катил по Приморскому шоссе. Не на джипе и подавно не
на  "Мерседесе",  а  всего лишь на  новой "девятке".  Он  был дал„к от ухарства
пресловутых "малиновых пиджаков" и  держал,  как положено в насел„нных пунктах,
не больше шестидесяти.  Он миновал Лахту,  скоро промелькнула и  белая табличка
"Лисий Нос". Вот знакомая деревянная башенка - чья-то бывшая дача, превращ„нная
в продовольственный магазин...
     И  тут на дороге перед собой Француз увидел человека на костылях.  Человек
решительно двигался попер„к проезжей части,  принципиально не  замечая мчащиеся
машины.  Сорокин немедленно сбросил газ,  и  весьма вовремя.  Прямо перед носом
"девятки" инвалид угодил костыл„м в выбоину асфальта и рухнул врастяжку.
     Слава  Богу,  у  сорокинской машины  было  вс„  в  порядке с  покрышками и
тормозами,  да  и  по  быстроте реакции старый вор  дал  бы  фору иным молодым.
Страшно завизжав,  остановленная "девятка" нависла бампером над упавшим,  но не
коснулась его.
     П„тр Ф„дорович вылетел из машины и склонился над инвалидом.  Молча схватил
его под мышки и одним рывком поставил на ноги. Силы Французу тоже пока ещ„ было
не занимать.  Парень подхватил один костыль,  но выронил другой и тяжело оп„рся
на капот.
     Только тут  Сорокин как  следует его разглядел.  Калека выглядел вчерашним
студентом,  но уже успел опуститься.  Грязная рубашка,  рваные брюки,  на шее -
платок,  в который, по-видимому, неоднократно сморкались... То, что увечья были
настоящие,  Сорокин определил сразу. Ноги у парня имелись, но, похоже, вовсе не
действовали.  Он даже смотал их вместе вер„вкой,  чтобы при ходьбе служили хоть
какой-то опорой...
     А  на спасителя своего он смотрел не с  благодарностью,  а  с презрением и
злобой, так, словно во всех несчастьях его жизни был виноват именно Сорокин. На
данный  момент  он  выглядел  трезвым,  но  "выхлоп"  однозначно соответствовал
застарелому перегару.
     - Смотри,  какой  серь„зный,  -  неожиданно  усмехнулся  Француз.  -  Куда
направляешься-то, герой?
     - В собес,  -  оскалился парень.  -  Узнать, чего свою подачку месячную не
несут.  Голодом морят,  чтобы отделаться?  Не-е-ет... - Он оторвал одну руку от
костыля и  согнул е„ в  оскорбительном жесте.  -  У меня встречный план...  Вот
подачку получу и  обратно через дорогу попрыгаю.  Может,  собьют наконец.  А не
собьют, литр водки куплю...
     Решив,  что  разговор  закончен,  парень  решительно  перехватил  костыли,
оторвался  от  капота  и  поволок  сво„  полум„ртвое  тело  дальше  -   жалкий,
страшноватый, надломленный... Сорокин проводил его взглядом.
     Помотавшись по зонам,  поднявшись из зел„ных пацанов-крадунов в законники,
Француз большинство людей видел насквозь. И он кое-что разглядел в этом опухшем
от   пьянства  лице.   Кое-что,   выделявшее  его  из  сотен  других  таких  же
окаменелых...  Вместо того,  чтобы продолжить путь, старый вор отогнал машину в
сторонку и пош„л следом за парнем.
     - Ну,  что ещ„? - неприветливо поинтересовался тот, когда П„тр Ф„дорович с
ним поравнялся. - За спасибом приш„л?
     - Как говаривала моя grand-maman*,  - улыбнулся Сорокин, - лучше маленький
рубль, чем большое спасибо...
     - Merde, се que с 'est toute votre vie...**- процедил парень.
