- Ни у моего отца, ни у его жен не было присягнувших им групп. Не было их и у моей бабушки. - Он сморщил лоб. - Какой королеве вы служили, женщина?
     - Королеве Дилиженс Прилежной, мой король, - тихо ответила Кеттл. Она все еще стояла на коленях на твердом камне.
     - Королева Дилиженс правила больше двухсот лет назад, - заметил Верити.
     - Она умерла двести двадцать три года назад, - вмешалась Старлинг.
     - Спасибо тебе, менестрель, - сухо сказал Верити. - Двести двадцать три года назад. И вы хотите, чтобы я поверил, что вы входили в ее группу?
     - Так оно и было, мой лорд. Я обратила свой Скилл на себя самое, потому что хотела сохранить свою юность и красоту. Это не считалось достойным поступком, но большинство владеющих Скиллом делали это в той или иной степени. Мне потребовалось около года, чтобы овладеть своим телом, но то, что я сделала, было выполнено хорошо. До сегодняшнего дня я быстро выздоравливаю, и большая часть болезней обходит меня стороной. - В голосе ее проскользнула нотка гордости.
     - Легендарное долголетие членов групп, - тихо заметил король Верити самому себе. - Должно быть, в книгах Солисити было много вещей, о которых мы с Чивэлом так никогда и не узнали.
     - Очень много. - Теперь Кеттл говорила более уверенно. - Меня поражает, что люди, так плохо обученные - как вы и Фитц Чивэл, - умудрились дойти до этого места. А вырезать в одиночку дракона - это подвиг, достойный песни!
     Верити взглянул на нее:
     - Сядь. Мне больно видеть тебя на коленях. Очевидно, ты многое можешь и должна сказать мне. - Он расправил плечи и оглянулся на дракона. - Но пока мы разговариваем, я не могу работать.
     - Тогда я скажу вам только то, что должно быть сказано немедленно, - предложила Кеттл. Она с трудом встала на ноги. - Я была очень сильна в Скилле. Достаточно сильна, чтобы убивать им, а это доступно немногим. - Голос ее прервался. Она вздохнула и закончила:
     - Эта сила все еще во мне. Человек, наделенный Скиллом достаточно сильно, может снова открыть меня ей. Я верю, что вы обладаете такой силой, хотя, возможно, сейчас она не подчиняется вам. Вы убили Скиллом, а это преступление. Несмотря на то что этот член группы изменил вам, когда-то вы работали вместе. Убивая его, вы убили часть самого себя. Именно поэтому вам кажется, что Скилл покинул вас. Если бы у меня был мой Скилл, я могла бы помочь вам.
     Верити тихо засмеялся:
     - У меня нет Скилла, у вас нет Скилла. Но если бы он у нас был, мы могли бы помочь друг другу. Женщина, это напоминает узел на веревке, у которой нет концов. Как можно его развязать, если не мечом?
     - У нас есть меч, мой король. Фитц Чивэл, Изменяющий.
     - А, старая легенда. Мой отец любил ее. - Верити задумчиво посмотрел на меня. - Вы думаете, он достаточно силен? Скилл моего племянника Августа был выжжен, и он так и не смог восстановить его. Как я иногда думаю, для него это было милосердием. Скилл вел его дорогой, которая мало подходила ему. Я подозревал тогда, что Гален что-то сделал с этой группой. Но у меня было так много дел... как всегда.
     Я почувствовал, что внимание моего короля начинает рассеиваться. Я решительно шагнул вперед:
     - Мой лорд, что от меня требуется? Я мог бы попытаться.
     - Я не хочу, чтобы ты пытался. Я хочу, чтобы ты сделал. Здесь. Так часто говорил Чейд. Чейд. Большая часть его теперь в драконе, но этот кусочек я оставил. Нужно будет вставить его в дракона.
     Кеттл подошла ближе к королю:
     - Мой лорд, помогите мне освободить мой Скилл, и я помогу вам заполнить дракона.
     Что-то было в том, как она произнесла эти слова. Они были произнесены громко, для всех, и тем не менее я чувствовал, что на самом деле только Верити понимает их истинный смысл. Наконец, очень неохотно, он кивнул.
     - Я не вижу другого выхода, - сказал он сам себе, - никакого другого выхода.
     - Как я могу сделать что-то, когда я даже не знаю, о чем идет речь? - пожаловался я. - Мой король, - добавил я в ответ на сердитый взгляд Кетриккен.
