утил,
что не  попад„т туда никогда.  Серая дорога перед ним вела в  безнад„жность,  и
конца  у  не„  не  было.  Саша  задохнулся,  подъехал к  поребрику и  остановил
"Жигули". Закрыл глаза и долго сидел так, слушая урчание работающего мотора.
     ...Он  поставил Шушуню на  табуретку в  прихожей и  вс„ равно был вынужден
наклониться:   "Ты,  Александр  Николаевич,  теперь  мужчина  в  доме.  Бабушку
береги..."  Шушуня отчаянно смотрел на него,  ничего не понимая и  одновременно
понимая вс„,  в  зрачках,  как  в  тоннелях,  мчался тот давнишний поезд метро,
кружились вершины заснеженных сосен  и  падали  сквозь  темноту чужие  пугающие
слова:  операция...  рак...  хоспис.  Ч„рные Руки  и  Ж„лтые Пятна из  страшных
историй, не имевшие права появляться во всамделишной жизни. Он давно догадался,
что нехорошее секретничанье взрослых было как-то связано с  его мамой,  но мама
собиралась ненадолго поехать к доктору и скоро вернуться...  а вот дядя Саша по
некоторой причине должен был уйти НАВСЕГДА,  и осмыслить это не получалось. Что
значит - НАВСЕГДА?.. Очень надолго?..
     Плохо,  когда подобными вопросами приходится задаваться в пять лет!.. Саше
захотелось подхватить Шушуню на  руки  и  рассказать ему  нечто  самое важное и
главное,  нечто такое,  о  ч„м за полгода настоящей мужской дружбы они так и не
собрались  потолковать...  Надежда  Борисовна  распахнула  дверь  на  лестницу:
"Ступайте,  Саша,  Бог с вами. Ступайте". Она не смотрела ему в глаза, смотрела
куда-то в  грудь,  и  лицо у не„ было замкнутое и незнакомое.  "Мама?" -  слабо
позвала из комнаты Вера.  "Сейчас, деточка", - ответила Надежда Борисовна. Саша
молча повернулся и  шагнул за порог,  и  дверь сразу же захлопнулась у  него за
спиной.  "Дядя Саша!.."  -  завопил оставшийся в  квартире Шушуня,  и Лоскутков
пош„л вниз по ступенькам, чувствуя, как кружится голова.
     Направление в  хоспис осталось на  кухонном столе,  его по крайней мере не
порвали и, очень может быть, им вс„-таки воспользуются - когда Веру прижм„т уже
вовсе невыносимо.  Вот только Саша Лоскутков навряд ли об этом узнает. Шушунина
бабушка...  как это изящно выражались в  старину -  отказала ему от дома.  И он
даже смутно догадывался, за что...
     Низкий,  вибрирующий сигнал  милицейской сирены  заставил Сашу  приоткрыть
глаза и посмотреть в зеркальце заднего вида.  Секунду спустя мимо его "Жигулей"
вихрем  пронеслись  друг  за  дружкой  два  сине-белых  "Форда"  и  скрылись  в
направлении проспекта Славы.  Гаишники мчались,  как на пожар. Саша проводил их
глазами,  потом посмотрел на часы.  Плещеев отпустил его до двенадцати. То бишь
времени,  чтобы к сроку вернуться в "Эгиду",  оставалось в обрез... Сашина рука
даже  легла  на  рычаг  скоростей,  но  потом сползла обратно на  колено и  там
замерла.
     Приедет,  не  приедет он  в  "Эгиду" -  какая,  собственно,  разница?  Кто
заплачет -  так,  как,  наверное,  сейчас  плакал Шушуня?..  Катя  Дегтяр„ва?..
Приборная панель опять расплылась перед глазами,  и  Саша  поспешно зажмурился,
чувствуя полную беспомощность перед жизнью, простиравшейся впереди. Явись прямо
сейчас за ним какой-нибудь Азраил,  Лоскутков бы,  пожалуй, даже обрадовался. А
чего ради?..  Начни он говорить Кате о своих чувствах,  это только е„ оскорбит.
