хранишь  мою
честь. И я уважаю тебя за это. Ты делаешь то, что должно  быть  сделано.
Отвратительная  работа,  тайная  работа.  Не  стыдись  того,  что   тебе
приходится делать, чтобы сохранить Шесть Герцогств. Не думай, что  я  не
ценю твою работу только потому,  что  она  должна  оставаться  в  тайне.
Сегодня ты спас мою королеву. Этого я тоже не забуду.
   - Не очень-то ей требовался спаситель, сир. Думаю, что даже одна  она
бы выстояла.
   - Что ж. Мы не будем думать об этом. -  Он  помолчал,  потом  сказал,
замявшись:
   - Я должен наградить тебя, знаешь ли. - Когда  я  открыл  рот,  чтобы
возразить, он поднял руку, останавливая меня:
   - Я знаю, что ты ничего не требуешь. Я также знаю, что между нами уже
так много всего, что ничто не может быть равноценным моей благодарности.
Но большинство людей ничего об этом не знает. Разве ты хочешь,  чтобы  в
городе говорили, что ты спас жизнь королеве, а будущий  король  даже  не
счел нужным выразить тебе свою признательность? Но я в растерянности, не
знаю, что тебе подарить... Это должно быть что-то заметное, и ты  должен
некоторое время носить это с собой. Кое-что я знаю о  правилах  этикета.
Меч? Что-нибудь получше того куска железа, который был при тебе сегодня?
   - Это старый  клинок,  с  которым  Ходд  велела  мне  упражняться,  -
защищался я, - он работает.
   - Надо полагать. Я прикажу ей выбрать для тебя что-нибудь  получше  и
немного поработать над украшением рукояти и ножен. Это подойдет?
   - Думаю, да, - сказал я с той же неловкостью, что и принц.
   - Хорошо. Вернемся в постели, а? И теперь я смогу  спать,  да?  -  На
этот раз нельзя было ошибиться в веселой нотке в его  голосе.  Щеки  мои
снова запылали.
   - Сир, я должен спросить... - я пытался найти слова. - Вы знаете, кто
мне снился?
   Он медленно покачал головой:
   - Не бойся, ты ее не скомпрометировал. Я знаю только, что  она  носит
синие юбки, но ты видишь их красными. И что ты любишь ее со всем  пылом,
присущим юности.  Не  пытайся  перестать  любить  ее.  Только  перестань
распространять любовь Скилтлом по ночам. Я не единственный,  кто  открыт
такому Скиллу, хотя, думаю, только я могу так явственно  различить  твой
знак на этих снах. И все-таки будь осторожен. Группа  Галена  не  лишена
Скилла, хотя они и не умеют использовать его. Человека  можно  погубить,
если его враги  узнают  из  его  снов,  кто  особенно  дорог  ему.  Будь
настороже, - он невольно усмехнулся, -  и  надейся,  что  у  твоей  Леди
Красные Юбки нет Скилла в крови, поскольку если у нее есть хоть немного,
то она должна была слышать тебя все эти бесконечные ночи.  -  И,  вложив
эту потрясающую мысль в мою голову, он отпустил меня в мою комнату  и  в
постель. В эту ночь я больше не спал.

8
КОРОЛЕВА ПРОСЫПАЕТСЯ

   Один оленя встретит на льду,
   И лося найдет другой,
   А я за сердцем своим пойду,
   За королевой Лисой.

   Она не за славой пустилась в путь,
   Не лить понапрасну кровь -
   Сердцам усталым покой вернуть,
   И с нею моя любовь. Охота королевы Лисицы

   На следующий день весь замок бурлил. Во  дворе  царила  лихорадочная,
почти праздничная атмосфера: личная стража Верити и все воины, у которых
не было других дел,  собирались  на  охоту.  Ищейки  возбужденно  лаяли,
бойцовые собаки пыхтели и рвались с поводков.  Уже  заключались  пари  о
том, кому больше  повезет.  Лошади  били  копытами  землю.  Тетивы  были
проверены, а  пажи  носились  повсюду  очертя  голову.  На  кухне  слуги
упаковывали еду, которую охотники должны были взять с собой.  Солдаты  -
молодые и старые, мужчины и женщины - громко смеялись, болтая о  прошлых
стычках, сравнивая оружие, настроение у них было  приподнятое.  Я  сотни
раз видел это перед зимней охотой на лося или медведя. Но теперь во всем
чувствовалось нетерпение,  воздух  был  наполнен  грубым  запахом  жажды
крови. Я слышал обрывки  разговоров,  слова,  которые  вызывали  во  мне
тошноту. "... Никакой жалости для этого дерьма", ".., трусы и предатели.
