? - зловеще поинтересовался он, идя на сближение с
Алексеем.- Крутой, значит, да?..
     Т„тя  Фира  заметила неладное и  бежала  к  ним  старческой шаткой рысцой,
схватив под  мышку  кота.  Васька  со  жгучим интересом таращил ж„лтые глазища,
пышный хвост развевался. Снегир„в держал в руках т„ти-Фирину сумку и равнодушно
смотрел на Валю Новомосковских.  Когда тот пообещал включить разом все сч„тчики
и замахнулся, придавая весу словам, в бл„клых глазах возникло подобие интереса,
но и только, и разгневанный Валя - сто шесть кило добротного мяса - необъяснимо
смутился. Он привык к несколько иной реакции на свои габариты да с монтировкой,
занес„нной  наотмашь.  При  таких  обстоятельствах  на  него  редко  взирали  с
задумчивым любопытством сытого удава, повстречавшего ещ„ одного кролика...
     - Мальчики,  мальчики!..- бесстрашно бросилась между ними подоспевшая т„тя
Фира.  - Ой вэй, Валечка, познакомьтесь, это Ал„ша, у нас жить будет, он у меня
комнатку снял!..
     Валя Новомосковских ещ„ с полминуты тряс монтировкой и порывался отпихнуть
т„тю Фиру с дороги, но про себя был почти благодарен старой "жидовке". Снегир„в
молча ждал, пока он заткн„тся, и думал о том, что был вс„ же не прав. Не стоило
связываться.
     Т„тя  Фира  обитала в  двух  комнатках,  отдел„нных от  коридора крохотным
тамбуром. Изначально комната была одна, возникшая из куска гигантской гостиной,
разгороженной на коммунальные закутки,  и присовокупл„нного к нему закоулка для
горничной.  Лет  через  десять проживания т„тя  Фира  восстановила историческую
справедливость,  возведя переборки,  и очень этим гордилась.  В одной комнатке,
побольше,  было  полукруглое окно  чуть не  во  всю  стену,  от  которого зимой
наверняка безбожно сквозило.  На  окне  сидели  в  горшочках четыре узамбарские
фиалки (Алексею доводилось видеть,  как  они  растут у  себя в  родных горах) и
маленький жасмин.  Что  касается  мебели,  то  примерно так  выглядят небогатые
старые  дачи,  куда  хозяева  годами  свозят  вс„  то,  что  делается ненужно в
городской квартире.  В  данном случае,  видимо,  у  кого-то не было дачи,  зато
имелась подруга не то дальняя родственница в коммуналке.
     Другая комната оказалась узкой и длинной,  "чулком",  Похоже, до появления
Снегир„ва  это   было   что-то   вроде  кладовки;   т„тя  Фира  собралась  было
перетаскивать вещи, но, к е„ большому облегчению, жилец отмахнулся:
     - Пускай... Мне не мешает...
     Она  только никак не  могла решиться выговорить цену,  которую сама успела
счесть грабительской для человека приезжего и  явно притом не слишком богатого.
Снегир„в понял е„  замешательство и  сам назвал подхваченную где-то цифру:  сто
долларов.
     - Вам как лучше? - поинтересовался он,- Зел„ными или деревянными?
     Невинный вопрос вверг т„тю Фиру в  глубокие размышления.  С одной стороны,
доллар  последнее  время  не  дешевел,   но  как  знать,   что  там  на  уме  у
правительства:  ещ„ возьм„т его да вовсе отменит...  По Софочкиному примеру она
вс„-таки остановилась на долларах.









     Вечером  Снегир„в отправился погулять и  прош„л  до  Владимирской площади,
узнавая и не узнавая места. В хозяйственном магазине продавался резаный поролон
с липким слоем - затыкать на зиму рамы. Алексей сразу вспомнил полукруглое окно
в  комнате  своей  хозяйки,  но  по  летнему времени дело  было  определ„нно не
спешное.  Он  купил в  "Бабилоне" (поймать бы  того,  кто додумался до подобной
транскрипции...)  беленький электрочайник.  Он  помнил,  как  т„тя Фира лелеяла
точно такой же в квартире на Кузнецовской.
     Вернувшись,  он терпеливо дождался,  пока она снимет с  полки алюминиевого
ровесника мамонтов и  направится с ним за водой,  и только тогда с хитрым видом
раскупорил свою  сумку.  Т„тя  Фира  изумл„нно  повертела в  руках  неожиданный
подарок и расчувствовалась почти до слез:
     - А  мне  знаете чего уже соседи во  дворе наговорили?  Ещ„ пустишь,  мол,
какого-нибудь жуткого типа...