     "Ага! А я в тебе не ошибся", - подумал Сорокин и вдруг ж„стко рявкнул:
     Бабушка (франц.). Вся ваша житуха - дерьмо! (франц.)
     - А ну,  хорош понтитъ,  баклан!  Молод ещ„!  Быстро,  выкладывай -  что с
ногами? С кем живешь? Где
     Он задавал свои вопросы быстро и резко,  пустив в ход вс„ то, что на самом
деле и называется авторитетом. Один взгмяд Француза, бывало, заставлял колоться
и  мат„рого урку,  ну  а  парень,  не ожидавший такого напора,  даже не подумал
оспаривать его право на такой вот допрос.
     - Позвоночник...  с чердака вниз провалился...  - ответил он miuxo. - Живу
во-он  там,  в  развалюхе.  Дача...  так  называемая...  Квартиру своей  бывшей
оставил...
     Франщуэ переш„л на нормальный язык:
     - А раньше чем занимался? Парень огрызнулся:
     - Ассенизатором был!
     - Котчай базар, дело говори! - снова показал зубы Сорокин.
     - Ишженер я,  - опустил глаза парень. - Компьютерщик. Нетлохой, говорят...
был. "Пода-айте слепому на телевизор..."
     - Xetamum,  -  спокойно оборвал П„тр Ф„дорович.  -  Чего ж  в  прошляки-то
подался? Мозги вместе с ногами отсохли
     Omвеm был прост, как вся наша дерьмовая жизнь: -
     А дома мне агрегат добрый дядя поставит?
     Франщуз всегда принимал решения быстро.
     - Ладно, - сказал он, - слушай сюда. В собес свой и завтра те опоздаешь. А
сейчас мотай взад,  до халупы доброшу. - И, увидев в глазах парня немой вопрос,
представился. - П„тр Ф„дорович, si vous voulef. А тебя?
     *Если угодно (франц.)
     - Иван... Иван Резников. Борисович...
     Он был то,  что получается,  когда мама русская, а папа еврей. Для одних -
"гой",  для  других  -  "жидовская  морда".  Осознание  этого  факта  пришло  в
подростковом возрасте и  было  до  крайности горестным.  А  в  детстве  он  был
усверен,  что  Резников  -  нормальная русская  фамилия.  Не  Филькенштейн ведь
какой-нибудь, не Рабинович...
     - Ну да,  -  фыркнул Француз.  -  Хайкин тоже русская фамилия. А Троцкий -
польская.
     Дача,,  где  летом и  зимой проживал Иван Резников,  действительно грозила
вот-вот  завалиться.  Сгнившие венцы,  поломанный шифер  на  крыше,  отсыревший
подпол...
     - Квартиру делить не захотела,  -  пояснил Ваня.  - Бывшая моя, то есть...
Дом-то ещ„ дед е„ строил, ну, она его мне... за полквартиры...
     П„тр  Ф„дорович помог ему  вскарабкаться на  крыльцо -  оно  было  слишком
высоким.  Сорокин уже успел оценить многочисленные преимущества в  расположении
этого дома.  Рядом с городом,  но вс„ же в дачном пос„лке.  Стоит не на главном
шоссе,  а на одной из боковых улиц,  притом очень близко от станции.  И подъезд
для машин хороший. Одинокий инвалид, угрюмый и не больно общительный...
     Зато сам вроде бы весьма с головой...  Вот и загадывай,  где найд„шь,  где
потеряешь.
     - Ладно, Ваня, - попрощался Француз. - Бывай. Потом заеду к тебе.
     - А если я вдруг в собес...
     - Да  пошли ты  его на  хер,  этот собес,  -  посоветовал П„тр Ф„дорович и
вышел.
     Менее чем через сутки в дверь постучали.  Весьма, прямо скажем, уверенно и
весомо. Кто это мог быть?.. К Ивану неделями не заглядывала ни одна живая душа.
П„тр Ф„дорович?..