"И ты туда же,-  скажет она,-  я,  значит,  для тебя в первую очередь юбка". Да
кабы к Плещею с рапортом не пошла.  О переводе на другое место работы. Подальше
от  разных там приставучих начальников...  И  что тогда Саше останется?  Только
застрелиться.  Потому что ему с Катей -  труба, а без не„ и подавно. Потому что
это не жизнь,  когда ты никому на хрен не нужен. И никогда не был. Давным-давно
- матери,  бросившей младенца на попечение государства.  Потом - матери-родине,
которая капризно отняла у  него  воинское звание вместе с  наградами и  едва не
отправила   за   реш„тку...   Плещею,   подобравшему  троих   опальных   бывших
спецназовцев?..  Плещеев был  одним из  самых настоящих людей,  которых Саша  в
своей жизни встречал,  но и он навряд ли заплачет.  Незаменимых у нас ведь нет,
как известно. Кефирыч?.. Кефирыч...
     Саша  представил  широкую,  добродушную,  рыжую  физиономию великана,  его
маленькие голубые глаза, способные мгновенно становиться очень опасными... и на
душе необъяснимым образом потеплело.
     Ухоженный двигатель "Жигулей" продолжал негромко ворчать.  Саша вздохнул и
включил левый поворотник,  собираясь вс„-таки отъезжать от поребрика,  и  в это
время  мимо  с  ужасным воем  пронеслась ещ„  одна  машина Госавтоинспекции.  И
улетела с  той же скоростью и в том же направлении,  что первые две.  Лоскутков
подумал,,   что  это,   наверное,  неспроста.  Он  тронул  машину  и  выехал  к
перекр„стку.  Там как раз вспыхнул зел„ный, но вс„ равно пришлось тормозить: по
проспекту Славы, спускаясь один за другим с виадука, при мигалках и сиренах шли
красные пожарные автомобили.  Лоскутков встревоженно нахмурился,  возвращаясь к
привычной действительности,  рука сама включила сканер,  настроенный на гаишную
волну.
     В  эфире царила л„гкая паника,  и  было с чего.  Где-то за железнодорожным
мостом  на  проспекте  случилось дорожно-транспортное происшествие.  Туристский
автобус, прибывший из Финляндии, протаранил бензовоз и в настоящий момент стоял
посреди  здоровенной высокооктановой лужи,  потихоньку  стекавшей  в  окрестную
канализацию.  Это само по себе было уже достаточно неприятно,  но имелись ещ„ и
отягчающие обстоятельства.  Водитель и  не менее десятка пассажиров по-прежнему
оставались внутри и  никак не  могли покинуть опасное место.  Не потому,  что в
автобусе заклинило двери.  Просто их удерживали в  качестве заложников какие-то
прорехи на человечестве, решившие поиграть в террористов.
     Сразу  после Будапештской движение было  перекрыто:  попер„к полосы стояли
два "лунохода",  и гаишники нетерпеливо размахивали полосатыми жезлами, выгоняя
всех в объезд.  Попробовали завернуть и Лоскуткова,  но он показал документы, и
белый эгидовский "Жигул„нок",  объехав заслон, покатил дальше. Саша никогда ещ„
не видел проспект Славы настолько пустынным. Даже если проезжал здесь по ночам.
Но  то ночь,  когда всякой активности вроде бы полагается замирать;  оживл„нная
городская  магистраль,  начисто  вымершая  среди  бела  дня,  производит жуткое
впечатление нереальности.  Особенно если ты  кое-где  побывал,  кое-что видел и
знаешь, чем такое вымирание бывает чревато...
     Бензиновая вонища ринулась в  окно уже  под  мостом,  а  мокрый асфальт на
подъ„ме заблестел отч„тливой радугой.  Было похоже,  что цистерна там, впереди,
разлилась очень даже всерь„з,  если уж  торопившиеся под  уклон ручейки дотекли
даже сюда...  Саша миновал огромный тысячеквартирный дом  и  на  углу проспекта
Космонавтов уп„рся в милицейский кордон.
