что  Он
потерян навек. И все из-за ее глупого страха.
   "Наверно, права Лида - я зажатая и ханжа", - думала Кристина.
   Лида уже давно хотела  как  следует  просветить  подругу  в  вопросах
секса. Она вручила ей подшивку газеты "Спидинфо" за последние три  года,
где красными крестиками были отмечены наиболее интересные  статьи,  дала
книгу "Сексуальная гармония" и "Что женщина должна знать о сексе".  Сама
Лида  довольно  основательно  все  проштудировала  и  теоретически  была
подготовлена очень хорошо. По ее словам, теперь она была занята поисками
подходящего партнера, у которого были бы правильные взгляды  на  природу
сексуальных отношений. Пока, правда, такой не находился.
   Несколько вечеров подряд Кристина читала книги и газеты,  которые  ей
дала подруга. Она убедилась в том, что всю жизнь вела себя не правильно,
что  она  всего  лишь  закомплексованная  ханжа,  которой   внушили   не
правильные представления.
   Но отделаться от этих представлений оказалось очень трудно.
   Сексуальный  опыт  Кристины  был  небогат  -  был  шуточный  роман  с
Максимом, который кончился тем, что  она  потеряла  невинность  в  парке
Победы на скамейке у пруда рядом  с  барельефом,  на  котором  бронзовые
пионеры встречаются с бронзовым же дедушкой Лениным. После  того  случая
она не могла больше видеть Максима, а  проходя  мимо  барельефа,  всегда
отворачивалась.
   Но ей казалось, что с Вадимом будет иначе.
   Кристина вышла из широких ворот института  и  оказалась  у  громадной
колоннады Казанского собора. Сейчас втянуть голову  в  плечи,  пробежать
мокрым Невским до метро (жаль, вход на канале закрыт), потом  семнадцать
минут в переполненном вагоне...
   И  она  добежала  до  станции  "Гостиный  двор"  и  вскочила  в   уже
закрывающиеся  двери,  так  что  они  прихватили  кусок  все   того   же
многострадального плаща.
   "Следующая станция "Василеостровская"", - сказал диктор.
   Когда Кристина  сошла  со  ступеней  на  Седьмую  линию,  уже  совсем
стемнело.
   Она пошла по бульварчику,  поросшему  редкими  мокрыми  деревцами,  и
вышла на Большой. Сердце колотилось  все  сильнее  и  сильнее.  Это  уже
совсем рядом. Где-то тут неподалеку - Он. Она не помнила номера дома  .и
квартиры, но была уверена,  что  найдет  их.  И  с  каждым  шагом  росла
неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что она непременно его  увидит.
Обязательно. Сердце стучало  так  сильно,  что  в  ушах  как  будто  бил
колокольный звон; казалось, еще миг - и сердце выпрыгнет из груди, и она
упадет на асфальт, и алая кровь хлынет безудержным потоком.
   Кристина перебежала Большой, так  что  скрипнули  тормозами  какие-то
машины и крикнули что-то прохожие, но сейчас  это  было  не  важно.  Она
бежала, не разбирая дороги, и вдруг увидела  дом  -  выложенный  енаружи
красным и желтым кирпичом, дом с эркерами. Булочная на углу. Тут.
   А вот и парадная. Кристина попыталась вспомнить, какой это был этаж.
   Отошла на другую сторону узкой улочки. Окна были темны.  Неужели  его
нет? Сердце упало.  "Вот  тебе  и  предчувствия",  -  с  иронией  сказал
холодный разум. Но сердце продолжало биться. Кристина зашла в  парадную.
Поднялась на третий этаж и подошла к двери.
   Та самая дверь, за которую  она  хваталась.  Вот  сюда  она  выбежала
босая. Как давно это было. Она спустилась  вниз  на  пролет  и  села  на
подоконник. Мыслей не было. Она сидела  и  смотрела,  как  по  покрытому
квадратными шашечками полу из-под ее сапог растекается грязная лужа.
