ют Кетриккен. Я хочу услышать от
вас, что это также и ваша цель.
   - Клянусь, что это так, Фитц Чивэл, сын Чивэла.
   К моему ужасу, покрытый боевыми шрамами старик взял мои руки в свои и
возложил себе на лоб в древнем жесте приносящего присягу  вассала.  Все,
что я смог сделать, это не оторвать их от его лба. "Преданность Верити",
- напомнил я себе. Вот как я начал это, и я  должен  постараться,  чтобы
так оно и шло.
   - Я поговорю с остальными, - тихо продолжал Браунди. -  Я  скажу  им,
чего вы хотите. По правде говоря, нам тоже не нужно кровопролитие. Пусть
щенок бежит, поджав хвост, внутрь страны. А здесь останутся волки.
   Мои волосы встали дыбом от выбранных им слов.
   - Мы будем присутствовать на его церемонии. Мы  даже  поклянемся  еще
раз в верности королю династии Видящих. Но не он этот король. Он никогда
им не будет. Насколько я понимаю,  он  уедет  на  следующий  день  после
церемонии. Мы отпустим его, хотя,  по  традиции,  новый  будущий  король
должен встать перед своими герцогами и выслушать их советы. Может  быть,
мы задержимся на день или два после отъезда  Регала.  По  крайней  мере,
Баккип должен стать вашим, прежде чем мы уйдем. Мы позаботимся об  этом.
Нам нужно многое обсудить, например расположение наших кораблей. Ведь на
верфях есть другие суда, правда? - В ответ на мой короткий кивок Браунди
улыбнулся с волчьим удовлетворением. - Мы проследим, чтобы  их  спустили
на воду. Регал вывез из Баккипа все запасы, это  известно  каждому.  Нам
предстоит позаботиться о том, чтобы пополнить ваши  склады.  Фермерам  и
овцеводам Бакка придется понять, что  они  должны  отдать  припрятанное,
если хотят, чтобы солдаты охраняли их побережье. Это будет трудная  зима
для всех нас, но тощие волки самые свирепые, как говорят.
   А мы тощие, брат. О, мы тощие.
   Ужасное предчувствие охватило меня. Я  подумал,  что  я  сделал.  Мне
придется найти способ поговорить с Кетриккен до ее отъезда, чтобы как-то
заверить ее, что я не предатель. Я свяжусь Скиллом с Верити, как  только
смогу. Поймет ли он? Он должен. Он всегда  умел  заглядывать  в  глубины
моего  сердца.  Конечно,  он  увидит,  чего  я  хочу.  А  король   Шрюд?
Давным-давно,  покупая  мою  верность,  он  сказал:  "Если  когда-нибудь
какой-нибудь мужчина или женщина попытается повернуть тебя против  меня,
предлагая тебе больше, чем я, приди ко мне, расскажи об этом, и я  пойду
тебе навстречу". "Отдали бы вы мне Баккип, старый король?" - подумал я.
   Я заметил, что Браунди замолчал.
   -  Не  бойтесь,  Фитц  Чивэл,  -  сказал  он,  -  не  сомневайтесь  в
правильности вашего выбора, или  все  мы  пропали.  Если  ваша  рука  не
поднимется, чтобы потребовать Баккип, это будет  кто-то  другой.  Мы  не
можем покинуть замок, никого не оставив у руля. Будьте довольны, что это
вы, - так, как довольны мы. Регал уходит туда,  куда  никто  из  нас  не
может последовать за ним. Он бежит внутрь страны, чтобы  спрятаться  под
кровать своей матери. Мы должны сами постоять за  себя.  Все  приметы  и
предзнаменования указывают нам на это. Говорят, что люди  видели  Рябого
Человека, пьющего кровь из колодца Баккипа, а у  очага  в  Большом  зале
свернулась змея, которая посмела укусить ребенка. Сам я,  когда  ехал  к
югу, видел молодого орла,  которого  мучили  вороны.  Но  как  только  я
подумал, что ему следует броситься в  море,  чтобы  спастись,  он  взмыл
вверх и схватил ворону, которая собиралась кинуться на него. Он  швырнул
ее в воду, а остальные вороны разлетелись  в  стороны,  крича  и  хлопая
крыльями. Это знаки, Фитц  Чивэл.  Мы  были  бы  глупцами,  если  бы  не
обратили на них внимания.
   Я скептически относился  к  предзнаменованиям,  тем  не  менее  дрожь
охватила меня. Браунди перевел взгляд на дверь  во  внутренние  комнаты.
Там стояла Целерити. Темные короткие волосы обрамляли ее гордое лицо,  а
глаза сверкали голубизной.
