- По тому, как ты выпятил челюсть, я вижу, что ты  понял.  -  Пейшенс
встала, поставив чашку на стол. - Лейси,  я  думаю,  теперь  Фитц  Чивэл
должен отдохнуть.
   - Пожалуйста, по крайней мере  скажите  ей,  чтобы  она  на  меня  не
сердилась. Скажите, что я не был пьяным прошлой ночью. Скажите, что я не
хотел обманывать ее или причинить ей какой-то вред.
   - Ничего этого я не скажу! И ты тоже, Лейси. Не думай, что я не вижу,
как ты подмигиваешь. Я настаиваю, чтобы вы соблюдали приличия,  вы  оба.
Запомни это, Фитц Чивэл. Ты не знаешь Молли. Она не знает тебя. Вот  как
это должно быть. Теперь  пойдем,  Лейси.  Фитц  Чивэл,  я  жду,  что  за
сегодняшнюю ночь ты отдохнешь.
   Они ушли. Я тщетно пытался перехватить взгляд Лейси и  заручиться  ее
поддержкой. Дверь за ними закрылась, и я снова откинулся на  подушки.  Я
пытался запретить себе восставать против запретов Пейшенс. Как бы это ни
было неприятно, она была права. Я мог только надеяться,  что  Молли  мое
поведение покажется скорее легкомысленным, чем подлым. Я встал с кровати
и подошел к камину помешать угли. Потом я сел и  оглядел  свою  комнату.
После месяцев, проведенных в Горном Королевстве, она  казалась  довольно
мрачной. Единственным  украшением,  если  так  можно  его  назвать,  был
пыльный гобелен, на котором король Вайздом приветствовал Элдерлингов.  Я
получил его вместе с комнатой, так же как и кедровый сундук в ногах моей
кровати, и теперь окинул его критическим взглядом. Он  был  старым  и  в
нескольких местах поеденным молью. Но я понимал, почему этот гобелен был
"изгнан" сюда. Когда я был младше, он являлся мне  в  кошмарах.  Он  был
выткан  в  старом  стиле,  поэтому  король  Вайздом   выглядел   странно
растянутым, в то время как у Элдерлингов не было  сходства  ни  с  одним
существом, когда-либо виденным мною. На их торчащих плечах было  что-то,
напоминающее крылья. А может быть, имелось в виду окружающее их  сияние.
Я наклонился поближе, чтобы рассмотреть их.
   Потом я задремал и проснулся от  сквозняка,  холодившего  мне  плечо.
Тайная дверь у камина, которая вела во владения Чейда, была  приглашающе
открыта. Я медленно встал, потянулся  и  стал  подниматься  по  каменным
ступеням. Так же я шел в первый раз, давным-давно, как и теперь, в одной
ночной рубашке. Я шел тогда следом за пугающим стариком с рябым лицом  и
глазами, острыми и блестящими, как у ворона. Он предложил  научить  меня
убивать людей. Он также предложил, хотя и не произнес этого, стать  моим
другом. Оба предложения я принял.
   Каменные ступеньки были холодными. Здесь  по-прежнему  были  паутина,
пыль и сажа под укрепленными на  стенах  факелами,  как  и  раньше,  эту
лестницу и жилище Чейда не  убирали.  Все  выглядело  таким  же,  как  и
прежде. В одном конце комнаты был очаг, на  голом  каменном  полу  стоял
необъятный стол. На столе царил обычный беспорядок.  Ступки  и  пестики,
липкие тарелки  с  мясными  остатками  для  Слинка,  горшки  с  сушеными
травами, таблицы и  свитки,  ложки,  щипцы  и  почерневший  котелок,  от
которого все еще шел вонючий дым.
   Но Чейда здесь не было. Нет, он был в другом  конце  комнаты,  и  его
кресло с толстыми подушками располагалось перед танцующим огнем  камина.
