предприниматель  из  какой-то  драмы
Островского, который вот-вот во всю ширь распахнет перед русским народом
ворота в цветущий капитализм с человеческим лицом.
   - Да вот вы пройдите по улице, - говорил он ведущему, - посмотрите на
народ. Ну старики, ладно, ну тетки толстые в возрасте. А  кстати,  и  им
физкультура о-очень не помешает. Но молодежь, дети! Смотришь  на  них  -
сердце кровью обливается. Зайдите в школу  -  там  или  очкарик,  соплей
перешибешь, извините, я уж буду прямо. Или жирдяй. Нет, есть  нормальные
парни, но надо же, чтобы все были  здоровы.  А  то  вырастет  вот  такой
глиста, гантели в руках не держал, подтянуться ни  разу  не  может,  так
какие у него дети пойдут?!
   Эдуардыч говорил так искренне и увлеченно, будто  забота  о  здоровье
нации мучила его даже во сне.
   - Ну, вы драматизируете ситуацию, - улыбнулся ведущий.
   - Драматизирую?! - взорвался Эдуардыч. - Да вы статистику посмотрите,
у вас волосы дыбом встанут! Наши папочки и мамочки теперь  считают,  что
их чадам нужны английский да музыка, а  физкультура  -  ну  ее  в  баню!
Культура - это, конечно, важно, - кто спорит. Но ведь  ни  черта  ни  из
музыки, ни из английского не выйдет, если ты от любого  чиха  в  постель
валишься! А ведь время-то какое!
   Самая страда! Нам, русским, надо сейчас  засучив  рукава  браться  за
дело - поотстали малость. А из них какие  работники?  На  аптеку  только
наработают,  -  неожиданно  проскочила   чуть   измененная   фразеология
традиционного Эдуардыча, но в контексте почти не резавшая  слуха.  -  Но
ничего, дайте срок-не узнаете нашей молодежи!
   - А что скажет наша восходящая теннисная звезда? - Ведущий  обратился
к молчавшему до сих пор  Вадиму.  -  Телезрители,  наверно,  уже  узнали
Вадима Воронова, - он повернулся  к  камере,  -  вышедшего  в  финал  на
турнире в Москве.
   Вадим  глубокомысленно  откашлялся,  чтобы  скрыть   охватившее   его
смущение.
   - Я считаю, - медленно начал он, - что физическая культура  не  менее
важна, чем иные  виды  культуры,  духовная,  художественная.  Нельзя  ею
пренебрегать. Я говорю не о  профессиональном  или  полупрофессиональном
спорте, а именно о  массовом  занятии  физкультурой.  Она  должна  стать
частью жизни каждого человека, независимо от возраста, от  материального
положения. В современном мире без этого человечеству не выжить.
   - Ну ты даешь, Вадька! - залилась смехом Валерия. - Прям как академик
выступил. Не хуже Панченко, или как его там.
   - При чем здесь академик, - пожал плечами Вадим.
   На самом деле эту речь он  заранее  подготовил  вместе  с  режиссером
передачи, бойкой дамой под сорок, а потом вызубрил как следует,  -  так,
впрочем, делались и все остальные выступления. После него примерно о том
же  говорил  еще  один  деятель,  подобранный  Эдуардычем,  кажется,   в
Департаменте образования. Его  скучноватую  речь  прервал  сам  господин
Бугаев, выкрикнувший:
   - Да этот интеллигент в очках из анекдота - в очках  и  шляпе  -  уже
ушел в прошлое! Должен уйти! Это мое твердое убеждение! Будущее за новым
типом  интеллигента,  новым  типом   бизнесмена:   цветущий   спартанец,
всесторонне образованный, могучий, культурный, волевой!  Ведь  на  наших
просторах только такие  раньше  и  рождались.  Поэтому  призываем  всех:
вкладывайте деньги в фонд "Здоровье России"! Вы и ваши сбережения  будут
способствовать возрождению нации, - А как насчет дивидендов? - вкрадчиво
спросил ведущий.
   - Ну это святое! - вскричал Эдуардыч. - Мы будем  выпускать  лотерею,
откроем в  городе  сеть  магазинов  спортивных  товаров...  Чемпионат  в
Лос-Анджелесе пропустили, но следующие состязания такого масштаба  будут
уже транслироваться частично и на наши деньги, и на деньги вкладчиков, а
это значит - нам будут платить рекламодатели. Так что насчет  дивидендов
не беспокойтесь. Мы уже сейчас планируем до двадцати  пяти  процентов  в
месяц. И вкладчики нам верят. За нами не залежится! Ведь  у  меня  какой
стиль? Приличные дивиденды - больше вкладов, здоровее народ. С  прибылей
- поддержка спорта, состязания зрелищней, значит - новый приток  средств
от  рекламы.  И  снова  растут  доходы  вкладчиков.  Честный  бизнес   -
прибыльное дело.
