что Верити сговорился с тобой и вы собираетесь сами захватить эту власть. Они хотят одурачить Регала! - Шут слабо улыбнулся. - Он считает, что власть над Элдерлингами принадлежит ему по праву рождения, а ты хочешь украсть ее. Он верит, что, пытаясь убить тебя, он отстаивает справедливость и законность.
     Я сидел и кивал про себя. Все совпадало, каждый кусочек. Пробелы в моем понимании мотивов Регала были заполнены и открыли мне ужасающую картину. Я знал, что этот человек полон амбиций. Я знал также, что он боялся и ненавидел всех и все, что не мог контролировать. Я для него был двойной опасностью - соперник в борьбе за любовь его отца, к тому же наделенный странным Уитом, который он не мог ни понять, ни уничтожить. Для Регала каждый человек в мире был орудием или угрозой. А все угрозы должны были быть уничтожены.
     Вероятно, он даже не в состоянии понять, что все, чего я от него хочу, - это чтобы меня оставили в покое.

35
ТАЙНЫ КЕТТЛ

     Нигде нет упоминаний о том, кто поставил Камни-Свидетели на горе около Баккипа. Вполне вероятно, что они стояли там еще до возникновения самого замка Баккип. Их предполагаемая мощь не имеет отношения к культам Эды и Эля, но люди верят в них с тем же свирепым религиозным пылом. Даже те, кто выражает сомнение в существовании вообще каких-либо богов, все же не рискнут дать ложную клятву перед Камнями-Свидетелями. Черные и выветренные высокие камни. Если когда-то на них и было что-то вырезано, ветер и вода стерли все.

***

     В это утро первым проснулся Верити. Он спотыкаясь вышел из своей палатки, когда первые лучи солнца вернули миру цвет.
     - Мой дракон! - воскликнул он, щурясь на солнце. - Мой дракон! - Он кричал на весь мир, как будто боялся, что тот исчез.
     Даже когда я заверил его, что с драконом все в порядке, он продолжал вести себя как испорченный ребенок. Он хотел немедленно возобновить свою работу. С огромным трудом я убедил его выпить кружку крапивно-мятного чая и съесть немного тушеного мяса. Он не стал ждать, пока сварится каша, и ушел от костра с куском мяса и мечом в руке. Через некоторое время скрежет меча по черному камню возобновился. От прежнего Верити, которого я видел прошлой ночью, с наступлением утра не осталось и следа.
     Казалось странным приветствовать новый день и не начинать немедленно упаковывать вещи. Никто не проснулся в хорошем настроении. У Кетриккен распухли глаза, и она все больше молчала, Кеттл была кислой и сдержанной. Волк все еще переваривал проглоченное вчера мясо и хотел только спать. Старлинг все раздражали, будто это мы были виноваты в том, что наши поиски закончились таким разочарованием. После завтрака она заявила, что пойдет посмотрит на джеппов и помоется в ручье, который нашел шут. Кеттл ворчливо согласилась пойти с ней, ради безопасности Старлинг, хотя взгляд ее все время возвращался к дракону Верити. Кетриккен уже поднялась туда и мрачно наблюдала за своим мужем и королем, который самозабвенно долбил черный камень. Я занялся укладкой высушенного мяса. Завернул его, подбросил дров в угасающий огонь и разложил сушиться новую порцию.
     - Пойдем, - позвал меня шут, как только я закончил.
     - Куда? - спросил я, мечтая только об отдыхе.
     - К девушке на драконе, - напомнил он мне и быстро пошел вперед, даже не оглянувшись. Он знал, что я пойду за ним следом.
     - Я думаю, что это дурацкая мысль! - крикнул я ему вдогонку.
     - Вот именно! - с улыбкой откликнулся он и больше ничего не говорил, пока мы не подошли к огромной статуе.
     Девушка на драконе этим утром казалась более спокойной, но, может быть, я просто начал привыкать к отчаянному Уиту попавшего в западню существа. Шут не мешкая быстро забрался на постамент. Я последовал за ним.
     - Сегодня она кажется мне другой, - тихо сказал я.
     - Как это?
     - Не могу сказать. - Я изучал ее склоненную голову и каменные слезы, застывшие на щеках. - А тебе не кажется, что она изменилась?
     - Вчера я не разглядывал ее так пристально.
