рачно сказал Сергей Петрович, - а дальше?
   - Дальше, как говорится больше. Последили, куда его повезут  эти  его
друзья-приятели.   Лица   нам   известные.   Повезли   его   в   поселок
Александровская, что под Пушкином.  Там  новые  русские  себе  поселочек
отгрохали. Ну и в одном из коттеджей  -  так  ведь  эти  хоромы  принято
называть  из  скромности?  -  правда,  в  немного  недостроенном,  он  и
поселился.  Коттедж  принадлежит  также  вам   небезызвестному   Бугаеву
Валентину Эдуардовичу, но хозяин там  пока  не  появлялся:  еще  не  все
отделочные работы закончены. Так что пока там Чеботаревич прозябает.
   - Так, - мрачно сказал Плещеев. - Как вы сказали: не ожидал?  Что  же
вы не отслеживаете его передвижения?
   - Как это - не отслеживаем?  -  встрепенулся  Дубинин.  -  С  внешним
наблюдением у нас все в порядке.
   - Значит, вы в курсе того, что делал Чеботаревич и его орлы?
   - В общем и целом - да.
   - И что же он делал позавчера вечером? В субботу? -  Взгляд  Плещеева
стал холодным. Таким эгидовцы видели своего начальника крайне редко - он
был вне себя от гнева. Даже Дубинин оставил свою шутливую манеру.
   - Да, - обреченно кивнул он, - в субботу у нас действительно промашка
вышла. Ушел он от нас. За рулем сидел этот Сытин, дьявол настоящий.  Он,
видимо, почуял слежку и давай на Обводный, да  там  по  этим  улочкам  у
Старо-Невского.
   Ушел, короче. Но ночью они все в  гнездышке  своем  были,  это  факт.
Устроили там пальбу по пьяни. Мы утром  специально  участкового  послали
разбираться. Говорят, волк во двор забежал. Да какой  там  волк!  Собака
бездомная, скорее всего.  Ну  проверили  у  них  разрешение  на  ношение
оружия. Все оказалось в порядке.
   - Очень, очень хорошо, -  покачал  головой  Плещеев  и  повернулся  к
молчавшему Саше Лоскуткову:
   - Расскажи Оеафу Александровичу, что там был за волк.
   Пока Саша рассказывал, лицо Дубинина все больше мрачнело.
   - Вот мерзавец! - проговорил он наконец.
   - Брать надо Чеботаревича, - спокойно сказал Плещеев, - и немедленно.
Пока он чего похуже не натворил. Он вместе со своими отморозками.
   - Нельзя его пока брать, - покачал головой Дубинин.  -  У  меня  есть
оперативные данные. Чеботаревич вместе с Бугаевым затевают новое дельце.
В Турции он связался  с  дельцами  международной  наркомафии,  и  сейчас
готовится переброска большой партии. Надо взять их с поличным.
   - И долго ждать?
   - Они люди  расторопные.  -  Дубинин  почесал  затылок.  -  Я  думаю,
неделя-две, и они все организуют.
   - И эти две недели он будет вот так ловить девушек на улицах,  пытать
их, насиловать?!
   - Больше он от меня не уйдет, - серьезно сказал Дубинин. -  Подключим
вертолеты. Я с него, подлеца, глаз не спущу. А если снова уйдет, сажайте
меня и судите по всей строгости. Но нельзя их сейчас  брать.  Нам  нужно
раскрыть всю цепочку!
   - Ладно, будь по-вашему, - вздохнул Плещеев.

Медаль

   Нога у Кристины еще довольно долго  болела,  но  мир  для  нее  вдруг
полностью переменился -  он  посветлел  и  подобрел.  Мамин  товарищ  по
институту, которого, как выяснилось, звали Костя Малинин, теперь чуть не
каждый день приезжал к ним на своем  "Запорожце".  Его  два  года  назад
бросила жена, недовольная маленьким окладом  и  отсутствием  заграничных
командировок, и он уже не помышлял  о  том,  что  ему  может  улыбнуться
семейное счастье. И тут случай свел его с бывшей девушкой своей мечты (в
Ванду была влюблена поголовно вся группа).
   - Не такой уж я и старый, - однажды торжественно  заявил  он.  -  Еще
имею право взять и потерять голову.
   Было похоже, что скоро Кристине придется присутствовать еще на  одной
свадьбе.
   А вот на своей личной жизни она пока  поставила  если  не  точку,  то
жирную запятую. И вообще, разве только это есть у  человека?  Разве  нет
ничего другого?
