тому
что мои собственные силы иссякли этой ночью. Вместе мы обсудим  то,  что
увидим, и решим, что следует сделать. Теперь иди. ИДИ!
   Сапоги шута застучали по каменному полу. Он убежал.
   Я остался наедине с  собой.  С  собой.  Я  прижал  руки  к  голове  и
почувствовал, как болезненная улыбка искривила мои губы, когда я осознал
себя. Так, мальчик. Вот ты где. Мой  король  обратил  свое  внимание  на
меня. Он устал, но он протянул  ко  мне  свой  Скилл  и  коснулся  моего
сознания, мягко, как оборванная паутина. Я неловко  повернулся,  пытаясь
укрепить связь, и все исказилось. Наш  контакт  разрывался,  расползаясь
как сгнившая ткань. И он исчез.
   Я был один, на полу моей спальни  в  Горном  Королевстве,  в  опасной
близости от пылавшего очага. Мне было пятнадцать, и моя  ночная  рубашка
была мягкой и чистой. Огонь  в  очаге  догорал.  Мои  обожженные  пальцы
сильно болели. От пользования Скиллом стучало в висках.
   Поднимаясь, я двигался медленно и осторожно.  Как  старик?  Нет.  Как
молодой человек, чье здоровье все еще не восстановилось. Теперь  я  знал
разницу. Моя мягкая  чистая  постель  манила  меня,  как  и  безмятежное
счастливое будущее.
   Я отказался и от того, и от  другого.  Сел  в  кресло  у  очага  и  в
раздумье смотрел в огонь.
   Когда Баррич с первыми лучами  рассвета  пришел  попрощаться,  я  был
готов ехать с ним.

2
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

   Замок Баккип стоит над лучшей глубоководной гаванью Шести  Герцогств.
К северу Оленья река впадает в море, и ее воды  несут  с  собой  большую
часть товаров, экспортируемых из Внутренних Герцогств, Тилта  и  Фарроу.
Крутые черные скалы  образуют  основу  замка,  который  возвышается  над
устьем реки, гаванью и водами залива. Город Баккип  ненадежно  цепляется
за эти скалы, на некотором расстоянии от открытого пространства огромной
реки. Большая часть его  построена  на  молах  и  пирсах.  Первоначально
крепость была бревенчатой постройкой, которую жители этих мест воздвигли
для защиты, от набегов островитян. Она была захвачена в древние  времена
пиратом по имени Тейкер, который осел в ней вместе со своим отрядом.  Он
заменил бревенчатое здание крепостью из черном камня, добытого в этих же
скалах, и по мере добычи камня фундаменты Баккипа ушли глубоко в  скалу.
С каждым преуспеваюшим поколением династии Видящих стены укреплялись,  а
башни делались  все  выше  и  прочнее.  Со  времен  Тейкера,  основателя
династии, Баккип никогда не попадал в руки врагов.

   Снег целовал мои щеки, и ветер сдувал волосы с моего лба.  Я  очнулся
от мрачного сна, чтобы увидеть еще более мрачный зимний  лес.  Мне  было
холодно;  согревал  только  пар,  поднимавшийся  от  моей  разгоряченной
лошади. Суути с трудом пробиралась сквозь нанесенные ветром сугробы. Мне
казалось, что я ехал долго. Хендс, конюшенный мальчик, ехал впереди.  Он
повернулся в седле и что-то крикнул мне.
   Суути остановилась.  Она  сделала  это  не  резко,  но  я  не  ожидал
остановки и чуть не скатился с седла. Я вцепился в ее гриву и  с  трудом
удержался. Непрерывно падающие хлопья снега закрывали  лес  вокруг  нас.
Сосны были облеплены снегом, а встречающиеся  время  от  времени  березы
выделялись черными  силуэтами  при  свете  пробивающейся  сквозь  зимние
облака луны. Не было никаких признаков дороги. Густой лес  стоял  вокруг
нас. Хендс остановил своего черного мерина - именно поэтому остановилась
и  Суути.  За  моей  спиной  Баррич  сидел  на  своей  чалой  кобыле   с
уверенностью человека, всю жизнь проведшего в седле.
