еднем,  как войд„шь,  углу кабинета висела большая,  т„мная от
столетий икона.  В прошлом году, когда Шлыгин заказывал е„ мастерам "старинных"
подделок,  Виталий чуть  не  набил ему  морду.  Мишка имел  глупость предложить
скопировать Тихвинскую Богоматерь, или как там она у попов называется. Шуточки,
прямо скажем...
     С  народностью дело  обстояло  не  хуже.  Входя  в  кабинет,  Мишка  вовсю
распинался на одну из своих любимых тем: "Приподнялся сам - помоги приподняться
другому".  Базылев давно  не  слышал,  чтобы  босс  заливался этаким  соловьем.
Виталий немного подумал и сообразил, что Меньшов удивительно хорошо слушал.
     Как-то  так,  что  его  собеседнику хотелось  говорить ещ„  ещ„,  упиваясь
собственной значимостью и  умением подавать мысль.  "Вот сука",-  в который раз
подумал Базылев с чем-то похожим на восхищение.
     Кофе в кабинет подала лично Инесса.  Михаил предложил было "за знакомство"
нечто покрепче,  Антон Андреевич вежливо отказался - за рул„м, - и тут у него в
поясном чехольчике требовательно запищал пейджер.  Извинившись, Меньшов вытащил
его и  просмотрел сообщение,  но  оно,  видимо,  оказалось не  срочным.  Хозяин
"Василька" никуда отзваниваться не стал, просто спрятал пейджер на место.
     За кофе и фирменной выпечкой людям положено расслабляться, но, когда вышла
Инесса и Базылев притворил дверь, даже воздух в кабинете словно сгустился.
     - Смотрите,  -  Шлыгин раскрыл фотоальбом. - Так вот и убеждаешься, что не
зря на свете жив„шь... Какие ребятишки, а? Глаза какие у всех... Я сам пацаном,
знаете ли,  хлебнул,  но вс„-таки... не война... Вот так у них до нас выглядела
общая спальня,  жуть,  правда? А теперь вот тут напротив, видите? Это уже после
ремонта.  Отдельные уголки,  шкафчики,  коврики всякие...  Вы  полистайте,  там
дальше... Просто в глаза бросается, верно?
     На  столе у  него,  разв„рнутая так,  чтобы могли как бы случайно замечать
посетители, стояла фотография сына.







     - "Такие бизнесмены,  как Михаил Шлыгин, имеют моральное право становиться
русскими миллионерами",-  по  памяти  процитировал Меньшов.-  Наслышан о  вашей
благотворительности...
     - Взаимно,  между прочим,  взаимно.  Тоже наслышаны...  О  маленькой такой
клинике,  где  под  вашим крылышком некий юный  чудотворец людей с  того  света
вытаскивает и денег с них не бер„т...  А теперь представь... представьте, Антон
Андреевич,  вот вы как бы в сво„м направлении,  мы как бы в сво„м...  а сколько
нас таких в Питере? И каждый - кто в лес, кто по дрова? А если...
     Недосказанная мысль повисла в воздухе.  Видел бы сейчас Борис Благой героя
своей статьи!..  Для  газеты Шлыгин дал  ему  карточку,  вытащенную из  того же
альбома:  на  ней  он  скромно и  застенчиво передавал заведующей детским домом
символический ключ. Там Шлыгин был хорош. Сейчас он был попросту великолепен.
     - Вот...-  Михаил торжественно раскатал на  столе  перед Меньшовым большой
плотный лист.  На листе была картина, сообща созданная архитектором, дизайнером
и художником. В уютном холле несколько замученных и зад„рганных жизнью мужчин и
женщин - явно руководителей детских и иных столь же нищих учреждений - излагали
свои горести внимательным и энергичным молодым людям,  прямо дышащим желанием и
- что важнее - реальной способностью оказать всемерную помощь. Светились экраны
компьютеров, красивые девушки поднимали телефонные трубки. На втором плане, как
бы  за  стеной,  совещались в  сво„м кругу более солидные леди  и  джентльмены.
Художник постарался:  в  маленьких фигурках вокруг стола  можно  было  узнать и
Шлыгина, и Меньшова, и ещ„ кое-кого из питерских "Елисеевых и Путиловых". Перед
ними держал речь губернатор.
     А  совсем  уже  на  задах  бескомпромиссные охранники грозно выпроваживали
каких-то   определ„нно  мафиозных  субъектов.   Субъекты   размахивали  пачками
долларов, с которых текла кровавая грязь.
