ехал,
что называется,  на цыпочках.  Не газовал,  не делал резких ман„вров и тормозил
почти  исключительно двигателем.  Осторожность приносила плоды:  машина отлично
слушалась и спокойно катила впер„д.
     А  что касается Стаськи,  подумал он  виновато,  то тут история,  кажется,
повторялась.  Его  собственные отношения с  родителями всю  дорогу были игрой в
одни  ворота.  Сначала  он  считался  маленьким и  глупым  и  права  голоса  по
определению не  имел,  а  посему должен был делать то,  что ему предначертывали
мама и папа.  Великие и премудрые.  А потом мама с папой из великих и премудрых
как-то  сразу  вдруг превратились в  стареньких и  слабеньких,  и  выросший сын
опять-таки должен был  при  любом раскладе подчиняться их  воле.  Теперь уже  -
чтобы не травмировать стариков.
     Единственным выхлопом, случившимся за сорок пять лет, была его женитьба на
Нине,  состоявшаяся без родительского благословения,  и  этого,  как он отлично
знал, ему по большому сч„ту до сих пор не простили...
     ...Ну и кому,  спрашивается,  было бы хуже,  если бы Стаська сидела сейчас
рядом с ним,  на сво„м излюбленном переднем сиденье,  и смотрела по сторонам?..
Тоже мне какая экспедиция на Северный полюс.  В  машине тепло,  и двигатель так
по-деловому урчит, и дорога очень даже неплохо расчищена...
     Подъезжая к Измайловскому мосту, Валерий Александрович совсем приободрился
и вспомнил, что в автомастерской, где довелось побывать "Москвичу", ему сделали
хорошую антикоррозийную обработку,  позволявшую не опасаться снега и  соли.  "А
что,  - сказал он себе, аккуратно въезжая на мост,- может, как возвернусь, и не
ставить его опять на прикол? Бегает же, так чего ему в гараже прокисать..."
     Впереди загорелся зел„ный,  и  Жуков  бодро  устремился впер„д  со  второй
передачи, держа курс вдоль трамвайных путей...
     ...Впоследствии он  так  и  не  смог  толком  припомнить,  что  же  именно
послужило причиной случившемуся:  его слишком энергичный разгон или,  наоборот,
то,  что в  какой-то момент он решил "придержать коней" и  слегка тормознул.  В
памяти остался лишь факт, что автомобиль внезапно и безо всякого предупреждения
понесло влево,  на  трамвайные рельсы.  Теоретически Жуков знал,  как  в  таких
случаях  следует  поступать:   вертеть  руль  в   сторону  заноса,   делая  его
управляемым.  Однако теория -  это одно,  а  практика -  нечто совершенно иное.
Валерий  Александрович  мгновенно  и  жарко  взмок,   перед  внутренним  взором
пронеслись красочные картины жуткой  аварии,  а  руки  сами  собой  до  предела
выкрутили руль вправо. Это весьма помогло "Москвичу" изящно преодолеть обе пары
рельсов и как намыленному выскользнуть на встречную полосу.  Слава Богу,  что в
субботу утром машин и трамваев на улицах куда меньше,  чем в будни,- только это
и  спасло Жукова от окончательных неприятностей.  Ещ„ несколько судорожных и  в
корне неверных манипуляций газом,  сцеплением и  тормозами привели к тому,  что
"Москвич" поменял  направление и  столь  же  изящно  и  неуправляемо устремился
направо.  Валерий Александрович снова отчаянно закрутил руль...  и увидел,  что
движется точно в  бок неведомо откуда возникшему мусоровозу.  Он успел мысленно
пережить хл„сткий "жестяной" удар  и  почти увидел,  как  вздыбливается голубой
капот, только что бывший чистым и гладким, как мнутся в гармошку оба крыла, как
хрустит  нарядный  хромированный  бампер,  а  из  сплющенного  радиатора  белым
облачком  вырывается пар...  И  дожд„м  сыплются  из  потревоженного контейнера
мусоровоза всякие бутылки и банки...
     Грузовик  успел  сманеврировать или  вс„  объяснялось  чистым  везением  -
осталось навеки загадкой.  "Москвич" грациозно проплыл за кормой мусоровоза.  И
наконец-то остановился, развернувшись почти в первоначальном направлении.
     Валерий  Александрович  зачем-то   поспешно  выключил  двигатель,   словно
опасаясь, как бы машина опять куда не отправилась по собственной воле. Стащил с
головы сделавшуюся тесной шапку  и  вытер мокрое лицо.  У  него  тряслись руки.