   Я замерз и дрожал от слабости. Я уныло огляделся, не понимая,  почему
мы остановились. Дул резкий ветер, и  мой  мокрый  плащ  хлопал  о  круп
Суути. Хендс внезапно протянул руку:
   - Вон! Ты, конечно, видишь это?
   Я наклонился вперед, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь  трепещущие
кружевные занавески снега.
   - Думаю, да, -  сказал  я,  но  шум  ветра  поглотил  мои  слова.  На
мгновение я заметил крошечные огоньки. Они были желтыми и  неподвижными,
совсем непохожими на блуждающие искры, которые все еще  иногда  мелькали
перед моими глазами.
   - Это может быть Баккип? - крикнул Хендс сквозь усиливающийся ветер.
   - Да, - тихо подтвердил Баррич. Его глубокий голос  легко  перекрывал
шум. - Теперь я знаю, где мы. Это место, где принц Верити убил  большого
оленя около шести лет назад. Я запомнил, потому что, когда стрела попала
в оленя, он прыгнул и упал в этот овраг. Мы потратили целый день на  то,
чтобы спуститься туда и вытащить его.
   Овраг, на  который  он  показывал,  был  всего  лишь  линией  низкого
кустарника, видневшегося сквозь снег. Но  внезапно  все  стало  на  свои
места. Склон холма, деревья, овраг  -  и,  значит,  Баккип  был  в  этом
направлении.  Еще  немного,  и   мы   увидим   укрепления   на   скалах,
возвышающиеся над заливом и городом под ними. Впервые за  много  дней  я
абсолютно точно  знал,  где  мы  находимся.  Густые  облака  лишили  нас
возможности сверять направление по звездам,  а  необычно  глубокий  снег
настолько плотно закрывал землю, что даже Баррич казался неуверенным. Но
теперь я знал, что отсюда недалеко до  дома.  Недалеко  -  летом.  Но  я
собрал в кулак то, что осталось от моей решимости.
   - Замок не очень далеко, - сказал я Барричу. Хендс  уже  пустил  свою
лошадь. Приземистый мерин  храбро  двинулся  вперед,  пробиваясь  сквозь
снежные наносы. Я слегка похлопал Суути,  и  она  неохотно  тронулась  с
места. Путь шел вдоль склона, и я соскользнул  на  одну  сторону  седла.
Пока я тщетно пытался обрести равновесие, ко  мне  подъехал  Баррич.  Он
протянул руку схватил меня за ворот и снова усадил на лошадь.
   - Не очень далеко, - согласился он, - ты выдержишь.
   Я с трудом кивнул. За последний час он помогал мне всего лишь  второй
раз. "Один из  моих  лучших  вечеров",  -  горестно  сказал  я  себе.  Я
выпрямился в седле, решительно расправив плечи. Почти дома.  Путешествие
было долгим и трудным. Погода была плохая, и постоянные тяготы не  пошли
на пользу моему здоровью. Большую часть пути я  вспоминаю  как  страшный
сон: дни, когда я болтался в седле,  почти  не  различая  дороги;  ночи,
когда я лежал между Хендсом и  Барричем  в  нашей  маленькой  палатке  и
дрожал от слабости, которая была такой сильной, что не давала заснуть. Я
думал, что, по мере того как мы будем подъезжать к герцогству Бакк, наше
путешествие станет легче. Я не прислушивался к предостережениям Баррича.
   У Турлейка мы остановились на  ночь  в  трактире.  Я  думал,  что  на
следующий день мы проплывем немного на речной барже. Порой лед  сковывал
берега  Оленьей  реки,  но  середина  оставалась  чистой  круглый   год,
благодаря сильному течению. Я сразу пошел в свою комнату, потому что сил
у меня почти не осталось. Но прошло  целых  два  часа,  прежде  чем  мои
спутники решили последовать моему примеру.