Посметь атаковать королеву!", ".., дорого заплатят. Они  не  заслуживают
быстрой смерти". Я поспешно нырнул обратно  в  кухню,  пробираясь  через
толпу людей, снующих, как встревоженные муравьи. Но здесь  я  услышал  о
тех же чувствах и той же жажде отмщения.
   Я нашел Верити в его кабинете. Я видел, что он вымылся и надел свежую
одежду, но заботы прошлой ночи оставались с ним, как грязное  белье.  Он
был одет по-домашнему и явно собирался провести день среди своих  бумаг.
Я слегка постучал в дверь, хотя она была открыта. Принц сидел  в  кресле
перед огнем спиной ко мне. Он кивнул, но не оглянулся, когда я вошел.  В
его неподвижной фигуре чувствовалось  напряжение.  Поднос  с  завтраком,
нетронутый, стоял на столе у его кресла. Я приблизился к Верити  и  тихо
встал рядом, уверенный, что  был  вызван  при  помощи  Скилла.  Молчание
затянулось, и я подумал, знает ли сам Верити, зачем  я  был  ему  нужен.
Наконец я решил заговорить:
   - Мой принц, вы не поедете сегодня с вашими гвардейцами?
   Казалось, что я резко открыл шлюзы. Он повернулся ко мне; морщины  на
его лице стали глубже за эту ночь. Он выглядел изможденным.
   - Нет. Я не могу. Как я могу поддерживать такое, эту охоту за  нашими
людьми, которые были чьими-то родственниками! А с другой  стороны,  есть
ли у меня выбор? Спрятаться за стенами  замка,  когда  остальные  поедут
мстить за оскорбление, нанесенное моей королеве?  Я  не  смею  запретить
моим людям защищать мою честь, поэтому я  должен  вести  себя  так,  как
будто не знаю о том, что происходит при дворе. Как  будто  я  слабоумный
или трус. Об этом дне будут написаны баллады, я не сомневаюсь.  Как  они
будут называться? "Верити кромсает безумных"? Или "Жизнь  "перекованных"
приносится в жертву королеве Кетриккен"?
   Его голос с каждым словом становился громче, и не успел он дойти даже
до половины фразы, как я подошел к двери и крепко  закрыл  ее.  Пока  он
произносил свою речь, я оглядел комнату, думая, кто еще, кроме меня, мог
слышать эти слова.
   - Вы хоть немного спали, мой принц? - спросил я, когда он замолчал.
   Он мрачно улыбнулся:
   - Ну, ты знаешь, чем кончилась моя первая попытка  отдохнуть.  Второе
пробуждение было менее.., приятным. Моя леди пришла ко мне в комнату.
   Я почувствовал, что мои уши начинают гореть. Что бы он  ни  собирался
рассказать, я не хотел этого слышать. У меня не  было  никакого  желания
узнать, что произошло между ними прошлой ночью. Ссора или примирение.  Я
ничего не хотел об этом знать. Верити был неумолим:
   - Никаких рыданий, как ты мог бы подумать. И не за утешением. Не  для
того, чтобы избавиться от ночных страхов или  помириться  со  мной.  Как
получивший выволочку сержант, она стояла в ногах моей постели и  умоляла
о прощении, белая как мел и твердая как  камень...  -  Он  замолчал  как
будто понял, что выдает себя. - Она  предвидела,  что  собирается  толпа
охотников. Она пришла ко мне посреди ночи спросить, что  нам  делать.  У
меня не нашлось для нее никакого ответа, так же как и сейчас...
   - По крайней мере, она предугадала это. - Я  надеялся,  что  он  хоть
немного смягчится и умерит свой гнев.
   - А я нет, - сказал он мрачно, - она предвидела ход событий. И  Чивэл
бы предвидел. О, Чивэл знал бы, что это произойдет,  с  того  мгновения,
как она пропала, и у него был бы готов план действий, учитывающий  любую
случайность. А я нет. Я думал только о том, чтобы поскорее  привести  ее
домой, и надеялся, что не слишком многие услышат об этом. Как будто  это
возможно! И поэтому теперь я  думаю  про  себя,  что  если  когда-нибудь
корона  действительно  окажется  на  моей  голове,   это   будет   самое
неподходящее для нее место.