     Здесь запах был такой,  что резало горло.  Лоскутков выпрыгнул из машины и
подош„л  к  самому  оцеплению.  Картина открывалась действительно впечатляющая.
Огромный нарядный автобус замер у  края проезжей части рядом с  изрядно помятым
"ЗИЛом-130".  Было похоже,  что автобус догнал бензовоз на порядочной скорости.
Столб освещения, надломленный тяж„лым ударом, опасно кренился над автомобилями.
Бетонный ствол его раскрошился, так что торчали сухожилия оголившейся арматуры.
Все  окна  в  автобусе были  занавешены -  от  снайперов.  Хотя  какие  уж  тут
снайпера...   Пожарные,   обогнавшие  Сашу  всего  на  пару  минут,   осторожно
выдвигались на исходные рубежи,  а совсем рядом с его "Жигулями" стояла "Скорая
помощь".  Там уже оказывали помощь первому пострадавшему.  Дверца, обращ„нная к
месту аварии,  была настежь раскрыта.  Саша посмотрел и увидел хмурого молодого
врача,  бинтовавшего голову  мужчине  в  некогда белой,  а  теперь  испорченной
бензином и кровью вязаной безрукавке.
     Внутри оцепления находился только один человек. Подполковник милиции стоял
между автобусом и своими бойцами, держа у рта мегафон.
     - Эй,  в  автобусе!  -  услыхал Саша  знакомый голос.  -  Ваши  требования
переданы и в настоящее время рассматриваются. А вы, пока жд„м, подумайте о том,
что у вас пять тонн горючего под ногами...
     В ответ послышались ослабленные расстоянием визгливые матюги. Голосов было
несколько,  и  все  они  показались Саше  очень молодыми.  Прич„м,  если он  не
ошибался,  один  вообще  принадлежал девчонке.  Саша  оглянулся на  "скорую"  и
почувствовал холодную злую тоску.
     - Ждать вс„ равно прид„тся,  потому что лично я  вам денег не наскребу,  -
продолжал мегафон. - Сам два месяца зарплаты не видел!.. Что ещ„ там начальство
решит -  а  я пока вам очень советую ребятню начать отпускать.  Начиная с самых
сопливых. Самим геморроя меньше будет...
     Из  автобуса  опять  донеслась истерическая ругань,  и  на  сей  раз  Саша
расслышал:
     - Водилу давай!..
     Подполковник досадливо махнул рукой и пош„л назад, к оцеплению.
     - Здорово, Степаныч, - сказал Саша. - Дела, я смотрю?
     Замначальника районного управления явно обрадовался, увидев эгидовца.
     - Дела...  -  выругался он,  стискивая Сашину ладонь.  -  Вот, с водителем
требования передали.  Наш, кстати, российский мужик... Пистолет у них там, им и
по башке получил...
     - Может, зажигалка "под пистолет"? - спросил Саша.
     Вообще-то, когда сидишь посреди бензиновой лужи, что зажигалка, что боевой
ствол - один. хрен, но подполковник мотнул головой:
     - Нет,  настоящий.  Говорит,  уже  выстрелили  разок...  И  чтобы  обратно
вернулся, а то всех, мол, пожгут... А что, вашего брата тоже пригноили?
     - Нет,-  огорчил его Лоскутков.- Я так... мимо ехал, услышал по радио... -
Он покосился на цистерну, замершую у столба, потом на пожарных, разворачивавших
сво„ снаряжение. - Слушай, у них пена хоть есть? Или водой бензин собираются?..

     - Порошок,  говорят,  кончился.  Нету  у  них  пены,  понимаешь,  нету!..-
Подполковник Клюев зло и  бессильно плюнул,  а потом закурил,  пряча сигарету в
кулак,  чтобы не  увидели подчин„нные.  Он  когда-то  служил на аэродроме и,  в
отличие от большинства людей,  знал,  что в  ведре с бензином можно даже спички
гасить,  если оно стоит на сквозняке.  -  Вот,  кота за хвост тянем... Пока еще
"заливные" прибудут...
