да-то за один год превратился из завотделом Мурманского горкома КПСС в видного промышленника, мог бы стать отдельной поэмой. Василий Сергеевич был не одинок в своем превращении, - тогда, на перетекании восьмидесятых в девяностые, богатство страны тоже довольно успешно перетекало в копилки малых и больших партийных функционеров. Надо сказать, что многие из них к этому внезапному богатству сначала относились опасливо, ведь их попросту назначили будущими миллиардерами. И опять же - далеко не все сумели сохранить и приумножить выделенный им кусок общенародного пирога. У кого-то он скоро зачерствел и усох, кто-то, ухватив доставшееся, отправился в бега за рубеж, и потом их встречали то в Италии, то в Канаде, зато другие, на зависть и удивление недавним соратникам по партии, быстро превратились в могучих воротил бизнеса. Сумел умножить доставшееся ему богатство и Василий Сергеевич.
     Однако, как известно, богатые тоже плачут. И по разным поводам.
     Около полугода назад в семье Василия Сергеевича произошло большое несчастье. Однажды его вызвали прямо с совещания, которое он проводил, а когда он примчался на своем джипе в больницу, то увидел в индивидуальной палате полностью беспомощную жену. Лицо ее было искривлено, рука и нога - отнялись
     И хотя он поставил на ноги всю элитную медицину, даже из Москвы дважды возил на самолете профессоров, доставал лучшие западные лекарства, выздоровление проходило медленно.
     А сам Василий Сергеевич с удивлением обнаружил, что, несмотря на частые отвлечения со всевозможными дивами, которые начались еще со времени его комсомольского прошлого да так и не прерывались, жену свою он любит искренне и преданно.
     Теперь, когда основное лечение было пройдено, многое зависело только от них обоих. Жена все еще подволакивала ногу, да и рукой пользовалась неуверенно, но врачи, надеясь на лучшее, советовали расхаживаться.
     В этот вечер они вышли на прогулку вместе с пятилетним внуком. Декабрь стоял слякотный, а закат в эти недели в Мурманске наступает сразу же после восхода.
     - Так соскучилась по солнцу, Вася! - говорила жена, неловко переставляя ногу.
     - Ничего, Лерочка, все образуется. Разработаем ногу... - Он оглянулся на внука, который, весело подпрыгивая, бегал, словно маленькая собачка, вокруг них
     - Сегодня по телевизору опять рассказывали про Хургаду. Помнишь, как мы тогда хорошо слетали?!
     - Ну что ты, Лерочка, Хургада - это дешевка, - стал объяснять он жене, будто маленькой девочке, - нам с тобой или на Канары, или в Австралию надо. Говорят, хорошие пляжи в Австралии!..
     У Василия Сергеевича было отличное чувство опасности Оно не раз его выручало. Вот и теперь, не договорив фразы, он вдруг почувствовал словно бы пронизывающий порыв ветра, словно укол стрелы, еще не вылетевшей из лука, но уже направляемой врагом.
     Продолжая вести жену, он оглянулся. Территория хорошо освещалась, да и невидимая охрана с помощью следящей аппаратуры просматривала каждый квадратный метр. Однако происходило что-то, что могло стать опасным.
     Вдоль забора понуро шел ничем не приметный человек с рыжеватой бороденкой. Типичный интеллигент-неудачник, не сумевший вписаться в новую жизнь. Когда он поравнялся с Василием Сергеевичем, взгляды их на мгновение встретились. Глаза у прохожего были бесцветными, да и смотрел он равнодушно, без всякого интереса. Но мужу Лерочки вдруг померещилось, что из глаз этих на него дохнула вся бездна вселенной.
     Прохожий, не сбивая ритма, шел дальше к своей цели, если у него была какая-нибудь цель в тот вечер, а Василий Сергеевич, продолжая поддерживать жену под руку, молча себя выругал: от постоянного напряжения уже дома стали мерещиться страхи.
     Где ему было знать о том, что несколько секунд назад он заглянул в глаза собственной смерти. А теперь его смерть так же понуро продолжала двигаться вдоль металлической решетки, потом перешла улицу, зашла за угол, сняла рыжеватый парик и отклеила усы с бороденкой.