     Стоя у  двери,  Базылев тоже полюбовался картиной и подумал,  что у Мишки,
чего доброго, ещ„ и получится. Битый час окучивает Меньшова, и за это время тот
девяносто девять раз сказал ему "да".  Глядишь,  скажет и в сотый.  "Мы с вами,
Антон Андреевич..."  "Мы же  оба понимаем,  Антон Андреевич..."  "Таким,  Антон
Андреевич,  как  вы  или  я..."  Виталий не  впервые наблюдал своего приятеля в
действии и сам видел, каких результатов тот добивался.
     - Где-то  видел  я  уже  этот  пейзаж за  окошками,-  задумчиво проговорил
Меньшов.
     - Ну и глаз у вас,  Антон Андреевич!  Снайперский да и только. Так и есть,
угадали!  Перед вами  действительно ваш  "Васил„к",-  весело пояснил Шлыгин эту
незначительную подробность.  -  Плюс ещ„  кое-какие смежные помещения,  как раз
сейчас переговоры вед„м.  Пора,  пора уже нам с  вами на  более высокий уровень
выходить!
     - Да,-  сказал  Меньшов.-  Замечательный проект.  И  нарисовано...  весьма
впечатляюще...-  И посмотрел на часы:  -  Будем думать.  А сейчас, к сожалению,
господа, мне пора.
     Базылев смотрел,  как он  не торопясь ид„т к  двери,  у  которой Виталий в
сво„м  камуфляже так  и  стоял  в  течение всего  разговора.  Мишка ещ„  что-то
говорил,  интересовался,  к  какому примерно числу  велеть девочкам разработать
проект  договора  о   намерениях,   чтобы  Антон  Андреевич  мог  без  задержки
просмотреть его  и  внести  нужные уточнения.  Однако и  Шлыгину,  и  его  шефу
безопасности было уже ясно:  рыбка не клюнула.  Ну и что,  что Меньшов прямо не
сказал "нет". Он и не скажет.
     Когда хозяин "Василька" приблизился к  двери,  Базылев не сразу отступил с
дороги, как бы ожидая команды начальника, замешкавшегося у стола. Этот момент у
них с Мишкой тоже был отработан давно и, как правило, благотворно действовал на
упрямцев.  Дурных не  было -  все понимали,  что Базылева лучше иметь на  своей
стороне.  Некоторые в  такой ситуации начинали нервно оглядываться на  Шлыгина.
Более умные заводили с  Виталием душевный разговор и  при  этом  что  есть  сил
старались не слишком явно заискивать.
     Меньшов не  сделал ни  того,  ни  другого.  Он  ласково улыбнулся Виталию,
продолжая идти.  Как  у  всех редко улыбающихся людей,  было видно,  что лицу в
таком положении непривычно и неудобно. Базылев давно уже ни черта не боялся. Он
и  тут осознанного страха не испытал.  Он просто шагнул в  сторону и  распахнул
перед  Антоном  Андреевичем  тонированную  стеклянную  дверь.   Как  он   позже
откровенно объяснил другу Мишке, чувство было такое, что в ином случае "гнойный
пидор" пройд„т его, блин, насквозь. Да кабы не вместе с дверьми.
     Уже в  коридоре Шлыгин выразил надежду на позитивный результат меньшовских
размышлений.  А заодно посетовал,  насколько трудно честным бизнесменам, таким,
как они с Антоном Андреевичем, противостоять натиску криминала.
     - Чуть что не по ним,  такое над людьми учиняют! А с семьями до чего дикие
случаи происходят...
     - И  не говорите,  Михаил Иванович,  совершенно дикие случаи,-  согласился
Меньшов.  И  вдруг чуть ли  не впервые за вс„ время переговоров прямо посмотрел
Шлыгину в глаза: - То взорвут, то застрелят, прямо телевизор хоть не включай.
     - "А  может,  бросить вс„ да  и  уехать в  Урюпинск",  -  вспомнив древний
анекдот,  засмеялся Шлыгин.  Меньшов,  стало быть,  расслышал угрозу. И не стал
играть  в  непонятки.   Поднял  брошенную  перчатку.   Да  и  запулил,   откуда
прилетела...
     Михаил и  Виталий,  гостеприимные хозяева,  проводили Меньшова до  гаража.
Шлыгин уже готовился распрощаться,  однако в  двух шагах от  своего "БМВ" Антон
Андреевич внезапно остановился и глубоко засунул руки в карманы.
     - Ребята,- сказал он укоризненно. И опять улыбнулся: - Убрали бы вы сперва
ту штуковину, которую мне на бензобак прицепили, а?..