   Вадим ничего не сказал Валерии, но  все  экспромты,  выкрики  и  даже
движения были тщательно подготовлены и выверены режиссером передачи.
   - Слушай, я тебя поздравляю, - радовалась Валерия. - Это шикарно! И у
тебя был такой умный вид...
   Потом позвонила  мама  и  тоже  поздравила.  Она,  правда,  осторожно
спросила, действительно ли этот Бугаев  такой  честный  и  бескорыстный.
Поскольку она видела Эдуардыча  на  свадьбе  и  составила  о  нем  самое
нелестное мнение, ей было неприятно, что сын участвует вместе  с  ним  в
таком  серьезном  предприятии.  Хотя  Нонна  Анатольевна  не  могла   не
признать, что во время передачи господин Бугаев  произвел  на  нее  куда
более приятное впечатление.
   Не замедлил позвонить и Гриша Проценко.
   - Ты чего. Ворон, - начал он, - решил в МММ поиграть?
   - При чем здесь МММ? - не понял Вадим.
   - Так такая же надуваловка небось.
   - Да вовсе нет, с чего ты взял...
   - Ты серьезно, что ли? - удивился Проценко.
   - Ну конечно.
   - Не знаю, - с сомнением сказал Гриша. - Вот на  свадьбе  он  хоть  и
полньм дерьмом был, но откровенным, а по ящику такой  фуфлогон  вылез...
Или уж я совсем ничего не понимаю...
   - Он деловой человек, - начал Вадим. - У него все просчитано. И часть
денег пойдет действительно на физкультуру.  Кстати,  благотворительность
налогами не облагается.
   - Это он тебе сказал? Не знаю, я не спец, но,  по-моему,  у  нас  все
облагается, - сказал Григорий уже несколько примирительно. -  А  я  было
подумал, вы решили денежки с народа выкачать да и тю-тю...  Кстати,  что
касается физкультуры. Я тут задумал дело одно. Теннис для слабослышащих.
   - Для кого?
   - Говорю же: для СЛАБОСЛЫШАЩИХ! - гаркнул в трубку Проценко. -  Тебя,
видать, в первую очередь надо туда записывать.
   - Это Лидкины глухие, что ли, будут играть? - удивился  Вадим,  когда
до него дошло, что имеет в виду Гриша. - Но это же неперспективно, и  ты
не хуже меня знаешь.
   -  И  ты  туда  же,  а  еще  по   ящику   распинался   про   массовую
физкультуру-муетуру! Ты хоть  про  параолимпийские  игры  слышал?  Между
прочим, каждые четыре года проводятся! Короче, это с сентября начинается
или чуть позже. На тебя рассчитывать?
   - Ну не знаю... - сказал Вадим, боявшийся детей, да еще инвалидов.  -
Я подумаю...
   - Ну как знаешь. Надумаешь - звони. - Гриша повесил трубку.
   После той передачи с Вороновым говорили все - и тренер  Ник-Саныч,  и
друзья по клубу. И все как один удивленно спрашивали,  ЗАЧЕМ  это  нужно
Вадиму. Он отшучивался, отмалчивался, но ничего не отвечал.  К  простому
доводу о пользе физкультуры почему-то многие относились скептически.
   А потом на экран вышел тот самый клип фонда ЗДР, который не по одному
разу посмотрел любой петербуржец. После клипа все разговоры отпали.

Тысяча первый способ

   Антонину Станиславовну хоронили на  Южном  кладбище.  Всю  подготовку
взяла на себя Ванда и,  как  это  иногда  случается,  к  мертвой  матери
проявляла гораздо больше внимания, чем, бывало, к живой.  Она  ездила  в
похоронное бюро, подбирала одежду для покойной, заказывала  гроб,  венки
из еловых веток с прочувствованной надписью "Любимой матери и бабушке от
скорбящих дочери и внучки",  а  также  обзвонила  всех  родственников  и
знакомых.
   Когда в день похорон многие из этих людей появились  в  квартирке  на
проспекте Гагарина, Кристина даже удивилась, - она и не  знала,  что  на
свете есть столько  людей,  претендующих  на  то,  что  они  близкие.  И
становилось непонятным, где же  все  они  были,  когда  бабушка  лежала,
разбитая параличом, и почему ухаживала за ней одна Кристина.