"Москвич"  стоял  чуть  левее  грузовика,   и   Жуков  увидел,   как  открылась
водительская дверь и наружу высунулся встревоженный шоферюга. Надо полагать, он
тоже на  сто процентов ждал столкновения и  не  сразу понял,  куда же подевался
чуть не протаранивший его автомобиль...  Разглядел -  и  с облегчением двинулся
дальше.
     Валерий Александрович некоторое время сидел неподвижно, силясь собраться с
мыслями. Потом стало холодно. Он зав„л машину и поехал впер„д. Очень медленно и
осторожно.
     Как  вс„-таки правы были они с  Ниной,  когда решили оставить воспитанницу
дома...
     Над городом разгорался поздний зимний рассвет.

     Гибель "Титаника"

     Кот Васька,  т„ти-Фирин баловень и любимец, несказанно радовался появлению
огромного круглого аквариума на  столике возле шкафа.  Когда хозяйка наливала в
аквариум т„плую воду,  возле него можно было греться не  хуже,  чем у  батареи.
Остывая,  стеклянный шар, конечно, делался не столь привлекательным. Но в любом
случае  за  ним  всегда можно  было  спрятаться и  с  любопытством разглядывать
знакомые предметы, удивительно изменившие облик.
     А  поскольку т„тя Фира ещ„  и  закрывала аквариум от  пыли толстым гладким
стеклом, дивное новшество быстро превратилось для кота в идеальный трамплин для
запрыгивания на  шкаф.  И  в  излюбленную посадочную площадку при  соскакивании
обратно...
     Гораздо меньше удовольствия доставляли Ваське одинаковые литровые баночки,
во  множестве появившиеся на  подоконнике и  на  буфете.  Эти баночки почему-то
нельзя было не  только подробно обследовать -  даже и  близко к  ним подходить.
Т„тя  Фира  вооружалась мерным  стаканчиком и  наливала в  них  кипяч„ную воду,
выдержанную в  аквариуме ровно двадцать четыре часа.  Потом сыпала из пакетиков
белый,  не  имеющий  запаха  порошок и  мешала  стеклянной палочкой до  полного
растворения.  Закрывала  кусочками марли,  надевала  резинки...  и  кот  заново
лишался жизненного пространства для игры и прогулок.
     Скоро на  дно  банок начинали оседать белые хлопья.  Через три  дня Эсфирь
Самуиловна торжественно цедила  раствор.  Осадок  высушивала на  фильтровальной
бумаге  и  уносила  куда-то,  а  склянки  тщательно кипятила в  большой зел„ной
кастрюле. Потом вс„ повторялось сначала.
     И  если  "норвежский лесной" подходил к  банкам ближе чем  на  два  метра,
хозяйка строго  шикала  на  него  и  -  дело  неслыханное -  даже  замахивалась
полотенцем.  Естественно, репрессии лишь подогревали Васькину любознательность.
И   он   давно  понял:   вс„  то,   что  воспрещалось  ему  дн„м,   можно  было
беспрепятственно  совершить  ночью.   В   первый  же   вечер   после  появления
таинственных баночек кот  терпеливо дождался,  когда т„тя Фира выключила свет и
уснула, а потом вспрыгнул на полку буфета и планомерно изучил вс„ там стоявшее.
К его некоторому разочарованию,  ничего вкусного или по крайней мере съедобного
в банках не обнаружилось. Так, как пахло из-под марлевых крышек, мог бы пахнуть
развед„нный в  воде  мел...  Хозяйкина  химическая  лаборатория сразу  лишилась
привлекательности,  и кот перестал на не„ посягать. Т„тя Фира гладила любимца и
хвасталась Снегир„ву:
     - Видите,  Ал„ша,  какой котик послушный?  Сказала -  нельзя,  он  сразу и
понял...
     ...В  тот день ничто не предвещало трагедии.  Эсфирь Самуиловна расставила
на столе батарею прошпаренных банок,  выложила полученные под залог и  расписку
пакетики безымянного вещества.  Скрупул„зно вымыла руки  и  сняла  с  аквариума
стекло,   собираясь  в   полном  соответствии  с  инструкцией  разливать  воду.
Происходило вс„ это далеко не впервые,  и Васька,  спавший в углу дивана,  лишь
лениво приоткрыл один глаз.  Правда,  в  следующую секунду пришлось открыть уже
оба и даже вскинуть голову, навостряя уши: на тумбочке заверещал телефон.
     Звонила  Софочка.  Младшая  невестка  прислала  ей  из  Израиля  письмо  с
новостями тамошней  жизни,  которые  требовалось немедленно обсудить.  Разговор
получился долгим.  Эсфирь Самуиловна сначала стояла у тумбочки, прижимая трубку
плечом и по давней привычке держа на весу "стерильные" руки.  Потом поняла, что
повторной обработки не миновать, ногой пододвинула табуретку и села.