     - Входите,  не заперто!  - крикнул Иван. Входную дверь он действительно не
запирал. Красть у него вс„ равно было нечего, зато ковылять к ней, проклятой, с
того  конца дома,  и  только затем,  что  какой-нибудь идиот явился узнать,  не
сда„тся ли комнатка...
     ...Повторять приглашение не  понадобилось.  Дверь  широко распахнулась,  и
Ваню  ошеломил  блеск  никелированного  металла.  Понадобилась  секунда,  чтобы
осознать:  перед ним было инвалидное кресло.  И отличалось оно от известных ему
отечественных моделей, как "Мерседес" от пресловутого "Запорожца"...
     - Иван  Борисович?..  -  вежливо обратились к  нему.  Только  теперь  Ваня
обратил внимание на тех,  кто прин„с в его дом это чудо. Двое здоровых молодцов
с  короткими „жиками на  головах сошли бы  за  братьев,  если  бы  один не  был
светловолосым,  а  другой рыжим и  до предела веснушчатым.  Этот рыжий деловито
осведомился:
     - В дом занести или у крылечка поставить?
     - Наверное, у крылечка, - растерялся Ваня. - А то как я по ступенькам...
     - Эта  таратайка и  по  лестнице только так!  -  сказал второй,  блондин в
черной майке. - Сам пробовал!
     Иван подхватил костыли,  с  небывалой лихостью одолел крыльцо и в восторге
оглядел кресло. Так миллионер созерцает новую яхту и мысленно прокладывает курс
океанского   путешествия.    Так   генерал-л„тчик   следит   за   демонстрацией
суперсамолета...
     - Инструкцию держи,  -  сказал  веснушчатый.  Рыжие  крапинки покрывали не
только лицо,  но и  мощные плечи.  -  Тут поворотов до хреновой матери,  но ты,
???????, ?????, ???????. ??, ??? ??? ???-???...
     ‚жик в черной майке исчез и вскоре вернулся с коробкой.
     - А это..? - спросил Иван.
     - А хрен его знает. Француз сказал передать, мы-то не при делах...
     - Ну вс„?- повернулся рыжий к напарнику.
     - Жратвы, - спохватился блондин. - Слышь, мужик, тебе ч„ привезти?
     - Да я...- отмахнулся было Иван.- Вроде есть у меня...
     - Велено, и привез„м, - нахмурился рыжий. - Ч„, блин, копызишься ?
     - Ну,  тогда...  консервов, может, каких... - смирился Иван. - Готовить-то
я... сами понимаете...
     - Ништяк, - кивнул рыжий, и через секунду за домом взревел мощный мотор.
     Если бы  в  тот день к  Ване на  кухню заглянул участковый милиционер,  он
решил   бы,   что   гражданин   Резников   активно   участвовал  в   ограблении
продовольственного ларька.  На  столе  выстроилась обойма всех  вариантов соуса
"Анкл  Бенс",  рядом возвышалась гора  супов "Кнорр",  кубиков "Галина Бланка",
разнообразных картофельных пюре и  всего прочего.  Стояли пакеты с  соком и два
датских кекса с черникой.
     - Неизменно превосходный результат!  -  сказал рыжий, когда посланцы Петра
Ф„доровича собрались наконец уходить.- Французу что передать?
     - Что передать... - Ваня охрип и почувствовал, как сдавило горло. - Поклон
передайте...
     Для начала он утвердился в новеньком кресле, хотя изучение большинства его
функций в  самом деле пришлось отложить на потом.  Сгорая от любопытства,  Иван
осторожно подъехал к таинственной коробке,  лежавшей там,  где е„ положили.  Он
взял коробку в руки -  не особенно тяж„лая.  У него была вообще-то гипотеза, но
он не допускал е„ к рассмотрению, ибо такого не могло быть, потому что не могло
быть никогда.  Он прокатился на кухню за ножом (Господи!  А ведь вчера это была
бы отдельная экспедиция!) и осторожно разрезал клейкую ленту.
