ла первой, было понятно, что что-то случилось. С уходом Анечки на телевидение было уже решено, Евдокия переходила на ее место, девочки об этом тоже знали.
     - Там Лизка на лестнице, с нами увязалась, - сказала Евдокия, встав в дверях прихожей.
     Лизу Иванову Анечка не приглашала, но что поделаешь - не гнать же ее было. Так она и вошла вместе со всеми. И поначалу вела себя пристойно.
     Ее понесло потом, после шампанского вперемешку с коньяком. Громко и беспричинно похохатывая, она пересела поближе к Костику. И принялась примитивно кокетничать, время от времени дотрагиваясь то до руки его, то до колена.
     - Такого парня от меня прятала! - повторяла она. - Дай-ка, Костик, я до тебя доберусь.
     Кто-кто, а Анечка прекрасно знала этот ее громкий беспричинный смех. Но чтобы гнилозубая Лизка, с постоянным запахом то ли немытого тела, то ли чего-то там еще, положила глаз на ее Костика! К тому же девочки поговаривали, что она время от времени заражается дурными болезнями.
     Остальные вели чинные разговоры, делая вид, что не замечают неприличия Лизки - портить вечер никому не хотелось.
     - Где музыка? Включите музыку! Костик, пошли!
     Костик даже слегка съежился от такого напора, но послушно пошел вслед за Лизкой. Места было немного, и они танцевали на виду у всех.
     - Лизетта! Брось дурить! - пробасила Евдокия, увидев, что Лизка как-то уж очень непристойно сразу прижалась к Костику.
     - А не надо было прятать! - отозвалась со смехом Лизка. И капризно спросила: - Костик, ты ко мне завтра придешь? Мне надо электрическую пробку поставить.
     - Тебе бы в другое место поставить пробку, - отозвалась Евдокия.
     - Смотря какую. - И Лизка снова принялась хохотать. - Костик, ты сумеешь мне пробку поставить?
     За столом все слегка приумолкли и стали прятать глаза.
     - Лиза! Сядь быстро рядом со мной! - скомандовала Евдокия. - Я сказала, сядь и остынь! - повторила она.
     Как ни странно, Лизка ее послушалась. А может быть, и не так уж сильно была пьяна, просто дурачилась.
     Чтобы не видеть этого ужаса, Анечка пошла на кухню за тортом и оттуда позвала:
     - Костик, помоги мне, пожалуйста.
     Костик вошел, и с ним вместе вошло целое облако из электрических зарядов, Анечка это сразу почувствовала. У него даже руки чуть-чуть подрагивали, когда он взялся за блюдца с чашками, чтобы нести их в комнату.
     ?Ничего себе! - подумала она. - Эта немытая, с дурным запахом страшила, которой вроде бы уже сорок, собирается увести моего любимого и единственного мальчика!?
     И, словно уловив ее мысли, в кухню вошли девочки с грязными тарелками.
     - Мы ее сейчас отправим, ты извини, что так получилось, она еще больше набралась, - стали то ли оправдываться, то ли утешать они.
     В комнате снова заиграла музыка. И снова раздался похотливый Лизкин смех.
     - Ань, ты что, его даже целоваться не научила?! Анечка внесла торт и увидела, что Лизка снова висит на Костике.
     - Живешь вдвоем со взрослым парнем и не можешь его обучить?! - И Лизка, продолжая хохотать, потянулась к ее Костику. - Костик, смотри, как надо целоваться. Придешь завтра, я тебя всему научу! - И, уже не обращая внимания на остальных, она, словно пылесос, присосалась к его губам.
     Тут едва не завязалась свалка. Девочки стали Лизку оттаскивать, выпихивать в прихожую. Анечка же с удивлением смотрела на Костика, который словно поплыл. Такая у него была странная блуждающая улыбка и взгляд - тоже непривычный. Ей вдруг вспомнилась фраза из какой-то книги девятнадцатого столетия: ?Она пробудила в нем мужчину?. Костик тоже пошел в прихожую.
     - Что хочешь делай, а парня к ней не пускай, - строго сказала Евдокия. - Потеряешь.
     Девочки вытолкнули Лизку на лестницу, бросили ей вслед короткую дубленку, сапоги и захлопнули дверь.
