каких противозаконных действий не совершал. Даже вызвал милицию.
     Но все оказалось не так просто. С тех пор, как появилась женщина-следователь, а с ней лист бумаги с шапкой ?Протокол допроса?.
     Женщина говорила с ним как с заведомым преступником.
     - В каких отношениях вы были с убитым?
     - Ни в каких. Я его вообще впервые увидел.
     - Почему же он сел именно в вашу машину?
     - Это надо его спросить.
     - Его, к сожалению, не спросишь. Поэтому я спрашиваю вас. И прошу рассказывать откровенно. Вы же признались во время вызова, что это ваш друг.
     - Я такого не говорил. Я сказал: там у меня в машине друг какой-то сидит, боюсь, что мертвый.
     - Что значит: ?друг какой-то?? Вы решили намеренно скрыть его фамилию? И расскажите, чем вы его отравили?
     - Я его не травил, это он сам.
     - Яд был приготовлен вами заранее? Разговор кончился тем, что следователь взяла с него подписку о невыезде.
     - Или отправить вас в ДПЗ? - спросила женщина раздумчиво, как бы советуясь с ним. - Все-таки убийство - это не шутки.
     Вскрытая бутылка с растворителем была опечатана и приобщена к делу.
     - Но меня на работе ждут, мне надо срочно ехать в Мурманск! Тут, по-моему, и так все ясно! - пробовал возражать Николай.
     - Не знаю, не знаю... Мне, например, пока не ясно. Если что вспомните, найдите меня по этому телефону. И чтобы из города - никуда! Иначе сразу отправлю вас в ДПЗ.

***

     Мертвец, как выяснилось, в своей земной неспокойной жизни сумел достать всех.
     Во время следующего разговора со следователем Николай узнал, что автомобилисты - жители соседних домов написали коллективное письмо. Бедняга бомж едва ли не каждый день взламывал их машины в поисках чего-нибудь выпить. Несколько раз, застигнутый на месте преступления, он был бит, но это не помогало. Мало того, он оказался не совсем бомжем. У него была тощая болезненного вида жена и такая же четырнадцатилетняя дочь. Их муж и отец возвращался домой только для того, чтобы что-нибудь спереть. Чаще же он спал где-то в подвалах и на чердаках.
     - Быстро вы их всех обласкали, - ехидно сказала следователь, прочитав вслух выдержки из письма.
     - Я вообще там никого не знаю.
     - Ну уж только этого мне не говорите! - В голосе следовательницы Николай услышал подчеркнутую иронию. - Таких, как вы, на этом стуле знаете сколько пересидело. И в конце концов я их всех выводила на чистую воду. Некоторые даже благодарственные письма мне присылают из зоны... Сколько вам заплатили за это убийство?
     - Я еще раз повторяю, что никого не убивал, - уныло ответил Николай.
     - Вы мне эти фразочки бросьте! - И она передразнила: - ?Еще раз повторяю?! Я буду спрашивать столько раз, сколько посчитаю нужным. Подпоили человека, а потом сунули ему в руки бутылку с ядом!
     Эту нелепицу, больше похожую на безумие, не желал понять директор его института в Мурманске.
     - Вот что, Николай Николаевич, или вы немедленно возвращаетесь, или я ставлю вопрос о вашем увольнении за прогулы, - объявил он в одном из разговоров.
     - Но у меня подписка, я не могу выехать!
     - Пусть тогда вышлют подтверждение!
     Когда Николай попросил о какой-нибудь оправдательной бумаге для Мурманска, следовательница только презрительно фыркнула:
     - Не стану я заниматься вашим алиби. Пусть пришлют запрос, тогда ответим в законном порядке.
     Наконец пришлось нанять и адвоката. В конце первой беседы, когда Николай пересказал все дело, по-прежнему казавшееся ему совершенно прозрачным, адвокат хитро прищурился и спросил заговорщицки:
     - А все-таки скажите, кому пришла эта дурацкая идея подсунуть ему яд?
     - Да никому! Я же сказал, что это - растворитель, я его только что получил из рук приятеля для работы в Мурманске.
     Но Николай чувствовал, что адвокат так и не поверил ему. Однако посоветовал:
     - Пусть руководство вашего приятеля даст официальную бумагу о том, что растворитель был выдан вам для работы.
     - Не даст руководство такой бумаги, точнее, приятель ее не может просить, - стал с отчаянием объяснять Николай. - Он же вынес мне бутылки нелегально. Мы все обмениваемся время от времени разными реактивами. Приносим в кармане, и все.
     - Жаль, - сокрушался адвокат, - иначе я бы перевел дело со статьи об убийстве на более мягкую - халатность при хранении ядохимикатов.
     - Но послушайте, - так и не мог понять Николай. - Это ежу понятно, что я ни в чем не виноват. Моя машина, и я в ней могу хранить что угодно. А если он разбил стекло и забрался, я-то тут при чем?
     Адвокат даже не опустился до объяснения, лишь посмотрел на него как на малого ребенка:
     - Ваш случай подпадает под одну из двух статей Уголовного кодекса.
     Адвокат вынул из дорогого кейса затрепанную книжицу, послюнив палец, нашел нужную страницу и положил перед Николаем:
     - Читайте. Там все про вас.