     Перед ним был компьютер.
     Ваня  ткнулся лбом  в  холодную пластиковую крышку  и  заплакал.  Хотя  со
вчерашнего дня не выпил ни капли.
     Бесплатный сыр,  как  известно,  бывает исключительно в  мышеловках.  Ваня
понял  это  сразу.   И,   поняв,  решительно  "положил"  на  все  сопутствующие
обстоятельства. В виде правоохранительных органов и так далее.
     То есть было полностью ясно,  которой из многочисленных "ветвей власти" он
оказался по гроб жизни обязан.
     Не первой, не второй и не третьей. И не четв„ртой, которая пресса.
     Ему протянул руку человек из преступного мира.  Иван никогда с  этим миром
не  соприкасался,   преступники  были  в  его  воображении  угрюмыми  и  сугубо
недоразвитыми выходцами со страниц зачитанных детективов. П„тр Ф„дорович так же
не вписывался в  этот образ,  как и  академик Лихач„в,  которого Сорокин внешне
напоминал. Его помощники-„жики выглядели, разумеется, попроще, но тоже люди как
люди...  ничего патологического,  хоть тресни.  Вот  так.  Ваня вспоминал жену,
оформившую развод  буквально  со  скоростью  звука.  Папеньку,  обнаружившего в
Израиле родственников... Ване было восемь лет, когда папа срочно стал из Бориса
Борухом и свалил.  Жена и сын "неевреи" почему-то оказались ему не нужны.  Пока
Ваня служил в армии,  умерла мать.  Кроме не„,  он,  кажется,  и не был никогда
никому нужен.  Ни жене,  которую, влюбл„нный дурак, прописал из общаги к себе в
материну квартиру. Ни приятелям, которые один за другим перестали его навещать.
Ни государству, отпихнувшему его на обочину жизни...
     Если  бы  несколько лет  назад  Ваню  спросили,  стал  бы  он  работать на
преступную группировку,  он только рассмеялся бы. Может, ещ„ пальцем бы у виска
покрутил.  А теперь...  Ну, арестуют. Ну, посадят в тюрьму, дальше что?.. Будет
там хуже, чем было ему до сих пор?..
     В  общем,  когда  у  калитки остановилась знакомая "девятка" цвета  мокрый
асфальт, Иван был вполне готов к разговору...
     "Однако  и  убогая  же,   Аналитик,   фантазия  у  некоторых  наших  общих
знакомых..."
     "Вы мне не поверили?.."
     "Ну  вот,  и  этот туда же.  Почему не  поверил?  Я  про заказчика вашего,
Аналитик.  Чуть  что  -  сразу пулю в  лоб  ближнему.  Грех это,  между прочим.
Жестокая вы там вс„-таки публика..."

     Запах серы

     Жуков  помнил:  когда-то  здесь стоял шедевр передовой технической мысли -
отечественная "Электроника 60".  Кроме  шуток -  действительно неплохая машина,
вот  только  сделанная не  руками.  Она  была  оснащена армянскими дисководами,
снимавшими с восьмидюймовых дисков аккуратную стружку, и принтером производства
Чехословакии,  не  вылезавшим  из  бесконечных  поломок,  а  венчал  сооружение
венгерский дисплей,  способный,  о чудо из чудес, выдавать не только заглавные,
но  и  строчные буквы.  Вс„ вместе гордо именовалось "диалоговым вычислительным
комплексом".  Лаборатория наладки располагалась на  самой  верхотуре одного  из
цехов,  непосредственно  под  металлической  крышей.  Соответственно,  зимой  у
сотрудников зуб  на  зуб  не  попадал (даже в  те  баснословные времена,  когда
нормально работало отопление),  а  летом  в  лаборатории можно  было  открывать
филиал крематория.  Валерию Александровичу однажды довелось провести здесь,  за
этим самым вычислительным комплексом,  целый июль, притом исключительно жаркий.