     Однако вид этой самой смерти оставался по-прежнему неприметным: на голове то ли белесый, то ли седой ежик, лицо - каких в толпе тысячи. Смерть вынула из внутреннего кармана небольшую телефонную трубку и, набрав номер, проговорила:
     - Считайте, что ничего не было. Кто-то вас подвел, подсунул не те данные. К тому же я по детям и инвалидам не работаю.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОЛОВА В АКВАРИУМЕ

Лицом в снежную жижу

     Ведущий научный сотрудник Института защиты моря Николай Николаевич Горюнов ехал в мурманский аэропорт и от этого испытывал легкое волнение. Когда-то на самолете он летал часто - и не только в Питер, но и на Дальний Восток. До Мурманска он отработал несколько лет на другом краю континента - на биологической базе острова Русский, куда можно добраться только на катере из Владивостока. Но тогда полеты через всю страну хотя и казались дороговатыми, однако не разрушали семейный бюджет. А часто они вообще ничего не стоили - оформлялись как командировки.
     Теперь же он ездил в Петербург только на поезде, причем брал самый дешевый билет. И вот - неожиданно повезло: дорогу ему оплачивал сам Сорос. Конечно, удачливый международный финансист Сорос не знал о существовании Николая Николаевича и, скорей всего, никогда не узнает. Просто в Петербурге собирался международный конгресс по морской биологии, а еще точнее, по морской экологии, который спонсировал Институт ?Открытое общество?, а Николай Николаевич впервые после долгого перерыва был восстановлен во всех правах и его доклад поставлен в программу конгресса.
     Настроение не портила даже отвратительная погода. Валил мокрый снег, который залеплял лобовое стекло на его ?единичке?. ?Дворники? работали безостановочно, и он едва успел тормознуть, когда увидел голосующего мужика.
     - Мастер, как насчет аэропорта? - спросил мужик с длинным, облегающим спину рюкзаком за спиной. - Полтинника хватит?
     На вид мужику было лет сорок, с бесцветным лицом, в обыкновенной неброской куртке и лыжной шапочке.
     Это была удача. Хотя прежде он никогда бы не стал брать с попутчиков мзду, но сейчас своих денег у Николая Николаевича кот наплакал и лишний приработок был полезен. Однако не мешало и поторговаться.
     - Полтинника? - И Николай Николаевич легко рассмеялся. - Вы хоть знаете, сколько таксисты спрашивают?
     - Да я же в баксах, - солидно объяснил мужик. И это был уже совсем другой разговор. - А то смотри, я кого другого перехвачу.
     - Залезайте. - Николаю едва удалось скрыть поспешность. - Конечно, подброшу.
     Упускать такое везение было бы полным сумасбродством. И он, больше не раздумывая, открыл обе правые двери. Хотя кое-какую осторожность стоило проявить.
     - Суньте рюкзак на заднее сиденье.
     Мужик стряхнул снег с рюкзака, плеч и шапочки, потом с ног и уселся на заднем сиденье рядом с рюкзаком.
     - Может, кого еще подхватишь, - дружелюбно объяснил он.
     - Вы только извините, но баксы желательно сразу, - попросил Николай Николаевич. - А то вчера подвозил двоих, так кинули, - соврал он зачем-то.
     Мужик понимающе кивнул, достал из бокового кармана куртки зеленую бумажку и, не споря, ее протянул.
     Николай Николаевич хотел проверить валюту на хруст, он как раз на днях слышал в ?Новостях?, что из Чечни опять просочились фальшивые доллары, но в последний момент засмущался.
     - С судна, что ли?
     - Ну, - согласился мужик, но сказал это так, что дальнейшие расспросы чуткий Николай Николаевич посчитал неуместными.
     Похоже, полоса везения начиналась и в самом деле. Хотя он даже думать об этом боялся и потому не слишком радовался. То горе, которое случилось с ним в предыдущие годы, многому научило. Но и поблагодарить обстоятельства тоже было не грех: сейчас вместо набитого автобуса, в который вечно забивались газы, он едет по длинной дороге в своей машине. Машину эту попросил оставить в аэропорту под окном общежития его друг Л„ничка - врач ?скорой помощи?, влюбленный в тамошнюю медсестру. Рано утром Л„ничка отправится в город на дежурство и поставит ее в гараж. А теперь вот еще и пятьдесят долларов благодаря пассажиру с неба свалились. Не говоря о бесплатном полете домой, в Петербург. Правда, после Петербурга маячило одно неприятнейшее дело, к которому Николай Николаевич даже не представлял, как подступится, но оно пока еще было далеко.