     Делать   нечего,   Виталий   подозвал  механика,   наорал   на   него   за
"самодеятельность"  и   велел  вс„  убрать.   Меньшов  равнодушно  наблюдал  за
происходившим,  по-прежнему держа руки в  карманах.  Потом серебристый красавец
заворчал и зав„лся сам собой, словно обрадовавшись хозяину. Выхлоп ударил прямо
в физиономию механику,  вылезавшему из-под кол„с,- тот испуганно отскочил. Было
слышно,  как внутри,  освобождая дверцу водителя,  щ„лкнул замок. Меньшов сел в
машину, попрощался и вырулил на Варшавскую.
     Бизнесмен и бандит молча вернулись в кабинет.
     - Ну и что?  - сказала Инесса, ожидавшая их за столом. - Получили по носу?
А ведь говорила я вам, чем это кончится. Говорила?
     - Ну  не понимает человек,  когда с  ним хотят по-хорошему разобраться,  -
проворчал Михаил.
     - Круто-о-ой,- вздохнула Инесса.- Эх вы, мужики!
     - Крутые только горы,  мать их,  бывают,  -  усмехнулся Виталий.- Да и то,
едр„на-матр„на, альпинисты уже всюду, блин, зашмандячились...

     На живца

     Наташа  неумело прижимала локтем тяж„лую почтальонскую сумку,  и  колени у
не„ были ватные.  Со скрипом отворилась тяж„лая дверь, и после залитого солнцем
двора  внутренность  очередного  подъезда  показалась  ей  т„мной  разбойничьей
пещерой...
     Подъездов она инстинктивно боялась всю свою жизнь. Сначала - без особых на
то  оснований.  Веские причины бояться появились после пятого класса,  когда на
не„  в  собственном парадном напал взрослый мужчина.  Намерения у  подонка были
вполне однозначные,  но  безропотной жертвы из Наташи не получилось.  Маленькая
девочка не сразу сообразила,  что происходит,  но когда сообразила -  принялась
яростно отбиваться.  Она смутно помнила,  что кричала при этом не  "мама" и  не
"дядя,  пустите",  а  разные  другие  слова,  нечаянно услышанные возле  винных
ларьков.  Финал  ужасной сцены  был  анекдотичен.  Насильник,  деморализованный
неожиданным отпором...  позорно бежал. Наташа же поднялась к себе и только там,
в квартирной безопасности, расплакалась от пережитого испуга.
     С тех пор, возвращаясь домой, она обычно звонила из ближайшего автомата, и
мама  либо  Коля спускались за  ней  на  лифте.  Когда же  вс„-таки приходилось
"форсировать" свой либо чужой подъезд в  одиночку,  она  всякий раз чувствовала
себя как солдат, вступающий на минное поле.
     И вот теперь она сама шла навстречу своему страху.  Более того:  намеренно
привлекала его  к  себе.  "Я,  конечно,  постараюсь успеть,  -  зевая и  лениво
разглядывая  ногти,   сказала  ей  Катя.-  Но,  сама  понимаешь,  стопроцентную
безопасность гарантировать не могу. Так что смотри..." Куда, собственно, Наташа
должна была смотреть и  чего от не„ ждали в боевой ситуации,  осталось неясным.
Может,  Катя  имела  в  виду,  что  ей  следовало бы  учиться при„мам упорнее и
успешнее,  чем у не„ до сих пор получалось?..  Увы, в этом плане Наташа уяснила
одно:  чтобы лихо, как Синтия Ротрок в кино, расшвыривать здоровенных бандитов,
требовалось либо невероятное везение... либо практика в две трети жизни длиной.
Сама она с  каждым занятием пока что не только не приобретала уверенности,  но,
наоборот,  утрачивала ее.  А если "он" сделает ещ„ так и вот так?.. А если "он"
знает вс„ то же, что и она, только ещ„ лучше?.. "Вот именно, - сказала ей Катя,
пока добирались сюда. - Ну то есть я, конечно, очень постараюсь успеть..."
     Некоторое время  назад  в  здешнем  микрорайоне компания подростков отняла
сумку у пожилой почтальонши, разносившей пенсии по квартирам. По счастью, денег
пропало не ахти сколько: чем связываться с крупными суммами, умудр„нные женщины
предпочитали стаптывать ноги,  то и дело возвращаясь назад в отделение.  Однако
факт  нападения имел место,  и  заведующая отделением сообщила об  этом факте в
"Эгиду".
     Катя  сама  переговорила с  пожилой женщиной,  прикрывавшей т„мными очками
полновесный синяк.  Из  рассказа потерпевшей выходило,  что  грабители были  не
слишком умелые.  Далеко не профессионалы - обычная дворовая компания, сделавшая
первые  шаги  по  пути  "мужества  и  романтики".  Решено  было  побеседовать с
мальчиками на их языке.