     Жуткий тип, сидевший нога на ногу в продавленном кресле, согласно кивнул и
заверил старушку,  что хороших людей на свете вс„-таки значительно больше,  чем
плохих.  Против этого не возражал даже кот.  Он вспрыгнул Снегир„ву на колени и
замурлыкал,  напрашиваясь на  ласку.  Т„тя Фира посмотрела на  них  и  умил„нно
подумала,  что  человек,  знавший Кирочку,  ну  никак не  может быть  злым  или
жестоким. Это же очевидно.

     Левый поворот

     Сергей  Петрович Плещеев был  в  прекрасном расположении духа.  Повод  для
этого сегодня был  более чем  веский:  прошла первая информация от  сотрудника,
выполнявшего очень важное поручение.  И  Плещеев,  как всегда,  когда в воздухе
повисал запах удачи,  на время преобразился в неотразимого супермена,  которому
все по  плечу и  море по колено.  Он сам сознавал собственное мальчишество,  но
ничего поделать не мог.  Ярко светило солнце,  мотор голубой "девятки" работал,
как часы,  и  даже бесконечные светофоры,  натыканные по  всему Литейному через
каждый квартал, против обыкновения не раздражали его.
     Впереди замаячило стеклянное здание "Академкниги",  и  в  голове мелькнула
весьма своевременная идея  заскочить посмотреть пятый  том  Карамзина.  Людмила
давно просила заехать,  да вс„ как-то не получалось. Людмила... Сергей Петрович
слегка виновато улыбнулся своему отражению в  зеркальце заднего вида.  Увы,  он
был далеко не безгрешен перед женой.  Что ж, простим себе старое, но на будущее
воздержимся от соблазнов... По крайней мере, попробуем...
     Он вышел из машины, закрыл е„ и легко взбежал по высоким ступеням книжного
магазина. Две девушки, попавшиеся навстречу, оглянулись ему вслед. Сегодня он и
вправду был суперменом.
     Прежде чем подняться на второй этаж в  "Подписные издания",  Плещеев решил
заглянуть в  "Академкнигу":  вдруг да  есть что-нибудь новенькое.  Пропустишь -
покупай  потом  у  лоточников втридорога...  Он  вошел  в  небольшое  помещение
магазина,  и с первого же взгляда понял,  что заглянул сюда зря.  О-о,  совсем,
совсем зря...
     Ибо  у  книжного  прилавка,   где  продавалась,   литература  по  истории,
философии, этнографии и смежным наукам, стояла Она.
     Снова мелькнула,  тускнея, виноватая мысль о жене, но Сергей Петрович, как
и  тысячу раз  прежде,  решительно отбросил е„.  Кто посмеет сказать,  будто он
совершает по отношению к Людмиле какое-либо предательство?  Какой гнусный ханжа
усмотрит нечто  скверное в  том,  что  женатый мужчина восхищ„нно рассматривает
красивую девушку?..  Так можно дойти до того, чтобы запретить созерцание статуй
в  Летнем саду.  Вот  и  для  него  прекрасная незнакомка -  всего лишь  объект
эстетического наслаждения. И ничего: больше!
     Плещеев подошел к  прилавку и,  сделав вид,  будто его  страшно интересуют
названия книг (на  самом деле Карамзин был  давно забыт и  вычеркнут из  списка
приоритетов),  боковым зрением профессионально изучал свой "объект".  По правде
говоря, девушка того стоила. На ней была узенькая ч„рная юбочка, подч„ркивавшая
безупречную линию бедра и очень тонкую талию;  стройные загорелые ножки обуты в
простые,  но очень изящные итальянские лодочки...  Взгляд Плещеева переместился
выше.   Ч„рная  маечка  открывала  стройную  шею  и  плечи,  точ„ный  маленький
подбородок...  Завершался "объект" чудесными белокурыми (не крашеными! на это у
Плещеева был наметанный глаз) волосами.
     Да-а-а... Вот уж грех не использовать свои умения иногда и вне службы...
     ...Правильные некрупные  черты,  красиво  очерченные губы...  А  выражение
глаз!..  Не  дурочка,  далеко не дурочка,  сразу видно.  Не из тех,  кто пришел
купить умную  книгу,  чтобы перед приходом "культурных" гостей поставить е„  на
самое видное место в шкафу или, прочитав предисловие, покорять интеллектуальную
компанию эрудицией...
     - Покажите,   пожалуйста,  "Критику  способности  суждений",  -  попросила
незнакомка, указывая на книгу в неброской ж„лтой обложке.