     - Костичек, телефон не забудь, я тебя завтра жду! - выкрикнула она, на мгновение уцепившись за дверь.
     После этого сразу стало тихо
     - Пожалуй, и нам пора собираться, - рассудительно сказала Евдокия, - пошутили и хватит.
     И девочки, не садясь уже больше за стол, быстро перенесли на кухню чашки с блюдцами, недоеденный торт, принялись натягивать свои пальто.
     - Боюсь я за твоего парня, не справиться тебе с ним, - тихо проговорила Евдокия.
     И тут в одно мгновение Анечку озарило решение.
     Ей только завтра будет тридцать четыре, и даже в школе у Костика ее недавно приняли за старшеклассницу. И ей не победить притяжение этой пьяной шлюхи! Да если их поставить рядом перед зеркалом - это же день и ночь!
     Дальше она действовала так, словно план был заранее намечен и расписан по секундам. Каждое ее движение было точным и собранным.
     Едва закрылась за девочками дверь, она метнулась к шкафу и взяла полупрозрачный пеньюар, который ей подарил ровно за год до этого дня герой ее вялотекущего, а теперь уже вовсе закончившегося романа. Однажды Анечка даже приносила этот пеньюар с собой на тайное место их встреч - в квартиру его приятеля, и ей было сказано, что он воздействует на мужской организм всепобеждающе. Крутилась она несколько раз перед зеркалом в нем и дома - но только когда не было Костика. При нем надевать его было невозможно - хуже, чем расхаживать голой. А теперь настал миг, когда она должна была надеть эту одежку именно для него.
     Странно, что она даже не помнила, где он лежит, но, когда понадобился, рука словно сама протянулась за ним. В следующую минуту она разделась в ванне и быстро, не намочив головы, приняла легкий душ. Вытираясь, она взглянула в зеркало, осталась довольна своим отражением, - ей никто и тридцати не давал. Вместе с отражением она покачала головой и улыбнулась той улыбкой, которую в следующую минуту собиралась послать Костику.
     - Нежность, застенчивость и уверенность в правильности поступка, - сказала она сама себе, возможно даже вслух.
     Решение было принято и отмене не подлежало.
     В прозрачном пеньюаре и в тех же туфельках на каблуках, в которых была весь вечер, она решительно шагнула в комнату, встретила взгляд Костика и почувствовала его удивление, а потом сразу и смущение от непривычного ее наряда. Хотя если творить прямо - то, что было на ней, лишь с натяжкой можно было назвать нарядом.
     - Господи, какой ты у меня большой, - сказала она, подходя к нему как ни в чем не бывало и улыбаясь той самой отрепетированной улыбкой, которая прежде предназначалась только мужчинам. - Включи что-нибудь медленное, давай хоть с тобой потанцуем.
     Ей смешно было наблюдать за ним, как он сражался со своими глазами. Старательно отводил их от ее манящего тела, но они снова возвращались назад. Спотыкаясь, он подошел к магнитофону, включил какую-то музыку. Она приблизилась к нему, положила руки ему на плечи, потом, продолжая улыбаться, сняла с него пиджак, и они начали танцевать, едва касаясь друг друга.
     Бедный Костик от смущения одеревенел и неловко переставлял ноги. Но Анечка, так же как в тот раз, когда они боролись на полу и она оказалась внизу под ним, уже ощущала своим телом его мужское тело.
     - Какой же ты у меня большой, красивый и сильный, - шептала она, легко притрагиваясь губами к его щеке. - И правда, самый настоящий мужчина! Мой любимый мужчина...
     И, продолжая танцевать, она, улыбаясь, стала медленно, пуговицу за пуговицей, расстегивать на нем рубашку.
     А потом, чтобы окончательно перейти рубикон, взяла его руку, положила на свою грудь и, запрокинув счастливо улыбающееся лицо, прикрыв глаза, слегка прижала его ладонь.

***

     Глупо, что Анечка не догадалась погасить тогда свет. Но разве могла она подумать, что кто-то заснимет все, что у них случилось, на пленку. Кто мог принести с собой камеру и где ее спрятал - она не могла представить. Неужели Лизка решила так отомстить? Но вряд ли Лизавета стала бы ее теперь шантажировать. У Лизаветы, как ни странно, за эти два года жизнь пошла круто по восходящей. Она теперь жена скотопромышленника из Аргентины, который увидел именно ее фотку среди сотен других в каталоге российских невест, изданном специально для Латинской Америки.