   Вадим захлопнул дверцу машины и легко взбежал на  третий  этаж.  Тело
немного ломило от усталости, но эта усталость после  хорошей  тренировки
была приятной.
   Теперь горячая ванна, чашечка некрепкого кофе и теплая постель.
   На подоконнике между вторым и третьим этажом Вадим  заметил  какую-то
темную фигуру. Он хотел пройти мимо и уже почти прошел,  как  вдруг  его
тихо позвали:
   - Вадим.
   Он в первый миг не понял, что это говорится ему. Затем обернулся.  На
него смотрела девчонка. Та самая, которую он сбил на машине, та смешная,
которая в одних трусиках бегала по лестнице.
   - Ну привет. Какими судьбами...
   - Я... пришла, - прошептала девчонка. Она смотрела  на  него  в  упор
круглыми глазами, которые в полумраке казались почти черными,  и  в  них
застыло вопросительно-тревожное выражение.
   "Чего же ей надо,  -  недоуменно  подумал  Вадим.  -  Неужели  решила
жаловаться?
   Поздно, милая. Поезд ушел".
   - Зачем? - спросил он и улыбнулся.
   - Я... - Кажется, она потерялась и не знала, что сказать.  Она  почти
выдавливала из себя слова:
   - Я... думала о тебе. И вот... пришла.

***

   Вот это да! Ну и дела!
   Вадим ожидал чего угодно, но только не этого. Вот уж действительно, с
этими, женщинами не  знаешь,  на  каком  ты  свете.  То  в  окно  готовы
выпрыгнуть, только чтобы ни-ни, то сидят тут на лестнице, дожидаются.
   Он снова взглянул на Кристину.  И  опять  она  напомнила  ему  Пеппи,
только теперь это была особенная Пеппи, о которой  еще  не  написали,  -
Пеппи Влюбленная.
   Это выглядело так трогательно и одновременно так забавно, что  он  не
мог не рассмеяться.
   Кристина смотрела на него, не понимая, что значит этот смех.
   - Давно ждешь? - спросил Вадим.
   - Нет, не очень, - покачала головой Кристина.
   - Ладно, пойдем, ты замерзла же совсем.
   Вадим взял ее за руку. Рука оказалась  холодной  как  лед  и  немного
влажной.
   "Э, да как мы нервничаем", - подумал он.
   - Пойдем, пойдем, тебе надо согреться.
   Кристина сползла с подоконника. Это вышло неуклюже, и  она  почему-то
вспомнила Лидию. Та, наверное, указала бы на  то,  что  движения  должны
быть изящными.
   Снова та самая прихожая. Квартира, полная чудес.  Другой  мир.  Вадим
снял с нее промокший насквозь плащ, Кристина начала  стягивать  сапожки,
он наклонился, чтобы помочь.
   - Да не надо, я сама, - пробормотала девчонка и неловко скинула  один
сапог.
   - Да нет, давай-ка я за  тобой  поухаживаю.  Ты  все-таки  гостья,  -
усмехнулся Вадим и, опустившись вниз, снял второй сапожок. - Да  у  тебя
же ноги насквозь мокрые, милая моя! И  носки?  Да...  Так  и  воспаление
легких заработать нетрудно.
   Что, других нет?
   Кристина только отрицательно покачала головой.
   - Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.  Носки  снимай.  Придется  тебе
надеть мои, хотя они тебе будут великоваты. Ничего. А обувку свою  давай
сюда, поставим сушиться. Ты, кстати, надолго?
   Кристина не ожидала  такого  вопроса.  Она  только  беззвучно  пожала
плечами. И застыла, смотря на него. Она не  могла  поверить,  что  снова
видит это лицо. Это было чудо. Но перед ней действительно был он.  Вадим
Воронов. Человек, о котором она мечтала все эти дни.