     ?Ст. 105, пункт ?з?. Убийство из корыстных побуждений или по найму, а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом. Наказывается лишением свободы на срок от 8 до 20 лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы?.

     - Вы хотите сказать?..
     - Я хочу сказать, что наша задача свести все к другой статье. Вот она. - И адвокат перевернул несколько страниц.

     ?Ст. 109. Причинение смерти по неосторожности. Наказывается ограничением свободы на срок до 3 лет или лишением свободы на тот же срок?.

     - Но тут же дальше написано, - запротестовал Николай. - Вот же, я знал, что такое должно быть! - И он прочитал вслух: - ?Причинение смерти по неосторожности следует отличать от случайного ее причинения, когда лицо не только не предвидело возможности наступления смерти, но по обстоятельствам дела не должно было и не могло ее предвидеть. Вина лица в причинении смерти при несчастном случае отсутствует, уголовная ответственность исключается?. Видите - исключается.
     Адвокат снова посмотрел на него как на ребенка:
     - Про это забудьте. Это написано про тех, у кого есть о-о-очень большие деньги.

***

     - И вот что, - сказал адвокат при следующей встрече, - пока вы тут страдали, я, можно сказать, землю рыл и вышел на некоторых людей. Короче, если у вас есть возможность кое-что собрать, дело будет закрыто. За недоказанностью улик. Свидетелей того, что вы подсунули ему бутылку, нет. Может быть, он сам ее принес и решил, что уютно посидеть да выпить можно в вашей машине.
     Николай еще недавно возмутился бы, стал бы требовать правды, ничего, кроме правды. Но теперь, умученный идиотскими допросами следователя, был согласен на все, лишь бы его отпустили в Мурманск работать.
     - Сколько надо собрать?
     - Немного. Тысяч двадцать.
     - Рублей? - переспросил Николай, думая, где же он займет такую огромную сумму. И натолкнулся на ироническую улыбку адвоката.
     - Ну конечно долларов.
     - Двадцать тысяч долларов! - ужаснулся он. - Да мне столько никогда не собрать.
     - Ну как знаете, - разочарованно проговорил адвокат. - Было бы предложено. Вы все-таки подумайте.
     - Сука, - прокомментировал многоопытный сосед по общежитию Борис Наумович. - Половину явно рассчитывал взять себе. Вы бы ведь не стали узнавать, кому и сколько он передал.
     И все же до последнего мгновения, даже пока судья не вышла из совещательной комнаты вместе с двумя заседателями и не стала читать приговор, он был уверен, что все разъяснится.
     И на вопрос, признает ли он себя виновным, Николай вопреки советам адвоката ответил, что хотя ему, естественно, жалко беднягу, но виновным он себя не считает.