     Наташа ничего не  знала ни  о  нападении,  ни  о  нападавших.  Катя просто
подошла к  ней и  спокойно,  словно речь шла о  самом обычном деле,  предложила
принять участие в операции.  "Да я же ничего не умею",-  испугалась Наташа.  "А
ничего уметь и не надо,  -  равнодушно ответила Катя.  -  Просто бер„шь сумку и
ходишь, ходишь себе..."
     Вот  она  и  ходила.  Уже  третий час подряд,  и  напоминало это выпускные
экзамены в школе,  где е„,  "шедшую на медаль", каждый раз по полдня мурыжили в
коридоре,   вызывая  самой  последней.  Только  нынешний  экзамен  был  гораздо
серь„зней.  В школе могли, самое страшное, поставить четв„рку. А здесь? Пожалуй
что и голову проломить...
     Она  взвешивала про себя эту возможность,  и  первым,  что представлялось,
было мамино лицо, когда ей расскажут.
     Несколько раз Наташа возвращалась в  отделение и  сразу мчалась в санузел,
потом блаженно (и  а  этот раз  пронесло!..)  пила с  почтальоншами чай.  Опять
надевала старенькую джинсовую курточку, поднимала сумку и, борясь с дурнотой от
нового  приступа страха,  отправлялась в  поход  по  чужим  парадным.  Входила,
поднималась на верхний этаж,  потом медленно,  задерживаясь на каждой площадке,
спускалась  обратно...  Обычная  молоденькая почтальонша,  пугливо  озирающаяся
перед каждым подъездом...
     Ничего не происходило.
     Сперва она  изо всех сил высматривала Катю,  но  той не  было видно,  и  в
голову лезли  всякие ужасы  из  области милицейского раздолбайства ("как  позже
выяснилось, группа захвата ушла в пельменную закусить..."). Потом Наташа устала
бояться и почти захотела, чтобы на не„ побыстрее напали. Тут же, словно в ответ
на е„ мысли,  из неосвещ„нного угла за лифтовой шахтой послышался шорох. Наташа
успела  заметить  выдвинувшуюся оттуда  громоздкую тень,  и  сразу  же  что-то,
возникшее сзади,  заслонило квадратики остекл„нной двери... Три секунды спустя,
когда въехавший во двор грузовик передвинулся дальше, а в полосу света вышла из
угла  тощая  кошка,  Наташа  стояла  у  противоположной стены,  влипнув  в  не„
лопатками и  м„ртвой хваткой держа сумку перед собой,  и живот сводила холодная
судорога, а по спине обильным горохом катился пот.
     - Мяу,  -  сказала кошка и  вопросительно посмотрела снизу вверх.  В  углу
опять зашуршало, и теперь Наташа различила попискивание котят.
     Она хотела извиниться перед кошкой,  что не захватила колбаски, но язык не
повиновался. Наташа сипло хихикнула и поняла, что недалека от истерики.
     Да, к кинематографическим подвигам Синтии Ротрок она явно была пока ещ„ не
готова...
     При  всей  своей  молодости она  успела застать времена,  когда  женщина с
двоими детьми (е„  мама) могла снять на  целое лето комнатку в  дачном домике и
при этом не пойти по миру.  Коля был тогда подростком,  а она -  и того меньше.
Коля водил е„ на озеро и крепко держал за руку, чтобы не свалилась с мостков, и
они смотрели, как, местные мальчишки ловили рыбу на живца.
     Ловили рыбу  -  громко сказано.  Так  называемая рыба  в  том  озерке была
представлена  в  основном  крохотными,   с  мизинец,   плотвичками.   "Крупные"
экземпляры длиной с указательный палец считались завидным уловом.  Так вот,  из
этих  мальков выбирался уже  самый плюгавый,  и  ему  протыкали спинку крючком.
Несчастная рыб„шка вычерчивала в воде круги, силясь избавиться от орудия пытки.
Предполагалось,  что е„  конвульсии могут привлечь внимание окуня,  обитавшего,
согласно преданиям,  в глубокой яме на дне.  Эту яму оставила бомба,  упавшая в
озеро  во  время  войны,  и  бдительные бабушки не  разрешали купавшимся внукам
плавать в ту сторону, ибо там, опять же по преданиям, били ключи.
     Коля  с  Наташей тоже  сделали себе  удочки и  ловили плотвичек на  булку,
сдобренную подсолнечным маслом,  Коля  иногда  насаживал дождевых червяков,  но
живцом не пользовался никогда.