Ковры устилали пол, один поверх другого, и на столе, украшенном  изящной
резьбой, стояли стеклянная миска с осенними яблоками и графин вина. Чейд
торчал  в  кресле,  как  свеча  в  подсвечнике.  В  руках  у  него   был
полураскрытый свиток, который он поворачивал к свету по мере  прочтения.
Мне это показалось или теперь он держит свиток дальше  от  своего  носа,
чем раньше, а его худые руки высохли еще больше? Я подумал, постарел  ли
он за те месяцы, что меня не было, или я просто не замечал этого раньше?
Его серый шерстяной халат выглядел  таким  же  поношенным,  как  прежде,
длинные волосы ниспадали ему на плечи и, казалось, были того  же  цвета,
что и халат. Как всегда, я стоял молча, ожидая, что он соизволит поднять
глаза и заметить мое присутствие. Кое-что изменилось, но кое-что нет. Он
наконец опустил свиток и посмотрел в мою  сторону.  Несмотря  на  шрамы,
испещрявшие его лицо и руки, королевская кровь в нем была почти  так  же
очевидна, как и во мне. Я  мог  бы  вспомнить,  что  он  мой  двоюродный
дедушка, но наше родство ученика и  учителя  было  ближе  любой  кровной
связи. Он оглядел меня. Я бессознательно выпрямился под его  критическим
взглядом. Голос его был серьезным, когда он приказал:
   - Выйди на свет, мальчик.
   Я послушно сделал несколько шагов и остановился. Он изучал  меня  так
же внимательно, как свиток.
   - Если  бы  мы  были  низкими  предателями,  ты  и  я,  мы  могли  бы
постараться, чтобы люди отметили твое  сходство  с  Чивэлом.  Я  мог  бы
научить тебя стоять так, как  стоял  он.  Походка  твоя  уже  похожа  на
походку принца. Я мог бы показать тебе, как добавить морщин твоему лицу,
чтобы заставить тебя казаться старше. Ты почти одного с  ним  роста.  Ты
мог бы научиться его особым словечкам и тому, как он смеялся. Потихоньку
мы могли бы собрать силы - осторожно, так, что никто даже не  понял  бы,
что происходит. И в  один  прекрасный  день  мы  могли  бы  выступить  и
захватить власть.
   Я медленно покачал головой. Потом мы оба улыбнулись, я подошел и  сел
на камни очага у его ног. Огонь приятно согревал мою спину.
   - Полагаю, это моя работа. - Он вздохнул и сделал глоток вина. -  Мне
приходится думать о таких вещах, потому что я  знаю,  как  другие  будут
думать об этом. Однажды, раньше  или  позже,  какой-нибудь  мелкий  лорд
решит, что это хорошая идея, и придет к тебе с ней. Подожди  и  увидишь,
прав я или нет.
   - Разрази меня гром, если это произойдет! С меня хватит интриг, Чейд.
Эта игра оплачивается не так хорошо, как я надеялся.
   - Ты не так уж плох, учитывая руку, с которой имел дело. Ты выжил.  -
Он смотрел мимо меня в огонь. Вопрос, повисший  между  нами,  был  почти
осязаем. Почему король Шрюд выдал принцу Регалу,  что  я  был  обученным
убийцей? Почему он поставил меня в положение, в  котором  я  должен  был
докладывать и принимать приказы от человека,  который  хотел  бы  видеть
меня мертвым? Может быть, он продал меня Регалу, чтобы  отвлечь  его  от
других планов? Если я был жертвенной пешкой,  то  остаюсь  ли  и  теперь
отвлекающей наживкой для младшего принца? Я думаю, что даже Чейд не  мог
бы  ответить  на  все  эти  вопросы,  а  задать  их  было  бы  чернейшим
предательством того, в чем мы оба поклялись. Быть людьми короля. Мы  оба
давно отдали наши мысли в собственность  Шрюду  для  защиты  королевской
семьи. Не наше дело спрашивать, как он хочет использовать нас. Этот путь
вел к измене.