     Васька сладко зевнул,  потянулся и стал жадно следить за бликами на стене.
Сквозь  окно  в  комнату  заглядывало нечастое  зимнее  солнце,  а  т„тя  Фира,
оставившая мысль о стерильности,  как на грех,  вертела в руке очки -  по обоям
метался стремительный и  яркий солнечный зайчик.  Кот сжался в  тугую охотничью
пружину, ж„лтые глаза разгорелись, а кончик хвоста начал под„ргиваться.
     - Ой  вэй,  Софочка,  ну  не надо так волноваться,  -  увещевала т„тя Фира
подругу.  Блик  дразняще прон„сся мимо самой Васькиной морды и  улетел вверх по
стене. Пружина стремительно развернулась - кот щ„лкнул зубами и взмыл следом за
дичью.  Царапнул по обоям когтями,  перевернулся в воздухе... Диван едва слышно
вздохнул когда-то продавленными пружинами.
     - Ну   конечно,   климат  есть   климат,   -   т„тя  Фира  была  поглощена
обстоятельствами нездоровья никому не известной Зои Абрамовны.  -  Но, Софочка,
ты  же знаешь,  что в  нашем возрасте даже в  городе из одного района в  другой
переезжать...
     Солнечный зайчик опять ускользнул из-под Васьки-ных лап и наш„л убежище на
шкафу.  Кот метнулся через диван и, оттолкнувшись от валика, азартно прыгнул на
крышку аквариума.  С не„ было так удобно перескакивать прямо на шкаф, туда, где
за книгами притаилась воображаемая добыча...
     Свою ошибку он понял на середине прыжка.
     - Мя-а-а-а!..-  заорал  он  дурным голосом,  изворачиваясь на  лету.  Увы!
Изменить  траекторию было  уже  невозможно.  Васька  хвостом  впер„д  влетел  в
"открытый бассейн" и  окунулся почти  с  головой.  Драгоценная выдержанная вода
хлынула на пол,  аквариум тяжело покачнулся,  распл„скиваясь ещ„ больше, и едва
устоял.  Эсфирь Самуиловна выронила телефонную трубку и  в  ужасе обернулась на
звук разрушения. Васька истошно вопил и барахтался, пытаясь зацепиться за край.
Когти скользили по гладкому выпуклому стеклу, производя классический скрип ножа
по  тарелке.  Софочка ещ„ что-то  говорила из телефона,  но слушать е„ было уже
некому.  Т„тя Фира вскочила,  уронив табуретку,  и  с  невнятными восклицаниями
устремилась в гущу событий...
     Когда  немного  погодя  в  комнату заглянул Алексей Снегир„в,  его  глазам
предстал пейзаж, достойный кисти великого Айвазовского. Во всяком случае, следы
вторжения моря  ощущались вполне.  На  полу  темнели  контуры  чудовищной лужи,
кое-как  собранной  тряпкой.   Источник,  породивший  девятый  вал  наводнения,
никакому сомнению не подлежал -  вид полупустого аквариума говорил сам за себя.
Т„ти-Фирины  банки,  которые  она,  готовясь к  разведению порошка,  выставляла
математически правильными рядами, сгрудились на столе как попало, половина была
перев„рнута,  а  кое-какие даже  разбились.  На  белой бумаге темнели отпечатки
мокрых лап, из порванных пакетиков высыпался порошок...
     - Гибель "Титаника",  -  вздохнул Снегир„в.  - Т„тя Фира, может, я вам чем
помогу?..
     Его квартирная хозяйка, пригнувшись к самому полу, стояла на коленях возле
дивана и яростно шуровала под ним шваброй:
     - Вылазь  оттуда,   шлимазол!..   Вылазь,  кому  говорю!..  Из-под  дивана
раздавалось шипение загнанного в угол кота и время от времени - удары когтей.
     - Т„тя Фира, - сказал Снегир„в.
     Старая женщина оглянулась на него,  обреч„нно бросила швабру и  попыталась
подняться.  Колени отказались повиноваться.  Эсфирь Самуиловна неловко села  на
мокрый пол и заплакала.
     - Ну-у,  т„тя Фира...-  Алексей живо подхватил е„ и  усадил в кресло возле
окна,  которого,  по счастью, не коснулся разгром. - Да выкиньте вы его к бесу,
этот ваш порошок, одни огорчения от него...