     - Ты знаешь не больше нашего, - тихо упрекнул меня Верити. - Сознание Кестрел было выжжено Скиллом ее собственной группы, и это должно было изолировать ее от Скилла на всю оставшуюся жизнь. Ты должен использовать тот Скилл, который у тебя есть, любым доступным тебе способом, чтобы залечить эти рубцы.
     - Но я представления не имею, как начать.
     Тогда Кеттл повернулась и посмотрела на меня. В ее старых глазах была мольба. Пустота и одиночество. И голод Скилла, уничтожавший ее изнутри. Двести двадцать три года, подумал я. Так много лет вдали от родины! Так много лет заключения в собственном теле!
     - Но я попробую, - пообещал я и протянул ей руку.
     Кеттл помедлила, потом вложила свою руку в мою. Некоторое время мы стояли молча и смотрели друг на друга. Я потянулся к ней Скиллом, но не ощутил ответа. Я смотрел на нее и пытался сказать себе, что я ее знаю и мне должно быть легко дотянуться до нее Скиллом. Я привел в порядок свое сознание и вспомнил все, что знал о раздражительной старой женщине. Я думал о ее безропотной стойкости, о ее остром языке и искусных руках. Я вспомнил, как она учила меня своей игре и как часто мы играли в нее, склонив головы над тканью доски. "Кеттл, - сказал я себе строго. - Дотянись до Кеттл". Но мой Скилл не нашел ничего.
     Я не знаю, сколько прошло времени. Знаю только, что я испытывал страшную жажду.
     - Мне нужно выпить чашечку чая, - сказал я ей и отпустил ее руку. Она кивнула, стараясь скрыть разочарование. Только отпустив руку Кеттл, я заметил, как высоко над вершинами гор поднялось солнце. Я снова слышал скрежет меча Верити. Кетриккен по-прежнему сидела молча и наблюдала за ним. Я не знал, куда ушли остальные. Вместе с Кеттл мы оставили дракона и пошли вниз, туда, где все еще тлел костер. Я наломал хвороста, а она наполнила котелок. Мы почти не разговаривали, пока грелась вода. У нас все еще оставалось немного трав, которые Старлинг нарвала для чая. Они завяли, но мы заварили чай и сели пить его. Царапанье меча Верити стало фоном, не более заметным, чем жужжание насекомых. Я изучал старую женщину, сидевшую рядом со мной.
     Мой Уит говорил мне о сильной и веселой жизни внутри нее. Я чувствовал ее старческую руку в своей. Она была мягкой, за исключением тех мест, где кожа покрылась мозолями от тяжелой работы. Я видел морщины на ее лице вокруг глаз и в углах рта. Старая, сказало мне ее тело. Старая. Но мой Уит говорил мне о женщине моего возраста, веселой и безрассудной, открытой любви, приключениям и всему тому, что может предложить жизнь. Жаждущей, но попавшей в западню. Я заставил себя видеть не Кеттл, а Кестрел. Кем она была до того, как ее погребли заживо? Наши глаза встретились.
     - Кестрел? - спросил я.
     - Я была ею, - тихо сказала она, и я чувствовал, что раны еще не зажили. - Но ее больше нет. Нет уже много лет.
     Когда я назвал это имя, я почти почувствовал ее. Я знал, что держу ключ, но представления не имел, где искать замок. Что-то скреблось на краю моего Унта. Я поднял глаза, раздраженный вмешательством. Это были Ночной Волк и шут. Шут выглядел измученным, на него было больно смотреть. Но он не мог выбрать худшего времени для разговора. Думаю, он знал это.
     - Я старался держаться подальше, - сказал он тихо, - Старлинг объяснила мне, что вы делаете. Она рассказала мне обо всем, что произошло, пока меня не было. Я знаю, что мне следовало подождать, и то, что вы делаете, жизненно важно. Но... я не могу. - Он опустил глаза. - Я предал тебя, - прошептал он. - Я предатель.
     Мы были связаны Скиллом, и я ощутил всю глубину его отчаяния. Я пытался пробиться к нему, чтобы он, в свою очередь, узнал, что чувствую я. Его использовали против меня, да, но в этом ведь не было его вины. Но я не мог дотянуться до него. Его стыд и угрызения совести стояли между нами и закрыли его от моего прощения. Он и сам не мог простить себя.