   Это был принц Верити, какого я никогда раньше не видел. Человек,  чья
вера в себя была подорвана. Я наконец понял,  какой  неподходящей  женой
была для него Кетриккен. Это  была  не  ее  вина.  Она  была  сильной  и
воспитывалась, чтобы править. Верити  сам  часто  говорил,  что  его  не
готовили стать королем. Ему нужна была женщина, которая могла бы вселить
в него уверенность, что он способен быть повелителем.  Женщина,  которая
приходила бы, рыдая, в его постель, чтобы ее приласкали и успокоили. Это
дало бы ему возможность  почувствовать,  что  он  может  быть  настоящим
королем. Строгость и сдержанность Кетриккен заставляли его сомневаться в
собственных силах. Мой принц был человеком, внезапно  понял  я.  Это  не
успокаивало.
   - Вы должны, по крайней мере, выйти и поговорить с  ними,  -  рискнул
предложить я.
   - И что сказать? Доброй охоты? Нет. Но ты иди, мальчик. Иди и смотри,
и потом расскажешь мне о том, что происходит. Иди прямо сейчас. И закрой
мою дверь. У меня нет желания никого видеть,  пока  ты  не  вернешься  с
подробным докладом.
   Я повернулся и подчинился его приказу. Когда я вышел из Большого зала
и направился по переходу во двор, я встретил Регала.  Он  редко  вставал
так рано и выглядел так, словно этим утром тоже  поднялся  не  по  своей
воле. Его одежда и волосы были в порядке, но все мелкие нарядные  детали
туалета отсутствовали: ни  серьги,  ни  тщательно  сложенного  шелкового
платка, приколотого у горла; единственной драгоценностью было  кольцо  с
печатью. Его волосы были расчесаны, но не надушены и  не  завиты.  Глаза
покраснели. Он был разъярен. Когда я  попытался  пройти  мимо  него,  он
схватил меня и рванул за ворот, чтобы взглянуть мне в лицо.  Таково,  по
крайней мере, было его намерение. Я не сопротивлялся,  а  просто  напряг
мускулы. К своему удивлению и восторгу, я обнаружил,  что  он  не  может
сдвинуть меня. Он повернулся, сверкая глазами, и  оказалось,  что  принц
должен немного поднять голову, чтобы посмотреть прямо  мне  в  глаза.  Я
вырос и прибавил в весе. Я  знал  это,  но  никогда  не  думал  о  таком
восхитительном неожиданном эффекте. Я сдержал  улыбку,  прежде  чем  она
коснулась моих губ, но, по-видимому, она  промелькнула  в  моих  глазах.
Принц сильно тряхнул меня, и я  позволил  ему  сдвинуть  меня  с  места.
Слегка.
   - Где Верити? - зарычал он.
   - Мой принц? - спросил я, как будто не понял, чего он хочет.
   - Где мой брат? Эта его проклятая жена... - Он замолчал, задыхаясь от
ярости. - Где мой брат обычно бывает в это время?
   Я не стал лгать.
   - Иногда он рано утром отправляется в свою башню. Или,  возможно,  он
завтракает. Или в купальнях, - предположил я.
   - Никчемный ублюдок! - Регал выпустил меня, развернулся и  побежал  в
сторону башни. Я надеялся, что подъем развлечет его.  И  как  только  он
скрылся из вида, я тоже бросился бежать, чтобы  не  терять  драгоценного
времени, которое я выиграл.
   В то мгновение, когда я вошел во двор, причина  ярости  Регала  стала
ясна. Кетриккен стояла на сиденье в повозке, и все головы были повернуты
к ней. На ней была та же одежда, что и  предыдущей  ночью.  При  дневном
свете я увидел пятно  крови  на  рукаве  ее  белой  меховой  куртки.  Ее
пурпурные штаны тоже были в крови. Она была в сапогах и шапке, готовая к
охоте. Меч висел у нее на бедре. Страх поднимался во мне. Как она может?
Я огляделся, желая понять, что она говорит. Все лица  были  повернуты  к
ней, все глаза широко раскрыты. Я  пришел  в  мгновение  полной  тишины.
Мужчины и женщины, казалось, задержали дыхание в ожидании  ее  следующих
слов. Она заговорила спокойно, но толпа была  настолько  безмолвна,  что
чистый голос будущей королевы легко разносился в холодном воздухе.
   - Я говорю вам, что это не охота, - серьезно продолжала Кетриккен.  -
Оставьте  ваше  веселье  и  хвастовство.  Уберите  с  вашей  одежды  все
драгоценности. Пусть ваши сердца осознают, что мы делаем.
   В ее речи  все  еще  слышался  горский  акцент,  но  я  заметил,  как
тщательно было выбрано каждое слово, как выверена каждая фраза.