На связи потусторонний мир

     С экрана телевизора вещал профессор психиатрии:
     - Все эти магистры белой магии, ясновидящие бабы Ани и ведуньи Юлии в прежние времена проходили по нашему ведомству. Они были, с позволения сказать, ?нашими людьми?. И если человек слышал потусторонние голоса, гонялся в своей квартире за чертиками или разговаривал ?а автобусной остановке с инопланетянами, то к нему немедленно вызывали санитаров, а санитары отвозили к нам. Теперь же нельзя поместить психиатрического больного в клинику без его личного заявления. А много вы видели таких, с позволения сказать, психов, которые приносят к нам подобные заявления?
     И потому все они разгуливают на свободе. А бесплатные газеты полны их рекламных объявлений. Истинная наука не имеет ничего общего...
     Андрей Бенедиктович Парамонов усмехнулся и выключил телевизор. Пожалуй, пора было предоставить вечный покой этому энергичному борцу за истинную науку. Уже в третьей передаче подряд психиатр особенно поносил среди прочих обманщика и трюкача Парамонова.
     Для упокоения врага требовалось немного. Свеча, зеркало и горелая спичка с заостренным концом. Все это перед ним было.
     С полчаса Парамонов входил в нужное состояние. Он сидел в комнате с плотно завешенными окнами. Рядом на узком овальном столике горела толстая свеча, укрепленная в старинном бронзовом подсвечнике. Здесь же стояло небольшое зеркало.
     Почувствовав внутри себя готовность к работе, Андрей Бенедиктович представил зрительный образ профессора-психиатра и стал вызывать его тонкое эфирное тело.
     Оно появилось в зеркале - голубоватое, слегка фосфоресцирующее, полупрозрачное. Лишь в том месте, где у борца за научную истину полагалось быть желудку, виднелось небольшое затемнение - видимо, профессор страдал язвой. Язву эту легко можно было бы и удалить, - Парамонов мог это сделать, но сейчас он желал другого. Когда эфирный двойник врага приобрел более или менее четкие очертания, Андрей Бенедиктович задержал его на несколько мгновений, негромко произнес нужное заклинание и ткнул острой спичкой в то место, где у живого профессора-психиатра должно было биться сердце.
     Лишь после этого он разрешил эфирному телу вернуться назад в физическое.
     Теперь можно было зажечь свет и погасить свечу. Парамонов знал, что больше по телевизору он профессора не увидит. Никогда. Но и самому ему немедленно требовался отдых. Такая работа отнимала слишком много энергии.