     Липкий снег падал все так же густо, и от встречных машин в левые боковые стекла летели ошметки грязи. Пассажир, судя по тишине, задремал. Николай включил одну из множества новых местных радиостанций, которые с утра до вечера передавали музыку.
     Машина благополучно миновала Колу - поселок на выезде из Мурманска. Огни в домах были едва видны сквозь снежную муть. Гаишник у КП все же стоял, напряженно вглядываясь во встречные машины. На плечах его, словно огромные эполеты, лежали снежные сугробы.
     Впереди было кладбище, садовые участки с жалкими строеньицами и другой поселок - Мурмаши, где когда-то в незапамятные времена находился аэропорт.
     Музыка, хотя это была какая-то из современных рок-групп, действовала усыпляюще, и Николай подумал поискать другое, но она прервалась сама, и ведущая в своей привычно разболтанной интонации произнесла:
     ?Срочное сообщение нашей информационной службы. Около двадцати минут назад рядом со своим домом выстрелом из гранатомета убит известный мурманский предприниматель Василий Сергеевич Поярков. Вместе с ним были убиты жена и пятилетний внук. На место событий выехала следственно-розыскная бригада. По городу объявлена операция ?Метель?. Все выезды из Мурманска взяты под контроль?.
     - Ничего себе! - негромко сказал пораженный Николай Николаевич и взглянул в зеркало заднего вида на соседа. Тот продолжал дремать и на новость никак не среагировал.
     Пояркова Николай Николаевич знал. Кроме разного многого он ведал деньгами, которые направлялись на экологию региона. И Николай Николаевич даже несколько дней назад с ним разговаривал. Хотя это был человек из разряда небожителей и к нему допускался не всякий. Но вот богов, оказывается, тоже убивают.
     - По оперативным данным, убийство одного из самых влиятельных жителей Мурманска - дело рук столичной организованной преступности, которая борется за передел собственности в нашем регионе. Известно даже имя одного из наемных убийц, прибывшего из Москвы. Имя преступника в интересах следствия не разглашается.
     Девица закончила и снова включила запись рок-группы.
     Николай вполуха продолжал слушать музыку и думал о том, что опять рухнула надежда на финансирование его большой работы. Хотя на бумагах и стоит резолюция Пояркова, да что теперь от нее толку. Опять же - одно дело, когда слышишь об убийстве незнакомого человека, и другое - когда только что у него в кабинете рассказывал про свои работы.
     Движение было редким, и, когда догнавшая их машина стала мигать дальним светом, по-видимому требуя уступить дорогу, Николай Николаевич сказал негромко:
     - Тебе надо, ты и обгоняй.
     Неожиданно, густо забрызгав грязью боковые стекла, машина, которая оказалась японским джипом, стала и в самом деле их обгонять, а потом, заняв место впереди едва ли не у самого бампера, резко затормозила, встав слегка под углом к оси шоссе. Мысленно матерясь, Николай мгновенно выжал до упора педаль тормоза и почувствовал небольшой, но все же толчок своего бампера о джип. Вот и кончилось едва забрезжившее везение. Не хватало ему только разборки на загородном шоссе с владельцами крутого автомобиля.
     Он еще не успел прийти в себя, как с обеих сторон от джипа уже бежали к ним двое парней с автоматами.
     - Пригнись! - тихо, но резко скомандовал пассажир. И в то же мгновение едва скрипнула задняя дверь, через которую, как понял Николай, пассажир и вывалился из машины.
     Парни в камуфляже - может, милиция, а может, какой-нибудь СОБР, ОМОН, кто их разберет, - подскочили один к лобовому стеклу, другой к заднему и наставили на Николая автоматы. Он пригнуться не успел, а теперь прятаться было поздно и глупо.
     Передний, встав в узком пространстве, которое отделяло японский джип от ?копейки?, что-то скомандовал. Николай хотя и не расслышал, но понял по кивку головы: ?Выходи из машины?.