   Когда все на заказанном Вандой автобусе приехали на кладбище, начался
дождь, многие тихо ворчали, удивляясь на погоду, ведь еще полчаса  назад
было солнечно и  даже  жарко,  но  Кристина  думала,  что  природа  тоже
оплакивает бабушку, и нисколько не сердилась на нее.
   Потом все теснились в большой комнате за раздвинутым по такому случаю
столом с приставленной швейной машинкой.  Сначала  вспоминали  покойную,
затем перешли к другим  разговорам,  обсуждали  родственников,  делились
новостями (многие не  виделись  по  многу  лет  -  с  прошлых  похорон),
убеждали друг друга, что надо иногда встречаться, и даже  верили  в  то,
что так оно и будет.
   Наконец, когда все разошлись, Кристина и ее мать остались одни. Ванда
деловито мыла на кухне посуду, перекладывала  остатки  салата  в  банки,
звенела вилками, а Кристина сидела,  смотря  на  стопку  газет,  которые
читала бабушке почти до самого последнего дня, и не знала, как же  будет
жить дальше...
   - Кстати, - сказала мать, передавая Кристине тарелки для  протирания,
- Вадим Воронов, кажется, твой знакомый, или я что-то путаю?
   - Да, - кивнула головой Кристина, - когда-то я знала парня,  которого
так звали.
   - Это, случаем, не известный теннисист?
   - Да, вроде бы...
   - Вчера была передача про какой-то  фонд  "Здоровье  России".  И  он,
оказывается, там  чуть  ли  не  в  совете  директоров.  Выступал  вчера,
призывал всех деньги к ним нести. Говорил-то в основном не он, но камера
его все время показывала. Красивый мужик. Ты куда глядела-то?
   - Никуда, - пожала плечами Кристина. - Очень он мне нужен.
   - Смотри, разборчивая невеста,  -  усмехнулась  мать.  -  Как  бы  не
засидеться.
   - А думаешь, я ему нужна? - сказала Кристина и сама поразилась своему
безразличию.
   - Вот это другой разговор, - смилостивилась мать. - Ладно,  не  вешай
нос, будут у тебя женихи не хуже.
   - Да мне и не нужны никакие женихи.
   - Ладно глупости говорить. Давай-ка лучше ложись. На следующий  день,
отключив воду и вывернув пробки, закрыв плотно окна и заперев  дверь  на
все замки, мать и дочь покинули бабушкину  квартиру.  Кристина  несла  в
руках чемодан с одеждой. Она переезжала к матери. "Поживешь пока у меня,
- говорила Ванда. - А там видно будет".
   Теперь Кристина с большим интересом смотрела передачи Пятого канала.
   Действительно,  по  несколько  раз  в  день,  как  раз  перед  самыми
популярными передачами,  вроде  мексиканских  сериалов,  непременно  шла
реклама "Здоровья России":  счастливые  петербуржцы  вкладывали  в  него
деньги, и их жизнь  немедленно  преображалась  -  они  сами  и  их  дети
становились не только крепкими и сильными, но богатыми. У них появлялись
дорогие  тренажеры,  велосипеды,  спортивные   костюмы   "Адидас",   они
занимались на лучших кортах и  в  лучших  тренажерных  залах,  а  также,
подобно Лене Голубкову, ездили в Америку на чемпионат мира по футболу.
   "Нас знает весь Северо-Запад", - хвастливо заявлял за  кадром  густой
бас.
   "Неужели Вадим может действительно иметь к этому какое-то отношение?"
- недоуменно думала Кристина.  Она  не  очень  доверяла  словам  матери,
считая, что та могла что-то напутать,  не  так  понять,  или  вообще  не
правильно запомнила фамилию.
   Но в один прекрасный вечер обычная реклама ЗДР изменилась. Показывали
Невский, по которому идет Вадим. Сомнений  не  было,  он,  конечно,  он!
Только в этом ролике он выглядел суперменом, он казался  еще  выше,  еще
мускулистее. Это был Вадим и в то же время не он, настолько на экране он
казался идеальным, потрясающим.
   Кристина смотрела на него и сама уже  не  верила  себе:  неужели  она
действительно была знакома с этим человеком,  приходила  к  нему  домой,
лежала в его постели?
   Это казалось невероятным.