   Теперь Кристине казалось, что она весь последний год прожила в шорах,
- Вадим настолько вытеснил из ее сознания весь остальной окружающий мир,
что Кристина как будто перестала его замечать.
   И теперь она вдруг  поняла  -  жизнь-то,  оказывается,  продолжается,
несмотря на то, что есть Вадим, Валерия, и даже несмотря на то, что есть
Антон. Зато существует АОЗТ "Конник".
   В первый раз Кристина поехала туда через десять дней, в  воскресенье.
Нога еще сильно побаливала, но Кристина и не собиралась сразу же влезать
на лошадь, хотелось  просто  побыть  там,  с  этими  людьми  и  с  этими
животными.
   Скоро  нога  совсем  перестала  болеть,  и  Кристина  начала  изучать
непростое искусство верховой езды. Сначала ездила шагом,  затем  перешла
на  рысь  и,  наконец,  стала  осваивать  галоп.  Ее   любимицей   стала
темно-рыжая или, как  говорили  конники,  караковая  кобыла  Медаль,  та
самая, которая везла когда-то ее, мокрую и замерзшую, к новой  жизни.  И
лошадь платила ей взаимностью: когда Кристина появлялась на конюшне, она
подходила к ней и терлась о нее лбом или пощипывала губами ухо. От  этих
ласк иногда было трудно удержаться на ногах, но Медаль  ведь  не  хотела
ничего плохого, просто такому большому существу трудно соизмерять  силы,
когда  имеешь  дело  с  хрупким  маленьким  человеком.  Кристина  всегда
приносила своей новой подруге что-нибудь вкусное -  порезанную  морковь,
яблоки, кусочки хлеба. Медаль принимала  подношения  любезно,  а  иногда
даже опережала события, стараясь забраться Кристине мордой в карман  или
в сумку.
   У  Кристины  оказалось  от   природы   прекрасно   развитое   чувство
равновесия, и потому верховая езда давалась ей очень легко. Не прошло  и
нескольких дней, а она уже могла ехать рысью без  стремян,  и  скоро  ее
выпустили в поле.
   Единственное направление,  в  котором  она  никогда  не  ездила,  был
поселок,  застроенный  особняками,  даже  несмотря  на  то  что   теперь
большинство домов были закончены и в  них  появились  люди.  Теперь  там
слышался и собачий лай, и плач детей, и музыка,  короче,  обычные  звуки
человеческого жилья, неважно, богатого или бедного.
   Но несмотря на это, Кристина не  могла  ничего  с  собой  поделать  и
всячески избегала и сам фешенебельный поселок, и дорогу к нему.
   Постепенно наступала зима, земля промерзла, как каменная. В  один  из
таких дней Медаль повредила копыто - не роговую плотную часть, а мягкую,
которая находится в центре. Кристина расстроилась до слез, - она помнила
себя с растянутыми связками. Она слезла с лошади,  и  они  вместе  шагом
вернулись домой.
   Кристина своими руками прочистила и промыла  рану,  завела  Медаль  в
денник и угостила ее хорошей порцией комбикорма.
   Теперь ей казалось, что ее настоящая  жизнь  проходит  здесь,  а  все
остальное  существует  лишь  как  необходимый,  но  скучный   фон.   Она
продолжала учиться, твердо решив  стать  художником-анималистом,  а  еще
точнее - лошадистом  (или  как  их  называют?).  Кроме  учебы,  Кристина
по-прежнему  помогала  матери  в  ларьке,  тем  более  что  нужно   было
зарабатывать на любимое дело. В первые несколько раз Кристина занималась
верховой ездой бесплатно, но не могла же она  сесть  на  шею  Дмитрию  и
Людмиле, - ведь содержание лошадей обходилось недешево.
   Жизнь шла своим чередом. Выпадал снег, таял и  снова  выпадал.  Костя
Малинин  сделал  официальное  предложение,  но  документы  в  загс  пока
подавать не носили - у Ванды, как всегда, не было времени.

Жемчужина викторианской архитектуры

   Валерия мрачно бродила из угла  в  угол  одной  из  комнат  жемчужины
ранней викторианской архитектуры в графстве Хартфордшир. За те несколько
недель, что она провела здесь, ей осточертел и сам дом, и  описание  его
художественных достоинств, которым пичкал  ее  мистер  Уолш.  Еще  слава
Богу, что от Валерии не требовалось поддерживать чистоту в этом доме. По
утрам четыре  раза  в  неделю  приходила  миссис  Роберте  из  ближайшей
деревни, которая готовила обед и убирала комнаты. Поскольку Валерия мало
продвинулась в изучении английского языка, миссис Роберте ограничивалась
кратким "Good morning,  ma'am"  и  принималась  за  работу,  но  Валерия
безошибочно чувствовала, что миссис Роберте  не  одобряет  блажь  своего
хозяина, который зачем-то привез из России красивую, но  ни  к  чему  не
годную молодую особу. Миссис Роберте или сам мистер  Уолш  привозили  из
супермаркета продукты, и  по  вечерам,  когда  мистер  Уолш  возвращался
домой, само собой предполагалось, что Валерия приготовит ужин и  накроет
на стол.