     Он  имел  в   виду  бойцов  антитеррористического  подразделения  "Залив",
вызванных на подмогу.
     - Водилу сюда-а-а!!!  -  опять донеслось из автобуса.  Раненый, сидевший в
"скорой", зашевелился и вылез наружу. Конец бинта свисал ему на плечо наподобие
мусульманской  чалмы.   На  ногах  он  держался  явно  нетв„рдо  -  сказывались
последствия удара  по  голове,  -  но  упрямо пл„лся туда,  где  стояли Клюев и
Лоскутков.
     - Евгений Степаныч,  ты погоди,-  сказал вдруг Саша.  -  Не надо ему к ним
ходить.
     - Эй, в автобусе! - минуту спустя вновь заговорил мегафон. - Здесь со мной
мой коллега, майор Федеральной службы безопасности!..
     Саша Лоскутков выступил впер„д. Он был в штатском - в джинсах и свитере, -
но поднял над головой маленькую красную книжечку. Пускай проверяют, если охота.

     - Он пойд„т к вам в обмен на заложников! - продолжал подполковник Клюев. -
Он  повед„т автобус и  отгонит его  в  любое  место  по  вашему выбору.  Вместо
водителя!..  Тот  ранен  и  не  годится  за  руль!..  Если  согласны,  помашите
чем-нибудь из окна!..
     Сперва террористы не отозвались. Наверное, совещались, что делать.
     - Даю  минуту  на  размышление!  -  подстегнул их  голос  Клюева,  ставший
холодным и металлическим.- Потом разговоров не будет!..
     Дожидаться окончания минуты они не  стали.  В  первом окне салона дрогнула
занавеска, и стала видна ч„рная тряпка, высунутая откуда-то снизу.
     - Без  оружия!..   -  долетело  сквозь  разбитое  ветровое  стекло.-  И  в
наручниках!..
     Кто-то  там явно насмотрелся боевиков,  где именно так вс„ и  происходило.
Саша вздохнул:
     - Ну  что,  надевай скрепки,  Степаныч...  Он  отдал  Клюеву ствол,  потом
удостоверение, повернулся спиной и подставил напряж„нные запястья. Подполковник
тихо выругался и застегнул наручники -  не сильно, на один щелчок. Положил ключ
Лоскуткову в карман...
     - Моим дай знать,  - сказал Саша. Улыбнулся - вс„, мол, будет „лочкой! - и
пошл„пал по бензину к автобусу.
     - Эй, на борту! - окликнул он, подойдя. - Выпускайте народ!..
     Дверь зашипела сжатым воздухом и приоткрылась навстречу. Изнутри, журча по
ступенькам,  закапала  бензиновая  струйка,  и  Лоскутков  понял,  что  автобус
пропитался,  как губка.  Потом сквозь щель он  заметил "героев дня".  В  салоне
благодаря зад„рнутым занавескам было почти темно, и к тому же они полагали, что
квалифицированно прячутся за сиденьями,  но он в секунду рассмотрел их всех.  И
узнал. И они увидели его. И тоже узнали.
     Саша сделал ещ„ несколько шагов и поднялся в автобус.  Потом оттуда начали
выскакивать дети.  Они по одному выпрыгивали наружу и с плачем бежали навстречу
русским полисменам. Для них кошмар кончился.
     - Киса,  это ведь тот гад,  который Плечо отоварил!..  - в пятнадцатый раз
повторил Гном.  И  ткнул  Сашу  концом  ствола в  печень:  -  Д„рнешься,  сразу
пристрелю!
     Лоскутков стоял рядом с водительским местом, и Гном держал его на мушке, а
Пенис обыскивал. Прич„м абсолютно неграмотно.