   Баррич был мрачен и молчалив, но, после того как он  лег  в  постель,
Хендс прошептал мне со своей кровати, что  в  этом  городе  очень  плохо
отзываются о короле.
   - Знай они, что мы из  Баккипа,  то  вряд  ли  бы  разговаривали  так
свободно. Но, поскольку на нас горская одежда, они решили, что мы  купцы
или мелкие торговцы. Несколько раз я думал,  что  Баррич  набросится  на
кого-нибудь из них. По правде говоря, не знаю,  как  он  сдержался.  Все
жалуются на налоги для защиты побережья.  Они  смеялись  над  королем  и
говорили, что, несмотря на все налоги, которые они отрывают  от  сердца,
пираты все равно  пришли  незамеченными  осенью,  когда  стояла  хорошая
погода, и сожгли еще два города. - Хендс помолчал и неуверенно добавил:
   - Но они очень хвалят принца Регала. Он проезжал  здесь,  сопровождая
Кетриккен в Баккип. Один человек за столом назвал ее большой белой рыбой
и заявил, что она совсем неподходящая жена для короля. А другой  вступил
в разговор  и  сказал,  что,  по  крайней  мере,  принц  Регал  держался
достойно, несмотря на все трудности, и  выглядел  так,  как  и  подобает
принцу. Потом они пили за здоровье и долгую жизнь Регала.
   Я похолодел и прошептал в ответ:
   - Два "перекованных" города! Ты слышал какие?
   - Вейлджоу в Вернее и Силбей в самом Бакке.
   Темнота сгустилась вокруг меня, и я всю ночь лежал, глядя в нее.
   На следующее утро мы покинули Турлейк. Верхом. По суше.  Баррич  даже
не стал придерживаться дороги.
   Я тщетно возражал. Он выслушал мои жалобы, потом отвел меня в сторону
и свирепо спросил:
   - Хочешь умереть?
   Я тупо смотрел на него.
   Он с отвращением фыркнул:
   - Фитц, ничего не изменилось. Ты по-прежнему королевский  бастард,  и
принц Регал все еще считает тебя  помехой.  Он  не  единожды,  а  трижды
пытался избавиться от  тебя.  Думаешь,  он  с  распростертыми  объятиями
встретит тебя в Баккипе? Нет. Для него было бы гораздо лучше, если бы мы
вообще никогда не вернулись. Так что  давай  не  будем  делать  из  себя
мишеней.  Мы  пойдем  по  суше.  Если  он  или  его  приспешники   хотят
встретиться с нами, им придется поискать нас в лесах. А принц никогда не
был хорошим охотником.
   - А разве Верити не защитит нас? - неуверенно спросил я.
   - Ты человек короля. А Верити наследник. Ты защищаешь своего  короля,
Фитц, а не наоборот. Конечно, он ценит тебя и постарается помочь.  Но  у
него есть и более важные дела. Красные корабли. Молодая жена. И  младший
брат, который думает, что корона лучше бы выглядела на его голове.  Нет.
Не надейся, что наследник будет заботиться о тебе. Займись этим сам.
   Меня беспокоили только  лишние  дни  пути,  мешавшие  отправиться  на
поиски Молли. Но этого довода я привести не мог. Я не рассказывал ему  о
моем сне. Вместо этого я сказал:
   - Регал был бы сумасшедшим, если бы попытался убить  нас  снова.  Все
знали бы, что он убийца.
   - Не сумасшедшим, Фитц. Только безжалостным. А Регал именно такой. Не
стоит надеяться, что принц будет жить по нашим законам.  Если  у  Регала
будет  возможность  убить  нас,  он  воспользуется  ею.  Он   не   будет
беспокоиться о том, кто и что заподозрит, если ни  у  кого  не  найдется
доказательств. Верити только наследник.  Не  король.  Пока  нет.  Доколе
король Шрюд жив и сидит на  троне,  Регал  будет  находить  пути  обойти
своего отца. Ему очень многое сходит с рук. Даже убийство.