   Вадим, которого она помнила, был мягким и ироничным, этот же парень с
экрана казался уверенным в себе благодетелем  человечества.  Он  шел  по
Невскому, затем внезапно останавливался и начинал  вглядываться  в  лица
прохожих, явно думая о том, как бы сделать их жизнь  счастливее.  И  под
его внимательным взглядом люди расцветали - менялась их одежда, менялось
выражение лица. И вот вместо серой и мрачной питерской толпы  на  экране
возникала шеренга богатых, здоровых и довольных жизнью людей. Затем  эта
картина остановилась и на экране появилась надпись от руки: "Я  думаю  о
вас. "Здоровье России" позаботится о каждом. Вадим Воронов".
   Больше всего Кристину поразило то, что она узнала  его  подпись.  Это
была последняя капля, которая разрешила все сомнения.
   Никогда еще Вадим не казался ей таким далеким.  И  все-таки  Кристина
теперь с  интересом  просматривала  "Невское  время"  и  другие  газеты,
выискивая в них все упоминания о ЗДР. Оказывается, писали о нем  немало.
Когда в начале июля в Москве прекратила платежи знаменитая  МММ,  многие
журналисты пророчили в самом ближайшей будущем точно такую же  судьбу  и
питерскому ЗДР, который, по сути, был такой же  точно  пирамидой,  разве
что чуть поскромнее. "Тысяча первый способ околпачивать обывателя" - так
называлась одна из статей, посвященная непосредственно ЗДР, причем автор
выражал изумление,  как  некоторые  известные  в  городе  люди  идут  на
открытое  сотрудничество  с  подобными   мошенническими   организациями.
Кристина слишком хорошо понимала, на кого именно  намекает  статья.  При
этом  автор,  правда,  отдавал  должное  клипмейкерам,  которые   делали
высококачественную рекламу. Конечно, не  знаменитое  "Ждем-с"  от  банка
"Империал", но все-таки уж и не жалкие потуги "Хопер-инвеста".

Те же и мистер Уолш

   Кому-то из  петербуржцев  реклама  ЗДР  нравилась,  других  оставляла
равнодушными, но имелся один человек, который этот клип  ненавидел.  Это
был сам Вадим Воронов. Сняться в рекламном ролике его  убедила  Валерия.
Кроме  того,  все  происходило  еще  в   самом   начале   знакомства   с
деятельностью "Здоровья", и Вадим тогда даже  смутно  не  догадывался  о
том, что это, по существу, действительно всего лишь тысяча первый способ
околпачивания.
   Однако к тому времени, когда ролик был закончен и  вышел  на  экраны,
Вадим уже начал кое в чем разбираться. И еще, ему было  противно  видеть
самого себя - такого самоуверенного, надутого.
   Товарищи по клубу воспринимали его деятельность в ЗДР по-разному,  но
все без исключения - скептически, только одни добродушно  подсмеивались,
а  другие  откровенно  возмущались.  Но  самой  неприятной  для   Вадима
оказалась реакция  тренера.  Ник-Саныч  вообще  ничего  не  говорил,  он
разговаривал и Вадимом как всегда,  но  тому  все  время  казалось,  что
отношение тренера к нему изменилось, причем явно в худшую сторону.  Если
раньше  Ник-Саныч  иногда  шутил  с  ним,  рассказывал  какие-то  байки,
вспоминал смешные случаи из жизни  спортсменов,  то  теперь  он  говорил
только о деле. Он стал  тренером,  и  только,  а  раньше,  как  казалось
Вадиму, был близким человеком.
   Вадим иногда думал, не поговорить ли  с  Ник-Санычем  начистоту,  но,
приходя на корт, всякий раз откладывал начало  разговора  до  следующего
раза. С каждым днем Вадим замечал, что атмосфера  в  клубе  вокруг  него
становится все более прохладной, и если раньше он шел сюда не только  на
тренировку, но и к друзьям, то теперь являлся, как на работу.
   Это не могло не сказаться на результатах. Однако его подкашивало даже
не  это.  Вадим  не  знал  в  точности,  как  это  происходит  у  других
спортсменов, но раньше он, выходя на корт, забывал обо  всем.  Во  время
игры для него существовал лишь  он,  ракетка,  которая  казалась  полным
продолжением руки, неотделимой частью  его  собственного  тела,  и  мяч,
светлая точка, на  которой  сосредоточивалось  абсолютно  все  внимание.