     Анна Филипповна даже остановила видеомагнитофон посередине просмотра и обошла всю квартиру. Оглядела потолок, стены. Говорили, что есть какие-то шпионские камеры, которые простому глазу не заметны. И по углу обзора можно ее обнаружить. Наверно, как раз такой снимали Скуратова и какого-то там еще министра юстиции. Неужели и ее тоже сняли таким образом? Она ведь тогда даже не провела первой передачи.
     Но так как любое соприкосновение с техникой приводило ее в состояние растерянности, тайной камеры она так и не увидела. А может быть, ее уже и не было.
     Она правильно поступила во время первого просмотра, что сделала перерыв. По крайней мере, в результате успокоилась и смогла дальше следить, анализируя кадры.
     Получалось так, что шантажист снимал их не только в тот вечер, когда все началось. Он продолжал снимать и потом, даже через год. А теперь собрал все в одну пленку. А может быть, у него их вообще скопились десятки, а то и сотни. Если он снимал вечер за вечером. Хотя чаще они все-таки гасили свет. Но несколько раз они были в постели и днем. Эти летние кадры, когда Костик сразу, в первой половине июля, сдал в институт, как раз запечатлелись на кассете.
     Цель Анны Филипповны была достигнута: Костик забыл про Лизку Иванову и больше не вспоминал о ней никогда.
     Но все получилось не совсем так, как она планировала, а лучше.
     Как ей казалось, она взялась за исполнение плана с ясным умом и холодным сердцем. Если Костику стала так необходима женщина, то лучше пусть будет она, Анечка, чем эта немытая заразная Лизка. По крайней мере, необходимый запас нежности он от нее получит. В ее же задачу входило сделать так, чтобы он израсходовался весь, до конца. Чтобы и капли желания в нем не осталось пойти днем к этой самой Лизке.
     Кое-какой сексуальный опыт у нее был. К тому же и современные книги на эту тему она тоже иногда просматривала. Однако для себя Анечка ничего в тот вечер не хотела, она делала все это только ради Костика. И когда они оказались совсем вместе, ласково и нежно помогла ему.
     Но потом случилось неожиданное. Разжигая в нем желание раз за разом, она и сама не оставалась колодой бесчувственной. Ей даже не потребовалось, как она предполагала, изображать страсть. Это было нужно, чтобы ее Костик ощутил себя настоящим мужчиной. Мужчиной-то он себя ощутил. Но и она почувствовала себя настоящей любовницей.
     Следующий день был воскресеньем, и накануне они думали, что поедут на лыжах в Токсово. Они уже лет восемь ездили туда в марте. Или в Комарове, за Щучье озеро.
     Анна Филипповна проснулась под утро и с ужасом подумала о том, что случилось. Испугалась она не того, что произошло, - она по-прежнему считала, что все сделала правильно, испугалась она той первой минуты, когда Костик откроет глаза. Но тут же взяла себя в руки и, немного отстранившись от любимого его лица, стала раздумывать, как сделать, чтобы и он почувствовал, что все, что она наделала, - очень хороший и правильный поворот в их жизни.
     Бедный, он даже похудел за эту ночь. И был поразительно похож на Диму Голубева. Тогда, шестнадцать лет и девять месяцев назад, она так же разглядывала его, проснувщись рано утром.
     В середине дня они все-таки поехали на лыжах. Было яркое голубое небо, слепящее солнце и очень теплый, застоявшийся между соснами воздух. И ей хотелось не переставая улыбаться от счастья - так им было с Костиком легко и свободно. А когда, шутливо оглянувшись по сторонам, он прислонил ее к шершавому стволу сосны и поцеловал - как настоящий мужчина, у нее, как сказала бы Ленка Каравай, просто поехала крыша.
     Однако когда-то она внимательно прочитала ?Крейцерову сонату? Толстого и кое-что из нее усвоила. Да и современные книги предупреждали о мужском пресыщении как о самом страшном. Поэтому вечером она постелила Костику на его диване и, нежно поцеловав, ушла на кухню читать некий труд под названием ?Как стать телезвездой?.
