окоящего, чем эта грубая каменная статуя, но следующая скульптура, мимо которой мы прошли, причинила мне настоящую боль. Кто-то с душераздирающими подробностями вырезал тонущего в болоте дракона. Крылья его были полусложены, прикрытые веками глаза закатились в агонии. Верхом на его шее сидела молодая женщина. Она вцепилась в изогнутую шею и прижалась к ней щекой. Ее лицо было маской страдания - рот открыт, черты лица напряжены, мышцы шеи натянуты как струны. И девушка, и дракон были выполнены с изумительной точностью цветов и линий. Я видел ресницы девушки, каждый волос на ее золотистой голове, тонкие зеленые чешуйки на приоткрытых глазах дракона и даже капли слюны в углах его пасти. Но там, где должны были быть могучие лапы и бьющийся хвост дракона, был только бесформенный черный камень, как будто эти двое приземлились в яму со смолой и не могли вырваться из нее.
     Хотя это была всего лишь статуя, смотреть на нее было невыносимо тяжело. Я видел, как со слезами на глазах отвернулась Кеттл. Но нам с Ночным Волком действовала на нервы еще и полная боли волна Уита, который исходил от нее. Она была слабее, чем та, что мы чувствовали в статуях каменного сада, но от этого нам было еще хуже. Это было похоже на смертельные муки попавшего в западню животного. Я подумал, какой же талант был нужен, чтобы вселить в статую такую жизнь. Несмотря на то что я оценил мастерство резчика, я не был уверен, что одобряю это. Когда, содрогаясь, я прошел мимо статуи, я подумал, не ее ли Уит почувствовали мы с волком. У меня волосы встали дыбом, когда я увидел, что шут оглянулся и посмотрел на нее. Лоб его тревожно наморщился. Очевидно, он тоже чувствовал ее, хотя и не так ясно, как мы. Может быть, это то, что мы почувствовали, Ночной Волк. Может быть, в каменоломне больше нет никого живого, кроме этого памятника медленной смерти.
     Нет. Я что-то чую.
     Я расширил ноздри и медленно втянул воздух. Мой нос работал не так хорошо, как нос Ночного Волка, но чувства волка обостряли мой нюх. Я ощутил запах пота и слабый оттенок крови. И то и другое было свежим. Внезапно волк тесно прижался ко мне, и мы вместе обогнули каменный блок величиной в два дома.
     Я заглянул за угол, потом осторожно скользнул вперед. Ночной Волк обогнал меня. Я увидел, что шут обходит камень с другой стороны, и почувствовал приближение остальных. Никто ничего не говорил.
     Это был еще один дракон, размером с корабль. Он был весь из черного камня и растянулся во сне на каменном блоке, из которого возникал. Обломки и каменная пыль были рассыпаны по земле вокруг него. Каждая линия этого спящего существа говорила о силе и благородстве. Крылья, сложенные по бокам, напоминали свернутые паруса, а обводы могучей шеи походили на нос боевого корабля. Я смотрел на него несколько мгновений, прежде чем увидел маленькую серую фигурку, распростершуюся у подножия камня. Я смотрел на нее и пытался решить, откуда исходила та мерцающая жизнь, которую я почувствовал: от нее или от каменного дракона?
     Я подумал, что фигура пошевелится при звуке моих шагов, но человек не шелохнулся. Мне даже показалось, что он не дышит. Остальные держались сзади и следили за моим движением. Только Ночной Волк пошел со мной, шерсть у него на загривке поднялась дыбом. Я подошел почти вплотную к лежащему человеку, когда он резко сел и посмотрел на меня.
     Это был старый худой человек с седыми волосами и бородой. Его оборванная одежда была серой от каменной пыли, темные пятна покрывали одну из его щек. Колени, видневшиеся сквозь прорехи в штанинах, были исцарапаны и окровавлены. Ступни были завернуты в тряпки. Он сжимал сильно зазубренный меч, но явно не собирался сражаться со мной. Я чувствовал, каких усилий стоит ему просто удержать этот меч в руках. Какой-то инстинкт заставил меня широко развести поднятые руки, чтобы показать ему, что у меня нет оружия. Он тупо смотрел на меня некоторое время, потом медленно перевел взгляд на мое лицо. Некоторое время мы стояли молча, уставившись друг на друга. Его прищуренные полуслепые глаза напомнили мне арфиста Джоша. Потом губы его шевельнулись, обнажив удивительно белые зубы.