   - Дочь. Ты сделала хороший выбор, - сказал ей старик. - Когда-то я не
понимал, чем тебе так приглянулся писарь. Может  быть,  сейчас  я  понял
это.
   Он поманил ее в комнату, и она вошла, зашелестев юбками.  Она  встала
около своего отца, смело глядя па меня. В первый раз я заметил, что  эта
застенчивая девушка обладает железной волей. Это расстроило меня.
   - Я просил вас  подождать,  и  вы  подождали,  -  сказал  мне  герцог
Браунди. - В этом вы показали себя человеком чести.  Сегодня  я  доказал
вам свою преданность. Примете ли вы обещание  моей  дочери  стать  вашей
женой?
   На краю какого обрыва я балансировал! Я встретил взгляд  Целерити.  У
нее не было сомнений. Если бы я никогда не знал Молли,  я  бы  нашел  ее
прекрасной. Но теперь, когда я смотрел на нее, я видел  только  то,  чем
она не была. Я не мог предложить ей руку и сердце - тем  более  в  такое
время. Я решил быть твердым и обратился к отцу Целерити:
   - Вы оказываете мне  большую  честь,  сир.  Но,  герцог  Браунди,  вы
сказали правду. Это тяжелые времена. С вами ваша  дочь  в  безопасности.
Рядом со мной этого не будет. То, что мы сегодня здесь обсуждали, многие
назовут изменой. Люди станут говорить, что я просил руки  вашей  дочери,
чтобы привязать вас ко мне. Или что вы отдали мне вашу дочь  по  той  же
причине. Я не  хочу  этого.  -  Я  заставил  себя  снова  посмотреть  на
Целерити. - Дочь Браунди в большей безопасности, чем жена Фитца  Чивэла.
Пока мое положение не станет более определенным, я  ни  с  кем  не  могу
связать свою жизнь. Мое уважение к  вам  велико,  леди  Целерити.  Я  не
герцог и даже не лорд. Как я и сказал, я только незаконный  сын  принца.
Пока я не смогу добиться чего-то большего, я не буду искать  жены  и  не
буду свататься ни к одной женщине.
   Целерити явно была разочарована. Но ее отец медленно кивнул.
   - Я вижу мудрость ваших слов. Дочь моя, боюсь,  видит  в  них  только
промедление, - он посмотрел на огорченную Целерити и нежно улыбнулся.  -
Когда-нибудь она поймет, что люди, которые хотят защитить ее, любят  ее.
- Он пробежал по мне взглядом, как будто я был породистой лошадью.  -  Я
верю, - тихо сказал он,  -  что  Бакк  выстоит.  И  что  ребенок  Верити
унаследует трон.
   Я оставил его. Эти слова эхом отзывались в  моем  сознании.  Снова  и
снова я говорил себе, что не сделал ничего плохого. Если  я  не  подниму
руку, чтобы потребовать Баккип, это сделает другой.

***

   - Кто? - сердито спросил меня Чейд через несколько часов.
   Я сидел, глядя себе под ноги.
   - Не знаю. Но  они  бы  нашли  кого-нибудь,  кто  с  гораздо  большей
вероятностью учинил кровопролитие. Он начал бы действовать на  церемонии
и не дал бы нам спасти Кетриккен и Шрюда.
   - Если Прибрежные Герцогства так близки к  восстанию,  как  видно  из
твоего доклада, мы, возможно, должны пересмотреть свой план.
   Я чихнул. В комнате все еще пахло горькой корой.
   - Браунди говорил со мной не о восстании, а о  преданности  законному
королю. И  именно  на  это  я  ответил.  У  меня  нет  никакого  желания
захватывать трон, Чейд.  Я  только  хочу  сохранить  его  для  законного
наследника.
   - Я знаю, - ответил он быстро, - иначе я  бы  пошел  прямо  к  королю
Шрюду с этим.., безумием. Я не знаю, как это назвать. Это не  измена,  и
однако...
   - Я не изменник, - страстно сказал я.
   - Нет? Тогда позволь задать тебе вопрос. Если, вопреки нашим  усилиям
спасти Шрюда и Кетриккен или,  не  дай  бог,  по  нашей  вине,  они  оба
погибнут, а Верити никогда  не  вернется?  Что  тогда?  Ты  тоже  будешь
стремиться передать трон законному королю?
   - Регалу?
   - По линии преемственности - да.
   - Он не король, Чейд. Он избалованный принц и всегда таким останется.
Во мне столько же крови Видящих, сколько в нем.