Длинный цеховой корпус был  ориентирован по  оси  север-юг.  Часам к  двум  дня
солнце  окончательно выползало из-за  торца  здания и  принималось печь  стену.
Тогда дисплей перегревался,  курсор на н„м пропадал неизвестно куда,  а  вместо
букв  возникали символы,  техническим паспортом решительно не  предусмотренные.
Возможно,  это пытались выйти на контакт инопланетяне, но Валерий Александрович
их стараний так и не оценил -  он,  ругаясь, просто выключал агрегат. Наверное,
зря. Нобелевская премия пришлась бы ему кстати.
     Теперь  на   знакомом  лабораторном  столе   стоял  неплохой  персональный
компьютер -  ха-ха, далеко не такой, как у Жукова дома, но вс„ же из приличных.
И, что характерно, к инопланетным сигналам полностью нечувствительный.
     Компьютеру   этому   предстояло  стать   "сердцем"   регулятора,   который
разрабатывала  лаборатория  Евгения  Германовича  Рудакова.   На  Ленинградском
турбинном вс„-таки не  послушались американцев,  советовавших заводу перейти на
изготовление контейнеров - больше проку, мол, будет. За десять лет, минувших со
времени исторического визита.  Турбинный порядком сморщился и усох, но выпускал
по-прежнему свою основную продукцию. И даже продавал е„ в страны третьего мира.
А  теперь вот надумали сделать технологический рывок и  попытаться пробиться на
внешний рынок ещ„  и  с  регуляторами.  Но  для  того  чтобы растолкать локтями
гигантов вроде  "Асеа"  или  "Вудворд",  требовалось нечто  сугубо современное.
Сиречь цифровое. С компьютером и программой внутри...
     Вот именно -  с программой.  Самое главное - с программой!.. На растленном
Западе давно уже расставили правильные приоритеты,  поняв ценность (в том числе
денежную) толкового программного обеспечения.  Но  нам заграница,  понятно,  не
указ.  У нас (по крайней мере, на Турбинном) главное - "железо"... Жуков нервно
прохаживался по лаборатории,  ощупывая в кармане дискеты и наблюдая, как Витя с
Мишей, подающие большие надежды сотрудники Рудакова, лихорадочно подсоединяют к
машине  целую  "корзину" всяческих датчиков для  связи  с  объектом.  Без  этих
датчиков запускать в  компьютер управляющую программу было так же бессмысленно,
как сажать слепоглухонемого за руль.
     Из  смежной комнаты наплывал знакомый любому электронщику запах  плавленой
канифоли и временами слышалась сдавленная интеллигентная ругань.  Там сражались
с  силовым  тиристорным  преобразователем,  и  сражение  определ„нно получалось
неравным.  Как в том романе про схватку галактических звездол„тов:  "Оставалось
неясным, кто на кого напал, ясно было только, что бой проигран..."
     В  общем,  от  советской  эпохи  Турбинный  завод  унаследовал  не  только
название.   В  лаборатории  происходил  классический  аврал,  памятный  всякому
инженеру в  возрасте Жукова.  Через два часа сюда должно было нагрянуть высокое
начальство.   В   лице  заместителя  главного  конструктора  Павла  Георгиевича
Каширина.  Рудаков метался из  аппаратной в  компьютерную,  как полтергейст,  и
выражение его лица становилось вс„ более озабоченным.  Глядя на  него,  Валерий
Александрович поневоле д„ргался и  испытывал жгучее  желание  броситься Вите  с
Мишей на помощь,  а ещ„ лучше -  прогнать обоих лоботрясов к ч„ртовой бабушке и
сделать вс„ самолично.
