му денежки платили. А сначала все  запирались,
- кому охота в таком признаваться. Ничего, он их дожал. Сильный мужик.
   - Ну так его приглашал Спорткомитет, это совершенно  другое  дело,  -
возразила  Нонна  Анатольевна,  -  станет  ли  он  заниматься   пропажей
картины?
   - И потом, если это частное сыскное агентство,  это  стоит  денег,  -
напомнил Владимир Вадимович.
   - Ну за спрос денег не берут, - ответил Вадим и вечером того  же  дня
переговорил с Ник-Санычем, объяснив ему, в чем собственно дело.

***

   Сначала было немного боязно разговаривать с бывшим тренером, но скоро
они вновь начали говорить по душам, как бывало раньше.
   - Вот, значит, как, - помолчав  сказал  Ник-Саныч"  выслушав  рассказ
Вадима.Да, хорошую ты себе подругу жизни нашел... Ты уж меня прости,  но
я буду начистоту. С первого взгляда мне она не понравилась. Я,  конечно,
этого не говорил, да и было это на свадьбе.  Поздновато.  Познакомил  бы
нас раньше, тогда я, возможно, и высказал бы свое мнение.
   Вадим молчал. Да и что было говорить.
   - Ну да ладно, дело прошлое, - продолжал Ник-Саныч. - Значит,  хочешь
выяснить, где твоя благоверная и с какого такого перепугу  прихватила  с
собой картину.
   - Портрет бабушки.
   - Да, портрет бабушки, стоящий больших денег. Это она нехорошо...
   Чересчур... У нас работал криминалист из  агентства  "Эгида".  Слышал
про такое?
   Нет? А жаль. Хорошее агентство. Не знаю, захотят  ли  они  заниматься
твоим делом, но ты поговори. Можешь сослаться на меня.
   - А как звали того криминалиста?
   - Дубинин Осаф Александрович. Очень толковый  дознаватель  и  человек
приятный.
   - Агентство "Эгида-плюс",  -  заученно  сказала  Аллочка.  -  Нет,  к
сожалению, Осафа Александровича сейчас  нет  на  месте.  Что-нибудь  ему
передать? Нет, я не знаю, когда он будет. Возможно, после обеда, а может
быть, и совсем не придет.
   - А с руководителем вашего агентства я могу поговорить?
   - А кто его спрашивает? - поинтересовалась Аллочка.
   - Мое имя вряд  ли  ему  что-то  скажет.  Хотя...  -  замялся  Вадим,
вспомнив "Здоровье России", - возможно, оно ему знакомо. Вадим Воронов.
   - Хорошо, не вешайте трубку.
   - Сергей Петрович? - раздался по селектору голос Аллочки.  -  С  вами
хочет поговорить какой-то Вадим Воронов. Вас соединить?
   В первый момент Плещеев не поверил своим ушам.
   Как, ему звонит сам Вадим  Воронов?  Тот  самый,  за  которым  Сергей
Петрович непонятно почему следит уже в течение нескольких  месяцев?  Вот
это да! Может быть, конечно, однофамилец и тезка по совместительству, но
Плещеев чувствовал - это тот самый Вадим Воронов, и никто другой.
   - Да, соедините,  пожалуйста,  -  попросил  Плещеев  Аллочку,  а  сам
пробормотал:
   - На ловца и зверь... Он снял трубку с телефонного аппарата и сказал:
   - Я слушаю вас, Вадим Владимирович. Что там у вас стряслось  на  этот
раз?
   Разговор с руководителем агентства "Эгида-плюс"  произвел  на  Вадима
сложное впечатление. Он говорил с человеком, о существовании которого он
никогда не слышал раньше, и оказалось, что этот  человек  знает  о  нем,
Вадиме Воронове, ВСЕ.
   Не  только  то,  что  он  в  прошлом  известный  теннисист,   который
подвизался в сомнительном фонде и которого  потом  дисквалифицировали  в
Риме. Это в Петербурге знали многие.
   Начальник "Эгиды" знал куда больше.
   - Вы могли бы  к  нам  подъехать,  Вадим,  или  еще  не  окончательно
оправились после аварии? -  спросил  Плещеев,  которому  было  любопытно
поговорить с Вороновым с глазу на глаз, а не по телефону.
   - Мог бы, наверное, если на такси.
   - Приезжайте, хочется кое о чем вас спросить. А пока вы будете ехать,
мы наведем справки о вашей благоверной. Как ее?  Кажется,  Валерия?  Да,
любят у нас в провинции "красивые" имена.
   На миг у Вадима в буквальном смысле этого слова отнялся язык.  Ничего
себе!
