как поток крови по лучшей рубашке мира.  Тьма  пожирает
все и никогда не пресытится, пока кормится сама собой. И все из-за того,
что пала  династия  Видящих.  Таково  будущее,  каким  оно  соткано.  Но
подожди! Видящий? -  Он  склонил  голову  набок  и  уставился  на  меня,
нахохлившись, как взъерошенная ворона. - Почему они  так  называют  вас,
Фитц? Что такое мог увидеть твой предок, чтобы получить это имя? Сказать
тебе, как это произошло? Само имя твоего рода  -  это  будущее,  которое
протягивает к вам руку и называет вас тем именем,  которое  когда-нибудь
заслужит ваш дом. Видящие. Путеводная нить, ведущая мое сердце.  Будущее
тянется к вам, к вашему дому, туда, где линии вашей жизни пересекаются с
моей жизнью, и называет вас Видящими. Я пришел сюда, и что я  обнаружил?
Один Видящий, лишенный имени. Не названный ни в какой  истории,  прошлой
или будущей. Но я увидел, как ты взял себе имя, Фитц Чивэл Видящий, и  я
прослежу, чтобы ты заслужил его. - Он придвинулся ко мне и схватил  меня
за плечи. - Мы здесь, Фитц, ты и я, чтобы изменить будущее  мира.  Чтобы
протянуть руку и удержать на  месте  крошечный  камешек,  который  может
увлечь за собой огромную каменную глыбу.
   - Нет. - Ужасный холод сковал меня  изнутри.  Я  затрясся.  Зубы  мои
начали стучать, яркие пятна света засверкали  перед  глазами.  Припадок.
Сейчас у меня будет очередной припадок.  Прямо  здесь,  перед  шутом.  -
Уходи! - закричал я, не в силах вынести этой мысли. - Уходи. Сейчас  же!
Быстро. Быстро!
   Я никогда раньше не видел шута таким потрясенным. Он изумленно открыл
рот, обнажив мелкие зубы и бледный язык. Еще мгновение он  держал  меня,
потом отпустил. Я не думал о том, что  он  может  чувствовать  при  моем
внезапном взрыве. Я распахнул дверь,  указал  на  нее,  и  он  исчез.  Я
захлопнул ее, запер и поплелся к своей  кровати,  а  темнота,  волна  за
волной, накатывала на меня. Я упал на покрывало лицом вниз.
   - Молли, - крикнул я, - Молли, спаси меня! - Но я знал,  что  она  не
может меня слышать, и одиноким погрузился во тьму.

***

   Яркий свет сотен свечей, хвойные гирлянды, остролист и  голые  черные
зимние ветки,  увешанные  сверкающими  сахарными  украшениями,  радовали
глаз. Перестук деревянных мечей кукольников  и  восхищенные  восклицания
детей, когда голова принца Пьебальда на самом деле отлетела от  туловища
и,  описав  широкую  дугу,  пронеслась  над  толпой.  Меллоу   распевает
непристойную песню, а его пальцы сами по себе перебирают  струны.  Волна
холода окатила нас, когда огромные двери  распахнулись  и  новая  группа
веселящихся вошла в Большой зал, чтобы присоединиться к нам. Медленно  я
начал понимать, что это уже не сон, а Зимний праздник,  и  я  благодушно
брожу по залу, вежливо улыбаясь всем, но  никого  не  видя.  Я  медленно
моргнул. Я ничего не мог делать быстро. Я был закутан в мягкую шерсть, я
плыл, как оставшийся без команды корабль в ветреный день.  Замечательная
сонливость охватила меня. Кто-то коснулся моей руки.
   Баррич, нахмурившись, спрашивал меня  о  чем-то.  Его  голос,  всегда
такой глубокий, с трудом доходил до меня.
   - Все хорошо, - спокойно сказал я ему, - не волнуйся, все хорошо. - Я
проплыл мимо него, уносясь вместе с толпой.
   Король Шрюд сидел на троне, но  теперь  я  знал,  что  он  сделан  из
бумаги. Шут сидел на  ступеньках  у  его  ног  и  сжимал  свой  крысиный
скипетр, как ребенок сжимает погремушку. Вместо языка у него был меч,  и
когда враги короля подходили поближе, шут разрубал их на куски,  охраняя
бумажного человека на троне.