   Готовить  было  несложно  -   достаточно   сунуть   полуфабрикаты   в
микроволновую печь, поджарить хлеб в тостере, сварить кофе в  кофеварке,
но само сознание того, что она оказалась в  ненавистной  для  себя  роли
обслуживающего персонала, невероятно раздражало Валерию.
   Она тоскливо поглядела сквозь стеклянную дверь гостиной в сад. Мистер
Уолш очень гордился тем, что сад заложен  еще  в  восемнадцатом  веке  и
являет собой прекрасный образец  садово-парковой  архитектуры.  Поначалу
Лера тоже была восхищена садом,  который  своими  размерами  превосходил
подсолнечное поле в Пятихатках. Но, к сожалению, погода стояла  ветреная
и дождливая, листья с деревьев почти облетели, а вечнозеленые кустарники
казались  мрачными  и  угрюмыми.  Сегодня  опять  моросило,  и  даже   в
удовольствии погулять по дорожкам парка ей было отказано.
   Валерия уныло перебирала в уме события последних месяцев.  Поездка  в
Англию казалась такой многообещающей, а мистер Уолш таким  внимательным.
Он помог ей получить гостевую визу, намекал на возможный брак...  Однако
еще в Петербурге между ними произошел первый конфликт.
   Приняв окончательное решение уйти от Вадима и вообще покинуть Россию,
Валерия стала подсчитывать свои финансы. Оказалось не так мало, но и  не
так много. Тридцать две тысячи за дом, еще две-три, ну  максимум  четыре
удастся выручить, продав все, что можно.  Валерия  понимала,  что  вещи,
которые новыми стоили дорого, придется отдавать за бесценок,  тем  более
что времени на поиск выгодных покупателей нет. "Жаль, мини-коптильню так
и не забрали у стариканов", - думала она.
   Она, конечно, рассчитывала  на  Уолша,  но  все-таки  хотелось  иметь
кое-что про запас, вдруг все его  обещания  окажутся  липой.  Хорошо  бы
взять что-то еще...
   Небольшое, но ценное... Валерия уже знала, что золото провезти  через
границу не так просто, если найдут, конфискуют без разговоров. Она снова
вспомнила  мини-коптильню,  затем  ее  мысли  перекинулись  на  квартиру
Вороновых-старших. "А ведь там много всяких ценных вещей, - думала  она.
- Но громадные, как их  вывезешь..."  Она  имела  в  виду  прежде  всего
приглянувшийся ей  старинный  буфет.  И  тут  ее  осенило.  Картина.  Ну
конечно! Она небольшая, ее можно вынуть из рамы и везти просто в рулоне.
"Сэмюел предлагал за нее несколько тысяч фунтов, в долларах это почти  в
два раза больше, - думала Валерия. -  Но  на  самом  деле  ее  стоимость
наверняка гораздо больше, иначе он не стал  бы  так  ее  домогаться.  Но
мне-то он даст за нее настоящую цену..."
   Угрызения совести не мучили Леру Воронову, в девичестве Бабенко.  Она
вовсе  не  считала  то,  что  собиралась  сделать,  воровством  и   даже
оскорбилась бы если бы кто-то назвал ее  воровкой.  Ведь  она  оставляет
Вадиму все: мебель, кухонные принадлежности, мини-коптильню, наконец.  И
вообще, после всего, что он сделал...
   Валерия прекрасно знала, что ключи oт дома лежат в сером  пиджаке,  и
вот, когда он в очередной раз, ничего  не  сказав,  исчез  на  несколько
дней,   она    решилась.    Предварительно    позвонила    в    квартиру
Вороновых-старших, хотя знала, что стариканы сидят у  себя  в  Комарове.
Затем взяла такси и через двадцать минут была уже на Третьей линии. Лера
не стала отпускать тачку, не хотелось снова голосовать уже с картиной  в
руках.