   Он смотрел на нее, улыбался чуть насмешливо,  но  совсем  не  злобно.
Волнение у Кристины прошло, но сменилось пустотой - она как будто ничего
не чувствовала.
   Раньше, воображая эту встречу, она представляла  себе,  как  бросится
ему на шею, как осыплет его  поцелуями,  как  признается  во  всем,  что
чувствовала и думала эти две недели. Но сейчас этот миг  настал,  а  она
просто стоит, не чувствуя ничего, и только смотрит на него, все еще не в
силах осознать, что она действительно его видит.
   Вадим отвел  Кристину  на  кухню,  включил  электрическую  кофеварку,
поджарил на тостере пару кусочков булки. Приключение  было  неожиданным,
но, пожалуй, не лишенным приятности. Сумасшедшая девчонка.  Он,  правда,
еще не решил, что с ней делать. Скорее всего, напоит ее кофе и  выставит
восвояси. Может быть, на машине подвезти? Да нет, пожалуй,  проводит  до
метро, и хватит с нее.
   Он вынул из резного буфета две кофейные чашки и поставил  одну  перед
Кристиной.
   - Какая тонкая, - удивилась девчонка. - Как бумага.
   - Ломоносовский завод, - ответил Вадим. -  Мама  их  коллекционирует.
Вот, посмотри. Это называется "костяной фарфор".
   За стеклянной дверцей буфета стояло несколько десятков  чашечек-таких
же изящных и тонких.
   Вадим разлил кофе.
   -  Может  быть,  шампанского?  -  предложил  он,  вспомнив,   что   в
холодильнике стоит початая бутылка.
   - Можно, - прошептала Кристина.
   - Хотя какое сейчас шампанское: совсем замерзнешь.  -  Он  достал  из
буфета пару объемистых полукруглых  стаканов  с  толстым  дном  и  налил
коньяку, совсем понемногу, может быть на палец.
   "Как в кино", - подумала Кристина.
   Вадим отхлебнул кофе и стал перемежать его мелкими глотками коньяка.
   Кристина последовала его примеру. Коньяк  немного  пощипывал  язык  и
горло, но горячий кофе смывал это ощущение. Скоро изнутри по всему  телу
побежали волны тепла. Пару минут они пили молча.
   Вадим внимательно разглядывал свою съежившуюся в кресле гостью.  Было
совсем тихо. В нем  росло  чувство  какой-то  пронзительной  нежности  и
жалости; почему-то захотелось завернуть ее  в  плед,  взять  на  руки  и
носить, убаюкивая.
   Из гостиной послышался мерный бой часов, Кристина вздрогнула.
   - Ба, совсем забыл! Ведь дама заказала шампанское...
   На столе появились новые бокалы, на высокой ножке. Через минуту в них
пенился Новый Свет.
   - Ну что, за знакомство? - предложил Вадим.
   - За знакомство, - кивнула Кристина.
   - Слушай, а почему Кристина? Ты, что ли, эстонка? Или латышка?
   - Да нет, теоретически я полька, Калиновская.  Но  вообще-то  обычная
русская.
   Холодное шампанское обжигало, как раскаленное. Оно сразу бросилось  в
голову, и весь мир вокруг стал восприниматься  сквозь  легкую  дымку.  И
Вадим показался еще красивее, еще прекраснее и еще ближе.
   - Я люблю тебя, - прошептала Кристина.
   Вадим увидел, как порозовели ее скулы.
   "Какая она все-таки красивая, - думал  он.  -  Хотя  совсем  смешная.
Может быть, действительно... Раз сама напрашивается..."
   - А дома тебя не ждут? - спросил он.
   - Я сейчас  позвоню  бабушке,  -  сказала  Кристина.  Вадим  вышел  и
вернулся с телефоном, длинный провод от которого тянулся в коридор.
   - Звони.
   Кристина нерешительно взяла трубку.
   - На кнопочки нажимай.