   Что же еще знает о нем начальник этой таинственной конторы?
   Ответить на этот вопрос Вадим смог довольно скоро -  когда  прибыл  в
"Эгиду". Ехать действительно пришлось на такси, Вадим  еще  очень  плохо
чувствовал себя после аварии.
   Плещеев сразу узнал его, да и как было не узнать, -  сколько  раз  он
видел его  фотографии,  не  говоря  уже  об  этом  рекламном  ролике  по
телевизору.
   - Ну садись, рассказывай, - сказал он ему, как старому знакомому, что
в какой-то степени так и было.
   Видя, что  Вадим  изумлен  таким  приемом,  Сергей  Петрович  вкратце
изложил историю их знакомства, которая началась почти год назад на улице
Плеханова.
   - Правильно излагаю? - улыбнулся Плещеев.
   - Даже страшно становится, - кивнул Вадим.
   - Ну, "страшно" -  это  уже  перебор!  А  теперь-то  ты  что  намерен
делать?
   Вадим пожал плечами:
   - Пока лечиться, а там посмотрим...
   - Только ты уж присматривайся повнимательнее,  а  то  какой-то  ты  у
нас... близорукий временами.
   В кабинет постучали, и вошла Наташа:
   - На ваш запрос, Сергей Петрович. - Она положила на стол распечатку.
   - А с британским посольством в Москве удалось связаться?
   - С ними - нет, все посольства работают только с утра.
   - Ну и ладно. Если будет нужно, свяжемся завтра,  а  пока  посмотрим,
что тут наши умельцы наскребли.
   Умельцы наскребли немало.
   Во-первых, оказалось, что гражданка России Воронова Валерия  Петровна
выехала в Великобританию. Причем в графе "цель поездки"  она  указала  -
деловая.
   - Ничего себе! - Вадим, хотя и знал Валерию значительно лучше, чем  в
день свадьбы, все же удивился прыти своей супруги.
   - Так. - Плещеев взял следующую бумагу. - Интересно, что  ваш  мистер
Уолш вылетел тем же рейсом и  места  у  них  расположены  рядом.  Летели
фирмой "Бритиш Эрлайнз", естественно, а не "Аэрофлотом". Теперь что  тут
у нас? Таможня сообщает, что Воронова везла только личные вещи, а  также
валюту в сумме одиннадцати тысяч долларов, на которые имелось разрешение
Госбанка. Хорошие у нее доходы, смотри-ка.
   - Наверное, дом недостроенный продала.
   - Продала, это  точно.  Вот  перед  нами  копия  акта  купли-продажи.
Продала Георгию Михайловичу Лисовскому, знаете такого?
   - Знаю, - пробормотал Вадим.
   - Значит, с этим все ясно. Что же вез с собой мистер  Уолш?  Ого!  Да
тут целый музей! Рисунки, офорты, картины, наброски... Но  все  снабжено
соответствующими документами. Картины, по размерам совпадающей с  вашей,
среди них нет.
   - Значит, у них какие-то другие каналы, - покачал головой Вадим.
   Он вспомнил прилизанного  скользкого  мистера  Уолша  и  на  миг  ему
сделалось даже не по себе-неужели Валерия могла уйти к такому.
   - Не повезло, - пробормотал он сквозь зубы.
   - Кому не  повезло?  -  спросил  Плещеев.  -  Вам  или  вашей  бывшей
супруге?
   - Уолшу этому не повезло, она теперь в него вцепится, - сказал Вадим.
- Хотя... В него как вцепишься, так и отцепишься. Он себе на  шею  сесть
не даст.
   -  Вот  и  прекрасно,  -  улыбнулся  Плещеев.  -  Давайте  выпьем  за
знакомство и за крепкую английскую семью. Аллочка,  -  обратился  он  по
селектору к секретарше, - принесите нам, пожалуйста, чаю. И  печенье  не
забудьте.
   Родители не сразу, смогли, переварить вскрывшиеся интересные факты.
   - Но это же просто невозможно! - восклицал Владимир Вадимович.  -  За
три дня выехать, и не куда-нибудь, а в Англию! Этому я  просто  не  могу
поверить. Тут какая-то ошибка.
   - Да никакой ошибки, - возразил Вадим. - Заграничный  паспорт  у  нее
уже был, это самое главное. А визу можно получить за один день,  тут  же
купить билет и улететь. Трех дней даже много.
   - Но Великобритания очень  неохотно  дает  визы  нашим  гражданам,  -
настаивал отец.
   - Кому надо - дают быстро.