     Теперь, когда мы были здесь, шут немного притих. Очень осторожно я положил руку на спину дракона. Отдельные чешуйки были так искусно сделаны, изгиб тела животного был таким естественным, что я почти ждал, что уловлю слабое дыхание. Но это был холодный, твердый камень. Я задержал дыхание, набираясь мужества, потом прощупал его Уитом. Никогда раньше я не ощущал ничего подобного. Не было биения сердца, дыхания или какого-нибудь другого физического признака жизни. Только ощущение попавшего в ловушку отчаявшегося существа. На мгновение оно ушло, потом я поискал его, и оно ответило мне. Оно искало ощущения ветра на лице, теплого биения крови, запахов летнего дня, прикосновения одежды к коже - жажда всего, что было жизнью. Я отнял руку, испуганный его настойчивостью. Мне показалось, что оно может втянуть меня в себя.
     - Странно, - прошептал шут. Будучи соединенным со мной Скиллом, он чувствовал рябь моих ощущений. Его глаза встретились с моими. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Потом он протянул к девушке посеребренный палец.
     - Нам не следует делать этого, - сказал я, но в моем голосе не было уверенности. Стройная фигура верхом на драконе была одета в куртку без рукавов, гамаши и сандалии. Шут прикоснулся к ее плечу.
     Оскорбленный и полный боли крик Скилла зазвенел в каменоломне. Шута сбросило с пьедестала, и он тяжело упал на спину на камни у его подножия в глубоком обмороке. У меня подогнулись колени, и я рухнул рядом с драконом. Судя по стремительному потоку ярости Уита, я ожидал, что это создание растопчет меня, как взбешенная лошадь. Инстинктивно я сжался в комок, защищая руками голову.
     Это продолжалось одно мгновение, но казалось, что эхо этого крика будет звучать бесконечно, отражаясь от гладких черных глыб, разбросанных по всей каменоломне. Я змеей соскользнул вниз, чтобы проверить шута, когда к нам подбежал Ночной Волк.
     Что это было? Нам угрожают?
     Я опустился на колени около шута. Он ушиб голову, и кровь стекала на черный камень, но я не думал, что он потерял сознание из-за этого.
     - Я знал, что нам не следует этого делать. Почему я позволил ему? - спросил я себя, поднимая шута, чтобы отнести в лагерь.
     - Потому что ты еще больший дурак, чем он. А я глупее вас обоих, раз оставила вас одних и поверила, что вы будете вести себя разумно. Что он сделал? - Кеттл задыхалась от спешки.
     - Он прикоснулся к девушке на драконе Скиллом на конце пальца, - объяснил я и поднял глаза на статую. К моему ужасу, на ее руке был серебряный след, выделявшийся на бронзовой коже.
     Кеттл проследила за моим взглядом, и я услышал, как она охнула. Она резко повернулась ко мне и подняла узловатую руку, словно хотела меня ударить. Потом сжала ладонь в дрожащий кулак и опустила его.
     - Разве недостаточно того, что она навеки заключена здесь в одиночестве и страдании, отрезанная от всех, кого когда-то любила? Вам еще понадобилось причинять ей боль! Как вы могли быть такими жестокими?
     - Мы не хотели ничего плохого. Мы не знали...
     - Неуемное любопытство всегда оправдывают невежеством! - рявкнула Кеттл.
     Внезапно я почувствовал, что сейчас выплеснется моя собственная ярость.
     - Не попрекайте меня моим невежеством, женщина! Это вы отказались приоткрыть хотя бы край завесы тайны! Вы намекали, предупреждали и говорили разные зловещие слова, но не спешили просто объяснить нам, в чем дело. И когда мы совершаем ошибки, вы обвиняете нас и утверждаете, что мы должны были сами все знать. Откуда? Откуда нам знать это, когда вы отказываетесь поделиться с нами своим опытом?
     В моих руках слабо зашевелился шут. Волк кружил неподалеку. Теперь он подошел, поскуливая, и лизнул повисшую руку шута.
     Осторожно, следи, чтобы он не касался тебя пальцами!
     Кто его укусил?
     Не знаю.
     - Я ничего не знаю, - с горечью сказал я вслух. - Я блуждаю во тьме и приношу боль всем, кого люблю.
     - Я не смею вмешиваться! - закричала на меня Кеттл. - А что, если мои слова побудят тебя пойти по неверному пути? Что тогда толку во всех этих пророчествах? Ты должен сам найти дорогу, Изменяющий.