   Так что Чейд взял графин с вином и налил мне стакан. Некоторое  время
мы обсуждали вещи, которые не имели значения ни для кого, кроме  нас,  и
были тем более драгоценными. Я расспрашивал его  о  Слинке-ласке,  а  он
выразил сочувствие по  поводу  смерти  Ноузи.  Он  задал  один  или  два
вопроса, по которым я  понял,  что  Чейд  осведомлен  обо  всем,  что  я
докладывал Верити, и, кроме того, знает  массу  конюшенных  сплетен.  Он
рассказал мне о слухах и пересудах между слугами замка и о  всех  важных
событиях, происшедших в мое отсутствие. Но когда я спросил Чейда, что он
думает о Кетриккен, нашей будущей королеве, лицо его стало серьезным.
   -  Перед  ней  трудная  дорога.  Она  прибыла  в  замок,  чтобы  быть
королевой, и она является и в то же время не является ею. Она приехала в
тяжелые времена, когда  королевству  угрожают  извне  пират,  а  изнутри
назревает бунт. Она и не подозревала, что окажется при дворе, который не
отвечает  ее  представлениям  о   королевской   власти.   Ей   досаждают
праздниками и балами, даваемыми в ее  честь.  Она  привыкла  жить  среди
своего народа, ухаживать за своими садами, работать на ткацком станке  и
в кузнице, разрешать споры и жертвовать  собой,  чтобы  облегчить  жизнь
своим людям. Здесь она видит, что ее общество состоит  исключительно  из
знатных, привилегированных, богатых. Она  не  получает  удовольствия  от
вина и экзотической пищи, демонстрации дорогих тканей и драгоценностей -
всего, что является целью этих сборищ. И поэтому она не "выглядит".  Она
по-своему красивая женщина. Но она слишком крупная,  слишком  светлая  и
слишком мускулистая по сравнению с женщинами  Баккипа.  Она  как  боевая
лошадь, поставленная в один ряд с охотничьими. Справится ли она с  этим?
У нее прекрасное сердце, но я не знаю, будет  ли  этого  достаточно  для
такой задачи, мальчик. По правде говоря, я  жалею  ее.  Ты  знаешь,  она
приехала одна. Те немногие, кто сопровождал ее, давно вернулись в  горы.
Она здесь одна, совсем одна. Не считая тех, кто ищет ее расположения.
   - А Верити? - огорченно спросил я. - Он ничего не  делает  для  того,
чтобы скрасить это одиночество и обучить ее нашим обычаям?
   - У Верити мало для этого времени, - откровенно  сказал  Чейд,  -  он
пытался объяснить это  королю  Шрюду  еще  до  того,  как  свадьба  была
устроена, но мы к нему не прислушались. Король Шрюд и я  были  ослеплены
политическими выгодами, которые надеялись получить. Я забыл,  что  после
свадьбы при дворе окажется живая женщина. Верити очень  занят.  Если  бы
они были просто мужчина и женщина и у них было бы время, я думаю, они  в
самом деле полюбили  бы  друг  друга.  Но  здесь  и  сейчас  они  должны
приложить все свои усилия к тому, чтобы хорошо  выглядеть.  Скоро  народ
потребует наследника. У них нет времени узнать друг друга, не говоря уже
о любви. - По-видимому, он увидел тень боли на  моем  лице,  потому  что
добавил:
   - Так всегда было в королевских семьях, мальчик. Чивэл и Пейшенс были
исключением. И они купили свое счастье ценой отказа от трона.  Это  было
неслыханно,  чтобы  будущий  король  женился  по  любви.  Я  уверен,  ты
множество  раз  слышал,  какая  это  была  глупость.   И   меня   всегда
интересовало, было ли это ему безразлично.  Этот  поступок  ему  многого
стоил, - тихо сказал Чейд, - я не думаю, что он сожалел о своем решении.