   - Может быть,  он  ходатайствовал  за  нее  в  посольстве,  это  тоже
возможно,  -  добавила  Нонна  Анатольевна.  -   Он-известный   торговец
живописью и антиквариатом, так что ему могли пойти навстречу.
   - И смотрите, - продолжал удивляться отец,  -  уехала  не  с  пустыми
руками. Я уверен, что у нее в вещах  и  наша  "Женщина  с  петухом".  Ее
просто не досматривали.
   - Картину не так легко спрятать. И потом,  они  же  просвечивают  все
вещи.
   - Но она  не  могла  вывезти  картину  без  разрешения!  -  восклицал
Владимир Вадимович.
   - Существует дипломатический груз, - мрачно напомнил ему Вадим. - Тут
хоть  малахитовую  вазу  из  Эрмитажа  вывози.  Никто  не  имеет   права
проверять. Кроме того, у него  же  было  разрешение  на  вывоз...  -  он
помолчал, - с прошлого раза.
   - С какого такого прошлого раза? - мрачно спросил отец.
   - Погоди, Володя, я тебе потом все объясню, - ответила  мать.  -  Это
разрешение действительно в течение десяти дней или месяца,  я  точно  не
знаю.
   - Но это невозможно! - убежденно говорил Владимир Вадимович. - Мистер
Уолш не может иметь к этому никакого отношения. Каким бы он ни  был,  он
не станет пятнать честное имя фирмы. На откровенную кражу он не пойдет!
   - Боюсь, что этого мы никогда  не  узнаем,  -  с  сомнением  покачала
головой Нонна Анатольевна.
   Вмешательство "Эгиды" настолько взбодрило органы внутренних дел,  что
описание картины было разослано по отделениям милиции, а в  Пулково  еще
раз потрудились проверить таможенные декларации как мистера Уолша, так и
госпожи  Вороновой.  Картины,  совпадающей  по  размерам  и  описанию  с
"Женщиной с петухом" кисти художника Вадима Воронова, в них  указано  не
было.
   Впоследствии Вадим узнал, что за те несколько дней, что он провел  на
даче, Валерия не только спешно продала дом, но и распродала все, на  что
можно было быстро найти покупателя, а затем исчезла, не сказав никому ни
слова.
   Она испарилась, как дым. Прошло еще  несколько  дней,  и  о  ней  уже
практически никто не вспоминал. Друзей у нее  не  осталось,  родных  она
давно забыла сама. И только семья брошенного мужа вспоминала о ней, да и
то не как о бывшей невестке, а как о воровке, укравшей из их дома  самую
дорогую для них вещь.

У тебя нет теплого платочка

   Как ни ругала Ванда "Задницу", в которую  вложила  все  свои  скудные
сбережения, как ни переживала за всех и вся Кристина, а жить было надо.
   Стипендия в тридцать с небольшим тысяч рублей превратилась попросту в
смехотворную подачку. Ванда перешла на более  плотный  график  и  теперь
просиживала в ларьке у "Техноложки" сутки через двое, то  есть  работала
на полторы ставки. Но денег катастрофически не хватало. Ушли  в  прошлое
те времена, когда сиделец  в  коммерческом  киоске  казался  богачом  по
сравнению  с  остальными  слоями  населения.  То   есть   в   долларовом
эквиваленте зарплата Ванды даже выросла, но инфляция давно свела все  на
нет.  Спасали  Ванду  оптимизм,  наплевательское  отношение  к  себе   и
окружающим и некая деловая жилка. Она все  время  ухитрялась  исподтишка
выставлять на продажу товар и  от  себя,  что  в  действительности  было
запрещено хозяевами ларьков. Но не могут же хозяева караулить  все  свои
многочисленные  точки  с   утра   до   вечера.   Обычно   их   подручные
ограничивались обходом два раза в сутки - чтобы забрать выручку.
   Поэтому  Ванда  покупала  оптом  товары,  сходные  с  теми,  которыми
торговала от хозяев, и потихоньку вела собственный маленький бизнес, что
увеличивало ее доходы почти вдвое.
   Правда, левый бизнес требовал некоторых отлучек,  и  тогда  на  место
матери в ларьке заступала Кристина. Она не спорила даже тогда, когда для
этого ей приходилось пропускать занятия. Надо было помогать матери.
   Тем более на носу была зима, и это заставляло задуматься.

   Мама, мама, что мы будем делать,
   Когда наступят злые холода?
   У тебя нет теплого платочка,
   У меня нет зимнего пальто.

   Стряпая  на  кухне,  Ванда  напевала  шлягер  времен  разрухи   после
гражданской войны. Однако  веселая  песенка  отражала  далеко  не  столь
веселую действительность.
   И Ванда решилась. Она достала из шкафа некий сверток.