     Шут приоткрыл глаза и бессмысленно взглянул на меня. Потом он снова закрыл их и уронил голову мне на плечо. Мне уже было тяжело держать его, а я так и не знал, что же произошло. Я крепче прижал его к себе. Я увидел, что вслед за Кеттл идет Старлинг, нагруженная мокрым бельем. Я повернулся и пошел прочь от них обеих. Уже направляясь к лагерю, я сказал, обернувшись:
     - Может быть, именно поэтому вы здесь. Может быть, вы были призваны, чтобы сыграть свою роль. Может быть, она состоит в том, чтобы рассеять наше невежество и чтобы мы смогли исполнить эти ваши проклятые пророчества. А может быть, храня молчание, вы мешаете их исполнению. Но, - я остановился, чтобы говорить как можно более убедительно, - я думаю, вы молчите по собственным причинам. Потому что вам стыдно!
     Я отвернулся, чтобы не видеть ее потрясенного лица. Мне было самому неловко, что я говорил с ней в таком тоне. Но это придало мне сил. Я твердо решил заставить всех вести себя так, как должно. Это была та детская целеустремленность, которая часто доводила меня до беды, но в тот миг, когда мое сердце пришло к решению, ярость не дала мне от него отступить.
     Я отнес шута в большую палатку и уложил в постель, взял оборванный рукав того, что осталось от рубашки, смочил его в холодной воде и плотно прижал к затылку. Когда кровотечение прекратилось, я осмотрел его и обнаружил небольшую ранку и шишку. Мне все еще казалось, что от этого шут потерять сознание не мог.
     - Шут, - тихо сказал я ему. Потом более настойчиво:
     - Шут!
     Я смочил ему лоб водой. Он очнулся и открыл глаза.
     - Со мной все будет в порядке, Фитц, - вяло проговорил он. - Ты был прав. Мне не нужно было трогать ее. Но я сделал это и никогда не смогу забыть.
     - Что случилось? - спросил я. Он покачал головой:
     - Я не могу сейчас об этом говорить.
     Я вскочил на ноги, стукнувшись головой о крышу палатки и чуть не повалив на себя все сооружение.
     - Никто во всей этой компании ни о чем не может говорить! - свирепо зарычал я. - Кроме меня! Я намерен говорить обо всем.
     Я оставил шута одного. Он облокотился на локоть и проводил меня взглядом. Я не знал, был он ошеломлен или просто позабавлен. Мне было все равно. Я пошел прочь от палатки в лес, к пьедесталу, где Верити ваял своего дракона. Постоянный скрежет его меча о камень бередил мне душу. Кетрнккен сидела рядом с ним молча, опустив глаза. Ни он, ни она не обратили на меня ни малейшего внимания.
     Я остановился на мгновение, чтобы перевести дух. Я отбросил назад волосы, заново завязал их, отряхнул гамаши и заправил в штаны грязную рубашку. Потом сделал три шага вперед. Я официально поклонился им обоим:
     - Мой лорд, король Верити. Моя леди, королева Кетриккен. Я пришел, чтобы закончить мой доклад королю. Если вы мне позволите.
     Я совершенно искренне ожидал, что они не станут обращать на меня внимание. Но меч короля Верити еще дважды царапнул о камень и остановился. Он оглянулся на меня:
     - Можешь продолжать, Фитц Чивэл. Я не прекращу работать, но буду слушать тебя.
     Его голос был серьезным и вежливым. Это подбодрило меня. Кетриккен внезапно выпрямилась. Она убрала со лба волосы и кивнула, разрешая мне приступить. Я набрал в грудь воздуха и начал докладывать, как меня учили, обо всем, что я видел или сделал со времени визита в разрушенный город. В какой-то момент моего долгого рассказа скрежет меча о камень стал медленнее, а потом и вовсе замер. Верити задумчиво сел рядом с Кетриккен. Он уже готов был взять ее руку в свою, но потом опомнился и сложил руки за спиной. Но Кетриккен заметила этот жест и придвинулась к нему. Они сидели бок о бок и слушали меня, мои потрепанные монархи, на троне из холодного камня у ног каменного дракона.