   Баррич направил свою лошадь в сторону от проезжей  дороги,  пробрался
через сугробы и  поехал  наверх,  по  неприметному  заснеженному  склону
холма, чтобы взять курс прямо на Баккип. Хендс посмотрел  на  меня,  как
будто ему стало нехорошо. Но мы последовали за Барричем. И каждую  ночь,
которую мы проводили, съежившись, все вместе в маленькой палатке  вместо
того, чтобы располагаться в уютном трактире, я размышлял о  Регале.  При
каждом мучительном подъеме и трудном спуске я думал о младшем принце.  Я
считал каждый лишний час, разделявший меня и Молли.  Я  чувствовал,  что
какая-то сила пробуждается во мне, только когда мечтал о том, как изобью
Регала до смерти. Я не мог мечтать о возмездии -  оно  было  привилегией
короны,  -  но  если  я  не  получу  отмщения,  то  Регал   не   получит
удовлетворения. Я вернусь в Баккип. Я  встану  перед  ним,  высокий,  и,
когда его черный взгляд упадет на меня, я не дрогну. И, клялся я,  Регал
никогда не увидит меня дрожащим или  хватающимся  за  стенку,  чтобы  не
упасть, и не будет проводить рукой перед моим помутневшим  взглядом.  Он
никогда не узнает, как близок был к тому, чтобы выиграть.
   И наконец мы въехали в Баккип - не вверх по  извивающейся  прибрежной
дороге, а из поросших лесом гор позади нее. Снегопад немного уменьшился,
потом прекратился совсем. Ночной ветер прогнал облака, и в  свете  ясной
луны черные камни Баккипа мрачно блестели  на  фоне  моря.  Желтые  огни
горели в оружейных башнях и у боковых ворот.
   - Мы дома, - тихо сказал Баррич.
   Мы съехали с последнего холма  на  дорогу  и  направились  к  Главным
воротам Баккипа.  Молодой  солдат  стоял  на  посту.  Он  опустил  пику,
загородив дорогу, и потребовал назвать наши имена. Баррич откинул с лица
капюшон, но парень не пошевелился.
   - Я Баррич, начальник конюшен! -  грозно  сообщил  ему  Баррич.  -  Я
начальник конюшен здесь дольше, чем ты живешь на свете. Я чувствую,  что
мне следовало бы спросить тебя, что ты тут делаешь у моих ворот!
   Прежде чем испуганный парень успел ответить, раздался  грохот,  и  из
сторожевой будки выбежали солдаты.
   - Это действительно Баррич! - воскликнул караульный  сержант.  Баррич
мгновенно оказался в центре толпы. Все выкрикивали приветствия, смеялись
и шумели, а мы с Хендсом сидели на своих усталых лошадях  в  стороне  от
общей суеты. Сержант, некто Блейд, наконец прикрикнул на солдат,  и  они
замолчали. Это было сделано прежде всего  для  того,  чтобы  он  получил
возможность высказаться.
   - Мы не ждали тебя до весны, - заявил крепкий старый солдат, - и  нам
сказали, что вернуться может не тот человек, который уехал отсюда. Но ты
неплохо  выглядишь,  вот  оно  как.  Самую  малость   замерз,   и   одет
по-чужеземному, и пара новых шрамов - но это все ж  таки  ты.  Говорили,
что ты сильно  покалечен,  а  бастард  так  и  совсем  помер.  Чума  или
отрава...
   Баррич засмеялся и поднял руки, чтобы все могли оценить  его  горскую
одежду. На мгновение я увидел Баррича таким, каким, по всей вероятности,
они видели его, - в лиловых стеганых штанах и высоких ботинках. Я уже не
удивлялся, что нас остановили у ворот. Но продолжал удивляться  дошедшим
до Баккипа слухам.