***

     Свои странные способности Андрей Бенедиктович начал применять с раннего детского возраста. Но делал это неосознанно. Если гениальность известного философа Кьеркегора исследователи его жизни объясняли тем, что он был зачат семидесятилетним отцом, у Парамонова это качество должно было проявиться в двойном количестве. Оба его родителя к моменту появления на свет своего чада подходили к возрасту ветхозаветных патриархов. Видимо, Господь долго раздумывал, перед тем как выдать его душе входной билет на этот свет, а когда решился, отцу исполнилось семьдесят два, а его некогда более молодой супружнице - пятьдесят пять. Не будь в ту пору очередного обострения отношений между СССР и Западом, сюжет о чудесном рождении даже без применения кесарева сечения обошел бы все телевизионные каналы мира. А так об этом, как о редкостном казусе, напечатали только в журнале ?Акушерство и гинекология?.
     В пятилетнем возрасте он оказался в деревне, где его воспитанием в летние месяцы согласилась заняться племянница, которая была на двадцать пять лет старше своего малолетнего дяди.
     И в первый же день деревенской жизни с Андреем Бенедиктовичем случилось событие, на которое никто не обратил внимания. Он стоял посередине улицы в своей городской одежде, а на него бежал, слегка пошатываясь, страшный мужик - с голубым лицом и топором в руке. Мужик этот после молодецкого запоя впал в белую горячку и в каждом живом существе видел черта. А голубую кожу он приобрел, когда выпил какую-то политуру. Пятилетний Андрей Бенедиктович этого не знал, но испугался сильно. И вдруг в голове своей он ощутил странный гул, а вся улица перед его глазами приобрела особо четкие очертания, так что ему стала видна и понятна жизнь каждой травинки, камушка и насекомого - не то что деревенского пьяницы. В этот миг он представил, как страшный мужик падает лицом в глубокую лужу. Что сразу и произошло.
     Полежав в луже и попускав пузыри, мужик готов был уже отдать Богу душу, но его спасли жалостливые соседки. Они вытащили его за ноги на сухое место и даже сделали ему что-то вроде искусственного дыхания. Через несколько минут мужик изрыгнул из себя грязную жижу, выматерился, вскочил и побежал дальше, к счастью уже без топора.
     Следующее событие случилось с Андреем Бенедиктовичем через несколько дней, когда племянница привела его в бревенчатую деревенскую баньку вместе со своими детьми. До этого он, кроме себя самого, голых людей не видел. И очень удивился, обнаружив, что некоторые из них устроены как-то не так. А удивившись, подошел поближе, чтобы потрогать у них срамные места, за что и получил больно по рукам.
     Андрей Бенедиктович плакать не стал, но сильно и обиделся, и испугался. До этого прежде его никто больно не наказывал. И опять ощутил странный гул в голове и предельную четкость очертаний горячей печи-каменки, человеческих тел, расположившихся вокруг мокрых деревянных лавок, бочки с водой, котла, над которым поднимался пар.
     И попросил он у чего-то или у кого-то ?Большого и Сильного?, чтобы все немедленно ушли из этого противного места.
     Спустя мгновение одна из стен баньки, стоявшая на давно подгнивших венцах, вдруг стала наклоняться в сторону, раздался страшный треск, крыша тоже поехала куда-то, захрустело мутное стекло в окне. И племянница, едва успев подхватить детишек, а заодно и одежду в холодном предбаннике, выскочила наружу. Там она быстро закутала детей в полотенца и принялась одеваться сама.
     События случались одно за другим, но Андрей Бенедиктович не отождествлял себя с ними, - по причине своего малолетства он был еще не в состоянии вывести из них закономерность.
     Зато один из деревенских жителей к середине лета эту закономерность таки вывел. Это был старикашка, который провел свою молодость в тюрьме. Но не в качестве заключенного, а, так сказать, по другую сторону тюремной решетки - в качестве надзирателя. А потому привык за всеми все подмечать и делать выводы.
     Однажды он в своей облезлой лодке удил рыбу неподалеку от берега. Здесь же, на берегу озера, стояли и другие лодки, закрепленные на цепи. В одну из них забрался Андрей Бенедиктович и с криком стал ее раскачивать. Старику это не понравилось: рыба и так клевала едва-едва, а тут и вовсе могла уйти. Он сердито прошипел городскому пацаненку, чтобы тот вел себя тихо, не то еще свалится в воду.
     В ответ Андрей Бенедиктович молча обратился к ?Большому и Сильному? с пожеланием того же самого старикашке. Очень скоро старик, переходя с носа на корму, где стояли две удочки, споткнулся и так-таки полетел в озеро.
     Едва выплыв, он во время отжатия одежды сопоставил многие другие предыдущие известные ему факты и заявился к воспитателям городского ребенка.
     - Отвезла бы ты его назад, - посоветовал он взрослой племяннице Андрея Бенедиктовича. - Нехорошо с ним, беда от него исходит.
     Племянница от старика отмахнулась, но по деревне с того дня поползли слухи. И в конце концов она отвезла его в город раньше договоренного срока.