     Приключение усугублялось тем, что владельцы обладали повышенными правами. Если это какой-нибудь ОМОН, дальше начнется то, что он несколько раз видел со стороны: носом в борт, руки на крышу, и дотошный повальный обыск.
     В машине у него ничего запретного не было, вот только сосуды с образцами культур не стали бы вскрывать - прощай тогда месячный труд. И все же он открывал дверь с малой надеждой: вдруг просто проверят документы и сразу отпустят. Тем более что вмятины на их железе бампер наверняка никакой не оставил, только коснулся. Хотя, если у пассажира, не дай Бог, что-нибудь не в порядке, тоже начнется мутота...
     Но не успел он вылезти из машины, стараясь ногами не попасть в желтую жижу, как лицо того, что стоял с автоматом на изготовку у лобового стекла, исказилось и он истошно заорал:
     - На снег, сука! Голову в землю, жри грязь!
     - Извините, мы торопились в аэропорт... - начал было Николай Николаевич, но его прервал еще более истеричный выкрик:
     - На снег, говорю, сука!
     А дальше Николай Николаевич услышал короткую автоматную очередь и ощутил, как несколько пуль пролетели совсем рядом с ухом.
     Он уже собрался послушно бухнуться в лужу: лучше промокнуть в грязной жиже, чем оказаться замоченным пулей ни за что ни про что, прямо здесь, по дороге в аэропорт, как вдруг рядом со стрелявшим то ли омоновцем, то ли бандитом, словно из-под машины, мгновенно вырос пассажир. А дальше Николай с удивлением обнаружил, как пассажир обнимает парня в камуфляже, будто самого дорогого родственника.
     - Все ложитесь! - истерично завизжал другой парень, от заднего бампера. - Стрелять буду!
     Но было уже поздно.
     В следующую секунду Николай услышал треск, так трещит под ногой ломающийся сухой сук, и одновременно - ошалелый вой. Автомат у переднего парня отвалился в сторону и упал на землю. Сам же он завис над лобовым стеклом, с правой рукой, согнувшейся в месте, где ей сгибаться не положено. А потом головой вперед, закручиваясь в воздухе над крышей машины словно снаряд, полетел прямо в своего напарника. И оба они рухнули позади машины.
     ?Ой, нарываюсь! - только и подумал Николай. - Если это менты, то все, пропал!?
     Однако, пока пассажир в три немыслимых прыжка перелетел к копошащимся в грязи парням в камуфляже и встал над ними, сам он успел на всякий случай быстро подобрать валяющийся автомат. И, нацелив его на обоих парней, стал приближаться.
     - Молодец, возьми и этот, - сказал пассажир спокойно, придвигая к нему ногой автомат второго, так, как если бы придвигал окурок.
     Оба парня лежали, уткнувшись носом в землю, распластав руки по грязи, Николай даже не смог бы различить - кто из них был только что у лобового стекла, а кто сзади. Один из них негромко подвывал от боли, а другому пассажир наступил ногой на плечо, вминая одни суставы в другие, и тот просительно заканючил:
     - Не убивай, а, мужик! Не убивай, слышь! Как человека прошу.
     - Просил дед бабку, пока не помер, - проговорил пассажир и кивнул Николаю. - Сделай милость, поставь джип как следует и возьми ключи. Они у нас пехом пойдут, если разговаривать станут. Не то - вон свалка, раскопают весной, что собаки не догрызли.
     Теперь Николай уверился, что это - никакой не ОМОН, а обыкновенные бандиты. Тоже, конечно, не подарок. Да и пассажир его - явно не простой морячок, а непонятно кто и с кем. Ему же, Николаю, лучше бы от всех уголовных этих игр быть подальше. Он уже свою порцию баланды похлебал.
     - Не надо бы мочить, а?! - робко предложил он. - Лучше свяжем и к столбу. У меня буксирная веревка есть.
     Теперь, когда страх отошел, он почувствовал, как противно у него задрожало колено. Да и голос тоже.
     На его предложение пассажир не ответил, но обратился к парням:
     - Поговорим? Или собачьим говном охота скорее стать?
     Николай Николаевич решил, что ему лучше сходить к джипу, который так и стоял под углом на дороге с невыключенным двигателем. Он сунул пассажиру в протянутую руку автомат, а со вторым отправился к бандитскому автомобилю.