     - Фитц? - спросил он неуверенно.
     Я узнал его голос, несмотря на хрипоту. Он принадлежал Верити. Но все во мне содрогнулось в ужасе оттого, что он дошел до такого состояния, превратившись в жуткие развалины человека. Я услышал быстрые шаги у меня за спиной и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Кетриккен, бегущую по насыпи каменных крошек. Надежда и страх боролись на ее лице, и потом:
     - Верити! - закричала она, и в этом зове была только любовь. Она бросилась к нему, раскрыв объятия, и я едва успел поймать ее, когда она бежала мимо меня.
     - Нет! - громко крикнул я ей. - Не прикасайтесь к нему!
     - Верити! - снова закричала она и попыталась вырваться. - Пусти, пусти меня к нему!
     Все, что я мог сделать, это крепко держать ее.
     - Нет, - сказал я ей тихо.
     Как иногда бывает, мой мягкий тон заставил ее прекратить сопротивление. Она вопросительно посмотрела на меня.
     - Его руки покрыты магией. Не знаю, что с вами случится, если он вас коснется.
     Она затихла в моих грубых объятиях и повернула голову, чтобы увидеть своего мужа. Он стоял и смотрел на нас с доброй, несколько смущенной улыбкой. Он склонил голову набок, как бы разглядывая нас, потом медленно нагнулся, чтобы опустить свой меч. В этот момент Кетриккен заметила то, что я обнаружил немного раньше. Предательский серебряный блеск покрывал его пальцы и предплечья. На Верити не было рукавиц. Плоть его рук была насыщена первобытной силой. Лицо его было покрыто не пылью, а пятнами этой силы - там, где Верити касался ее.
     Я услышал, как подошли остальные. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать их взгляды. Наконец шут тихо сказал:
     - Верити, мой король, мы пришли.
     Я услышал странный звук, нечто среднее между вздохом и рыданием. Это заставило меня повернуться. Я увидел Кеттл, медленно, как утопающий корабль, опускающуюся вниз. Она прижала одну руку к груди, а другую ко рту и упала на колени. Ее глаза расширились при виде рук Верити. Старлинг немедленно оказалась рядом с ней. Я чувствовал, как Кетриккен отталкивает меня. Я посмотрел на ее потрясенное лицо и отпустил. Она медленно, шаг за шагом, двигалась к Верити, и он смотрел, как она подходит. Его лицо не было бесстрастным, но он явно не узнавал ее. В шаге от него Кетриккен остановилась. Вокруг было тихо. Она смотрела на Верити некоторое время, потом покачала головой, как бы отвечая сама себе на вопрос.
     - Мой лорд, муж мой, вы не узнаете меня?
     - Муж? - слабым голосом проговорил он. Морщины у него на лбу стали глубже, он выглядел как мужчина, который вспоминает нечто давным-давно выученное наизусть. - Принцесса Кетриккен из Горного Королевства. Ее выбрали мне в жены. Подросток, почти девочка, маленькая дикая горная кошка с желтыми волосами. - Он слабо улыбнулся. - В ту ночь я распустил золотые волосы, похожие на бурный ноток, тоньше шелка, такие тонкие, что я не смел прикоснуться к ним, чтобы они не зацепились за мои мозоли.
     Руки Кетриккен потянулись вверх. Когда до нее дошла весть о смерти Верити, она обрезала волосы, оставив на голове колючий ершик. Теперь они отросли почти до плеч, но тонкий шелк загрубел от дождя, солнца и ветра. Она распустила косу и тряхнула головой, так что волосы рассыпались по плечам.
     - Мой лорд, - тихо сказала она и перевела взгляд с меня на Верити, - я не могу прикоснуться к вам?
     - О, - по-видимому, он обдумывал вопрос. Он посмотрел вниз на свои руки, согнул посеребренные пальцы. - Думаю, нет. Боюсь, что нет. Нет, лучше не стоит. - Он говорил с сожалением, но я чувствовал, что ему жаль только отказывать ей в просьбе, но отнюдь не того, что он сам не может прикоснуться к ней.
     Кетриккен судорожно вздохнула.
     - Мой лорд, - начала она, и голос ее сломался, - я потеряла ребенка. Наш сын умер.