   И тут были Верити и Кетриккен, на другом помосте, оба  красивые,  как
кукла шута. Я увидел, что оба они  сделаны  из  холода.  Мне  стало  так
грустно, я никогда не смогу заполнить ни одного из них, но они оба такие
ужасно пустые. Регал подошел поговорить с ними, и он был большой  черной
птицей. Не вороной, нет, не такой веселой, как ворона, и не  вороном,  в
нем не было живого ума ворона, нет, несчастным стервятником, кружащимся,
кружащимся и мечтающим о них как о добыче, которой можно поживиться.  От
него пахло падалью, и я прикрыл рукой рот и нос и отошел от них.
   Я сел на  каменную  приступку  у  камина  рядом  с  очень  счастливой
хихикающей девушкой в голубых юбках. Она  стрекотала,  как  белка,  и  я
улыбнулся ей, и скоро она прислонилась ко  мне  и  начала  петь  смешную
песенку про трех молочниц. Там были и другие,  они  сидели  и  стояли  у
очага, и они весело подпевали ей. Мы все смеялись, но  я  плохо  понимал
почему. Ее рука была теплой, она так небрежно лежала на моем бедре.
   Брат,  ты  сошел  с  ума?  Ты  наелся  рыбьих  костей,  тебя  сжигает
лихорадка?
   - А?
   Твое  сознание  затуманено.  Твои  мысли  бескровные  и  больные.  Ты
двигаешься, как во сне.
   - Я себя хорошо чувствую.
   - Правда, сир?  Тогда  и  я  тоже,  -  улыбнулась  она  мне.  Круглое
маленькое личико, темные глаза, кудрявые волосы, торчащие из-под шляпки.
Верити бы такая понравилась. Она по-товарищески  поглаживала  мою  ногу.
Чуть повыше, чем раньше.
   - Фитц Чивэл! - Я медленно поднял глаза. Надо мной стояла Пейшенс.  Я
улыбнулся, увидев ее здесь. Она так  редко  выходила  из  своих  комнат!
Особенно зимой. Зима всегда была тяжелой для нее.
   - Я буду так рад, когда вернется лето и мы сможем  вместе  гулять  по
саду, - сообщил я ей.
   Некоторое время она молча смотрела на меня.
   - У меня есть кое-что тяжелое,  что  мне  нужно  отнести  наверх.  Ты
сделаешь это для меня?
   - Конечно. - Я  осторожно  встал.  -  Мне  нужно  идти,  -  сказал  я
маленькой служанке, - я нужен моей маме. Мне понравилась твоя песня.
   - До свидания, сир!  -  прочирикала  она,  и  Лейси  метнула  на  нее
огненный взгляд. Щеки Пейшенс были очень розовыми. Я пошел за ней  через
зал. Мы подошли к основанию лестницы.
   - Я забыл, как это делается, - сказал я ей, - и где та тяжелая  вещь,
которую вы просили отнести?
   - Это был повод, чтобы увести тебя оттуда, прежде чем ты окончательно
опозоришь себя, - прошипела она. - Что с тобой? Как ты можешь вести себя
так отвратительно? Ты пьян?
   Я обдумал это.
   - Ночной Волк сказал, я  наелся  рыбьих  костей.  Но  я  себя  хорошо
чувствую.
   Лейси и Пейшенс очень внимательно посмотрели на меня. Потом  они  обе
взяли меня под руки и повели наверх. Пейшенс готовила чай, я беседовал с
Лейси. Я рассказал ей, как сильно я люблю Молли и что я хочу жениться на
ней, как только король разрешит. Она похлопала меня по  плечу,  пощупала
мой лоб и спросила, что я ел сегодня и где. Я не мог вспомнить.  Пейшенс
дала мне чай. Очень скоро меня вырвало. Лейси налила мне холодной  воды.
Меня снова вырвало. Я сказал, что не хочу больше чая.  Пейшенс  и  Лейси
уговаривали меня. Лейси сказала, что она думает, что я буду  в  порядке,
когда посплю. Она отвела меня назад в мою комнату.