     По-видимому, парни говорить согласились, потому что Николай Николаевич услышал, как попутчик спрашивает со спокойной иронией:
     - Интересно было бы знать, на кой хрен мы с другом вам понадобились?
     Ответа он не услышал, потому что как раз засунул голову в чужую машину. Ничего подозрительного на ее сиденьях вроде бы не было. Лишь играла музыка. На той же волне, что и в ?копейке?.
     В джипе за рулем Николай Николаевич не сидел ни разу, и это не уменьшило страха. Очень осторожно, чтобы не повредить чужую дорогую машину, он выжал сцепление и стал выправлять машину. А когда поставил на обочину, заглушил двигатель и вернулся с чужими ключами в кармане, то услышал пассажира, который говорил вполне мирно, даже, пожалуй, с юмором:
     - Лопухнулись вы, пацаны.
     И, не поворачиваясь к Николаю Николаевичу, просто услышав его шаги, пассажир попросил:
     - Сделай милость, протри задний номер.
     Пока Николай Николаевич слазил в багажник за тряпкой, пока протирал залепленный грязью номер на своей ?копейке?, пассажир продолжал держать обоих парней на снегу лицом вниз.
     - Протер? - поинтересовался он, не поворачиваясь, как только Николай Николаевич выпрямился.
     - Готово.
     - Тебе разрешаю повернуть голову, - сказал попутчик и снял ногу с плеча парня. - Ну? Теперь отличил ноль от девятки?
     - Извини, мужик, в самом деле лопухнулись.
     - Ну вот. А ты говорил, купаться, когда вода холодная. Теперь понял, что я - не Толян, а он - не Пидор?
     - Извини, мужик, - снова заканючил парень. - Не мочи нас, а?
     - Разговор был... - миролюбиво пообещал пассажир и снова поставил ногу на плечо парню. - Тюлень ваш, между прочим, сам шестерка. Я тебя о чем спросил: Пояркова Антоныч кому заказывал? Тюленю?
     - Да ты что?! - испуганно ответил от земли один из парней.
     Но его перебил другой:
     - Ладно, чего ширму гнать. Может, и Тюленю, да он тоже - не пальцем деланный. На Пояркова киллера-миллера выписали. С загранки. Скунса вроде какого-то. И не Антоныч с Тюленем, а Москва. Он и замочил. Только что.
     - Да ну? - насмешливо удивился пассажир. - Аж Скунса из загранки?
     - Сам от Тюленя слышал!
     - Ну вот, есть результат, - весело проговорил пассажир и снова снял ногу с плеча второго парня. - Теперь, кто не спит, подъем и бегом в трансформаторную будку. Там замок квелый, сами дверь откройте и за собой - закройте. Внутри будет темно, но сухо и крыс нет...
     - Так убьет же?! - И один из парней, у которого не была сломана рука, стал приподниматься. - Ты ч„, током убьет!
     - Лежать! - прикрикнул пассажир. - Без команды не шевелиться. Там, чтоб стоять, места хватит. Через три часа выпущу. Левый, подъем! В будку бегом, не оглядываться!
     Левый парень, тот, со здоровой рукой, поднялся и затрусил к гудящей поблизости трансформаторной будке с устрашающей надписью: ?Не подходи, убьет!?
     Николай видел, как он снял замок, потом заскрежетала металлическая дверь.
     - Хорошая веревка есть? Чтоб не буксирная, а короче?
     - Сейчас принесу, - засуетился Николай.
     - Правый, пока лежать!
     Николай достал из багажника метровый конец и показал его из машины пассажиру. Тот согласно кивнул и скомандовал:
     - Правый, в будку! И шуток не лепить.
     - Спасибо, мужик, ты только нас открыть не забудь, - вдруг всхлипнул парень, - мне ж в больницу надо, руку чинить.
     - Будешь в гипсе ходить - дольше проживешь. Открою, я слово держу. Бегом!
     Пока Николай закручивал петли и завязывал веревку в четыре узла, пассажир вынул рожки из автоматов.
     - Придется в город вернуться, - сказал он беззаботно. - Дело кое-какое возникло. Ненадолго, но надо. Развернешься?
     - Может, чем другим помочь? - предложил Николай. - У меня же самолет на Питер.
     И он посмот