   Кристина послушалась  и  скоро  услышала  протяжные  гудки,  а  затем
знакомый бабушкин голос:
   - Але!
   - Бабушка, это я. Я у Лиды останусь, ладно? Мы  тут  вместе...  халат
кроим.
   Конечно, помогаю.  Ну  ладно,  не  беспокойся,  все  хорошо.  Завтра,
конечно, приду.
   Она подала трубку Вадиму.
   - Вот, позвонила, - сказал она с неожиданной обреченностью.
   - Ну и фантазия у тебя! - засмеялся Вадим. -Значит,  говоришь,  кроим
халат?
   - Мы действительно кроили... - улыбнулась Кристина.
   - Значит, помирились?
   - Да, - кивнула Кристина. - А  ты  все  помнишь...  "Зря  я  все  это
затеял, - думал он. - Что мне теперь с ней делать?" Никаких желаний  она
сейчас в нем не вызывала, и он не очень понимал, что это нашло на него в
то утро. "Постелю ей в гостиной, и пусть спит", -  решил  он.  Утомление
после тренировки начало сказываться, и сейчас ему больше всего  хотелось
доползти до собственной кровати и заснуть.
   - Я тебе постелю, а ты пока,  пожалуй,  прими  горячую  ванну,  а  то
простудишься. Давай, давай иди. Не хватало еще, чтобы ты тут слегла.
   Кристина взялась за душ. Его теплые тугие струи коснулись ее тела,  и
лихорадочный озноб прошел. Вновь проснулся голос холодного разума. Ну ты
и даешь, девочка. Пришла к незнакомому мужчине. А ведь ты его  ни  капли
не интересуешь. Он давно забыл про тебя.  Вытирайся,  да  и  чеши-ка  ты
домой.
   - Да, так и сделаю, - сказала Кристина вслух.  В  этот  момент  дверь
ванной  открылась,  и  на  пороге  появился  Вадим  с  большим  махровым
полотенцем в руках.
   Кристина  замерла  и,  продолжая  держать  одной  рукой  душ,  другой
инстинктивно прикрыла грудь. Этот жест и решил все.
   Продолжай она спокойно  стоять  под  струями  воды,  возможно,  Вадим
повесил бы полотенце и ушел, но жест смущенной добродетели напомнил  ему
все события того утра. Он вдруг вспомнил  все  -  вспомнил  не  умом,  а
какой-то совершенно иной памятью. И вдруг  почувствовал  острое  желание
немедленно сжать в объятиях эту непокорную девчонку.
   - Опять на лестницу голышом поскачешь? - спросил он  и  с  удивлением
обнаружил, что горло странным образом пересохло.
   - Нет, - тихо ответила Кристина.
   Вадим скинул с себя одежду и через секунду уже стоял вместе с ней под
душем. Рядом с ее тонким гибким телом он казался мускулистым гигантом.
   - Дай я тебя помою, - сказал он и, намылив руку, начал  нежно  водить
по ее стройному  телу  -  по  спине,  по  груди,  по  ляжкам,  осторожно
пробираясь ко внутренней стороне. В голове у Кристины застучало,  и  она
как будто опьянела.
   Вадим взял душ и начал смывать мыльную пену. Затем обнял ее и  прижал
к своему горячему телу.
   - Ну,  малышка  моя,  -  тихо  прошептал  он.  Кристина  только  тихо
вздохнула и закрыла глаза. Потом Вадим, завернув ее в полотенце, отнес в
комнату и уложил на широкую кровать.
   - Иди сюда, - прошептала Кристина.
   - Иду.
   Ей казалось, что раньше она была пуста, а теперь он  наполнил  ее,  и
блаженство все нарастало, пока не стало совершенно нестерпимым. Кристина
тихо застонала, и Вадим вслед за ней тяжело  задышал,  на  миг  замер  и
остановился.