   Она пробыла в квартире минут пять, не больше. Когда,  сняв  со  стены
"Женщину с петухом" и завернув ее в заранее приготовленную простыню, она
открыла замки, чтобы выйти, раздался телефонный звонок. Лера  машинально
подняла трубку и в тот же миг поняла, что не стоило этого делать. Однако
это оказалась ложная тревога. Женский голос  спрашивал  Вадима.  Валерия
сразу же узнала его - это его дурочка, с  дня  рождения  которой  все  и
началось. Снова с ней снюхался, поняла Валерия и даже обрадовалась,  что
эта его краля попала на нее. Пусть не думает, что у них все так плохо.
   - Его нет дома, и он будет не скоро. Ему что-то передать? -  спросила
Валерия голосом жены, которая недовольна, когда ее мужу звонят женщины.
   В трубке пролепетали что-то неопределенное, и разговор прекратился.
   "Пусть теперь объясняет  ей,  что  я  оказалась  здесь  случайно",  -
внутренне рассмеялась Валерия и открыла дверь.
   Однако, когда она доставила "Женщину с петухом"  в  "Европу",  мистер
Уолш отреагировал совершенно не так, как ожидала Лера. Он не  только  не
обрадовался, а очень рассердился. Он попросил Валерию немедленно отнести
картину назад, а когда  она  попыталась  убедить  его  взять  картину  в
Англию, объяснил:
   - В Англии доброе имя фирмы  значит  очень  многое.  Если  разнесется
слух, что я имею отношение к краже ценностей, никто не захочет иметь  со
мной дел.
   Понимаешь? Да, картина мне нравится, и, я уверен, ее можно продать  с
большой выгодой, возможно с очень большой, но я не хотел бы,  чтобы  эта
сделка стала последней.
   Уолш  потребовал,  чтобы  картина  немедленно  покинула  его   номер.
Пришлось подчиниться. Однако, вместо того  чтобы  отвезти  ее  назад  на
Васильевский, Валерия привезла картину к себе на "Горьковскую".
   Она прислонила раму к стене и всмотрелась в лицо  женщины,  державшей
на руках петуха. Ей показалось, что та  смотрит  на  нее  с  беспомощным
укором.
   Валерии стало не по себе, и она перевернула картину лицом к стене. "И
что они в ней нашли?" - подумала она.
   Однако Сэмюел рассчитывал получить за нее  раза  в  три  больше,  чем
предлагал Вороновым. Значит, баксов тысяч  тридцать-сорок.  Больше,  чем
стоил особняк.
   "Мерзкие жмоты, - подумала Валерия про стариков. - Ну что  им  стоило
отдать ее... А у нас был бы дом... Так им и надо!"
   Она твердо решила картину не  отдавать  и  припрятать  где-нибудь  до
лучших времен. В конце концов, как говорил Сэмюел, искусство -  одно  из
самых надежных помещений денег.
   Валерия снова взглянула на мокрый сад за стеклом.  Хоть  бы  в  город
выбраться. Но именно в  город,  а  не  в  городишко,  где  хоть  и  есть
какая-нибудь церковь тринадцатого века, но со скуки сдохнуть можно.
   Правда, поначалу все шло неплохо. Они провели в Лондоне целую неделю,
и Уолш добросовестно возил Леру по театрам, музеям и ресторанам. Но  все
оказалось совсем не так замечательно, и Валерия  совсем  не  чувствовала
себя счастливой.
   Англичанин оказался ужасным занудой. Экскурсии по городу и по  музеям
превратились просто в муку,  и  даже  походы  в  магазины  он  умудрился
испортить. Он настоятельно советовал Валерии купить одно и  не  покупать
другого. И она понимала, что должна соглашаться, если хочет  продолжения
их отношений.
   Валерия хотела завести его вечером в какой-то ночной  клуб,  но  Уолш
мягко, но твердо отказался. А уж  когда  приехали  в  знаменитый  дом  в
Хартфордшире Валерия скоро поняла, что лучше  уж  было  бы  оказаться  в
Пятихатках. Такая же деревня, только здесь говорят по-английски.
   На самом деле в Пятихатках-то было здорово. А как у бабки Стефы  дыни
воровали из огорода! А как вечерами молодежь собиралась  и  чуть  не  до
утра сидели. Весело было. Не то что здесь. Впрочем, по сравнению с домом
Уолша жизнь в больнице показалась бы захватывающим романом. Валерия  бы,
конечно, нашла, как убежать от его опеки,  но  загвоздка  заключалась  в
том, что тут никто не говорил по-русски.