     До этого момента я не понимал, как невыносимо тяжело было ей искать мужа, зная, что при встрече она вынуждена будет сообщить ему эту новость. Она уронила свою гордую голову, как бы ожидая его гнева. Но то, что ей предстояло, было гораздо хуже любого гнева.
     - О, - сказал он. Потом:
     - У нас был сын? Я не помню...
     Я думаю, что именно это доконало ее. Эта сокрушительная новость не привела его в ярость и не вызвала скорби - просто смутила. Она почувствовала себя преданной. Ее отчаянное бегство из замка Баккип, все тяготы, которые она вынесла, пытаясь защитить свое нерожденное дитя, долгие одинокие месяцы беременности, закончившиеся разрывающим сердце рождением мертвого ребенка, ее ужас перед тем, что она должна рассказать своему мужу, как предала его, - все это было ее жизнью последний год. А теперь она стояла перед своим мужем и королем, а он, с трудом вспомнив ее самое и мертвого ребенка, сказал только "О!". Мне было стыдно за этого мямлящего старика, который смотрел на королеву и так устало улыбался.
     Кетриккен не закричала и не заплакала. Она просто повернулась и медленно пошла прочь. Я чувствовал в ее движениях величайшее самообладание и величайшую ярость. Старлинг, сидевшая на корточках рядом с Кеттл, посмотрела на королеву, когда та проходила мимо. Она хотела подняться и последовать за ней, но Кетриккен сделала едва заметный отрицательный жест. В одиночестве она спустилась с огромного каменного помоста и пошла прочь.
     Пойти с ней?
     Пожалуйста. Но не приставай к ней.
     Я не дурак.
     Ночной Волк тенью последовал за Кетриккен. Я знал, что, несмотря на мое предостережение, он пошел прямо к ней и прижался огромной головой к ее ноге. Она опустилась на одно колено, обняла его, спрятала лицо в его шерсти. Ее слезы падали на его жесткий мех. Он повернулся и лизнул ей руку.
     Уходи, - велел он мне, и я оставил их. Я моргнул, осознав, что все это время я смотрел на Верити. Его глаза встретились с моими.
     Он откашлялся.
     - Фитц Чивэл, - сказал он и набрал в грудь воздуха. Потом резко выдохнул:
     - Я так устал! А мне еще так много надо сделать! - Он жестом показал на дракона у себя за спиной, потом задумчиво сел на камень рядом со статуей. - Я так старался, - пробормотал он, не обращаясь ни к кому в частности.
     Шут пришел в себя раньше меня.
     - Мой лорд, принц Верити... - начал он, потом замолчал. - Мой король. Это я, шут. Разрешите мне прислуживать вам.
     Верити поднял глаза на бледного, худого мужчину, стоявшего перед ним.
     - Почту за честь, - сказал он через несколько секунд. Его голова покачивалась на шее. - Почту за честь принять преданность и службу человека, который так хорошо заботился о моем отце и моей королеве.
     На мгновение я увидел что-то от прежнего Верити. Потом уверенность снова исчезла с его лица. Шут подошел и опустился на колени рядом с ним. Он похлопал Верити по плечу, подняв небольшое облачко каменной пыли.
     - Я буду заботиться о вас, - сказал он, - как я заботился о вашем отце. - Он встал и повернулся ко мне:
     - Я наберу хвороста и найду питьевую воду. Как себя чувствует Кеттл? - спросил он у Старлинг.
     - Она чуть не упала в обморок, - начала та, но Кеттл ее перебила:
     - Я была потрясена до мозга костей, шут. И не тороплюсь вставать. Но Старлинг может идти куда пожелает.
     - Хорошо. - Шут, по-видимому, полностью контролировал ситуацию. Его голос звучал так, словно он организовывал чаепитие. - Тогда не будете ли вы так любезны, госпожа Старлинг, и не поставите ли палатку? Или две палатки, если это можно устроить. Посмотрите, какая еда у нас осталась, и приготовьте что-нибудь на обед. Не скупитесь, я думаю, все мы нуждаемся в том, чтобы подкрепить свои силы. Я скоро вернусь и принесу хворост и воду. И зелень, если повезет. - Он быстро взглянул на меня. - Присмотри за королем, - тихим голосом добавил он, повернулся и пошел прочь. Старлинг осталась сидеть с разинутым ртом. Потом она встала и пошла собирать разбредшихся джеппов. Кеттл, немного медленнее, двинулась за ней.