   Я проснулся без всякого четкого представления о том, что было сном, а
что нет, если хоть что-то сном не было. Все мои воспоминания о  вечерних
событиях казались отдаленными, как будто произошли много лет назад.  Все
это соединялось с открытой дверью, манящим желтым светом  и  сквозняком,
остужающим мою комнату. Я выбрался из  постели,  качнулся,  когда  волна
слабости  охватила  меня,  а  потом  медленно  поднялся  по  ступенькам,
непрерывно касаясь рукой холодной стены, чтобы увериться, что я не сплю.
Примерно на половине пути меня встретил Чейд.
   - Возьми меня за руку, - приказал он, и я взял.
   Он обхватил меня свободной рукой, и мы вместе поднялись по лестнице.
   - Я скучал без тебя, - сказал я ему. Потом вдохнул и добавил:
   - Король Шрюд в опасности.
   - Я знаю. Король Шрюд всегда в опасности.
   Мы дошли до конца лестницы. В очаге горел огонь, на подносе  рядом  с
ним стояла еда. Он повел меня к очагу.
   - Мне кажется, я был отравлен сегодня. - Я внезапно  затрясся.  Когда
это прошло, я почувствовал себя более встревоженным. - Мне кажется,  что
я просыпаюсь постепенно. Я все время  считаю,  что  бодрствую,  а  потом
внезапно все становится яснее.
   Чейд мрачно кивнул:
   - Я подозреваю, что это действие пепла. Ты ни о чем не  думал,  когда
убирал в комнате у Шрюда. Сгоревшие  остатки  травы  концентрируют  силу
растения. Ты испачкал руки, а  потом  этими  руками  держал  булочки.  Я
ничего не мог сделать. Я думал, ты от этого заснешь. Что заставило  тебя
спуститься вниз?
   - Не знаю. - Потом я раздраженно спросил:
   - Откуда ты всегда так много знаешь?
   Он подтолкнул меня к  своему  старому  креслу.  Сам  Чейд  занял  мое
обычное место на камнях перед очагом. Даже в моем одурманенном состоянии
я заметил, как легко он двигается. Его лицо и руки были обожжены ветром,
загар прикрывал шрамы. Однажды я заметил его сходство со Шрюдом.  Теперь
в его лице я увидел и черты Верити.
   - У меня есть свои способы узнавать то, что мне нужно. - Он по-волчьи
улыбнулся. - Что ты помнишь о сегодняшнем Зимнем празднике?
   Я поморщился, задумавшись:
   - Достаточно для того, чтобы знать, что завтра будет тяжелый день.  -
Я внезапно вспомнил маленькую служанку, прислонившуюся к моему  плечу  и
положившую руку на мое бедро. Молли. Мне надо попасть сегодня к Молли  и
как-то объяснить это ей. Если она приходила сегодня ко мне в комнату, но
никто не ответил на ее стук... Я рванулся к двери, но  тут  новая  волна
судорог пробежала по мне. Я чувствовал себя так, словно  с  меня  живьем
сдирали кожу.
   - Вот. Съешь что-нибудь. Не стоило выворачивать тебе  желудок,  но  я
уверен, Пейшенс хотела как лучше. И при других обстоятельствах это могло
бы спасти тебе жизнь. Да нет, болван, сперва  вымой  руки.  Ты  что,  ни
слова не слышал из того, что я сказал?
   Тогда я заметил воду с  уксусом,  которая  стояла  рядом  с  едой.  Я
тщательно вымыл руки, чтобы смыть все, что могло  к  ним  прилипнуть,  а
потом  ополоснул  лицо,  поразившись,  насколько  лучше  я  себя   сразу
почувствовал.
   - Весь день был как будто продолжающийся сон. Вот так себя  чувствует
Шрюд?
   - Представления не имею. Может быть, не все травы, которые горят там,
внизу, именно те, что я думаю. Это я как  раз  хотел  обсудить  с  тобой
сегодня. Как себя чувствовал Шрюд?  Это  случилось  внезапно?  Давно  ли
Волзед стал называть себя лекарем?