   - Но то же самое можно  будет  сказать  о  ребенке  Кетриккен,  когда
придет время. Видишь, на какой опасный путь мы вступаем, когда  пытаемся
встать выше, чем нам полагается? Мы присягнули династии  Видящих.  И  не
одному королю Шрюду или другому мудрому королю, а  всей  династии.  Даже
если королем будет Регал.
   - Ты станешь служить Регалу?
   - Я видел, как и более глупые принцы с  годами  становились  мудрыми.
То, что ты замышляешь,  приведет  нас  к  гражданской  войне.  Фарроу  и
Тилт...
   - .. Не заинтересованы ни  в  какой  войне.  Они  будут  только  рады
избавиться от нас и Прибрежных Герцогств. Регал всегда так говорил.
   - И наверное, он считает, что это на самом  деле  так.  Но  когда  он
обнаружит, что негде покупать хороший  шелк  и  что  баржи  с  вином  из
Бингтауна больше не плывут по реке в Бакк, он передумает. Регал  захочет
вернуть портовые города, и он это сделает.
   - Так как мне следовало поступить?
   Чейд сел напротив меня, зажав худые руки между коленями.
   - Я не знаю. Браунди,  конечно,  в  отчаянии.  Если  бы  ты  надменно
отказал ему и упрекнул его в измене... Что ж, он знал бы, как  поступить
с тобой. Помни, что он не замедлил разделаться с  Вераго,  когда  решил,
что она угрожает Видящим. Это уже слишком для  бедного  старого  убийцы.
Нам нужен король.
   - Да.
   - Сможешь ты снова связаться с Верити?
   - Я боюсь. Я не знаю, как закрыться от Джастина и Сирен. Или Уилла, -
я вздохнул. - Тем не менее я попытаюсь. Верити,  конечно,  узнает,  если
они прорвутся... - у меня появилась  еще  одна  мысль.  -  Чейд,  завтра
ночью, когда будешь уводить Кетриккен, тебе  придется  рассказать  ей  о
том, что произошло, и заверить ее в моей преданности.
   - О! Это сильно облегчит ей бегство в горы. Нет. Не завтра  ночью.  Я
прослежу, чтобы эта весть дошла до нее, когда она будет в  безопасности.
А ты должен дотянуться до Верити, но будь осторожен, за тобой не  должны
шпионить. Ты уверен, что наши планы им неизвестны?
   Мне пришлось покачать головой.
   - Но надеюсь, что нет. Я все рассказал Верити, когда связывался с ним
Скиллом. Только в самом конце он сказал, что кто-то пытается  подслушать
нас.
   - Тебе, наверное, следовало убить Джастина,  -  задумчиво  проговорил
Чейд и рассмеялся, увидев  мое  обескураженное  лицо.  -  Нет,  нет,  не
беспокойся. Я не собираюсь упрекать тебя за  то,  что  ты  удержался  от
этого. Если бы ты был так же осмотрителен в разговоре с Браунди!  Одного
намека на то, что существует такой план, было бы достаточно для  Регала,
чтобы повесить тебя. Он безжалостен и глуп и мог бы попытаться  повесить
и своих герцогов. Нет! Давай даже не думать об этом. Залы  Баккипа  были
бы залиты кровью. Если бы ты нашел  возможность  прекратить  эту  беседу
прежде, чем Браунди успел сделать тебе такое предложение!  Впрочем,  как
ты сказал, они могли бы найти кого-нибудь другого. Хорошо. Мы  не  можем
приделать старые головы на молодые плечи.  К  сожалению,  Регал  слишком
легко может снести твою юную голову с твоих юных плеч. - Чейд со вздохом
опустился на колени и подбросил в огонь еще одно полено. - Готово ли все
остальное? - спросил он внезапно. Я был только рад переменить тему.
   - Все, что было возможно. Баррич будет ждать в ольховой роще у логова
старого лиса.
   Чейд закатил глаза:
   - А как я его найду? Спрошу пробегающего мимо лиса?
   Я улыбнулся, сам того не желая.
   - Вроде того. Откуда вы выйдете из замка?
   Некоторое время он упрямо молчал. Эта старая  лисица  по-прежнему  не
хотела обнаруживать свой тайный ход. Наконец он сказал:
   - Мы выйдем из сарая с зерном, третьего от конюшни.
   Я медленно кивнул.
   - Серый волк встретит вас. Бесшумно следуйте за ним, и он покажет вам
путь за стены Баккипа, так что не придется идти через ворота.
   Чейд  уставился  на  меня.  Я   ждал.   Приговора,   отвращения   или
любопытства.  Но  старый  убийца  слишком  долго  учился  скрывать  свои
чувства.