     - Эти, что ли? - Он наконец вытащил из Сашиного кармана маленькие ключи. -
Эти? А ну говори! Живо!
     И  для доходчивости попытался ударить Сашу в пах.  Так,  словно в автобусе
ш„л допрос и Лоскутков упорно о ч„м-то умалчивал.  Саша легко закрылся от удара
и укоризненно покачал головой, кивая на пистолет:
     - Ребята, не дай Бог он у вас выстрелит... Мяукнуть не успеете, все вместе
взлетим. Убрали бы, от греха-то подальше... Серь„зно, пацаны. Пока никто ещ„ не
погиб!
     Но  Гнома никакая сила на  свете не  заставила бы  выпустить "ТТ" из руки.
Только не теперь,  когда он успел узнать восхитительное ощущение курка - нажал,
и нет проблем!..
     - Заглохни,   мент!..-  рявкнул  он  и  вознамерился  треснуть  Лоскуткова
рукоятью по голове. Саша не дал ему этого сделать, лишь усмехнулся:
     - Ты уже водиле черепушку разбил, что он на ногах не стоит. Ты что думаешь
- вместо меня тебе ещ„ кого-то пришлют?..
     Они начали переглядываться.  На самом деле ситуация была вроде той,  когда
жадная птица хватает рыбину побольше себя,  да  ещ„ слишком глубоко запускает в
не„ когти:  и из воды не поднять,  и уже не выпустить, даже если захочется. Они
просто боялись снимать с Саши наручники. Помнили, на что он был способен.
     - Слушайте,  -  командир группы захвата сделал вид, что теряет терпение, -
вы что,  за дурака меня держите?  Я, по-вашему, воевать сюда полез?..- Он пов„л
плечами,  переступил с ноги на ногу,  и вдруг стало полностью очевидно, что он,
если бы  захотел,  с  л„гкостью уделал бы  всю их  бригаду,  даже не вылезая из
"скрепок".  -  Ну вот начну я сейчас ногами махать,  - продолжал Саша. - А вы -
шмалять с перепугу. Ну и дальше-то что?..
     Это подействовало.  Гном облизал губы и  оглянулся на  Кису.  Та сидела на
мягком бархатистом сиденье,  поджав под  себя ноги:  по  полу только что журчал
бензиновый руче„к,  и  Киса инстинктивно пыталась забраться от  него как  можно
дальше.  На холоду бензин испарялся не так активно и не так бил по мозгам,  как
летом,  в  тепле,  и  к  тому же  пары частью выдувало сквозь разбитое переднее
стекло,  но  вс„-таки  очертания  салона  начинали  понемногу  "плавать"  перед
глазами.  Однако восприятие происходившего ещ„ оставалось достаточно здравым, и
Киса кивнула.  Мент был прав. Сейчас главное - побыстрей убраться отсюда. А там
поглядим...
     Пенис приготовил ключи, а Гном прижал дуло пистолета Саше к виску:
     - Садись за руль.
     Киса  не  зря  таскалась в  свой  престижный лицей:  она  вс„-таки  сумела
сориентироваться по карте. И предложила прорваться на автобусе в район Киевской
улицы.  А  уж там,  в бывших Бадаевских складах,  были такие лабиринты,  норы и
щели,  что -  фиг поймаешь.  Даже с собаками.  Правда, согласно первоначальному
плану,  удирать предполагалось с деньгами. Упакованными, опять-таки как в кино,
в серебристый импортный кейс...
     ...Однако   судьбе   было   угодно,   чтобы   оранжево-красный  автобус  с
нарисованным на борту ястребом так и не сдвинулся с места.  Пенис даже не успел
вставить ключ  в  замочек  наручников,  когда  снаружи  послышался натужный р„в
двигателей.  Шустрый  чернявый Кармен  кинулся  в  хвост  автобуса и  осторожно
выглянул в щ„лку.  Увиденное враз похоронило все надежды. К автобусу, осторожно
хлюпая  кол„сами  по   бензиновой  луже,   медленно  придвигались  два  тяж„лых
грузовика.  Когда они остановились,  стало ясно, что о Бадаевских складах можно
забыть.