   Это было ужасно. Конечно,  теоретически  Лера  знала,  что  в  Англии
говорят по-английски, но она не представляла себе, как это ужасно - жить
и не понимать ни слова, не  иметь  возможности  ни  с  кем  перекинуться
словом, кроме противного Уолша, которого она уже начинала ненавидеть.
   Правда, Сэмюел почти  сразу  нанял  Валерии  учительницу  английского
языка мисс Аткинс - долговязую сухую даму без возраста. Она появлялась в
их  доме  четыре  раза  в  неделю,  занималась  с  Лерой  грамматикой  и
произношением и ставила видеозаписи с учебными программами, где какие-то
скучные англичане посещали банк, почту, поликлинику и другие  заведения,
подолгу обсуждая каждый свой шаг.
   В магазинах Лера стала держаться свободнее, но друзей у нее так и  не
было.
   Более того, ей казалось, что на нее смотрят иначе, чем на других.
   - Не расстраивайся, дорогая, - объяснил ей Уолш. - Англичане  ужасные
ксенофобы. Другими словами, они  не  любят  иностранцев.  Чтобы  к  тебе
привыкли, надо прожить тут лет десять, не меньше. И  то  ты  никогда  не
станешь для них своей. Это не Америка.
   "Десять лет! - с тоской думала Валерия. - И  ради  чего?  Ради  того,
чтобы, когда я буду чинно гулять с маленьким Уолшем, викарий кивнул  мне
с любезной улыбкой".
   Лера немного оживилась, когда их в первый раз  пригласили  на  прием,
но, побывав на нем, а затем еще на парочке подобных мероприятий, поняла,
что никогда не почувствует на них себя  свободно,  даже  если  заговорит
языком Диккенса  или  Агаты  Кристи.  Англичане  оказались  на  редкость
скучными, их вопросы про Россию и Петербург были ужасно однообразными, а
сами эти приемы, где разносили на подносах напитки, а на столиках лежали
в маленьких блюдечках крекеры и орешки и где не было  ни  одного  стула,
чтобы присесть, превращались в тяжелую повинность.
   И в то же время бежать было некуда. Гостевая виза кончалась, продлить
ее можно было, только прибегнув к помощи Уолша. Уехать в Америку или  во
Францию Валерия не могла потому, что для этого будет нужна  виза,  а  ей
могут отказать.
   Самым разумным было бы стиснуть зубы и терпеть до  того  дня,  когда,
получив развод с Вадимом, Валерия станет миссис Уолш и,  вслед  за  тем,
гражданкой Великобритании. Но ждать придется, возможно, долго.
   Валерия посмотрела на часы и внутренне застонала. Скоро явится  Уолш.
Без него было просто скучно, но с ним - противно. Она прошла в  гостиную
и села в кресло напротив телевизора.  Английское  телевидение  оказалось
еще одним разочарованием, потому  что  показывали  новости,  бесконечные
ток-шоу или знаменитых  комиков,  которые  тараторили  так  быстро,  что
невозможно было уловить ни слова. Боевиков почти не показывали, а  когда
Лера заикнулась  мистеру  Уолшу  о  том,  что  хотела  бы  брать  фильмы
напрокат, он с гордым видом  показал  ей  свое  собрание  -  в  основном
элитарное кино, которое смотреть было вообще невозможно.
   Валерии все чаще вспоминался Питер. Странное дело, там  тоже  большую
часть года были то дожди, то  слякоть,  а  все  же  в  ее  памяти  город
возникал живым и многолюдным, и в нем не было скучно. Валерия вспоминала
казино, посиделки у приятельниц, свою недолгую семейную  жизнь.  Нередко
теперь, когда Сэм начинал о чем-то рассуждать, она отключалась и  думала
о Вадиме, и ей становилось даже  жаль  этого  красивого  жизнерадостного
парня. Но пути назад не было, особенно после истории с картиной.
   На подъездной аллее послышалось шуршание шин и звук мотора  -  Сэмюел
Уолш возвращался в свое гнездышко. Валерия выключила телевизор и вышла в
холл.
   Мистер Уолш встретил свою возлюбленную  нежным  поцелуем  и  радостно
показал ей бумажный пакет:
   - Я привез замечательный стейк, дорогая. Сейчас я  тебе  покажу,  как
его поджарить  на  гриле,  и  у  нас  будет  типичный  английский  ужин.
Йоркширский пудинг ведь еще остался?
   Валерия заставила себя улыбнуться в ответ и пошла за мистером  Уолшем
на кухню.
   "Нет  чтобы  приготовить  все  самому,  а  потом  позвать   меня,   -
раздраженно подумала Валерия. - Учить ему надо! "Я сейчас  покажу,  а  с
это