     Открылась дверь.  Народ  испуганно вскинул головы  -  никак  "Паша" раньше
срока  пожаловал?..  Нет,  это  было  пока  ещ„  не  начальство.  На  пороге  с
электрочайником в  руках возникла Нинель Сергеевна Гончарова.  Непотопляемая и,
как всегда, великолепная. Витя с Мишей подавали надежды всего лет пять, а она -
более тридцати,  прич„м с  неизменным успехом.  Жуков,  как  и  большинство его
сверстников,  воспитывался в духе непримиримого атеизма. Однако после общения с
Гончаровой ему каждый раз хотелось взять святой водички и  сбрызнуть то  место,
где она стояла.
     Нинель Сергеевна осталась верна себе и сегодня.
     - Вы,  Валерий Александрович,  поди, отвыкли уже от такой суеты-беготни? -
мило улыбнулась она, обводя рукой комнату и сотрудников, у которых в самом деле
ш„л пар из  ушей.  -  Вы  теперь,  как я  слышала,  вс„ больше дома сидите,  на
собственной машине работаете, никто не мешает, не гонит...
     - Ara,  -  Жуков мысленно окружил себя непроницаемой зеркальной брон„й.  -
Именно так.
     В  эпоху не к ночи будь помянутого "диалогового вычислительного комплекса"
Нинель  Сергеевна  донимала  начлаба  Рудакова  жалобами  двоякого,   и  притом
взаимоисключающего,  свойства.  Во-первых,  Жуков разрушал е„  хрупкое здоровье
постоянным  стрекотанием  печатающего  устройства  (которое   он   подключал  и
налаживал)  и  сквозняками  от  вентиляторов (которыми  комплекс  действительно
изобиловал).  Рудаков на кляузы реагировал вяло - Валерий Александрович работал
для  него  по  хоздоговору,  -  и  Нинель Сергеевна боролась за  сво„  здоровье
подручными методами.  Стоило чуть отвернуться - и машина оказывалась выключена.
Этак  запросто  выключена в  разгар  вычислительного эксперимента.  "А  что?..-
изумлялась она.- Вижу, вас нет, ну и первое естественное движение..."
     Второй комплект жалоб состоял в  том,  что  Жуков отнимал у  не„  хлеб,  в
частности,  не  пускал работать на  комплексе,  явочным порядком занимая его от
звонка до  звонка.  Узнав об  этой претензии,  Валерий Александрович из  чистой
вредности не  появлялся в  лаборатории неделю.  Как  выяснилось,  за  время его
отсутствия "диалоговый" ни разу не расчехляли.
     Вс„  это  было  давно,  но  Нинель Сергеевна изменилась разве что  внешне.
Раньше она  красилась в  огненно-рыжий цвет и  одевалась тоже во  что-нибудь по
преимуществу красное.  Теперь волосы у не„ были седовато-каштановые, а платье -
тускло-зел„ное. Словно кто взял е„ да выполоскал, отмыв яркие краски.
     Внутренней сущности никакие измения не коснулись.
     - Хорошо быть "варягом", - проворковала Гончарова, направляясь мимо Жукова
в свой уголок.  -  Вы в сторонке стоите.  Если аппаратчики не успеют, вы ни при
ч„м. А успеют - вы программку свою вжик! И поставили. И все лавры ваши. Хорошо,
правда?
     - Замечательно, - кивнул Валерий Александрович. - Прям не нарадуюсь.
     Нинель Сергеевна по-девичьи звонко рассмеялась и скрылась за кульманом.
     - Не обращай внимания, - кивнул ей вслед подошедший начлаб. - А вообще-то,
кстати, ты какой алгоритм взял? Просто чтобы мне знать?
     Валерий Александрович невольно притронулся к карману с дискетами:
     - Адаптивный.
     Он  предвидел  бурную  реакцию,  но  действительность  превзошла  все  его
ожидания.  Глаза Рудакова,  увеличенные сильными "плюсовыми" очками,  буквальн