     - Шут! - внезапно воскликнул я и улыбнулся ему. Он посмотрел, ужасаясь тому, что я вообще могу улыбаться, а тем более ему - Нет, все в порядке. Ты дал мне ответ. Ты - ответ. - Я глубоко вздохнул и попытался тщательно обдумать это. Медленно и осторожно, предупредил я себя, и потом: "Нет! Сейчас! Только сейчас это и можно сделать". Я обнажил свое левое запястье и протянул руку ладонью вверх. - Прикоснись ко мне, - приказал я шуту - Прикоснись ко мне Скиллом на твоих пальцах и увидишь, считаю ли я тебя предателем.
     - Нет! - ужаснулась Кеттл, но шут уже тянулся ко мне, как лунатик. Он приложил посеребренные кончики пальцев к моему запястью. Когда я ощутил холодный жар его пальцев на своей коже, я протянул другую руку и схватил Кеттл.
     - КЕСТРЕЛ! - крикнул я громко. Я почувствовал, как она шевельнулась, и втянул ее в нас.
     Я был шутом, а шут был мной. Он был Изменяющим, и я тоже. Мы были две половины целого, разъединенные и снова сошедшиеся вместе. На мгновение я узнал его во всей его полноте, совершенного и волшебного, а потом он оторвался от меня, смеясь. Пузырек внутри меня, отдельный и непознаваемый и в то же время соединенный со мной. Ты любишь меня! Я был потрясен. Он действительно никогда раньше не верил в это. Раньше это были слова. Я всегда боялся, что они рождены жалостью. Но ты действительно мой друг. Это знание. Это ощущение того, что ты ко мне чувствуешь. Значит, это Скилл. Мгновение он буйно веселился просто от этого нового понимания.
     В этот момент к нам присоединился кто-то еще.
     Ах, маленький брат! Наконец-то нашел свои уши! Моя добыча - твоя добыча, и мы стая навеки!
     Шут отскочил от дружеского наскока волка. Я боялся, что он разорвет круг. Потом он внезапно вернулся к нам.
     Это? Это Ночной Волк? Этот могучий воин с благородным сердцем?
     Как описать этот момент? Я так давно и так полно знал Ночного Волка и был поражен, увидев, как мало знал о нем шут.
     Лохматый? Таким ты меня видел? Лохматый и похотливый?
     Прости. Это от шута, очень искренне. Большая честь для меня узнать, каков ты на самом деле. Я никогда не подозревал такого благородства в тебе.
     Их взаимное одобрение было почти ошеломляющим.
     Потом мир вокруг нас остановился.
     У нас есть дело, - напомнил я им. Шут отнял руку от моего запястья, оставив на нем три серебряных пятнышка. Даже воздух был слишком тяжелым грузом для этой отметины. На некоторое время я стал чем-то другим. Потом снова вернулся в собственное тело. Все это заняло одно лишь мгновение.
     Я снова повернулся к Кеттл. Трудно было смотреть только своими глазами.
     - Кестрел? - тихо спросил я.
     Она подняла на меня глаза. Я смотрел и пытался увидеть ее такой, какой она когда-то была. Не думаю даже, что она знала об этой тонкой волосинке Скилла между нами. В то мгновение шока, когда шут коснулся меня, я пробил ее стены. Эта связь была слишком тонкой, чтобы ее можно было назвать нитью. Но теперь я знал, что ее подавляло.
     - Вина, стыд и раскаяние в тебе, Кестрел. Видишь? Вот чем они тебя выжгли. И все эти годы ты добавляла к этому собственные чувства. Эти стены возведены тобой. Сними их. Прости себя. Выйди.
     Я схватился за запястье шута и держал его подле себя. Где-то я ощущал Ночного Волка. Они были рядом, и я легко мог дотянуться до них. Я брал у них силу, осторожно и медленно. Я брал их силу и любовь и направлял на Кеттл, пытаясь пробиться сквозь эту почти неощутимую щель в ее броне.
     Слезы покатились по ее сморщенным щекам.
     - Я не могу. Это труднее всего. Я не могу. Они выжгли меня, чтобы наказать. Но этого было недостаточно. И никогда не будет достаточно. Я никогда не смогу простить себя.
     Скилл начал сочиться из нее, когда она потянулась ко мне, пытаясь заставить ее понять. Она схватила мою ладонь обеими руками. Ее боль лилась ко мне сквозь это пожатие.
     - Кто же тогда может тебя простить? - услышал я собственный вопрос.
     - Галл. Моя сестра Галл! - Это имя было вырвано из нее, и я чувствовал, что многие годы она отказывалась думать о нем, не говоря уж о том, чтобы произносить его вслух. Ее сестра, не просто товарищ по группе, а ее сестра. Она убила ее в ярости, застав со Станчином, лидером группы?