     Начиналась ее новая жизнь.

***

     Мужчин можно делить еще и так: на тех, от которых сразу при виде молодой женщины исходят флюиды, и на тех, которые равнодушны, словно их кастрировали уже при зачатии.
     Бравый светловолосый кудрявый майор несомненно относился к первому типу.
     - Не знаю, что мне с вами делать, - говорил он Анне Филипповне. И взгляд его был вполне откровенным. - Сначала вы нас, военных, ругаете со своих экранов, а потом просить приходите за своих сыновей.
     ?Значит, узнал?, - поняла она.
     - Я вас не ругала никогда. - Анна Филипповна изо всех сил старалась, чтобы ее улыбка не показалась жалкой.
     - О вас я не говорю, вас я с удовольствием разглядываю. Как прихожу домой, так вас и включаю...
     Она это знала. С каждым месяцем ее ?включало? все больше мужчин. Забавно, что ее рейтинг неуклонно прирастал именно за счет мужской части телезрителей.
     - Так хочется вам помочь! - почти искренне сокрушался майор. - Прямо хоть на должностное преступление иди...
     - Ну так и помогите! Если какие бумаги надо, я принесу...
     - Да что бумаги. У нас их вон - целые шкафы. - И майор показал на многочисленные дверцы за своей спиной.
     Анна Филипповна видела, что он тянет, просчитывая все обстоятельства.
     Наконец он решился.
     - Ну, не знаю, согласитесь ли вы... Эту ситуацию так просто с кондачка не разрубить. У меня дома в эти дни ремонт, я ночую у приятеля, у него квартира пустая. - Взгляд его можно было назвать предельно откровенным.
     Анна Филипповна понимающе кивнула.
     - Давайте обсудим это дело вечером, так сказать, в тесном кругу. В двадцать часов подойдете, если я вам продиктую адресок?
     Все просто и ясно. Так сказать, нормальный бартер: я тебе дам две недели для утряски дел твоего сына - просто переложу его документы из одной папки в другую, чтобы ты его успела освободить от призыва, а ты сегодня со мной ляжешь на кушетку приятеля. Майор потом бы с деланным равнодушием рассказывал: ?А-а-а, эта, с телевидения? С ней тоже спал. Да так себе, ничего бабец. Но ко мне же их очередь?. И был бы прав. К нему в самом деле стояла очередь из еще не старых, годных к использованию матерей.
     - Кстати, вас-то я знаю, что зовут Аня. Анна Костикова. А я - Федя.
     Надо было соглашаться. В конце концов, ничего бы с нее не убыло. Одним мужиком больше, одним меньше. Но ее в тот миг как заколдобило. Два с половиной года назад - пожалуйста. Она бы так и поступила. А теперь не могла она изменить Костику. Ни с кем. Даже с тем, от кого как раз и зависела Костикова судьба.
     - Нет, Федя. - Она тоже смотрела ему в глаза вполне откровенно. - Как раз сегодня никак не могу. Сегодня у меня съемки. Помогите уж так, если можете, без вечерней беседы.
     - Ну не знаю, не знаю, - майор сразу потускнел, - ничего вам обещать не могу.

***

     Конечно, надо было соглашаться.
     Зато теперь она бы не впадала в панику, если почта от Костика задерживалась на несколько дней. И не думала бы ежесекундно с ужасом о том, чем ему грозило близкое будущее. А грозило Чечней.
     ?Все. Я договорился, меня берут менеджером сети!?
     Если бы Анна Филипповна вдумалась тогда в эти слова Костика, то наверняка поняла бы, чем они грозят.
     Он все больше хотел ощущать себя настоящим мужчиной. Не сыном, но мужем. За два года он стал еще выше и еще шире в плечах. Она по-прежнему покупала себе вещи сорок четвертого - сорок шестого размера, а у него был пятьдесят второй - пятьдесят четвертый. Ее босоножки смотрелись рядом с его длинными, словно лыжи, туфлями как игрушечные. Бывшие одноклассницы активно названивали ему, предлагая встретиться. Но пока у него была она и Интернет.
     Они купили подержанный компьютер еще в десятом классе. Костик за несколько дней его освоил, потом ему подарили модем, тоже бэушный. С того времени он готов был жить в виртуальном пространстве целыми сутками. И кто-то из виртуальных приятелей предложил ему работу в фирме - администратором компьютерной сети.