     Итак, преодолев все это время и пространство, я оказался один на один со своим королем. "Иди ко мне", - сказал он, и я пришел. Покой нахлынул на меня, когда я понял, что этот зудящий голос наконец затих.
     - Вот, я здесь, мой король, - сказал я тихо, обращаясь скорее к себе, чем к нему.
     Верити ничего не ответил. Он сидел ко мне спиной и скреб своим мечом статую. Он стоял на коленях, держа меч двумя руками, за рукоять и за лезвие, и царапал кончиком камень у передней лапы дракона. Лицо его было таким целеустремленным, движения такими точными, что я не знал, что об этом и думать.
     - Верити, что вы делаете? - спросил я тихо. Он даже не взглянул на меня.
     - Ваяю дракона, - ответил он.
     Несколько часов спустя он продолжал делать то же самое. Монотонный скрежет лезвия о камень заставлял меня сжимать зубы. Нервы мои были напряжены. Я оставался на помосте рядом с ним. Старлинг и шут расставили нашу палатку и еще одну, поменьше, сшитую из ненужных уже зимних одеял. Горел костер. Кеттл сидела над бурлящим котелком, шут сортировал зелень и коренья, которые он собрал, а Старлинг устраивала постели в палатках. Кетриккен ненадолго присоединилась к нам, но только для того, чтобы взять из седельных сумок свой лук и стрелы. Она заявила, что идет охотиться с Ночным Волком. Он бросил на меня сверкающий взгляд темных глаз, и я придержал язык.
     Я знал немногим больше того, что уже было мне известно, когда я нашел Верити. Стены его Скилла были высокими и крепкими. И я почти не чувствовал его. То, что я обнаружил, когда потянулся к нему Уитом, еще больше встревожило меня. Я ощутил в нем трепет Уита, но не мог понять его. Это было так, словно его жизнь и сознание колеблются между его телом и огромной статуей дракона. В последний раз я встречался с чем-то подобным, когда познакомился с владеющим Уитом человеком и его медведем. Я подозреваю, что, если бы кто-нибудь прощупал Уитом нас с волком, он обнаружил бы то же самое. Мы разделяли сознание так долго, что в некотором роде стали единым существом. Но это не объяснило мне, как Верити мог быть связан со статуей и почему он упорно царапает ее мечом. Мне хотелось схватить этот меч и вырвать его из рук моего короля, но я сдерживался. По правде говоря, он казался настолько поглощенным своей работой, что я боялся помешать ему.
     Сначала я пытался задавать ему вопросы. Когда я спросил, что случилось с его отрядом, он медленно покачал головой:
     - Они гнали нас, как стая ворон гоняет орла. Подходили близко, кричали и клевали. И сразу же улетали, как только мы пытались атаковать их.
     - Вороны? - тупо спросил я его.
     Он покачал головой в ответ на мою глупость:
     - Наемные солдаты. Они стреляли в нас из укрытия. Иногда они нападали ночью. А некоторые из моих людей были сбиты с толку Скиллом группы. Я не мог защитить сознание тех, кто был восприимчив. Они посылали им ночные кошмары и внушали подозрительность друг к другу. Поэтому я приказал им вернуться; я впечатал в их сознание собственный приказ, чтобы спасти их от любых других воздействий.
     Это был единственный вопрос, на который он ответил. Все остальные он встречал молчанием, а если и отвечал, его слова были невразумительны или уклончивы. Так что я сдался. Вместо того чтобы задавать вопросы, я стал сам докладывать ему. Это был длинный доклад, потому что я начал с того дня, когда смотрел с башни вслед его отряду. Я был уверен, что многое из моего рассказа он уже знает, но все равно повторил это. Если его сознание блуждало, как я опасался, это могло освежить его память, а если сознание моего короля под слоем каменной пыли было острым, как прежде, ничего плохого не случится, если все события будут представлены ему в порядке и перспективе. Я не мог придумать никакого другого способа достучаться до него.