Но он был будущий король. У тебя нет этой свободы.
   Вот оно. Я подозревал, что он знает все, и бесполезно было  надеяться
на его молчание. Я почувствовал, как краска медленно заливает мое лицо.
   - Молли.
   Он кивнул:
   - Одно дело, когда это было внизу, в городе, и ты был еще  мальчиком.
Тогда на это можно было не обращать внимания. Но  теперь  в  тебе  видят
мужчину. Когда она пришла сюда, спрашивая о тебе, языки начали работать,
а люди размышлять. Пейшенс очень быстро заглушила  пересуды  и  овладела
ситуацией. Я бы не стал оставлять эту женщину в замке, если бы это  было
предоставлено мне, но Пейшенс справилась с этим достаточно хорошо.
   - Эту женщину... - повторил я, уязвленный. Если  бы  он  сказал  "эту
шлюху", это не могло бы задеть меня сильнее. -  Чейд,  ты  не  правильно
судишь о ней. И обо мне. Это началось как дружба, очень  давно.  И  если
кто-то и был виноват в том.., как все обернулось, то это я, не Молли.  Я
всегда думал, что друзья, которых я завел в городе, и время,  которое  я
провожу с ними, принадлежат мне... -  Я  запнулся  и  замолчал,  осознав
глупость сказанного.
   - Ты думаешь, мы можем жить двойной жизнью? - голос Чейда был  тихим,
но твердым. - Мы принадлежим королю, мальчик. Мы люди короля. Наши жизни
принадлежат ему. Каждое мгновение каждого дня, во сне или наяву. У  тебя
нет времени для того, чтобы  жить  собственными  интересами,  для  себя.
Только для него.
   Я слегка повернулся и посмотрел в огонь. Я обдумал все,  что  знаю  о
Чейде. Я встретил его здесь, в этих изолированных комнатах. Я никогда не
видел его где-нибудь в другом месте Баккипа. Никто не  называл  мне  его
имени. Иногда,  переодетый,  он  путешествовал  в  качестве  леди  Тайм.
Однажды  мы  вместе   скакали   целую   ночь,   спеша   увидеть   первое
"перековывание" в Кузнице. Но даже это было по приказу короля. Что  было
у Чейда для жизни? Комната, хорошее вино, еда и общество ласки.  Он  был
старшим братом Шрюда. Если бы он не был бастардом, то получил  бы  трон.
Была ли его жизнь тенью моей - в будущем?
   - Нет.
   Я не говорил ни слова, но, когда посмотрел в лицо Чейда,  понял,  что
он угадал мои мысли.
   - Я сам выбрал эту жизнь, мальчик. После того как это проклятое зелье
взорвалось  и  покрыло  меня  шрамами.  Я  был  когда-то   красивым.   И
тщеславным,  почти  таким  же  тщеславным,  как   Регал.   Когда   взрыв
обезобразил мое лицо, я хотел умереть. Многие месяцы  я  не  выходил  из
своих комнат. Когда я наконец вышел, то был переодет. Не леди Тайм, нет,
тогда еще нет. Но мои руки  и  лицо  были  закрыты.  Я  покинул  Баккип.
Надолго. А когда вернулся, красивый  молодой  человек,  которым  я  был,
умер. Я обнаружил, что теперь, когда я умер, я более полезен для  семьи.
В этой истории еще много чего есть, мальчик. Но знай, что я  сам  выбрал
свою жизнь. Это не Шрюд вынудил меня к этому. Я  сделал  это  сам.  Твое
будущее  может  быть  другим.  Но  не  воображай,  что  ты   можешь   им
распоряжаться.
   - Вот почему о вас знали Чивэл и Верити, а Регал нет?