     Еще бы Костик не согласился! Весь последний год он искал возможности заработать. Даже сделал каким-то людям, пообещавшим за это двести долларов, сайт.
     - Вообще-то за изготовление и размещение сайта платят сейчас больше тысячи долларов, но для начала хорошо и двести, - говорил он, просидев неделю за компьютером.
     Только человек, который тот сайт заказывал, получив дискету с готовой работой, заплатил вместо двухсот долларов двести рублей, объявив, что и так дает свои личные, потому что его контора переселилась в Москву.
     Анна Филипповна видела, как Костик страдал оттого, что не мог принести в дом серьезного заработка.
     - Костик, милый, это все суета, - уговаривала она. - Денег все равно не бывает много.
     Было лето. Съемочная группа уезжала на Соловецкие острова. Снимать телефильм по ее сценарию.
     - Ты только не суетись, - советовал главный режиссер Миша, - и не слишком зарывайся. Такие удачи выпадают раз в жизни.
     Она и сама это понимала. Под нее, без году неделю отработавшую на телевидении, отпущены бешеные деньги. Которых, правда, им едва-едва хватит на то, чтобы довести фильм до экрана.
     Люди, смотрящие в своих квартирах телевизоры, вряд ли догадываются, почем нынче обходится каждая минута экранного времени. А если съемки натурные, то цены взлетают в несколько раз.
     Но едва они обосновались на Соловках и начали снимать, пришла телеграмма: ?Понедельник ухожу армию?.
     Она примчалась немедленно и увидела его виноватое лицо.
     Оказывается, в тот же день, когда Костик подал заявление о переводе на вечерний, из военкомата в институт пришел запрос и Костика вставили в список лишившихся отсрочки. Военкомат, который никак не мог выполнить план по набору, сразу прислал повестку.
     - Как же я так глупо лопухнулся! - ругал Костик самого себя. - Забыл, что с вечернего берут в армию.
     Анна Филипповна бросилась к ректору. Тот лишь развел руками:
     - Если он получил повестку, я уже помочь не в силах.
     Все же ректор вызвал декана:
     - Почему вы парня не предупредили об армии? Разве можно разбрасываться такими студентами?!
     - Я думал, он уже отслужил, - стал оправдываться декан. - По виду он такой взрослый...
     Общими усилиями они придумали простой выход.
     - Уговорите людей из военкомата, чтобы они аннулировали повестку, ну, скажем, чтобы решили призвать не на днях, а хотя бы недели через две-три. Это они сделать в силах. А мы сразу его восстановим на дневном и дадим справку.
     Но кто мог подумать, что кудрявый майор Федя уговаривался помочь только через постель.
     У нее еще оставалась надежда. Главный режиссер Миша знал какого-то генерала в штабе округа и обещал нажать на все доступные рычаги. Но генерал оказался в отпуске.
     А Костик в результате оказался в учебной части в Новочеркасске.
     И она ежедневно молила Бога, чтобы он отвел ее Костика от Чечни.

Поиски ?кидалы?

     Несчастье у Николая Николаевича было такое.
     - Слушай, Горюнов, - сказал директор института, подписывая бумаги на отъезд для участия в конгрессе.
     Обычно директор звал сотрудников на ?вы? и по имени-отчеству, а переход на ?ты? считался особым уровнем доверительности.
     - Ты у нас человек в общении с этими людьми опытный... - Директор приостановился, подыскивая слова. А Николай Николаевич, решив, что речь идет об участниках конгресса, готов был молча согласиться. - Остальной наш контингент - просто лохи подзаборные, а ты все-таки пообтерся в том кругу... Короче, считай это поручением от всего института. По моим сведениям, Гуляй-Голый окопался в Курске. Вроде бы даже там директорствует. Сумеешь его накрыть - честь тебе и хвала. А сумеешь вернуть наши деньги - считай, что лаборатория - твоя.
     Хорошенькое такое порученьице! Как раз для него. Чтобы снова загреметь, только уже в качестве ?зе-ка?, как рецидивисту.
     - Да, чуть не забыл. Мы для тебя два его фото изготовили. Это так - если придется кому показывать. Ты сам сделай копии н