   Они лежали  молча.  Кристина  вглядывалась  в  темноту,  не  чувствуя
собственного тела, не чувствуя ничего, ее переполняла неземная  радость.
"Он - мой. Мой!" - крутилась в голове единственная мысль.
   - Ну что, теперь спать? - спросил Вадим.
   - Любимый, - прошептала Кристина. - Любимый.
   Вадим внутренне поморщился. Он действительно устал, и  теперь,  когда
возбуждение прошло, ему очень захотелось спать.
   - Спи, - стараясь говорить нежно, прошептал он и повернулся на другой
бок.

Любовь

   Ноябрьское утро больше походило на непрекращающиеся сумерки. Кристина
проснулась первой. На миг она замерла и тут же вспомнила все.  Это  было
счастье.
   Она повернулась к Вадиму, который лежал к  ней  спиной,  и  уткнулась
лицом в его затылок. Она, как бы  еще  не  веря  своему  счастью,  легко
провела рукой по его  плечу.  Какой  он  ослепительно  красивый.  И  это
прекрасное тело рядом с ней - она может касаться его, гладить, целовать.
Он-с ней.
   Ее легкие прикосновения разбудили Вадима. Он повернулся к ней и,  еще
не окончательно проснувшись, начал целовать ее мягкий розовый рот. Затем
стиснул в объятиях и, легко подняв ее, положил на себя.
   -  Ну  что,  с  добрым  утром,  Пеппи  Длинныйчулок,  -  сказал   он,
отдышавшись.
   - Почему Пеппи? - удивилась Кристина.
   - Ты мне еще в прошлый раз ее напомнила, - засмеялся Вадим. - Ну как,
ты не разочаровалась?
   - У меня никогда так ни с кем не было, - призналась Кристина.
   - У меня тоже, - сказал Вадим  и  вдруг  понял,  что  это  не  просто
вежливые слова.
   Он поцеловал ее еще раз, но на  этот  раз  поцелуем  признательности,
симпатии, почти любви. Он внезапно подумал, что это приключение, которое
казалось ему минутной прихотью, так просто не кончится.
   - Ну что, покроили халат? - вдруг вспомнил Вадим и рассмеялся.
   - Покроили! - расхохоталась Кристина. Почему-то это показалось ужасно
смешным, и они оба некоторое время  веселились  как  сумасшедшие.  Потом
Вадим вдруг стал серьезным и, задумчиво посмотрев  на  Кристину,  провел
рукой по ее темно-рыжим волосам.
   - Что же мне теперь с тобой делать? - спросил он.
   - Ничего, - ответила она. - Любить.
   Так у Кристины началась любовь. Такая, от которой голова идет  кругом
и весь мир преображается. Кристина вдруг поняла, что раньше была слепой,
что, сама того не зная,  видела  мир  черно-белым  и  только  теперь  он
открылся ей во всех красках. Некоторые вещи, казавшиеся важными,  теперь
потеряли всякое значение. И вообще на свете не  было  ничего  важнее  их
любви.
   Все прекрасное в мире напоминало ей о Вадиме.
   Была ли то понравившаяся картина, стихи или взволновавший ее фильм по
телевизору, она сразу же вспоминала о нем, как будто во всем, что было в
мире прекрасного, была и его заслуга.
   Он, казалось Кристине, открыл перед ней ворота  в  другую,  настоящую
жизнь, где живут иные, высшие люди. Счастьем было даже просто  сидеть  у
него дома в окружении прекрасных  вещей  и  книг.  Эти  вещи,  сделанные
когда-то с любовью, теперь  отдавали  эту  любовь  людям,  которые  жили
вместе с ними. И рядом с дубовыми книжными шкафами и  креслами  красного
дерева Кристина чувствовала  себя  иначе,  чем  наедине  с  полированной
стенкой  из  древесно-стружечной  плиты,  которая  стояла  в  бабушкиной
комнате.