     Постепенно наши спутники присоединялись к нам. Сперва волк, потом шут и Старлинг и наконец старая Кеттл уселись полукругом у меня за спиной. Когда горло у меня пересохло и голос начал садиться, Кетриккен подняла руку и послала Старлинг за водой. Она вернулась с чаем и мясом для всех. Я сделал глоток чая и продолжил рассказ, пока все остальные с аппетитом закусывали.
     Я придерживался собственного решения и говорил прямо обо всем, даже о том, чего я стыдился. Я не умалчивал о собственных страхах и глупостях. Я рассказал им, как убил стражников Регала, не предупредив их, и сказал даже, что узнал одного из них. Не обошел я и темы Уита. Я говорил так прямо, будто был наедине с Верити, рассказывал ему, как боюсь за Молли и нашу дочь, и объяснял, как меня мучит то, что, если Регал не найдет и не убьет их, Чейд заберет мою дочь для трона Шести Герцогств. Я все время пытался достучаться до Верити не только голосом, но и Уитом и Скиллом в надежде разбудить в нем того, прежнего, Верити. Я знал, что он чувствует это, но мне никак не удавалось добиться от него ответа.
     Я закончил, рассказав о том, что мы с шутом сделали с девушкой на драконе. Я наблюдал за лицом Верити, ожидая каких-нибудь эмоций, но ничего не заметил. Рассказав обо всем, я некоторое время стоял молча, надеясь, что он начнет задавать мне вопросы. Прежний Верити заставил бы меня снова повторить весь рассказ, переспрашивая и обдумывая каждое событие. Но этот седой старик только кивнул несколько раз. Он сделал движение, как бы собираясь встать.
     - Мой король! - отчаянно взмолился я.
     - В чем дело, мальчик?
     - Неужели вам не о чем меня спросить, нечего мне сказать?
     Он смотрел на меня, но я не был уверен, что на самом деле Верити видит меня.
     - Я убил Скиллом Каррода, это правда. Я не чувствовал остальных с тех пор, но не думаю, что они мертвы. Скорее всего, я утратил свой Скилл и не ощущаю их больше. Будь осторожен.
     Я ахнул:
     - И это все? Я должен быть осторожен? - От этих слов холод пробрал меня до костей.
     - Нет. Есть еще кое-что. - Он посмотрел на шута. - Я боюсь, что, когда ты разговариваешь с шутом, тебя слушают уши Регала. Я боюсь, что это Регал приходил к тебе в тот день, говоря устами шута, и спрашивал, где Молли.
     Во рту у меня пересохло. Я повернулся, чтобы посмотреть на шута. Он выглядел потрясенным.
     - Я не помню... Я никогда не говорил... - Он судорожно вздохнул и вдруг повалился на бок.
     Кеттл подошла к нему.
     - Он дышит, - сообщила она. Верити кивнул:
     - Я подозреваю, что теперь они оставили его. Возможно. Но верить в это нельзя. - Он снова посмотрел на меня.
     Я пытался устоять на ногах. Мне казалось, я чувствую, как они уходят из шута. Это было похоже на лопнувшую шелковую нить. Они не так уж крепко держали его, но этого было достаточно. Достаточно, чтобы заставить меня выдать то, что им было нужно. Достаточно, чтобы каждую ночь обыскивать его сны и красть все, что могло им пригодиться.
     Я подошел к шуту. Я взял его не тронутую Скиллом руку и потянулся к нему. Его глаза медленно открылись, и он сел. Некоторое время он, ничего не понимая, смотрел на нас. Потом перевел глаза на меня. В их затуманенных глубинах был стыд.
     - "И тот, кто любит его больше всех, предаст его в полной мере". Мое собственное пророчество. Я знал это с одиннадцати лет. Чейд, сказал я себе, когда он решил забрать твоего ребенка, Чейд твой предатель. - Он грустно покачал головой. - Но это был я. Это был я. - Он медленно встал на ноги. - Прости меня. Прости.
     Я увидел, что на глазах у него выступили слезы. Потом он повернулся и пошел прочь. Я не мог заставить себя броситься следом, но Ночной Волк быстро встал и пошел за шутом.
     - Фитц Чивэл! - Верити вздохнул, потом продолжил:
     - Фитц, я хочу закончить моего дракона. Это все, что я могу сделать. Я надеюсь, что этого будет достаточно.
     Отчаяние придало мне смелости.
     - Мой король, не можете ли вы сделать кое-что для меня? Нельзя ли послать предупреждение Скиллом Барричу и Молли, чтобы они бежали из Капеллин-Бич, пока их не нашли?