     - Ал„ша...-  простонала она.-  Вы же понимаете...  Снегир„в понимал. Очень
хорошо понимал.  И  много раз  пытался ей  объяснить,  как  в  действительности
работала  пресловутая  Монина  контора,  по  великому  блату  осчастливившая е„
"надомным трудом".  Да,  они в  самом деле платили.  Но при заключении договора
взимали залог.  Якобы за предназначенное для растворения вещество -  которое на
самом деле никаким сырь„м для мазей и  кремов не  являлось.  Залог,  принятый у
вновь поступивших, частично ш„л на "трудовые" выплаты тем, кому посчастливилось
заключить  договор  чуточку  раньше.  А  поскольку  вс„  дело  разрасталось  со
скоростью снежного кома...
     Снегир„в  даже   называл   т„те   Фире   примерную  дату,   когда   слегка
замаскированной  пирамиде  настанет  время  обрушиться.   Прич„м,   что   всего
вероятней,  чуть  раньше этого  срока  руководство "ННБ" слиняет куда-нибудь за
границу.   Естественно,   прихватив  многомиллиардные  накопления.  Особенность
национального спорта. Бег с кассой...
     Эсфирь  Самуиловна,  однако,  слушать своего жильца не  хотела и  с  такой
лихорадочной энергией участвовала во всероссийской афере,  что Алексей в  конце
концов перестал е„  отговаривать.  Да  пусть,  в  самом деле,  творит,  что  ей
заблагорассудится. Он ведь е„ в любом случае на произвол судьбы не покинет...
     - Т„тя Фира,  пускай у вас это будет самым большим огорчением, - сказал он
серь„зно. - Подумаешь, вода разлилась. Да наберите вы е„ из-под крана...
     - Ал„ша!.. - Ну хорошо. Сейчас новую вскипятим...
     Тем временем Васька почуял,  что в  боевых действиях наступило затишье,  и
рискнул  выбраться из-под  дивана.  "Норвежский лесной" был  весьма  пушист  от
природы,  прич„м пушист по-северному,  по-та„жному,  -  не  то что какие-нибудь
хол„ные   "персы".   Его   шуба,   снабж„нная  плотным  подш„рстком,   являлась
действительно всепогодной - в дождь и снег сторожить хозяйские амбары от крыс и
мышей.  Но  на купание в  аквариуме даже и  Васькина шерсть рассчитана не была.
Мохнатый кот,  ещ„ недавно казавшийся таким упитанным и округлым, превратился в
костлявое всклокоченное чудовище.
     Эсфирь Самуиловна увидела его  и  поняла,  как  выглядит натуральный живой
ч„рт. Подсохшие было слезы хлынули снова, она протянула руки:
     - Васенька!.. Иди ко мне, маленький... я хоть тебя оботру... Ал„ша, дайте,
пожалуйста, полотенце!..

     Плата за страх (продолжение)

     Путь до Байконурской улицы, где жили его отец с матерью, показался Валерию
Александровичу  бесконечным.   После  едва  не   происшедшего  столкновения  на
Вознесенском он  ехал сугубо медленно и  осторожно,  по  возможности на  ровном
газу,   а  педаль  тормоза  старался  не  трогать  совсем.   Однако  утраченная
уверенность не  возвращалась.  Он  ловил себя на том,  что судорожно стискивает
руль и горбится на сиденье, натягивая ремень. "Москвич" катился впер„д как ни в
ч„м не бывало, однако Жукову вс„ время казалось, будто автомобиль вот-вот опять
сорв„тся в  занос.  Это  ощущение не  оставило его,  даже когда он  выбрался на
центральные магистрали,  хорошо расчищенные и посыпанные солью с песком. Каждый
подскок на  ледяном горбике заставлял его  жарко взмокать:  вот  оно!..  Сперва
Валерий Александрович прикрыл "печку" до половины, потом выключил е„ совсем. Не
помогло.
     По  субботам,  да  ещ„  зимой,  пробок в  городе не  бывает.  Единственная
задержка случилась уже за  Ч„рной речкой,  когда из окна машины почти виден был
родительский дом.  Здесь  улицу пересекала железнодорожная ветка.  И  притом не
какие-нибудь редко используемые подъездные "пута" хиреющего завода, а самая что
ни  есть  полноценная железная  дорога  с  поездами  и  электричками.  Шлагбаум
опустился за  два  автомобиля до  жуковского "Москвича",  и  ожидание оказалось
долгим.  Сперва в  обе стороны проехали электрички,  и  автоматический светофор
звенел и  подмигивал красным,  пока  они  стояли у  платформ.  Потом,  сотрясая
м„рзлый грунт,  тяжело прополз нескончаемый товарняк...  И,  наконец,  принялся
ездить туда-сюда спаренный тепловоз.  Не  иначе,  подумал Жуков,  заблудился на
какой-нибудь  стрелке и  теперь  исправляет положение,  методом проб  и  ошибок
переползая с  одной  колеи  на  другую.  Но  почему эти  "поползновения" должны
обязательно происходить на переезде, через который люди спешат?..