     Я думаю, что сделал это, чтобы показать ему, через что нам всем пришлось пройти, чтобы оказаться здесь. Кроме того, я хотел сообщить ему, что происходило в его королевстве, пока он бездельничал тут со своим драконом. Тем самым я надеялся снова разбудить в нем какое-то чувство ответственности за свой народ. Когда я говорил, он казался бесстрастным, но временами мрачно кивал, как будто я подтверждал его тайные страхи. И все это время кончик его меча царапал черный камень.
     Уже почти полностью стемнело, когда я услышал шорох шагов Кеттл у себя за спиной. Я прервал рассказ о своих приключениях в разрушенном городе и повернулся, чтобы посмотреть на нее.
     - Я принесла вам обоим горячего чая, - сказала она.
     - Спасибо, - ответил я и взял у нее свою кружку, но Верити только взглянул на нее, не прекращая царапанья.
     Некоторое время Кеттл стояла, протягивая Верити кружку. Когда она заговорила, она не стала напоминать ему о чае.
     - Что вы делаете? - тихо спросила она.
     Скрежет внезапно затих. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, потом взглянул на меня, как бы для того, чтобы убедиться, что я тоже слышал этот нелепый вопрос. Непонимание на моем лице, по-видимому, удивило его. Он откашлялся.
     - Я ваяю дракона.
     - Своим мечом? - спросила она. В ее голосе было любопытство, не более того.
     - Только крупные детали, - объяснил он. - Для более тонкой работы я использую нож. А для самых ответственных мест - пальцы и ногти. - Он медленно повернул голову, обозревая огромную статую. - Как бы мне хотелось сказать, что она готова... Но ведь еще так много надо сделать! И я боюсь, что будет слишком поздно. Если уже не поздно...
     - Слишком поздно для чего? - спросил я, и голос мой был таким же мягким, как голос Кеттл.
     - Ну... Слишком поздно, чтобы спасти народ Шести Герцогств. - Он взглянул на меня, как будто я был немного придурковатым. - Зачем еще я стал бы это делать? Для чего еще я мог бы оставить мою страну и мою королеву и приехать сюда?
     Я тщетно пытался уловить смысл того, что он говорит, но один вопрос сорвался с моих губ:
     - Вы хотите сказать, что вырезали в одиночку этого дракона?
     Верити задумался.
     - Нет, конечно нет. - Но не успел я почувствовать облегчение оттого, что он еще не окончательно сошел с ума, как он добавил:
     - Он еще не закончен. - Он снова оглядел своего дракона с гордостью, с которой когда-то смотрел на свои лучшие карты. - Но то, что я уже сделал, отняло у меня много времени. Очень много времени.
     - Не выпьете ли чаю, пока он еще горячий, сир? - спросила Кеттл, протягивая кружку.
     Верити посмотрел на нее, словно никогда в жизни не видел ничего подобного. Потом серьезно взял кружку у нее из рук.
     - Чай. Я почти забыл о чае. Это не эльфовая кора? Милость Эды, как я ненавидел это горькое варево!
     Кеттл почти вздрогнула, услышав эти слова.
     - Нет, сир, никакой коры, клянусь вам. Это приготовлено из трав, которые мы набрали по дороге. По большей части крапива и немного мяты.
     - Крапивный чай. Моя мать часто давала мне крапивный чай. - Он улыбнулся. - Я вложу это в моего дракона. Крапивный чай моей матушки. - Он прихлебнул из кружки, и на его лице появилось удивленное выражение. - Он теплый... так много времени прошло с тех пор, как я ел что-то теплое...
     - Сколько времени? - спросила Кеттл, как бы продолжая беседу.
     - Ну... много времени, - сказал Верити и снова глотнул чая. - Здесь есть рыба, в ручье около каменоломни. Но где найти время, чтобы поймать ее, не говоря уж о том, чтобы приготовить. Обычно я забываю. Я столько всего вложил в дракона... Может быть, и это тоже.
     - А давно ли вы спали? - настаивала Кеттл.
     - Я не могу работать и спать одновременно, - объяснил он ей. - А работа должна быть сделана.
     - А работа должна быть сделана, - протянула она. - Но сегодня вы прерветесь, совсем ненадолго, чтобы поесть и попить. А потом поспите. Понимаете? Посмотрите-ка туда. Старлинг приготовила для вас палатку. В ней будет теплая мягкая постель и подогретая вода для мытья. И одежда, настолько свежая, насколько мы могли найти.
     Он задумчиво посмотрел на свои серебряные руки:
     - Не уверен,