   Чейд странно улыбнулся:
   - Я был чем-то вроде  доброго  неродного  дядюшки  для  двух  старших
мальчиков,  если  ты  можешь  в  это  поверить.  В  некотором   роде   я
присматривал за ними. Но с  тех  пор  как  я  был  обезображен,  я  стал
отстраняться  даже  от  них.  Регал  никогда  не  знал  меня.  Его  мать
испытывала ужас перед оспой. Я думаю, что она верила во все эти  легенды
о Рябом Человеке, - предвестнике болезней и горя. По этой причине  люди,
непохожие на других, вызывали у нее почти суеверный страх. Это видно  по
реакции Регала на шута. Она никогда  бы  не  стала  держать  служанку  с
кривыми  ногами  или  слугу  без  пальца.  Вот.  Вернувшись,  я  не  был
представлен леди и  ребенку,  которого  она  родила.  Когда  Чивэл  стал
наследником Шрюда, помимо прочих вещей его познакомили со  мной.  Я  был
потрясен, обнаружив, что он помнил меня и  скучал  обо  мне.  Он  привел
Верити повидаться со мной в тот вечер. Мне  пришлось  выбранить  его  за
это. Трудно было заставить их понять, что они не могут приходить ко  мне
всегда, когда захотят. Ох уж эти мальчики...  -  Он  покачал  головой  и
улыбнулся своим воспоминаниям. Я не мог объяснить укол ревности, который
ощутил, и снова перевел разговор на себя:
   - Что, ты думаешь, я должен делать?
   Чейд поджал губы, прихлебнул вина и задумался:
   - На данный момент  Пейшенс  дала  тебе  хороший  совет.  Не  обращай
внимания на Молли или избегай ее, но не слишком  подчеркивай  это.  Веди
себя с ней, как будто она новая судомойка: вежливо, но не фамильярно. Не
ищи встречи с ней. Посвяти свое время  будущей  королеве.  Верити  будет
рад, если ты развлечешь ее. А если ты  намерен  получить  разрешение  на
брак с Молли, будущая королева станет  твоей  могущественной  союзницей.
Развлекая Кетриккен, в то же время следи за ней. Не  забывай,  что  есть
люди, в чьи интересы не входит появление  наследника  Верити.  Те  самые
люди, которые не будут в восторге, если у тебя появятся  дети.  Так  что
будь осторожным и бдительным. Будь настороже.
   - Это все? - растерялся я.
   - Нет. Отдохни. Ведь это мертвым  корнем  угостил  тебя  Регал?  -  Я
кивнул, и он, прищурившись, покачал головой. Потом прямо посмотрел мне в
лицо:
   - Ты молод. Может быть, ты сможешь  почти  полностью  поправиться.  Я
видел одного человека, который выжил, но он трясся остаток своей  жизни.
Я все еще вижу у тебя мелкие  признаки  этого.  Это  не  будет  особенно
заметно - только для тех, кто тебя хорошо знает. Но не перетруждайся.  С
усталостью придет дрожь и помутнение в глазах. Сделай  что-нибудь  через
силу - и у тебя начнется припадок. Ты же не хочешь, чтобы кто-то узнал о
твоей слабости? Лучше всего так строить свою жизнь, чтобы  эта  слабость
никогда больше не давала о себе знать.
   - Вот почему в чае была  эльфовая  кора?  -  спросил  я  безо  всякой
надобности.
   Он вскинул брови:
   - В чае?
   - Может быть, это дело рук шута? Когда я проснулся, у меня в  комнате
была еда и чай...
   - А если бы это было делом рук Регала?
   Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять:
   - Я был бы отравлен.
   - Но ты не был. На этот раз. Нет, чай приготовил не я и не  шут.  Это
была Лейси. Шут нашел тебя, и что-то подтолкнуло его рассказать Пейшенс.
Пока та охала и ахала, Лейси тихо всем распорядилась.  Я  думаю,  что  в
глубине души она считает тебя таким же легкомысленным, как  ее  хозяйка.