     Плещеев аж присвистнул про себя: философиня!.. Он ощутил, что наметившееся
приключение обрело последний штрих, последнюю крупинку приправы, сообщающую ему
должную пикантность и остроту.
     И с чего он прежде считал,  будто женщина,  интересующаяся философией, тем
более  стариком Иммануилом,  должна быть  непременно мымрой в  очках с  тостыми
стеклами, в бесформенном серо-коричневом балахоне и с ядовито дымящей папиросой
в зубах?..
     - Двенадцать тысяч!  Всего-то!  - вслух изумилась незнакомка.- Таких денег
не бывает!
     Раскрыла кошел„к и принялась отсчитывать нужную сумму.
     - Платите в кассу,- равнодушно сказала продавщица.
     - Извините,- слегка смутившись, улыбнулась девушка.- Привыкла к лоткам...
     Она отправилась в  кассу,  и Плещеев незамедлительно обернулся,  чтобы как
следует рассмотреть "объект эстетического наслаждения" сзади.  И скоро признал,
что тыл производил не меньшее впечатление, чем вид сбоку.
     Девушка вернулась, отдала чек, взяла книгу, положила е„ в сумку (не этакую
изящную фитюльку, куда влезает лишь пудреница, помада и носовой платок; в руках
у не„ был настоящий дамский портфель,  где можно носить доклады и диссертации),
и не спеша вышла из магазина. Плещеев остался в рассеянности стоять у прилавка,
тупо глядя на книги.
     - Вас что-то интересует? - любезно спросила продавщица.
     - Да я так...-  опять не вспомнив о Карамзине,  ответил Плещеев.  - Просто
смотрю...
     Увы,   увы!..   Пора  было  выкинуть  "прекрасный  объект"  из   головы  и
возвращаться к  повседневности.  Сергей  посмотрел новинки  в  других  отделах,
постоял в компьютерном закутке, облизываясь на ноут-бук самой последней модели,
потом не торопясь вышел на улицу.  Ещ„ минута -  и  голубая "девятка" влилась в
поток машин на Литейном.
     Он уже перес„к Невский и  проворно двигался по Владимирскому,  когда перед
светофором его  руки  вдруг  сами  собой включили поворотник и  крутанули руль,
заставив машину виртуозно перестроиться в левый ряд.
     Ибо  через пешеходный переход,  прямо перед капотами пыхтящих автомобилей,
на другую сторону Владимирского шествовала белокурая девушка в  черной юбочке и
итальянских лодочках,  с  большой деловой сумкой,  содержавшей в себе третье по
счету из главных сочинений великого немецкого философа Иммануила Канта.
     Воистину, есть предел человеческой тв„рдости и воздержанию!.. Крепость под
названием "Сергей Петрович Плещеев" пала без единого выстрела.
     Девушка неторопливо перешла проспект и стала удаляться по перпендикулярной
Владимирскому улочке. Загорелась стрелка, и Сергей ринулся следом так, будто от
этого зависела его жизнь.
     В  несколько секунд он  обогнал свой  "эстетический объект",  и  послушная
машина замерла перед небольшим кафе с  милым названием "Эльф".  "Действительно,
эльф...  эльфа...  эльфийка?  Как  там  у  Толкина эльфийских девушек называли?
Фея?.."
     И  вот,  когда  до  плещеевской "девятки" ей  оставалось пройти ровно пять
шагов, Сергей открыл дверцу, выпрыгнул наружу и направился прямо к девушке.
     По части неожиданных эффектов он был признанный мастер.
     - Извините,-  улыбнулся он,  поправляя очки.-  Понимаете...  я  только что
видел вас в книжном магазине и хотел бы спросить кое о ч„м.
     Девушка подняла глаза, и он отметил, что она совсем не испугалась его.
     - Вы  меня  не  заметили,  хотя  я  рядом с  вами стоял,-  Сергей Петрович
дружески улыбнулся.-  Хотите,  докажу? Вы купили "Критику способности суждений"
за  двенадцать тысяч  рублей.  И  порывались заплатить продавщице,  потому  что
привыкли к лоткам!
     - Верно,-  помедлив,  согласилась девушка,  и  Плещеев понял,  что  начало
положено.
     - И вот я надумал выяснить у умного человека...
     Вы позволите?
     - С-слушаю вас...- все еще немного настороженно ответила "философиня".
     - Видите ли... я хотел спросить, что вы думаете об антиномиях Канта? Моему
поколению с пеленок внушали...  ну,  помните, три источника марксизма, немецкая
классическая философия...  Гегель,  Кант...  А теперь я где-то вычитал,  что на
самом деле в системе Канта все иначе!