   - Мы будем глупцами, если не используем все  оружие,  которое  у  нас
есть. Он.., опасен?
   - Не более чем я. Не нужно  брать  с  собой  отраву  для  волков  или
предлагать ему баранину, чтобы вам разрешили пройти, - я  знал  фольклор
не хуже Чейда. - Просто покажитесь  ему,  и  он  выведет  вас  наружу  и
проводит к роще, где будет ждать Баррич.
   - Это долгий путь? - я понял, что он думает о короле.
   - Не слишком долгий,  но  и  не  короткий.  А  снег  там  глубокий  и
нерасчищенный. Будет нелегко пролезть через отверстие в  стене,  но  это
можно сделать. Я мог бы попросить Баррича встретить вас у стены,  но  не
хочу привлекать ничьего внимания. Может быть, вам поможет шут?
   - Похоже, ему  придется.  Нельзя  вовлекать  никого  другого  в  этот
заговор. Наше положение становится все более и более неопределенным.
   Я склонил голову, соглашаясь с ним.
   - А ты? - осмелился спросить я.
   - Моя работа выполнена. Шут помогал мне. Он раздобыл одежду и  деньги
для своего короля. Шрюд неохотно согласился с нашим планом. Несмотря  ни
на что, Фитц, Регал его сын, его любимый  младший  сын.  Он  знает,  как
безжалостен Регал, но все  же  ему  трудно  поверить,  что  принц  может
покуситься на его жизнь. Признать, что Регал хочет убить его,  -  значит
признать, что он ошибался относительно своего сына.  Бежать  из  Баккипа
для него еще хуже. Тем самым он признает не только то, что Регал восстал
против него, но и то, что ему остается только бегство. Он никогда не был
трусом. Теперь ему больно при мысли, что он вынужден спасаться от  того,
кто должен быть более всех верен ему. Тем не менее это придется сделать.
Мне удалось уговорить его,  упирал  прежде  всего  на  то,  что  ребенок
Кетриккен без его поддержки не  сможет  претендовать  на  трон,  -  Чейд
вздохнул. - Почти все готово. Я приготовил лекарства и упаковал вещи.
   - Шут понимает, что не может ехать с королем?
   Чейд потер лоб.
   -  Он  собирается  последовать  за  ним  через  несколько  дней.  Его
невозможно отговорить. Все, что я смог, это заставить его путешествовать
отдельно.
   - Значит, я должен убрать свидетелей из комнаты короля, чтобы ты  мог
забрать его.
   - Да, - безрадостно заметил Чейд. - Все хорошо спланировано и  готово
к выполнению, если не считать этой самой важной детали.
   И мы вместе уставились в огонь.

29
БЕГСТВО И ПЛЕН

   Разногласия  между  Прибрежными  и  Внутренними  Герцогствами  уходят
своими корнями в далекое прошлое. Четыре Прибрежных Герцогства -  Бернс,
Бакк, Риппон и Шокс - были единым королевством  задолго  до  образования
Шести  Герцогств.  Когда  король   Вайдлер   убедился,   что   покорение
халцедоновых областей не принесет выгоды, он обратил  свой  взор  внутрь
страны. Район Фарроу с его разбросанными кочевыми  племенами  легко  пал
под натиском организованных армий. Густонаселенный Тилт  завоевать  было
труднее, он сдался, только когда прежний король этого района  обнаружил,
что его страна окружена, а торговые пути перерезаны.
   И прежнее королевство Тилта,  и  регион,  который  впоследствии  стал
известен как Фарроу, на  протяжении  жизни  целого  поколения  считались
просто покоренной территорией. И их  природные  богатства  расточительно
эксплуатировались  ради  Прибрежных  Герцогств.  Королева   Мунифайсенс,
внучка  Вайдлера,  была  достаточно  умна  для   того,   чтобы   увидеть
порожденное этим недовольство внутренних районов. Она проявила  огромную
терпимость и  мудрость,  возвышая  старейшин  племен  Фарроу  и  прежних
властителей Тилта до положения придворной знати. Она использовала  браки
и передачу земельных владений, чтобы выковать союз между  прибрежными  и
внутренними  народами.  Она  первая  назвала  свое  королевство   Шестью
Герцогствами. Но все ее политические маневры не могли снять противоречий
между географическими и экономическими интересами таких разных  районов.
Климат,  народ  и  обычаи  Внутренних  и  Прибрежных  Герцогств   сильно
различались.