   - Мы идем не на охоту, - повторила она. - Мы идем, чтобы избавить  от
страданий наших людей. Красные корабли украли  их  у  нас.  Они  забрали
сердца "перекованных" и оставили их тела, которые преследуют нас. Тем не
менее те, кого мы навеки успокоим сегодня, дети  Шести  Герцогств.  Наши
родные. Мои солдаты, я прошу вас, чтобы каждая выпущенная сегодня стрела
и каждый нанесенный удар убивали мгновенно. Я знаю,  что  вы  достаточно
искусны для этого. Хватит страданий. Пусть каждая смерть сегодня  будет,
насколько возможно, быстрой и милосердной  -  ради  нас  самих.  Давайте
сожмем зубы и уничтожим угрозу с такой же  решимостью  и  сожалением,  с
какими мы отрубаем искалеченную руку. Потому что именно это  мы  делаем.
Никакой мести, мои воины. Но  лечение,  за  которым  должно  последовать
исцеление. Теперь делайте, как я сказала.
   Несколько мгновений она стояла молча и смотрела вниз,  на  всех  нас.
Как во сне,  люди  начали  двигаться.  Охотники  сняли  перья  и  банты,
талисманы и драгоценности со  своей  одежды  и  отдали  все  это  пажам.
Хвастливое веселье  испарилось.  Она  отобрала  у  них  эту  самозащиту,
вынудив всех понять, что они на самом деле собираются делать. Никого это
не привлекало. Люди стояли в растерянности, ожидая, что она еще  скажет.
Кетриккен хранила молчание и оставалась неподвижной, притягивая  к  себе
взгляды собравшихся. Увидев, что все внимание обращено к ней, она  снова
заговорила.
   - Хорошо, - тихо похвалила она нас, - а теперь внимательно выслушайте
меня. Я хочу,  чтобы  мы  взяли  с  собой  носилки,  или  пусть  фургоны
сопровождают нас - как сочтут нужным в конюшне. Выложите их соломой.  Ни
одно тело не будет оставлено на съедение лисицам и воронам. Мы  привезем
их сюда,  запишем  имена  погибших,  если  они  будут  нам  известны,  и
приготовим все для костра, который разжигают в  честь  павших  в  битве.
Если удастся разыскать родственников, семьи их будут нам известны  и  их
можно будет найти, мы пригласим их на церемонию  оплакивания.  Тем,  кто
живет далеко, мы пошлем известие о случившемся. Им будут полагаться  все
почести, которые  получают  люди,  потерявшие  в  бою  своих  родных.  -
Невольные слезы бежали по ее щекам. Она не вытирала их, и они блестели в
свете солнца, как великолепные бриллианты. Ее  голос  окреп,  когда  она
обернулась, чтобы отдать распоряжение другой группе:
   - Мои повара и слуги! Накройте все столы в Большом зале и приготовьте
поминальную трапезу. Снабдите Малый зал водой, травами и чистой одеждой,
чтобы мы могли приготовить тела наших людей к сожжению.  Все  остальные,
оставьте ваши обычные дела, собирайте дрова и  складывайте  погребальный
костер. Мы вернемся, чтобы сжечь наших мертвых  и  оплакать  их,  -  она
огляделась, посмотрев в глаза каждому.  Потом  лицо  ее  окаменело.  Она
выхватила из-за пояса меч и подняла его вверх, принося клятву:
   - Когда мы отдадим  дань  памяти  погибшим,  мы  будем  готовиться  к
отмщению. Те, кто отнял наших людей, должны узнать силу нашего гнева!  -
Медленно она опустила клинок и точным движением  вложила  его  в  ножны.
Снова глаза ее приказывали нам. - А теперь едем, мои воины!
   По  моей  коже  побежали  мурашки.  Вокруг  меня  мужчины  и  женщины
вскакивали на лошадей. Каким-то образом у  повозки,  на  которой  стояла
Кетриккен,  оказался  Баррич,  безупречно  рассчитавший  время.  Он  вел
оседланную Софтстеп. Мне было интересно, почему он  взял  эту  черную  с
красным сбрую - цвета скорби и отмщения. Она распорядилась или он просто
знал? Кетриккен шагнула вниз, прямо на спину лошади, потом опустилась  в
седло, и Софтстеп спокойно приняла ее, несмотря на  новую  сбрую.  Охота
началась.
   - Останови ее, - прошипел Регал у меня за спиной, и, развернувшись, я
обнаружил, что оба, и он и Верити, стоят рядом со  мной,  совершенно  не
замеченные охотниками.
   - Нет, - осмелился я возразить.  -  Неужели  вы  не  чувствуете?  Это
нельзя испортить. Она что-то вернула им всем. Я не знаю, что это, но  им
этого отчаянно не хватало долгое время.