   - Кто сказал, что бастард умер? - с любопытством спросил я.
   - А кто спросил? - в свою очередь поинтересовался Блейд. Он посмотрел
мне в глаза,  оглядел  мою  одежду  и..,  не  узнал  меня.  Но  когда  я
выпрямился в седле, он отшатнулся. До сего дня я  думаю,  что  он  узнал
Суути и только поэтому понял,  кто  перед  ним.  Он  не  скрывал  своего
потрясения:
   - Ф-фитц? От тебя меньше половины осталось. Ты выглядишь, как будто у
тебя была бубонная чума. - В  первый  раз  я  осознал,  насколько  плохо
выглядел для тех, кто знал меня раньше.
   - Кто сказал, что я был отравлен или заболел чумой? -  тихо  повторил
я.
   Блейд вздрогнул и оглянулся через плечо:
   - О, никто. Ну, никто конкретно. Знаешь, как это бывает? Когда ты  не
вернулся с остальными, кто-то предполагал одно, кто-то другое,  и  скоро
получилось, что мы  просто  это  знаем.  Слухи,  болтовня  в  сторожевой
комнате, солдатские пересуды. Мы думали, почему это ты не вернулся,  вот
и все. Никто не верил тому, что говорили. Мы сами слишком  много  слухов
распустили, чтобы хоть немного  верить  другим.  Мы  просто  удивлялись,
почему это Баррич и Хендс так долго не возвращаются.
   Он наконец заметил, что повторяется, и замолчал  под  моим  спокойным
взглядом. Я дал молчанию продлиться достаточно долго для того, чтобы все
поняли, что я не намерен отвечать на этот вопрос. Потом, пожав  плечами,
я сменил тему:
   - Ничего страшного. Не волнуйся, Блейд. Но  можешь  рассказать  всем,
что с бастардом еще не покончено. Чума или яд, вы должны были бы  знать,
что Баррич вылечит меня от чего угодно. Я жив и здоров. Я только выгляжу
как труп.
   - Ой, Фитц, парень, я не это имел в виду. Это просто...
   - Я говорю, не волнуйся, Блейд. Что сказано, то сказано.
   - Ну и ладно, сир, - согласился он. Я кивнул и, поглядев на  Баррича,
обнаружил, что он странно на меня  смотрит.  Когда  я  обернулся,  чтобы
обменяться удивленным взглядом с Хендсом, то увидел в его глазах  то  же
потрясение. Я не смог угадать причину.
   - Что ж, спокойной ночи, сержант. Не брани своего человека  с  пикой.
Он хорошо сделал, что остановил чужеземцев у ворот Баккипа.
   - Да, сир. Спокойной ночи, сир. - Он четко отсалютовал мне,  огромные
деревянные ворота распахнулись перед нами, и мы въехали в  замок.  Суути
подняла голову, и усталость, казалось, слетела с нее. Лошадь  Хендса  за
моей спиной тихо заржала, а  кобыла  Баррича  фыркнула.  Никогда  прежде
дорога от стены замка до конюшен не  казалась  мне  такой  долгой.  Пока
Хендс слезал с лошади, Баррич поймал меня за рукав  и  придержал.  Хендс
приветствовал сонного конюшего, который вышел нам навстречу.
   - Мы довольно долго были в Горном Королевстве, Фитц, - тихим  голосом
предупредил меня Баррич, - там, наверху, никого  не  волнует,  на  какой
стороне простыни ты родился. Но теперь мы  дома.  Здесь  сын  Чивэла  не
принц, а бастард.
   - Понятно, - я был уязвлен его прямотой, - я знал это всю свою жизнь.
Жил с этим всю свою жизнь.