   - Надо будет выставить, - сказала она, разворачивая бумагу и извлекая
на свет прекрасные лайковые перчатки.  -  Поймав  вопросительный  взгляд
дочери, она спросила:
   - Ну как, нравится?
   Кристина кивнула.
   -    Подарок,    -    улыбнулась     Ванда,     однако     не     так
на-весь-мир-наплевательски, как обычно, - от одного  человека.  Уже  два
года лежат.
   - А что ты не носила? - спросила Кристина.
   - С чем? С ватником?
   Ватником мать Кристины называла китайский пуховик бутылочного  цвета,
в котором проходила два года, пока весь пух и перья не опустились  вниз,
так что он превратился в халат с подушкой по  нижнему  краю.  Кстати,  в
отличие от большинства российских  граждан,  которые  повыкидывали  свои
пуховики, Ванда действительно превратила его в рабочий халат  и  подушку
для кота, которую Барсик оценил очень высоко.
   Кристина взяла перчатки в руки. Они были сделаны с  любовью  и  могли
украсить любую, самую красивую и изысканную руку. Кристина надела  левую
перчатку на руку. Она была, пожалуй, немного великовата,  но  все  равно
смотрелась  прекрасно.  Тонкая  лайка  облегала  Руку,  но  не  стесняла
движений.  В  таких  перчатках  хотелось  мнить  себя   принцессой   или
блоковской Незнакомкой.
   - Ладно, хватит форсить, - сказала Ванда.  -  Давай  снимай.  Продам,
куплю себе хоть сапоги или ботинки на меху.
   - Жалко продавать, - сказала Кристина.
   - А ты считаешь, я хорошо буду  смотреться  в  эти  перчаточках  и  в
суконных сапогах "прощай молодость"? - поинтересовалась мать. - А больше
ничего не осталось. Старые сапоги - вдрызг.
   Короче, судьба перчаток была решена. Ванда  аккуратно  разгладила  их
ладонями и положила в новый полиэтиленовый мешок.
   - На сколько потянут? - спросила она, оценивающе разглядывая мешок  с
перчатками.
   - Тысяч  сто?  -  робко  предложила  Кристина,  -  Сто  пятьдесят!  -
расхрабрилась Ванда.
   - Думаешь, кто-нибудь купит за такие деньги?
   - Посмотрим! -  наставительно  сказала  Калиновская-старшая.  -  Надо
всегда стараться продать за максимальную цену. Ну, если не будут  брать,
- она развела руками, - тогда что поделаешь... Снизим немножко.
   Ни мать, ни дочь не догадывались, что  цена  этих  перчаток  была  по
крайней мере сто долларов.

Красное-черное

   Постепенно Вадим шел  на  поправку,  но  чем  лучше  чувствовал  себя
физически, тем хуже становилось на душе. Жизнь лишилась всякого  смысла.
Никакой профессии у него не было, любимого дела  тоже.  Был  королевский
спорт, но и он теперь стоял под вопросом. И дело даже  не  во  всемирном
позоре.  Плечо  по-прежнему  болело,  но  теперь  к  этому   прибавились
сотрясение мозга и сломанные ребра... Каждая из этих бед сама по себе не
исключала  возможности  еще  подняться  на  теннисные  вершины"  но  все
вместе... По крайней мере, о  серьезных  тренировках  пока  говорить  не
приходилось и не придется еще месяц, а то и два, и три.
   Вадим пытался взять в руки ракетку, но вдруг накатила такая  головная
боль, что его вырвало прямо в зале. После этого он долго не мог прийти в
себя и, не дождавшись окончания тренировок,  ушел  домой  пешком.  Можно
было, конечно, доехать общественным  транспортом,  но  после  краха  ЗДР
Вадим больше никогда не садился ни в троллейбус, ни в метро, - он не мог
выдержать взглядов пассажиров.
   И хотя теперь трудно было  признать  в  мрачном  изможденном  типе  в
шляпе, надвинутой на глаза, того улыбающегося красавчика, который обещал
всей России силу и здоровье, Вадиму мерещились укор и презрение в каждом
случайном взгляде.
   Этого было просто избежать, когда  он  ездил  на  машине,  но  теперь
"девятка" с разбитой мордой мокла под дождем во  дворе,  а  ни  сил,  ни
денег на починку не  было.  То,  что  таинственный  дядя  Леша  чудесным
образом  сшиб  с  разворотивших  "Жигули"  громил,  Вадим  сразу   отдал
родителям. Поэтому теперь он ездил на такси, а когда  денег  не  было  -
ходил пешком. Тем паче куда теперь торопиться? Разве что в могилу?