     Девушка наконец улыбнулась:
     - Так с ходу этого не объяснишь...
     - Зачем же с ходу?  -  не растерялся Плещеев, - Давайте зайд„м в кафе, вот
оно,  кстати,  тут рядом...  и  за чашечкой кофе вы вс„ мне расскажете.  Я  вас
приглашаю  как  консультанта по  философии  Канта...  Господи,  уже  и  стихами
заговорил...
     - Ну,  раз так...  -  девушка тоже засмеялась. - Честно говоря, я вовсе не
возражаю. Я очень люблю это кафе.
     "Эльф"  действительно оказался очень  милым  -  небольшое,  уютное,  тихое
заведение.  Сюда не ходили ни молодцы в малиновых пиджаках, ни валютные путаны,
ни  юная поросль в  косухах и  банданах...  разве что время от времени нарушали
общее благолепие косматые художники с Пушкинской,  10.  Но сейчас не было и их,
только  чинно  сидели за  угловым столиком мама,  папа  и  сынок-дошкол„нок,  с
аппетитом уписывавший за обе щеки пирожное.
     - Что желает дама?  -  спросил Плещеев.-  Кстати,  я  забыл представиться.
Сергей.
     - Даша,- просто ответила девушка.
     Они разместились за столиком у окна. Даша маленькими глотками прихл„бывала
кофе, время от времени откусывая крохотные кусочки от пирожного.
     - Вы  обещали  мне  про  Иммануила Канта...-  прервав любование,  напомнил
Плещеев.
     - Он   был   человек  очень  нетривиальный,-   начала  рассказывать  Даша.
Чувствовалось,  что  предмет свой  она  любила и  знала.-  Никуда не  уезжал из
Кенигсберга и преподавал в университете географию, причем рассказывал о городах
и странах так красочно, как будто видел их своими глазами. Жил один в маленьком
домике...
     Скоро Даша перешла к  тонкостям философской системы,  и  в какой-то момент
Плещеев  перестал  следить  за  е„  рассуждениями,  поскольку не  понимал,  чем
"трансцендентное" отличается от "трансцендентального",  и быстро запутался. Она
же  плавала во  всей  этой  зауми,  как  рыба в  воде.  Золотая рыбка,  легко и
непринужд„нно ткущая вязь изысканных слов...
     - К  примеру,  мы  проводим эксперимент,  но  сами условия влияют на вещь,
которую мы  изучаем.  То  есть мы получаем некоторый результат,  но в  познании
самой вещи не продвигаемся.  Даже так: вы смотрите на предмет, и он меняется от
того,  что вы на него смотрите. Поэтому вы никогда не можете увидеть его таким,
каким он бывает, когда вас нет.
     - То есть я смотрю на вас, и от этого вы изменяетесь? - спросил Плещеев.
     - Конечно,-  засмеялась Даша.-  Ну,  разумеется,  если бы  на  меня сейчас
смотрела бабушка или папа, я была бы другой. Да и вы, наверное, выглядели бы не
так, если бы на вас смотрела жена...
     Сергей Петрович едва не вздрогнул.  Жена!..  Он повернул руку, и на пальце
блеснуло обручальное кольцо.
     - Вы очень проницательны,  Дашенька.  Наверное,  учитесь в Университете на
философском? Заканчиваете?
     - Писать диссертацию,- улыбнулась Даша.
     - Вот это да!..  А на вас глядя,  не скажешь...  студентка... И вс„-таки -
откуда такое рвение к научной стезе?
     Она пожала тонкими плечами:
     - Гены,  наверное...  Мой  дедушка был академиком.  Слышали,  может быть,-
Дмитрий Васильевич Новиков?  Папа тоже ученый, физик-теоретик, правда, до таких
званий и -не дошел... Тяж„лая, в общем, наследственность...
     - Тогда с вами все понятно, - ответил Сергей Петрович и огорч„нно подумал,
что  тут  ему  вряд ли  что  светит.  Без пяти минут кандидат философских наук,
дедушка - академик... Они вышли на улицу.
     - Я вас подвезу? - спросил Плещеев с остатками надежды, но увы, увы!.. Она
жила в двух шагах, всего-то за угол завернуть.
     ...Сергей  садился  в  свою  "девятку"  со  сложными  чувствами и  заметно
поникшим павлиньим хвостом суперменства.  С одной стороны, оно и к лучшему, что
вс„ кончилось пшиком,- он ведь зарок давал, больше налево от Людмилы ни-ни. И в
то  же  время...  Ах,  несбывшееся,  несбывшееся!..  Он завел мотор и  собрался
развернуться, чтобы вновь выехать на Владимирский.