***

     Новые события стали происходить в городе. Но они на время отбили вкус у юного Андрея Бенедиктовича к использованию странных способностей. Тем более что он о них по-прежнему не догадывался.
     На вокзале ему очень захотелось, чтобы его вместе с матерью отвезла домой какая-нибудь машина. Денег у родителей-пенсионеров на такси не было. Но все же это тут случилось само собой.
     Водитель такси, маневрируя задом, ударил их обоих бампером. Не так сильно, чтобы срочно отправлять в больницу, но вполне чувствительно. И, чтобы загладить вину, отвез их домой.
     Или, например, он шел с родителями по улице и канючил мороженого. Отец стал объяснять, что если бы было у них десять рублей, он так бы и купил всем по эскимо. И тогда Андрей Бенедиктович попросил у своего непонятного, но ?Большого и Сильного? эти самые десять рублей. Тут же какой-то уличный вор вырвал сумку, которая у матери висела через плечо на ремешке, и побежал вдоль улицы. Отец бросился его догонять, но вор, вскочив в открытые двери автобуса, быстро уехал. Отец же в луже около той самой остановки подобрал плавающую десятку.
     Еще худшее происшествие случилось в первом классе. Он забыл дома сделать часть задания и, когда учительница начала проверять на уроке, стал просить у ?Большого и Сильного?, чтобы та его не вызвала. Тут же кто-то сказал что-то смешное, все захохотали, и он - тоже. В результате смеха под ним растеклась лужица. Молоденькая учительница, увидев это, растерялась и, забыв о задании, повела незадачливого ученика к медсестре.
     И все же юный Андрей Бенедиктович по-прежнему не осознавал свои особенные способности, даже не догадывался о них. Правда, и гул в голове, и четкое видение мира стали приходить все реже. У него были обычные забавы и развлечения десятилетнего городского человека. Но в третьем классе случилась история, которая заставила призадуматься многих.
     Возясь во время перемены, Парамонов вместе с двумя одноклассниками опрокинул с подоконника цветочные горшки. И вместо того чтобы немедленно замести следы легкого преступления, они растаскали землю по всему классу.
     Пришла все та же молодая классная воспитательница, быстро нашла виновных и громко перед всем классом сказала им:
     - Не обижайтесь, мальчики, но после уроков я вас оставляю мыть пол.
     Двое наказанных молча согласились, а третий, Парамонов, неожиданно на весь класс произнес:
     - Я-то не обижаюсь, а вы через три дня умрете.
     Учительница приняла его слова как глупую мальчишескую шутку и рассказала о ней в учительской.
     - Драть их некому, совсем распустились! - отозвалась пожилая завучиха. - Я давно говорю: эти наши новации до добра не доведут.
     На самом деле, вводя новые методики, говорила она на педсоветах совсем противоположное. И эти ее слова в учительской тоже были приняты как шутка, которая забылась бы на другой день, вместе со злыми словами третьеклассника.
     Однако еще через два дня, когда молодая учительница поднималась по темной лестнице в свою квартиру, на нее напали двое людей. Тяжелым разводным ключом они били ее по голове до тех пор, пока она не выпустила из рук сумочку.
     Дома учительницу ждал муж-спортсмен и четырехгодовалая дочка, но она, умирающая, лежала на темной лестнице в нескольких метрах от собственной двери до тех пор, пока кто-то из соседей не споткнулся о ее тело.
     Учительница скончалась по дороге в больницу. И на следующий день в учительской заговорили о страшных словах третьеклассника.
     И хотя бригаде следователей, которая, вычислив быстро полутрезвых грабителей, накрыла их, было ясно, что между странноватым третьеклассником и убийцами нет никакой связи, даже и их потянуло побеседовать с малолетним пророком.
     Беседа состоялась в учительской, никто из педагогического состава при ней не присутствовал. И уже через несколько минут любознательные оперы убедились, что школьник сам больше, чем остальные, напуган результатом своего пророчества. Потому что как раз эту учительницу он любил, а страшные слова, произнесенные три дня назад, вылетели сами собой, он даже не знал почему.
     И все же пожилой завучихе никак было не назначить нового классного руководителя вместо погибшей учительницы. Каждый из учителей выставлял свои объяснения и причины, а получалось так, что ни один из них идти туда не желал. А Парамонов продолжал сидеть на уроках и не догадывался, что о нем теперь разговаривают не только в учительской, но и в домах учителей.
     В двенадцать лет Парамонов пришел к однокласснику и увидел на столе затрепанную толстую книгу. ?Белая и черная магия? - было написано на ее обложке старинными буквами.
     - Это бабка читает, - объяснил одноклассник.
     Парамонов открыл книгу, просто так, из любопытства, на странице десятой или двадцатой - не с самого начала, и немедленно стал читать дальше, потом вернулся к первой странице. Он увлекся так, что не видел ни приятеля, ни его квартиры. Иногда, как бы издалека, возникал недовольный при