     Пока стояли, Валерий Александрович несколько раз брался за ключ зажигания,
собираясь глушить двигатель,  но  так  этого  и  не  сделал.  Экономия бензина,
конечно,  дело хорошее, но автомобиль быстро остынет, будет холодно и, главное,
поч„м знать,  соизволит ли агрегат потом завестись. А кроме того, если сидеть с
работающим мотором,  да  притом держать руку на  рычаге передач,  легче внушить
себе, что переезд вот-вот откроют.
     На часы Жуков старался не смотреть.  И  не думать о  том,  что по прибытии
скажет ему отец.

     Как  всегда в  подобных случаях,  шлагбаум пош„л  В  вверх,  когда Валерий
Александрович уже  всерь„з вспоминал Робинзона Крузо и  его двадцать восемь лет
на  необитаемом острове.  И,  конечно,  охреневшие от стояния водители ринулись
впер„д так,  словно из-за  секундного промедления дорогу могли заново перекрыть
прямо у них перед носом. Вот и водитель "Фольксвагена", нетерпеливо газовавшего
Жукову  в  ветровое стекло,  бросил машину с  места,  точно  Михаэль Шумахер на
гонке. Однако судьбе было угодно, чтобы маленький л„гкий "Фольксваген" оказался
ведущими кол„сами точн„хонько на  заледенелой луже,  чуть  подтаявшей сверху  и
оттого ещ„ более скользкой.  Кол„са бешено завертелись... Машина целую вечность
елозила на  "одном  месте,  даже  сдвинулась немного назад,  и  Жуков  перестал
слышать  гудки,  надрывавшиеся  за  кормой,.-  всей  кожей  ждал  столкновения,
неопасного конечно,  но вс„ равно неприятного, тем более что он-то стоял сзади,
поди кому ПОТОМ что-нибудь докажи...
     По  счастью,  кол„са  "Фольксвагена" вовремя  обрели  зацепку и  с  визгом
вытолкнули машину со льда.  Валерий Александрович осторожно тронулся следом,  и
"Москвич", к его большому облегчению, преодолел лужу без каких-либо инцидентов.
Жуков свернул налево,  на Богатырский проспект,  и  скоро направил автомобиль в
знакомый проезд.
     Сколько он  помнил,  асфальт здесь  всегда  зиял  многолетними выбоинами и
кратерами плохо засыпанных траншей, по которым весьма опасливо пробирались даже
импортные вездеходы,  не  говоря уж  о  "Москвиче".  По счастью,  зима сгладила
лунный пейзаж - ямы заполнились снегом и льдом, а сверху проезд утоптали люди и
укатали  машины.   Тем  не   менее  Валерий  Александрович  по  привычке  очень
внимательно смотрел "под ноги".  Поэтому он  увидел вышедшего из парадной отца,
только когда подъехал к двери и остановился.
     Выражение лица у  Жукова-старшего было такое,  что  сын поспешно распахнул
перед ним правую дверцу и сразу принялся извиняться:
     - Прости, бать, ну никак быстрее не смог...
     Если  совсем  честно,  то  он  рассчитывал подняться в  квартиру,  чуточку
передохнуть и выпить чайку.  Было ясно как Божий день,  что о чаепитии прид„тся
забыть,  однако визит в квартиру отмене не подлежал (Жуков прислушался к себе и
понял, что иначе случится беда). Он торопливо выскочил из машины...
     - Куда  ещ„?!.  -  тотчас раздраж„нно рявкнул отец.  Его  тоже  можно было
понять.  Когда  с  ночи  болит  зуб,  любая  задержка  делается невыносимой.  И
уважительных причин не имеющей.
     - Я сейчас,  батя... - И доктор наук, как мальчишка, взлетел по ступенькам
по направлению к лифту.
     Маргарита Петровна  Жукова  открыла  дверь  без  обычного:  "Кто  там?"  и
предстала перед сыном с испуганно прижатой к сердцу рукой:  муж отправился вниз
уже  минут  тридцать назад,  а  резко  прозвучавший звонок  показался ей  очень
тревожным - не иначе, "случилось страшное"!..
     - Где папа? Ты что, не встретил его?..
     - Да   встретил,   встретил...-   отвечал  Валерий  Александрович  уж