     - О, мой мальчик, - горестно сказал он и шагнул ко мне. - Даже если бы я осмелился сделать это, боюсь, у меня бы не хватило сил. - Он поднял глаза и посмотрел по очереди на каждого из нас. Дольше всего его взгляд задержался на Кетриккен. - Все предает меня. Мое тело, мое сознание и мой Скилл. Я так устал, и от меня так мало осталось! Когда я убил Каррода, Скилл покинул меня. Моя работа стала продвигаться значительно медленнее. Даже первобытная сила на моих руках слабеет, а колонна закрыта для меня. Я не могу пройти сквозь нее, чтобы обновить магию. Боюсь, что я могу уничтожить самого себя. Боюсь, что не закончу мою работу. А если так, я предам вас всех. Вас всех и все Шесть Герцогств.
     Кетриккен закрыла лицо руками. Я думал, что она зарыдает, но, когда она снова подняла глаза, я увидел, что сила ее любви к этому человеку перекрывает все ее чувства.
     - Если ты считаешь, что должен сделать это, позволь мне помочь тебе, - сказала она и жестом показала на дракона. - Я наверняка могу как-нибудь помочь тебе завершить его. Покажи мне, где срубать камень, а сам ты сможешь заняться мелкими деталями.
     Он грустно покачал головой:
     - Если бы это было возможно! Но я должен сделать это сам. Все это я должен сделать сам.
     Тут Кеттл вскочила на ноги. Она подошла и встала рядом со мной, сверкнув на меня глазами, как будто я был в чем-то виноват перед ней.
     - Мой лорд, король Верити, - начала она. Казалось, мгновение она собиралась с силами, потом заговорила снова, уже громче:
     - Мой король, вы ошибаетесь. Немногие драконы были созданы одним человеком. По крайней мере, это не драконы Шести Герцогств. Я не знаю, что могли сделать истинные Элдерлинги. Но драконы Шести Герцогств создавались группами Скилла.
     Верити, онемев, смотрел на нее. Потом:
     - Что вы говорите? - спросил он дрожащим голосом.
     - Я говорю то, что знаю. И мне все равно, что подумают другие по этому поводу. - Она оглядела нас всех, словно прощалась с нами. Потом она повернулась к нам спиной и обращалась уже только к королю:
     - Мой лорд, король Верити, меня зовут Кестрел из Бакка, и я работала в группе Станчина. Но я убила Скиллом члена собственной группы - и сделала это из ревности к мужчине. Таким образом, я была повинна в худшей из измен, ведь мы принадлежали королеве. За это я была наказана так, как сочла нужным наша королева. Мой Скилл был выжжен из меня, и я осталась такой, какой вы меня видите: заключенной в себе самой, неспособной выйти из собственного тела и прикоснуться к тем, кто был мне когда-то дорог. Это было сделано оставшимися членами группы. За совершенное мною убийство королева изгнала меня из Шести Герцогств на вечные времена. Она выслала меня, чтобы ни у одного человека, наделенного Скиллом, не возникло искушения освободить меня. Она сказала, что не может придумать никакого худшего наказания и что в один прекрасный день, устав от одиночества, я начну стремиться к смерти... - Кеттл медленно преклонила свои старые колени на твердом камне. - Мой король, моя королева, она была права. Теперь я прошу вас о снисхождении. Убейте меня или... - очень медленно она подняла голову, - или воспользуйтесь своей силой, чтобы снова открыть меня Скиллу. И я буду служить вам и помогу в создании этого дракона.
     На мгновение воцарилась полная тишина. Потом Верити заговорил, и в голосе его было смущение:
     - Я никогда не слышал о группе Станчина.
     Голос Кеттл дрожал:
     - Я уничтожила ее, мой лорд. Нас было всего пятеро. После того, что я сделала, осталось только трое владеющих Скиллом, и эти трое перенесли физическую смерть одного члена группы... и смерть моего Скилла. Они были очень ослаблены. Я слышала, что они были освобождены от службы королеве и ушли на поиски дороги, которая некогда начиналась в городе Джампи. Они не вернулись, и вряд ли они сумели пройти по этой дороге до конца. Скорее всего, им не удалось сделать дракона, о котором мы когда-то мечтали.
     Когда Верити заговорил, это не было ответом на слова Кеттл.