   Во  время  царствования  Шрюда  разногласия  между  двумя   регионами
обострились. Его старшие сыновья, Верити и Чивэл, были  детьми  королевы
Констанции, аристократки из Шокса,  имеющей  родственников  также  среди
знати Бернса. Сердце  ее  принадлежало  народу  побережья.  Вторая  жена
Шрюда,  королева  Дизайер,   была   из   Фарроу,   но   ее   родословная
прослеживалась до основателей  королевской  семьи  Тилта  и  отдаленного
родства с Видящими. Поэтому многие утверждали,  что  в  ее  сыне  Регале
больше королевской крови, чем у любого из его сводных братьев, а значит,
он имеет больше прав на трон.
   С исчезновением будущего  короля  Верити,  появлением  слухов  о  его
смерти и очевидным угасанием  короля  Шрюда  прибрежным  герцогам  стало
ясно, что власть и титул перейдут к  принцу  Регалу,  происходившему  из
внутренних земель. Они предпочли  сделать  ставку  на  будущего  ребенка
Верити  и  предусмотрительно  старались  сохранить   и   консолидировать
прибрежные государства. Поскольку над Прибрежными  Герцогствами  нависла
угроза  пиратов  и  "перековывания",  это  действительно  был  для   них
единственный разумный выход.

   Церемония присвоения  принцу  титула  будущего  короля  была  слишком
длинной. Людей собрали задолго до начала, чтобы дать Регалу  возможность
торжественно пройти сквозь наши ряды и проследовать к высокому сиденью с
дремлющим королем  Шрюдом.  Королева  Кетриккен,  бледная  как  восковая
свеча, стояла слева за спиной Шрюда.  Регал  позаботился  о  том,  чтобы
король был облачен в мантию и имел при себе все королевские регалии,  но
Кетриккен  отказалась  от  предложения  Регала  одеться  попышнее.   Она
выглядела слишком буднично в скромном  пурпурном  платье,  перепоясанном
выше ее  округляющегося  живота.  Простой  золотой  обруч  охватывал  ее
коротко остриженные волосы. Если бы  не  этот  знак  отличия  у  нее  на
голове, она могла бы сойти за служанку, собирающуюся прислуживать Шрюду.
Я знал,  что  она  считает  себя  скорее  "жертвенной",  чем  королевой.
Простота наряда делала ее чужестранкой в глазах баккипского двора.
   Шут тоже присутствовал на церемонии. На  нем  был  сильно  поношенный
черно-белый шутовской костюм, и  снова  в  руках  он  держал  скипетр  с
Крысиком. Лицо свое шут раскрасил черными и белыми полосками, и я гадал,
сделал ли он это, чтобы скрыть свои синяки, или просто в тон костюму. Он
появился  незадолго  до  прихода  Регала  и  явно   устроил   спектакль,
прогуливаясь  по  проходу  между  рядами  и  легкомысленно  благословляя
собравшихся Крысиком. После  этого  он  сделал  собравшимся  реверанс  и
грациозно  плюхнулся  к  ногам  короля.   Стражники   двинулись,   чтобы
перехватить его, но путь им преградили ухмыляющиеся и  вытягивающие  шеи
люди. Когда шут дошел до возвышения и уселся, король рассеянно  протянул
руку и взъерошил его редкие волосы, и таким образом ему  было  разрешено
оставаться на месте. Люди обменивались улыбками или хмурили брови, глядя
на устроенное шутом  представление.  Все  зависело  от  того,  насколько
человек стремился выразить свою верность  Регалу.  Что  до  меня,  то  я
боялся, что это его последняя шутка.
   Замок напоминал бурлящий котел. Моя вера в то, что Браунди - человек,
умеющий держать язык за зубами, была поколеблена.  То  одни,  то  другие
придворные кивали мне или ловили мой взгляд. Я боялся, что  это  заметят
подручные Регала, поэтому старался как можно больше находиться  в  своей
комнате и провел большую часть дня в башне Верити,  где  тщетно  пытался
связаться с ним Скиллом. Я выбрал это место в надежде  представить  себе
его образ, но потерпел неудачу. Я мучительно боялся услышать шаги  Уилла
или почувствовать прикосновение Джастина или Сирен к моему сознанию.
   Я окончательно убедился, что со Скиллом ничего  не  выйдет,  и  долго
сидел и ломал голову над неразрешимой  загадкой,  как  очистить  комнату
короля от стражников. Снаружи доносился шум бури, и когда я открыл окно,
внезапный порыв ветра чуть не отбросил  меня  в  другой  конец  комнаты.
Большая часть обитателей Баккипа считала такую погоду  самой  подходящей
для церемонии. Шторм должен был удержать пиратов  от  новых  набегов.  Я
смотрел на покрытую снегом д