Дай ей малейшую щель - и она влезет  в  нее  и  организует  твою  жизнь.
Какими  бы  прекрасными  ни  были  ее  намерения,  ты  не  можешь  этого
допустить, Фитц. Убийце нужна свобода. Достань замок для своей двери.
   - Фитц? - удивился я вслух.
   - Это твое имя. Фитц Чивэл. И поскольку, по-видимому,  оно  перестало
раздражать тебя, я буду им пользоваться. "Мальчик" начал мне надоедать.
   Я кивнул. Мы стали говорить о других вещах. До утра оставалось  около
часа, когда я покинул его  лишенные  окон  комнаты  и  вернулся  в  свою
собственную. Я лег в постель, но сон не шел ко мне.  Я  всегда  подавлял
скрытую ярость, которую чувствовал, думая о своем положении  при  дворе.
Теперь она тлела во мне, не давая отдыха. Я сбросил одеяло,  натянул  на
себя одежду, которая стала мне мала, вышел из  замка  и  пошел  вниз,  в
Баккип.
   Свежий ветер с моря дохнул мне  в  лицо  сырым  холодом,  как  мокрая
пощечина. Я покрепче завернулся в плащ и натянул капюшон. Я  быстро  шел
по крутой дороге вниз, в город, избегая обледеневших мест. Я пытался  не
думать, но обнаружил, что быстрые удары  крови  разогревают  скорее  мою
ярость,  чем  плоть.  Мысли  мои  танцевали,  как  лошадь  на  натянутых
поводьях.
   Когда я впервые пришел в Баккип, это был оживленный грязный  городок.
За последние десять лет он вырос и стал  выглядеть  куда  приличнее,  но
прежние времена оставили на нем свою печать. Город цеплялся за скалы,  а
там, где они переходили в каменистые пляжи, дома строились  на  доках  и
молах.  Прекрасная  глубокая  якорная  стоянка,  укрытая  под  Баккипом,
привлекала торговые суда со всего света. Дальше к  северу,  где  в  море
впадала Оленья река, берега были более мягкими,  и  широкая  река  могла
нести торговые баржи далеко в глубь страны,  к  Внутренним  Герцогствам.
Ближайшая к устью реки местность часто затапливалась, и якорные  стоянки
были непредсказуемы, потому что высота воды в реке все  время  менялась.
Так что жители Баккипа жили все вместе на крутых скалах над гаванью, как
птицы на Яичных скалах. Из-за этого плохо вымощенные улицы были узкими и
круто спускались к воде. Дома, лавки и трактиры жались к  скалам,  чтобы
уберечься от ветра. Выше на скалах  самые  престижные  дома  и  наиболее
доходные предприятия были деревянными, а их фундаменты были вырублены  в
камне самих скал. Но эти районы я знал мало.  Ребенком  мне  приходилось
играть и бегать среди лавок и моряцких трактиров, стоявших почти в воде.
   К тому времени, как я вошел  в  нижний  район  города,  я  с  горькой
иронией думал, что для нас обоих - для Молли и для меня - было бы лучше,
если бы мы вообще никогда не подружились. Я бросил тень на ее репутацию,
и если не перестану оказывать  ей  внимание,  она,  по  всей  видимости,
станет подходящей мишенью для злобы Регала. Что до меня, то прежняя боль
была просто царапиной в сравнении с теперешней раной. Я  знал,  что  она
считает меня предателем. Очнувшись от своих мрачных мыслей, я понял, что
подлые ноги занесли меня к самым дверям ее лавки. Теперь это был магазин
чая и трав. Как раз то, что было нужно Баккипу. Еще один магазин  чая  и
трав! Я подумал, что же стало с пчелиными ульями Молли? Меня  как  током
ударило, когда я вдруг осознал, что для Молли чувство потери должно быть
в десять, нет, в сто раз больнее. Я  так  легко  принял  то,  что  Молли
поте