   - Это гордость, - сказал Верити. Его глубокий  голос  прозвучал,  как
гром. - То, чего не хватало всем нам, и мне в первую очередь.  Это  едет
королева, - продолжил он в тихом изумлении. Был ли в его голосе  оттенок
ревности? Он медленно повернулся и  пошел  назад,  в  замок.  За  нашими
спинами шум голосов стал громче. Люди спешили выполнить ее распоряжения.
Я шел рядом с Верити, оглушенный тем, чему был свидетелем. Регал обогнал
меня, встал перед Верити и посмотрел ему в лицо. Он  дрожал  от  ярости.
Мой принц остановился.
   - Как ты мог допустить, чтобы  это  произошло?  Неужели  у  тебя  нет
совсем никакого влияния на эту женщину? Она издевается над нами! Кто она
такая, чтобы раздавать приказы и уводить из замка стражу? Кто она такая,
чтобы нагло распоряжаться здесь? - голос Регала сорвался от бешенства.
   - Моя жена, - сказал Верити тихо, - и твоя будущая королева,  которую
ты сам выбрал. Отец заверил меня, что  ты  выберешь  женщину,  достойную
быть королевой. Думаю, ты справился с этим лучше, чем сам ожидал.
   - Твоя жена? Твоя гибель, ты, осел! Она унижает тебя!  Она  перережет
тебе глотку во сне! Она крадет их сердца, она создает себе имя!  Неужели
ты этого не видишь, ты, болван? Ты можешь быть доволен, если эта  горная
лисица стащит у тебя корону, а я нет.
   Я быстро нагнулся и начал перешнуровывать сапог, чтобы  не  оказаться
свидетелем того, как принц Верити ударит принца Регала. Я  действительно
услышал звук пощечины и подавленный вопль ярости. Когда я поднял  глаза,
Верити стоял так же спокойно, как прежде,  а  Регал  наклонился  вперед,
прижав руку к носу и рту.
   - Будущий король Верити  не  потерпит  никаких  оскорблений  в  адрес
будущей королевы Кетриккен. И в свой адрес тоже. Я сказал, что моя  леди
пробудила гордость в сердцах наших  солдат.  Возможно,  она  расшевелила
также и мою. - Сам Верити выглядел удивленным, обдумывая это.
   - Король об этом узнает! - Регал отнял руку  от  лица  и  ошеломленно
уставился на нее. Из его носа хлестала кровь.  -  Мой  отец  увидит  эту
кровь. - Голос его дрожал, он задыхался. Он слегка наклонился  вперед  и
отвел в сторону руку, как бы боясь запачкать одежду.
   - Что? Ты собираешься истекать кровью весь  день,  до  вечера,  когда
встает наш отец? Если тебе это удастся, приходи и покажи мне тоже.  -  И
мне:
   - Фитц! Неужели у тебя  нет  других  дел,  кроме  как  стоять  здесь,
разинув рот? Отправляйся! Проследи, чтобы команды  моей  леди  были  как
следует выполнены.
   Верити повернулся и пошел  по  коридору.  Я  поспешил  выполнить  его
распоряжение и  убраться  подальше  от  Регала.  Принц  топал  ногами  и
ругался, как раздраженный ребенок. Ни один  из  нас  не  смотрел  в  его
сторону, но я, по крайней мере, надеялся, что никто из слуг  не  заметил
этого происшествия.
   Это был длинный, особенный день. Верити зашел в комнату короля Шрюда,
а потом вернулся в свой кабинет. Я не знаю, что делал Регал. А все  люди
начали выполнять приказы королевы, работая быстро, но  почти  безмолвно,
тихо переговариваясь между собой, когда готовили один  зал  для  еды,  а
другой для покойников. Я отметил, что те женщины, которые были  наиболее
преданны королеве, теперь оказались окруженными вниманием, как будто они
были тенью Кетриккен. Эти знатные дамы  внезапно  сочли  незазорным  для
себя прийти в Малый  зал,  чтобы  лично  проследить,  как  идут  дела  с
ароматизированием воды и раскладыванием  одежды  и  полотна.  Я  помогал
носить дрова для погребального костра.
   Ранним  вечером  охотники  вернулись.  Они   прибыли   тихо,   стража
торжественно выстроилась вокруг наполненных повозок. Кетриккен ехала  во
главе. Она казалась усталой и застывшей -  но  не  от  холода.  Я  хотел
подойти к ней, но не успел - сам Баррич подхватил под уздцы ее лошадь  и
помог королеве спешиться. Пятна свежей крови покрывали ее сапоги и спину
Софтстеп. Она не приказывала своим солдатам делать то,  чего  не  делала
сама. Кетриккен тихо велела им  помыться,  расчесать  волосы