Однако теперь он все чаще ловил себя на том, что  думает  о  Валерии,  о
ЗДР, вспоминает  ее  бесконечные  упреки.  Никакие  усилия  не  помогали
отрешиться от нее; казалось, она  настолько  въелась  в  его  мозг  (да,
именно  такие  слова  приходили  Вадиму  в  голову),  что  он   не   мог
освободиться от мыслей о ней ни на секунду. Но это была не любовь! Вовсе
нет. Скорее наоборот. Вадим не хотел признаваться себе, но  жена  не  то
чтобы раздражала его, нет, это было совершенно не правильное слово.  Она
его лишила внутреннего спокойствия. Он против своего  желания  постоянно
испытывал внутренний дискомфорт.
   Кроме того, все больше беспокоило проклятое плечо. Электрофорез помог
в очень незначительной степени, и  за  несколько  дней  до  соревнования
Вадим действительно стал колоть новокаин.  Боль  прошла,  но  все  равно
неудобство в плече ощущалось. Во время  самой  ответственной  встречи  с
этим-испанцем  Вадим  все  время  чувствовал  ноющую  боль,  она   стала
привычной и даже попросту забывалась.
   Правда, когда  турнир  закончился,  он  пару  дней  не  появлялся  на
тренировки - до такой степени ныла рука.
   К счастью, после такой блестящей победы Ник-Саныч не очень  приставал
к нему с тренировками, ведь Вадим был молодоженом, да еще победителем...
Хотя на словах и утверждал, что настоящий великий спортсмен  никогда  не
дает себе поблажек и что каждый день с не правильным режимом  (Ник-Саныч
имел в виду пьянство, обжорство, курение, лежание в постели)  все  равно
даст о себе знать.
   Но тот, кто вышел в финал Кубка Кремля и вот-вот попадет в  двадцатку
самых сильных ракеток мира, наш питерский Кафельников, все-таки мог себе
позволить чуть-чуть отдыха, особенно если он молодожен.
   А тут засветил медовый месяц...
   Вадим был уверен, что вернется с Мальорки забыв и о  болях  в  плече,
однако все сложилось по-другому.
   Разумеется, и  после  возвращения  из  свадебного  путешествия  Вадим
продолжал, оставаться профессионалом, теннисистом высокого класса, но он
начал делать ошибки, допускать  промахи,  которые  можно  объяснить  чем
угодно:    рассеянностью,    усталостью,    невнимательностью,    плохим
самочувствием. Но, как ни объясняй, раньше их не было,  а  теперь  были.
Ник-Саныч только качал головой и снова ничего  не  говорил.  Вадим  даже
злился на него за это. Лучше бы тренер подошел к нему и сказал: "Слушай,
Воронов, может хватит фигню пороть? Уходи-ка ты из этого  банка  и  бери
себя в руки. Поиграл в банкира, и хватит!" Если бы Ник-Саныч так сказал,
кто знает, может, Вадим бы действительно взял и бросил  ЗДР.  Но  тренер
молчал, и все шло по-старому.
   Вадима это немного тревожило, но своими чувствами делиться  ему  было
не с кем. С родителями он уже давно перешел на дружеское  подтрунивание,
практически исключавшее разговоры по душам. С  Валерией  они  так  и  не
стали  близки  по-настоящему.  Потому  что  ни  перед  ней,   ни   перед
родителями, ни перед кем на свете Вадим не решился  бы  обнаружить  свою
слабость.
   Он был один, как всегда, один. И если тяготился одиночеством,  то  не
настолько, чтобы нарушить его.
   Впрочем, Валерия  абсолютно  не  стремилась  к  установлению  тесного
душевного контакта. Вадим ее вполне устраивал - спокойный,  выдержанный,
ни скандалов, ни криков, к которым она так привыкла в своей  собственной
семье. А что у него клокочет внутри - до этого  ей  не  было  решительно
никакого дела.
   На движения души и прочую лирику времени просто не было: она  целиком
погрузилась в хлопоты по воплощению в жизнь своей мечты. Как-то так само
собой получилось, что и участок, и будущий  дом  были  записаны  на  имя
Валерии Вороновой, а не на имя Вадима. От Вадима требовалось только одно
- расплачиваться. Стоит ли говорить, что в один прекрасный  день  деньги
кончились?
   Валерия с утра сидела на телефоне, обзванивая конторы в поисках  труб
для отопительной системы.
   - Что? Нет, мне нужно дюйм с четвертью. Дюймовка? Я же  говорю,  нет.
Так что вы мне тогда голову морочите! - Снова позвякивание параллельного
аппарата на кухне. - Алло. У  вас  есть  трубы  дюйм  с  четвертью?  Сто
метров. Отлично. Когда можно подъехать? Прекрасно. - Валерия повернулась
к Вадиму. - Нашла. Машину там поймаю. Дай-ка мне сотню. Или лучше дв