     ...Наташа поднялась на  верхний этаж  и  медленно,  выдерживая необходимое
время,  стала спускаться вниз.  Если случится невозможное и  она  жива верн„тся
домой,   она  никогда-никогда-никогда  не  расскажет  ни  маме,  ни  Коле,  чем
занималась сегодня...
     Когда  она  шла  по  двору к  следующему подъезду,  ей  попалась навстречу
хорошенькая белокурая девочка.
     - У  вас  случайно писем нет в  пятьдесят восьмую?  -  приветливо спросила
она.- А то давайте, я захвачу!
     Девочка чем-то  напоминала куклу "Барби" и  была моложе Наташи на  год или
два,  но обращалась на "вы",  как к  человеку уже работающему и оттого заведомо
более взрослому.  Наташа сразу почувствовала себя  мат„рой.  готовой ко  всяким
опасным неожиданностям оперативной сотрудницей.  Да уж -  по сравнению с  таким
вот  существом...  тоже,  кстати,  вынужденным  в  одиночку  ходить  по  т„мным
подъездам...
     - Да я вообще-то не с письмами,-  сказала она и встряхнула сумку,  набитую
резаной газетой и  кое-чем  особенным,  нарочно заготовленным для  грабителей.-
Вот,  пенсии дедушкам-бабушкам разношу.  Задержали опять,  а  мы  теперь пудами
деньги таскай...
     - А-а,  -  протянула "кукла Барби". И отошла, утратив к мнимой почтальонше
всякий интерес.  Наташа посмотрела ей  вслед.  Она вообще-то  не  жаловалась на
фигуру,  но  таких ножек у  не„ не  будет никогда в  жизни.  Хоть она наизнанку
вывернись, приседая и нагибаясь вместе с Аллой на ежедневной гимнастике...
     Это  был большой "сталинский" дом неподал„ку от  Московской площади и  так
называемого "Пентагона".  Насколько Наташе было  известно,  сюда некогда хотели
перенести административный центр  Ленинграда,  а  по  некоторым слухам  -  даже
правительство тогдашней России. Предполагалось, что в окрестных домах поселятся
начальники,  и квартиры здесь были,  что называется,  соответствующие.  Перенос
центра так и  не  состоялся,  но  свято место пусто не  бывает:  многокомнатные
апартаменты,  конечно,  без  жильцов не  остались.  Фасад дома,  вдоль которого
двигалась со своей сумкой Наташа,  украшали мемориальные доски.  В разное время
здесь обитали два академика.  И  писатель,  написавший о рабочем классе романы,
исполненные социалистического реализма. Тридцать лет назад, когда Наташина мама
заканчивала школу, они входили в программу.
     Тогда,  тридцать лет назад,  в  здешних парадных,  напоминавших готические
соборы,  наверное,  сидели  лифт„рши.  И  медные ручки  дверей сияли  солнечным
блеском Теперь вс„ запаршивело:  исчезли и  лифт„рши,  и  медные ручки,  и даже
п„струю плитку на  полу  большей частью сменил однотонный искусственный камень.
Монументальные двери хранили следы установки кодовых замков и  их  последующего
выкорч„вывания.  Осталась лишь гулкая громадность,  из которой даже современный
деловой ум не вдруг ухищрялся выкроить местечко под магазинчик и  офис.  Однако
обитали в  доме люди явно не бедные.  Во дворе стояли машины,  там и сям белели
перепл„ты новеньких "пластиковых" окон...
     Когда за Наташиной спиной бухнула дверь, она успела до смерти перепугаться
и  решить:  вот оно!  началось!..  -  но мимо не„,  даже не посмотрев,  шмыгнул
вертлявый парнишка. Он деловито проследовал в сторону лифта, и Наташа, переведя
дух,  двинулась следом.  Пока она  раздумывала,  следует ли  садиться с  ним  в
кабину,  сзади  послышались ещ„  шаги,  потом тяж„лое дыхание,  и  сильная рука
рванула сумку за ремень.
     Наташа свою ношу не выпустила,  е„ только развернуло кругом, и она увидела
нападавшего.  Вот тут е„  чуть не парализовало,  потому что она узнала высокого
сутуловатого парня и даже вспомнила,  где прошлый раз встречала его.  В поздней
электричке, когда е„ "обсела" подвыпившая компания и... и неизвестно, чем могло
бы кончиться дело, если бы не...
     Страх  и  унижение,  пережитые тот  раз,  вернулись мгновенно.  Наташа  не
вспомнила о Кате,  которая теоретически должна была подоспеть ей на выручку. Не
вспомнила и  о Катиных строгих наставлениях:  в случае чего немедленно отдавать
вс„,  отскакивать в  уголок и  никаких насилий по в