   Так однажды он снова увидел веселую светящуюся надпись "КАЗИНО".  Она
призывно мерцала, обещая счастье и удачу, и, хотя Вадим по  собственному
опыту знал, что счастье, которое можно там найти, призрачно, а удача не,
принесет добра, он все же толкнул  тяжелую  дверь  с  дорогой  бронзовой
ручкой и поднялся наверх.
   Здесь ничего не изменилось, так же стремительно тасовал карты блондин
с рыбьими глазами, с таким же алчным азартом  следили  за  его  пальцами
клиенты, в основном мужчины средних лет. Только рулетку запускала уже не
Валерия.  Вместо  нее  за  зеленым  столом  стояла  высокая   блондинка,
наштукатуренное лицо которой выражало безразличие и презрение.
   Вадим не собирался играть. Он убеждал себя в  том,  что  пришел  сюда
единственно, чтобы спрятаться на время от  ледяного  порывистого  ветра.
Однако  скоро  расчерченное  сукно  стола  привлекло  его  внимание.  Он
присмотрелся. Играли всего трое, остальные иногда делали одну-две ставки
и переходили к другим столам. Вадим украдкой стал рассматривать основных
игроков.
   Один из них был кавказец лет  под  пятьдесят,  его  одутловатое  лицо
покрывала черная с проседью щетина. Знать, брился последний раз утром, -
эти ребята чисто выбритыми выглядят только первые  часа  два,  правильно
мусульманство  запрещает  мужчинам  брить  бороду.  Кавказец  с  истинно
восточным терпением ставил все время на одну и ту же  комбинацию,  верно
рассчитав, что рано или поздно она выиграет.
   Но, черт возьми, рулетка - вещь непредсказуемая, тут  может  двадцать
раз подряд выходить красное, и хотя это бывает редко, но ведь  случается
же.
   Рядом с кавказцем стоял щуплый на вид еще  совсем  парнишка,  который
сейчас как завороженный смотрел на крутящееся колесо рулетки.
   Третьей была  небольшая  вьетнамочка  с  темным  некрасивым  лицом  и
носиком картошкой. "А кто-то говорил, что вьетнамки красавицы, - подумал
Вадим. - Смотреть не на что. - Он перевел взгляд на  славянку-крупье.  -
Хотя и наши ничем не лучше", - мрачно констатировал он.
   Вьетнамка играла очень азартно. Нет,  она  не  сжимала  кулаков,  как
небритый  кавказец,  не  покрывалась  красными   пятнами   от   нервного
напряжения, как русский парнишка, но было что-то  в  цепком  взгляде  на
бесстрастном лице, что выдавало бешеный  азарт.  Вспомнился  виденный  у
кого-то на видаке "Охотник на оленей" и вьетнамское развлечение -  нечто
среднее между тотализатором и клубом самоубийц.
   И кто бы мог подумать еще десять лет назад, что  вьетнамские  друзья,
которых держали чуть ли не за младших  братьев  чукчей,  на  самом  деле
такие хваткие деляги и азартные игроки.
   Тем временем  рулетка  замедлила  вращение  и  шарик  остановился  на
семнадцати.
   Кавказец проиграл, вьетнамка  тоже,  а  парнишка  выиграл.  При  этом
красные пятна у него на шее  стали  еще  ярче.  Он  сгреб  фишки,  вынул
сигарету и закурил.
   Вадим нащупал в кармане деньги. На несколько фишек  хватит.  "Что  ты
делаешь! - закричал внутри кто-то. - Нельзя!  Ты  слышишь?  Нельзя!"  Но
Вадим только отмахнулся от назойливого голоса.
   - Делайте ставки, - бесстрастно сказала кукла-крупье.
   Вадим поставил на красное - и выиграл.
   "Теперь хоть домой поеду на такси, как белый человек", - подумал он и
поставил половину фишек на зеро. Проиграл.
   Он делал ставки еще и еще, выигрывал и проигрывался почти  до  конца,
затем снова  отыгрывался,  пока  вдруг  не  почувствовал  во  всем  теле
свинцовую усталость.
   "Сколько времени? - спросил он сам себя и, посмотрев на часы, себе же
ответил:
   - Почти пять. Утра".
   Надо было ехать домой.
   Выходя из казино, Вадим дал себе слово, что больше не вернется  сюда.
Он пришел через три дня. Потом стал ходить через день  и  наконец  начал
появляться здесь почти каждый вечер.
   Взлеты и падения, как на качелях, создавали иллюзию  важных  событий,
жизни, полной риска, бед и удач. И хотя  Вадим  умом  понимал,  что  это
мираж,  такая  жизнь  за