     Взгляд,  брошенный ,в зеркало заднего вида,  был судьбоносен.  В следующий
миг  Плещеев  вылетел  из  машины  и  бросился обратно,  не  позаботившись даже
прихлопнуть дверку, не то что выключить двигатель.
     Ибо неизвестно откуда взявшийся питекантроп в красной выцветшей футболке и
неописуемых джинсах,  выделывая по тротуару пьяные вензеля, вместе с тем вполне
определ„нно теснил Дашу -  его  Дашеньку!..-  в  сомнительную подворотню.  Даша
беспомощно пятилась, силясь как-то урезонить наседавшее на не„ существо...
     - Ты,  „..!  -  сказало оно,  заметив налетающего Плещеева.  И замахнулось
синей от татуировок рукой. Сергей Петрович действовал не размышляя: специальным
при„мом ув„л Дашеньку к себе за спину, постаравшись при этом не сбить девушку с
ног,  заблокировал н„сшийся ему в  лицо волосатый кулак...  И его тренированные
пальцы  впились в  потную рожу  питекантропа классической,  хорошо поставленной
"кошачьей лапой".
     Удар  вполне  достиг  цели.  Человекообразное рухнуло на  асфальт и  стало
корчиться,  как  залитый нефтью  тюлень  из  экологической передачи.  Ему  было
действительно хреново: слезы и сопли текли ручь„м, воздух едва достигал л„гких,
он  разевал рот и  не мог даже как следует закричать.  Даша стояла возле стены,
прижавшись к  пыльному камню,  и  широко раскрытыми глазами смотрела на  Сергея
Петровича.
     - Он...- выдавила она.- Он...
     Вот так-то вот.  Гегель,  Кант, диссертация... И пьяный ублюдок, сметающий
вс„ это примитивным: "Бабу хочу!"
     Плещеев,  опять-таки не рассуждая,  обнял девушку.  Как он хотел успокоить
е„, утешить, укрыть ото всех зол мира!.. Дашенька доверчиво прижалась к нему и,
почувствовав себя в безопасности, запоздало расплакалась.
     - А  говорили,   не  подвозить,-  тихо  проговорил  он,  вдыхая  запах  е„
растрепавшихся т„плых волос.  -  Теперь видите,  как...  В общем,  подвезу и до
двери провожу.  Маме так маме,  любовнику так любовнику...  Провожу и  с рук на
руки сдам...

     Проверка характера

     Вертящийся стул поскрипывал при каждом движении и  шумно вздыхал какими-то
внутренними подушками,  так  что  Наташа  на  всякий  случай  старалась  „рзать
поменьше.  Она не помнила,  скрипел ли стул,  когда на н„м сидела Алла, и очень
боялась,  как бы  е„  не  сочли толстой и  неуклюжей.  Наташины пальцы проворно
бегали по клавишам,  вводя в  память машины новый типовой бланк договора.  Кому
понадобилось сначала писать его от руки, она, убей Бог, не понимала. Если новую
форму породило стоявшее над "Эгидой" начальство,  могло бы  оно выслать образец
по факсу.  Или - того лучше - как белые люди подключиться к электронной почте и
вс„ переправить прямо на диск.  А если бланк создал Плещеев... В то, что Сергей
Петрович не умел обращаться с машиной, Наташе не верилось. Но тогда почему?..
     Алла,  надобно сказать, не переломилась, натаскивая возможную конкурентку.
"В "Виндах" работала?  В "Ворде"?  Садись набирай..." -  и упорхнула куда-то по
неведомым Наташе делам.  Е„  не  было уже  долго.  Наверное,  она  думала,  что
новенькая провозится до  самого вечера.  Однако Наташа уже  почти вс„  кончила,
несмотря даже на то,  что вместо привычного "Кирвина" работала встроенная опция
и некоторые символы пришлось поискать.  К тому же на Алл ином компьютере стояла
русскоязычная версия "девяносто пятых".  Наташа не любила е„.  Коля говорил, не
все программы с ней запускались.
     Через каждые две-три строки она отправляла текст в  память.  Коле довелось
как-то работать в здешнем районе:  он рассказывал,  кругом были заводы, то есть
электросеть выкидывала разные фортели, а непрерываемого источника питания ни на
столе,  ни  под столом не было видно.  Наташа в  очередной раз щ„лкнула мышью и
опять  подумала,   как  медленно  работал  мощный  вроде  бы   "пентиум".   Она
окончательно проверила бланк и  рас