   - Жил. - согласился Баррич. Странное выражение появилось  у  него  на
лице - улыбка, одновременно  недоверчивая  и  гордая.  -  Почему  же  ты
требуешь доклада у сержанта и раздаешь похвалы так шустро, как будто  ты
сам Чивэл? Я едва поверил, услышав, как ты  разговариваешь,  и,  увидев,
как эти люди подчиняются. Ты даже не заметил, как они тебя  слушали,  ты
даже не понял, что стал распоряжаться вместо меня.
   Я почувствовал, как краска  медленно  заливает  мое  лицо.  В  Горном
Королевстве все обращались со мной так, словно я настоящий принц,  а  не
принц-бастард. Неужели я так быстро привык к этому высокому положению?
   Баррич усмехнулся, глядя на выражение моего лица, потом посерьезнел.
   - Фитц, ты должен снова стать  осторожным.  Не  поднимай  глаз  и  не
вскидывай голову, как молодой жеребец. Регал воспримет это как вызов,  а
мы не готовы к вызову. Пока. Может быть, никогда и не будем.
   Я мрачно кивнул и  стал  смотреть  на  затоптанный  снег  конюшенного
двора. Я стал неосторожным. Когда я доложусь  Чейду,  старый  убийца  не
будет доволен своим  учеником.  Мне  придется  ответить  за  это.  Я  не
сомневался, что он узнает все о случае у ворот, прежде чем позовет меня.
   -  Не  ленись.  Слезай,  мальчик,  -  Баррич  внезапно  прервал   мои
размышления. Я вздрогнул от неожиданности и понял, что  он  тоже  должен
заново привыкать к нашему положению в Баккипе. Сколько  лет  я  был  его
конюшенным мальчиком и подопечным? Лучше всего будет, если все будет  по
старому. Это избавит нас от пересудов  на  кухне.  Я  спешился  и,  ведя
Суути, последовал за Барричем.
   Внутри было тепло и душно. Тьма и холод зимней ночи остались снаружи,
за толстыми каменными стенами.  Здесь  был  дом.  Фонари  горели  желтым
светом, и лошади дышали медленно и глубоко. Но, по мере того как  Баррич
проходил мимо, стойла оживали. Ни одна лошадь или собака в  конюшнях  не
осталась лежать, почуяв его запах. Начальник конюшен  был  дома,  и  его
тепло встретили те, кто знал его лучше  всех.  Два  конюшенных  мальчика
вскоре шли за нами хвостом, без умолку пересказывая новости,  касающиеся
ястребов, собак или  лошадей.  Баррич  был  здесь  полным  хозяином.  Он
рассудительно кивал и задавал короткие  вопросы,  чтобы  узнать  все  до
мелочей. Его сдержанность пропала  только  тогда,  когда  из  стойла  на
негнущихся ногах вышла его старая собака Виксен. Он  опустился  на  одно
колено, чтобы приласкать и похлопать ее, а она  извивалась,  как  щенок,
пытаясь лизнуть его в лицо.
   - Ну, вот это настоящая собака, - сказал  он,  поднялся  и  продолжил
обход. Она шла за ним по пятам, крутясь при каждом взмахе хвоста.
   Я тащился  сзади.  Тепло  отняло  у  меня  последние  силы.  Один  из
мальчиков прибежал, оставил мне лампу, а потом поспешил прочь, вслед  за
Барричем. Я подошел к стойлу Суути и отпер дверь. Она вошла, возбужденно
фыркая в знак одобрения. Я поставил фонарь на полку и  огляделся.  Дома!
Это был дом в большей степени,  чем  моя  комната  в  замке,  в  большей
степени, чем любое другое место в мире.  Стойло  в  конюшне  Баррича,  в
безопасности его владений, где я был одним из его подопечных. Если бы  я
мог вернуть назад те  дни,  зарыться  в  солому  и  натянуть  на  голову
лошадиную попону!
   Суути снова фыркнула, на этот раз с упреком. Она везла меня на  спине
долгие дни пути и заслужила того, чтобы о ней  сейчас  позаботил