     - Да, - прошептала она, хотя этот вопрос не был высказан. Я был уже за пределами выжженных стен. Сильный, красивый Станчин. Любить его телом и Скиллом, ощущение единства, которому нет равных. Но потом она застала их вместе, и она...
     - Он не должен был делать этого! - крикнул я в негодовании. - Вы были сестрами и членами его группы! Как он мог так поступить с тобой? Как он мог?
     - Галл! - громко крикнула Кеттл, и на мгновение я увидел ее. Она была за второй стеной. Обе они были там, Кестрел и Галл. Две маленькие девочки, бегущие босиком по песчаному берегу, увертываясь от ледяных волн, лижущих песок. Две маленькие девочки, похожие, как яблочные зернышки, близнецы, радость своего отца, бегущие, чтобы встретить маленькую лодку и посмотреть, что попалось сегодня в папины сети. Я чувствовал запах соленого ветра, йодистый аромат перепутанных водорослей, через которые они с визгом бежали. Две маленькие девочки, Галл и Кестрел, запертые и спрятанные за стеной в ее сознании. Но я видел их обеих, даже если Кеттл не видела.
     Я вижу ее, я знаю ее. И она знала тебя, всю, до самого конца. Гром и молния, так вас называла ваша мать, потому что ты была вспыльчива, но быстро отходила, а Галл могла таить в себе обиду много недель. Но она не обижалась на тебя, Кестрел, никогда не обижалась, и не могла бы сердиться много лет. Она любила тебя больше, чем обе вы любили Станчина. Как ты любила ее. И она бы простила тебя. Она никогда не пожелала бы тебе такой кары.
     Я... не знаю.
     Нет, знаешь. Посмотри на нее. Посмотри на себя. Прости себя. И позволь той ее части, что заперта внутри тебя, снова жить. И позволь себе снова жить.
     Она внутри меня?
     Совершенно верно. Я вижу ее, я чувствую ее.
     И что ты чувствуешь?
     Только любовь. Посмотри сама. Я повел ее глубоко внутрь ее сознания, к тем воспоминаниям, которые она давным-давно запретила себе. Это не были выжженные стены группы - не они причиняли ей самую страшную боль. Эти стены она воздвигла сама, поставив надежный заслон между собой и тем, что она потеряла в одно мгновение ярости. Две девочки, ставшие старше, входящие в воду, чтобы схватить брошенный отцом линь, и помогающие вытянуть на берег его нагруженную лодку. Две баккские девочки, все еще похожие, как яблочные зернышки, каждая из которых хочет первой рассказать папе о том, что их выбрали для обучения Скиллу.
     Папа говорил, что мы - одна душа в двух телах.
     Тогда раскройся и выпусти ее. Выпусти на волю вас обеих.
     Я замолчал в ожидании. Кестрел была в той части своих воспоминаний, которые были для нее запретными дольше, чем длится целая жизнь обычных людей. Место свежего ветра и детского смеха, сестра, так похожая на тебя, что почти нет нужды в словах. Скилл возник между ними с того момента, как они родились.
     Теперь я вижу, что должна сделать. Я чувствовал сокрушительную волну радости и целеустремленности. Я должна выпустить ее. Я должна вложить ее в дракона. Она будет вечно жить в драконе, как мы и хотели. Мы обе. Снова вместе.
     Кеттл встала, так внезапно отпустив мои руки, что я потрясенно вскрикнул. Я снова оказался в своем теле. Мне казалось, что я свалился с огромной высоты. Шут и Ночной Волк все еще были рядом со мной, но уже не являлись частью круга. Я едва ощущал их из-за переполнявших меня чувств. Скилл. Несущийся сквозь меня, как приливная волна. Скилл. Исходящий от Кеттл, как жар от кузнечного горна. Она светилась им. Она ломала руки, улыбаясь выпрямившимся пальцам.
     - Теперь тебе надо пойти и отдохнуть, Фитц, - тихо сказала она мне. - Иди. Иди спать.
     Просто мягкое предложение. Она сама не знала силы своего Скилла. Я лег и больше ничего не помню...
     Когда я проснулся, было уже совсем темно. Приятно было ощущать рядом тяжелое теплое тело волка. Шут укрыл меня одеялом и сидел рядом, сосредоточенно глядя в огонь. Когда я пошевелился, он резко вздохнул и вцепился в мое плечо.