   - Не знаю, - пристыженный, я опустил голову. Я заставил себя доложить
Чейду, как небрежен я  был  в  его  отсутствие.  И  как  глуп.  Когда  я
закончил, он не стал со мной спорить.
   - Что ж, - тяжело сказал он, -  сделанного  не  воротишь.  Теперь  мы
можем только попытаться  спасти  положение.  Произошло  слишком  многое,
чтобы разобраться во всем за один вечер. -  Он  задумчиво  посмотрел  на
меня.  -  Кое-что  из  того,  что  ты  рассказал,  меня   не   удивляет.
"Перекованные"  по-прежнему  двигаются  к  Баккипу,  а  болезнь   короля
затягивается. Но  здоровье  Шрюда  ухудшается  гораздо  быстрее,  чем  я
рассчитывал, а почему в его комнате так грязно, я вообще не могу понять.
Если только... - он не закончил. - Может быть, они думают, что леди Тайм
была его единственным защитником. Может быть, они думают, что нам теперь
все равно. Может быть, они думают, что он одинокий старик,  препятствие,
которое следует устранить. Твоя небрежность, по крайней мере, вывела  их
на чистую воду. А раз так, мы, возможно, сможем избавиться от них. -  Он
вздохнул.  -  Я  думал,  что  смогу  использовать  Волзеда  как  орудие.
Ненавязчиво подталкивать его к действию советами разных  людей.  Он  сам
мало знает о  травах.  Этот  человек  дилетант.  Но  орудие,  которое  я
легкомысленно оставил, теперь, вероятно, использует  кто-то  другой.  Мы
должны разобраться. Спокойно. Есть способы остановить это.
   Я прикусил язык, не успев произнести имя Регала.
   - Как? - спросил я вместо этого. Чейд улыбнулся:
   - А как тебя лишили возможности выполнить поручение  Шрюда  в  Горном
Королевстве?
   Я вздрогнул от этого воспоминания:
   - Регал открыл мои намерения Кетриккен.
   - Вот именно. Мы должны пролить свет на то, что происходит в комнатах
короля. Ешь, пока я говорю.
   И так я и сделал, слушая, как он делает  распоряжения  на  завтрашний
день, и в то же время отмечая его выбор блюд  для  меня.  Запах  чеснока
преобладал, и я знал, что Чейд доверяет его очистительным  свойствам.  Я
думал о том, что именно я проглотил,  и  о  том,  насколько  сильно  это
окрасило мои воспоминания  о  разговоре  с  шутом.  Я  снова  вздрогнул,
вспоминая, как грубо я выгнал его. Он будет вторым, кого мне надо  будет
найти завтра. Чейд, видимо, заметил, что я поглощен своими мыслями.
   - Иногда, - сказал он как бы между прочим, - приходится  смириться  с
тем, что ты небезупречен, и люди это понимают.
   Я кивнул, а потом внезапно широко зевнул.
   - Прошу прощения, - пробормотал я. Веки мои  стали  такими  тяжелыми,
что я едва мог удержать голову - Ты говорил...
   - Нет-нет. Иди в постель. Отдохни. Сон - лучший лекарь.
   - Но я даже не спросил у тебя,  где  ты  был.  И  что  ты  делал.  Ты
двигаешься и действуешь так, словно сбросил десяток лет.
   Чейд усмехнулся:
   - Это комплимент? Не беспокойся.  Подобные  вопросы  в  любом  случае
останутся без ответа, так что можешь подождать  другого  раза.  Тогда  и
будешь расстраиваться, что я отказываюсь отвечать на них. Что  до  моего
состояния... Чем больше человек вынуждает свое тело работать, тем больше
оно может сделать. Это было нелегкое путешествие. Однако я верю, что оно
стоило трудов. - Он поднял руку, как только я открыл рот. - И  это  все,
что я хотел сказать. А теперь в постель, Фитц. В постель.
   Я снова зевнул, вставая, и потянулся так, что щелкнули суставы.
   - Ты еще вырос, - заметил Чейд одобрительно. -  Будешь  продолжать  в
том же духе - перерастешь своего отца.
   - Я скучал без тебя, - пробормотал я, направляясь к лестнице.