     - Это  ты,  гад,  подстроил!..-  завизжал Фарадей и  что  было силы вмазал
Лоскуткову сзади по почкам.  Добавил локтем в  позвоночник и  заорал:  -  Сука,
падло, лягаш!.. На колени!.. На колени, убью!..
     В руке Гнома бешено плясал пистолет,  и Саша подчинился,  понимая, что все
его усилия пошли прахом. Вернее, прахом их пустил кто-то там, снаружи, отдавший
этот идиотский приказ.  Клюев?..  Нет,  конечно,  не Клюев...  В лицо, прямо по
губам,  шарахнул чей-то  ботинок.  Саша  ещ„  мог  подняться и  дать отпор,  но
предпоч„л стерпеть, потому что в ином случае истерически хохочущий пацан просто
открыл бы стрельбу... неминуемо устраивая адский кост„р себе и другим.
     - Ну? И чего добиваетесь? - Саша спл„вывал кровь, зубы шатались. - Дайте я
им объясню, чтобы убрали...
     Но загнанные в  угол,  насмерть перепуганные и  к тому же ещ„ нанюхавшиеся
"террористы" не  способны были услышать уже ничего.  Сашу схватили за скованные
руки и  резко д„рнули вверх,  выворачивая суставы.  Тут Фарадей обнаружил,  что
наручники заст„гнуты очень неплотно,  и  затянул их как следует,  до отказа.  А
потом куском проволоки примотал за  цепочку к  подлокотнику кресла.  Вот теперь
ч„ртов мусор,  показавший Плечу где раки зимуют, не мог поделать вообще ничего.
Зато  перед  ними  возможности открывались великолепнейшие!..  Фарадей взвыл от
восторга и  квалифицированно впечатал ботинок сорок четв„ртого размера пленнику
в р„бра,  ощущая,  как подаются под ударом кости и плоть.  Чувство собственного
всевластия было  восхитительным и  пьянящим.  Никакие  т„лки  ничего  подобного
Фарадею отродясь не давали.  Черноволосый красавец мент был как-никак не чужой,
и он не мог не то что ударить в ответ - даже и защититься...
     В  импортном автобусе центральный проход вс„ равно узкий,  и когда в таком
проходе бьют ногами стоящего на  коленях -  не  очень-то  разверн„шься.  Пенису
никак  не  удавалось принять  деятельного участия  в  расправе,  он  метался за
спинами, лез на сиденья и кричал:
     - Дайте я его обоссу!.. Дайте я его обоссу!..
     Во Плечо будет ржать, когда они расскажут ему...
     - Хорош,  а то сдохнет!..- заорала в конце концов Киса.- Может, пригодится
ещ„!..
     Сопящий Кармен приволок канистру из тех, что они захватили с собой, и - не
пропадать  же  добру!   -  всю  опрокинул  на  Лоскуткова.  Пусть-ка,  паразит,
освежится.  Глядишь,  очухается быстрей.  Бензин раст„кся лужами по полу и стал
просачиваться наружу. Кровь, не смешиваясь, плавала в н„м отдельными пятнами...

     Командира  спецподразделения  "Залив"  Плещеев  знал  уже  лет,  наверное,
десять.  С тех самых пор,  когда тот,  ещ„ старлей,  погорячился и кое-кому так
вмазал  между  глаз,   что  этот  кое-кто  едва  не  врезал  дуба,  а  злостным
сотрясателем  мозгов   занялась   прокуратура.   Плещеев   -   в   те   времена
следователь-важняк -  старлея Крановского пожалел.  Уч„л личность потерпевшего,
весьма достойную ещ„ не таких колотушек,  и  спустил дело на тормозах.  Спас от
зоны, не сломал жизнь, не позволил пропасть...
     - Что,  Паша,  делать думаешь? - Плещеев смотрел на бывшего старлея, и тот