     - Что? - спросил я. Я не мог понять ничего из того, что слышал и видел. На каменном постаменте рядом с драконом горели огни. Я слышал звон металла, бьющегося о камень, и оживленные голоса. В палатке за моей спиной Старлинг пробовала струны своей арфы.
     - Последний раз я видел тебя таким тогда, когда мы вытащили из твоей спины стрелу и я думал, что ты умираешь от заражения.
     - Я очень устал, - улыбнулся я, надеясь, что он поймет. - А ты? Я ведь брал силу у тебя и Ночного Волка.
     - Устал? Нет. Я выздоровел. - И, не помедлив, он добавил:
     - Думаю, дело в том, что предательская группа оставила меня, осознав, что в тебе нет ненависти ко мне. И Ночной Волк. Слушай, он великолепен. Я до сих пор почти чувствую его. - Очень странная улыбка показалась на его лице.
     Я увидел, что он ищет Ночного Волка. У него не было сил, чтобы по-настоящему использовать Скилл или Уит, но было странно видеть его попытки. Ночной Волк поднял хвост и снова уронил его.
     Я хочу спать.
     Тогда отдыхай, брат мой. Я положил руку на густой мех его загривка. Он был жизнью, силой и дружбой, которым я мог доверять. Он еще раз медленно вильнул хвостом и снова опустил голову. Я взглянул на шута и кивнул в сторону дракона Верити:
     - Что там происходит?
     - Безумие. И веселье, я полагаю. Если не считать Кетриккен. Думаю, ее сердце истекает кровью от ревности, но она не уходит.
     - Что там происходит? - спокойно повторил я.
     - Ты знаешь об этом больше, чем я, - ответил он. - Ты сделал что-то с Кеттл. Часть этого я понял, но не все. Потом ты заснул. И Кеттл пошла туда и сделала что-то с Верити. Не знаю что, но Кетриккен сказала, что после этого оба они рыдали и тряслись. Потом Верити сделал что-то с Кеттл. И тогда они оба начали смеяться и кричать, что это получилось. Я пробыл там достаточно долго, чтобы увидеть, как они набросились на камень с резцами, мечами и всем, что попадалось им под руку. А Кетриккен сидит молча, как тень, и скорбно наблюдает за ними. Они не позволяют ей помогать. Потом я пришел сюда и обнаружил, что ты без сознания. Или спишь. Как тебе больше нравится. Я долго сидел и смотрел на тебя, заваривал чай и приносил мясо всем, кто кричал и просил меня об этом. А теперь ты проснулся.
     Я узнал пародию на мой доклад Верити и вынужден был улыбнуться. Наверное, Кеттл помогла Верити раскрыть свой Скилл и они вдвоем продолжили работу над драконом. Но Кетриккен...
     - Почему грустит Кетриккен? - спросил я.
     - Она хочет быть Кеттл, - объяснил шут таким тоном, словно это должно было быть ясно любому слабоумному. Он протянул мне тарелку с мясом и кружку чая. - Как бы ты себя чувствовал, если бы прошел такой долгий и утомительный путь только для того, чтобы увидеть, как твой супруг выбирает себе в помощники кого-то другого. Они с Кеттл болтают друг с другом как сороки. Совершенно бессвязный разговор. Они работают, разбрасывая осколки, а иногда Верити просто стоит, прижав руки к дракону. И он рассказывает Кеттл о кошке своей матери, Хисспит, и тмине, который рос на башне. А Кеттл не переставая говорит, что Галл сделала то, и Галл сделала это, а вот это они с Галл сделали вместе. Я думал, что они остановятся, когда зайдет солнце, но тут Верити, видно, вспомнил, что Кетриккен живая. Он попросил ее принести хвороста и разжечь костры. И, думаю, он разрешил ей заточить пару резцов.
     - А Старлинг? - глупо спросил я. Мне не нравилось думать о том, что должна была чувствовать Кетриккен. Я решил подумать о другом.
     - Она работает над песней о драконе Верити. Думаю, мы с тобой едва ли когда-нибудь заработаем хотя бы ноту.
     Я улыбнулся про себя.
     - Ее никогда нет рядом, если я делаю что-нибудь значительное. То, что мы сделали сегодня, шут, важнее всех битв, в которых я когда-либо участвовал. Но она этого не поймет. - Я оглянулся на палатку. - Ее арфа звучит мелодичнее, чем раньше, - пробормотал я.
     Вместо ответа он п