   - И я. Но наверстать упущенное мы сможем  завтра.  А  сейчас  марш  в
постель.
   Я спустился  по  лестнице  с  искренним  намерением  последовать  его
приказу. Как всегда, дверь мгновенно закрылась за моей спиной при помощи
механизма, который я так и не  смог  обнаружить.  Я  подбросил  еще  три
полена в угасающий огонь и подошел к кровати. Я  сел,  чтобы  стянуть  с
себя рубашку. Я был в полном изнеможении, но устал не до такой  степени,
чтобы не уловить слабый запах Молли.  Я  посидел  еще  мгновение,  держа
рубашку в руках. Потом снова надел ее и встал. Я подошел к своей двери и
выскочил в коридор.
   Для любой другой ночи было бы уже поздно, но  это  была  первая  ночь
праздника Зимы. Внизу было много таких, кто даже и не вспомнит  о  своей
постели до самого рассвета. И тех, которые случайно забредут в чужую.  Я
улыбнулся, поняв, что как раз и отношусь к этой второй группе.
   В эту ночь много людей было в коридорах и на  лестницах.  Большинство
из них были слишком пьяны или слишком погружены в себя для  того,  чтобы
обратить на меня внимание.
   Что до  остальных,  то  я  решил,  что  Зимний  праздник  будет  моим
оправданием в ответ на любой  вопрос.  И  все-таки  я  был  настороже  и
убедился в том, что коридор пуст, прежде чем стучать в ее дверь.  Ответа
я не услышал, но,  когда  поднял  руку,  чтобы  снова  постучать,  дверь
внезапно распахнулась. Это привело меня в ужас. Мгновенно я понял, что с
ней что-то случилось, что кто-то был тут, что-то сделал с ней и  оставил
здесь, в темноте.  Я  ворвался  в  комнату,  выкрикивая  ее  имя.  Дверь
закрылась за мной.
   - Шшш, - скомандовала она.
   Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, но моим  глазам  потребовалось
некоторое время, чтобы привыкнуть  к  темноте.  Единственным  освещением
комнаты был огонь в очаге, и он находился у меня за  спиной.  Когда  мои
глаза все-таки привыкли к полумраку, у меня перехватило дыхание.
   - Ты ждала меня? - спросил я  наконец.  Тихим  кошачьим  голосом  она
ответила:
   - Всего несколько часов.
   - Я думал, ты будешь на празднике в Большом зале, - до меня  медленно
дошло, что там я ее не видел.
   - Я знала, что там без меня никто  скучать  не  будет.  Кроме  одного
человека. И думала, что,  может  быть,  этот  один  придет  сюда  искать
меня...
   Я стоял неподвижно  и  смотрел  на  нее.  Ее  спутанные  волосы  были
украшены венком из  остролиста.  Это  все.  И  она  стояла  у  двери,  в
ожидании, что я посмотрю на нее. Как мне объяснить, что это значило  для
меня? Раньше мы рисковали вместе отправиться в этот  путь,  смущенные  и
неловкие. Но это было другое. Это было прямое предложение женщины. Может
ли быть на свете  что-нибудь  более  захватывающее  и  подчиняющее,  чем
желание женщины? Она благословляла меня, и я забыл  о  совершенных  мною
бесчисленных глупостях.
   Зимний праздник.
   Сердце ночных тайн.
   Да.
   Она  растолкала  меня  перед  рассветом  и  выставила   из   комнаты.
Прощальный поцелуй, которым она одарила  меня,  прежде  чем  выгнать  за
дверь, был таким, что  я  некоторое  время  стоял  в  коридоре,  пытаясь
убедить себя, что рассвет совсем не так  близок.  Потом  я  вспомнил  об
осторожности и стер с лица  дурацкую  улыбку.  Я  оправил  свою  измятую
рубашку и направился к лестнице.
   В моей комнате  почти  головокружительная  усталость  охватила  меня.
Когда в последний раз я спал всю ночь  напролет?  Я  сел  на  постели  и
стащил с себя рубашку. Бросил ее на пол,  рухнул  на  кровать  и  закрыл
глаза.
   Т