   Здесь творил дедушка, здесь же во время  блокады  умерла  еще  совсем
молодой бабушка Вадима. И все эти предметы -  кресла  и  черный  кожаный
диван, буфет и ковры - все это было их, вороновское, а  не  купленное  в
шестидесятые годы за бесценок в комиссионке,  когда  выбрасывали  резную
дубовую мебель, предварительно распилив ее на куски,  чтобы  вместо  нее
поставить в гостиной столики на тонких разъезжающихся ножках.
   И картины... Картины Вадима Воронова-старшего и  те,  которые  дарили
ему друзья.
   Здесь все было настоящее - и картины, и книги,  и  вещи.  И  Кристине
казалось, что это залог того, что Он - ее Вадим -  такой  же  настоящий.
Такой была и ее любовь к нему.
   Но это все во-вторых. А во-первых был он сам - его  лицо,  его  губы,
его тело, его непередаваемо  нежные  руки.  Была  страсть,  была  смятая
постель и бессонные ночи, когда они засыпали утром уже под звон  трудяги
будильника. И Кристина, бежала на занятия, зевая на ДУ, а потом засыпала
на общих лекциях. А Лида, встретив ее во дворе, с завистливым  вниманием
разглядывала тени под глазами у подруги.
   И было еще много всего. И кресло-качалка, где любила сидеть Кристина,
слушая,  что  рассказывает  ей  Вадим.  И   Новый   год,   который   они
отпраздновали вдвоем, распивая шампанское, так  и  не  одевшись.  Просто
стояли с бокалами в руках и, когда пробило двенадцать, снова  целовались
до упаду.
   Говорят, как проведешь новогоднюю ночь, так проведешь и  весь  год...
Как хотелось в это верить...
   Не умирай, бабушка!
   Райская жизнь кончилась в тот день, когда  Кристина,  сдав  последний
экзамен, вернулась домой, собираясь вечером встречаться с  Вадимом.  Она
уже  заранее  представляла  себе,  как  будет   проводить   студенческие
каникулы, тем более что родители Вадима собирались безвылазно сидеть  на
даче, благо отцу тоже не надо ходить на факультет.  Это  значило  -  вся
квартира в их распоряжении. Бабушку можно уже почти не обманывать  -  по
крайней  мере,  Вадима  она  видела,  и  он  ей  понравился:   вежливый,
культурный, он полчаса терпеливо обсуждал причины успеха Жириновского.
   Пока шла сессия, они с Вадимом встречались не каждый день -  Владимир
Вадимович и Нонна Анатольевна были неотлучно в городе, да и к  экзаменам
приходилось готовиться. И вот - скоро свобода.
   Кристина легко взбежала  на  четвертый  этаж,  открыла  дверь,  сняла
куртку и сапоги, немного удивляясь тому, что в такой холод  бабушки  еще
нет дома.
   Внезапно откуда-то с кухни раздался слабый стон.  Кристина  бросилась
на звук и увидела, что на полу посреди их маленькой  пятиметровой  кухни
лежит бабушка - в том, в чем выходила на улицу: в шубе, меховой  шапочке
и суконных сапогах.
   - Бабуля!  Что  с  тобой?!  -  Ноги  вдруг  подкосились,  и  Кристина
испугалась, что сама сейчас уляжется рядом с бабушкой, вместо того чтобы
оказать помощь.
   Бабушка ничего не отвечала: она была без сознания.  На  миг  Кристина
совершенно растерялась, не зная, что предпринять, но тут же взяла себя в
руки.
   Расстегнула шубу, намочила полотенце и приложила его бабушке ко  лбу,
а затем брызнула ей в лицо холодной водой. Бабушка вздохнула  и  открыла
глаза.
   - Одну минуту, полежи, я сейчас, - прошептала Кристина и бросилась  к
телефону вызывать "скорую". По телефону обещали, что  врач  будет.  ,  -
Бабуля! Милая! Держись! - шептала она. - Скоро п