жет,  сами  управимся?  А
программист:   давайте-ка,  ребята,  для  начала  все  выйдем,  а  потом  снова
загрузимся...
     Наташа этот  анекдот уже  слышала,  но  вс„-таки  фыркнула,  чтобы угодить
брату.  Медички  недоум„нно  покосились  на  них.  С  таким  же  успехом  можно
рассказывать врачебные анекдоты в  аудитории,  более чем  дал„кой от  медицины.
Тоже никакого юмора не поймут.
     Компьютер  тем   временем  послушно  моргнул  и   пискнул  несколько  раз,
отрабатывая последовательность запуска,  и на экране установилась картинка.  Но
из-за  чехарды  с  выключением-включением питания  съехали  настройки  системы:
электронный мозг приш„л к  выводу,  что случилась авария,  и  на  всякий случай
установил сам себе параметры подубовей.  У него была своя логика - безопасность
сначала, потом уже красота! В результате экран приобр„л довольно уродливый вид:
растянутое изображение, крупные, точно в азбуке для дебилов, шрифты...
     - Техника в руках дикаря, - проворчал Коля брезгливо. В его личном словаре
имелось только одно выражение для ещ„ худшей степени технического убожества.  А
именно -  "жопа с  ручкой".  Так он  обозвал однажды Наташу,  когда она взялась
чинить настольную лампу и  аккуратно обмотала изолентой...  обе  жилы  сетевого
провода вместе.
     Гений  прошипел  что-то  себе  под  нос,   наверное,  считая  ниже  своего
достоинства переругиваться с болящим.  Начн„шь спорить,  а тому ещ„ худо станет
от расстройства,  -  сам крайний окажешься.  Нет уж!  Его пальцы замелькали над
клавиатурой  с  нечеловеческой  скоростью  -   он  вызвал  настроечную  систему
видеоплаты и восстанавливал утраченное.  Изящно,  надо сказать, восстанавливал.
Потом,   выдержав  артистическую  паузу,   нажал  "ввод".   Дисплей  компьютера
отреагировал   л„гким   электрическим  потрескиванием,   какое   порой   изда„т
выключаемый телевизор.  Изображение дрогнуло и свернулось в одну горизонтальную
черту  посередине экрана.  В  центре черты горела яркая точка.  Гений мгновенно
ткнул кнопочку перезапуска...
     - Зав„л  себе  новый русский офис  со  всякой оргтехникой,-  сказал Коля.-
Приносят ему сч„т за покупки:  процессор, принтер, клавиатура... а в самом низу
- "мышь -  сто долларов,  коврик для мыши -  один доллар".  Он ругаться: ну вы,
блин, да„те! Скоро тапочки для тараканов будете покупать!..
     Из  двери  палаты  появилась девушка с  вед„рком и  шваброй.  Она  кивнула
Наташе,  приглашая е„ с  братом вовнутрь.  Ассаргадон накануне обмолвился,  что
сегодня Коле предстояла какая-то  новая процедура.  Наташа подумала,  что этим,
может быть,  и  объяснялась задержка с  уборкой в палате.  Она стронула с места
тележку и  покатила е„ мимо поста,  мимо посторонившихся сестры и  врачихи.  Но
когда проезжали стол с раскляченным на н„м компьютером, Коля властно приказал:
     - Погоди!
     - Тебе отдохнуть бы...- робко возразила она. Коля огрызнулся:
     - А то перетрудился совсем!
     Ничего не поделаешь, пришлось тормозить. Наташа остановила тележку и вдруг
поняла,  что чуть не  сделала очень большую ошибку.  Е„  брат впервые за месяцы
чем-то серь„зно заинтересовался, впервые пов„л себя почти как в те баснословные
времена, когда был деятелен и здоров. А она хотела увезти его обратно в палату,
чтобы он по-прежнему смотрел в потолок!..
     ...Компьютер перезапустился,  и картинка на дисплее упрямо свернулась в ту
же самую трубочку. Гений полез в сумку, валявшуюся у него под ногами, и вытащил
дискету.  Страховочную,  сообразила Наташа.  Когда она у себя на работе ставила
какую-нибудь серь„зную новую программу,  она тоже от греха подальше обязательно
запасалась такой...  Новый перезапуск прив„л дискету в действие. Экран сделался
ч„рным,  лишь  в  углу засветилась угрюмая серо-белая подсказка системы.  Гений
помедлил,  словно перед решительным стартом.  Потом стремительно набрал длинную
строчку команды (в которой Наташа ровным сч„том ничегошеньки не поняла).  Снова
помедлил. Нервно погрыз ноготь. Зан„с палец над клавишей ввода...
     Медички благоговейно помалкивали.
     - А ну стой!  Ты что творишь, гад!..- неожиданно зарычал Коля. - Тебя что,
вчера с курсов для малограмотных выгнали?!
     - Коленька...-  испугалась Наташа.  А гений, чь„ терпение наконец лопнуло,
развернулся вместе со стулом и яростно завопил:
     - Да  катись ты  на  хрен  отсюда!..  "Мне сбоку видно вс„",  да?..  Я  бы
посмотрел, как ты сам бы с этой дурой управился!..
     Коля не остался в долгу:
     - Да небось.  У меня хоть весь ум в волосы не уш„л. Объяснил бы, как надо,
так ведь вс„ равно не пойм„шь..
     Гений  покрылся  мухоморными пятнами...  и  вдруг  шваркнул клавиатуру ему
прямо на грудь:
     - Ну,  валяй, покажи класс!.. Слабо?!! Коля дико посмотрел на экран. Потом
на  собственную безвольную руку  в  двух  сантиметрах от  клавиш...  И  страшно
напрягся  всем  существом,   приказывая  пальцам  двинуться  впер„д.   Достать.
Дотянуться...
     Пальцы вздрогнули,  сдвинулись и поползли.  Мучительно-медленно поползли к
клавишам, которых девять месяцев не касались...
     Он взмок от усилия,  пока бесконечно долго набирал правильную команду.  За
это время успело произойти многое.  Врачиха молча и ловко закатала ему рукав на
левом плече,  стиснула остатки мышцы и воткнула шприц,  который, оказывается, с
самого  начала держала наготове в  кармане.  Сестра исчезла за  углом,  тут  же
выкатила целый  стеллаж всякой аппаратуры и  принялась налеплять электроды Коле
на руки и грудь. Когда на пост влетел неизвестно кем вызванный Ассаргадон, Коля
как  раз  нажимал "ввод",  прич„м гений придерживал клавиатуру,  чтобы ему было
удобней.  Экран дисплея моргнул и  засветился победной радугой "Windows".  Коля
сморгнул с ресниц пот и хрипло потребовал:

     - Мышь!..
     Дальнейшие часа  полтора или  около  этого  слились для  Наташи во  что-то
невнятное и сплошное. Она смутно помнила, как гений закладывал волосы за уши и
     деликатно помогал  е„  брату,  в  восторге  следя  за  работой  настоящего
мастера,  а  потом,  когда Коля разрешил ему вернуться за  спас„нный компьютер,
себя же позволил наконец увезти для дальнейших медицинских мероприятий, - гений
посмотрел на Наташу,  широко улыбнулся ей и заговорщицки подмигнул.  Только тут
она  вс„ поняла,  всплеснула руками и  отчаянно разревелась -  чтобы немедленно
оказаться в уютных объятиях "эстонского националиста".  Беловолосый гигант ув„л
е„ на диван и стал гладить по головке, давая всласть отреветься.
     Довольный  Ассаргадон вышел  к  ним  с  видом  киношного хирурга,  который
появляется из операционной с  хрестоматийным:  "Жить будет!.." Наташа бросилась
ему навстречу и  увидела,  что он вертел на пальце знакомые ключи от "Лесника".
Он протянул их Эйно Тамму:
     - Съезди,  пожалуйста,  с  Наташенькой в  Пушкин за  мамой.  Пора  уже  е„
серь„зно обрадовать...
     И тут Наташа сделала нечто такое,  чего ещ„ сегодня утром ни в коем случае
не  могла бы  от  себя ожидать.  Она  стремительно обняла Ассаргадона за  шею и
крепко  поцеловала его  в  смуглую щ„ку.  Потом  страшно смутилась и  удрала по
коридору следом  за  Эйно,  оставив ассирийского принца медленно,  но  блаженно
краснеть.

     Блаженны нищие...

     Валентин  Кочетов  лежал  в  неудобной  узкой  дыре  и  от  нечего  делать
поглаживал ствол  маленькой бесшумной винтовки.  В  одном  ухе  у  него  сидело
крохотное  устройство,   каждые   десять   секунд   издававшее  негромкий  писк
определ„нного тона.  Когда тон  изменится,  это  будет означать,  что  "объект"
миновал площадь Победы и  полным ходом  движется к  аэропорту.  Новое изменение
тона - вышел из автомобиля и вот-вот появится в поле зрения...
     Дальнейшее было предопределено.
     "Объект" с  охранниками и  свитой приблизится к  стойке,  где регистрируют
пассажиров,  вылетающих в Архангельск рейсом таким-то.  Какого хрена финансисту
Микешко понадобилось в  Архангельске,  когда  конечной целью  его  поездки были
Багамские острова,  Валентин не знал и знать не хотел.  Его интересовали только
технические стороны дела.  Если бы Микешко надумал сразу отвалить за кордон - в
Пулкове-2  маленький вестибюль и  кругом тьмущие тьмы иностранцев.  Ну  никаких
условий для нормальной работы.  А если бы "объект" намыливался в Москву - опять
же отдельный вход и  вс„ впритык,  вс„ на глазах у народа...  То ли дело здесь!
Громаднейший зал, мельтешение, суета, красота.
     Полное благолепие.
     Правду  сказать,  Валентин  отлично  бы  справился  и  в  Пулкове-2,  и  в
московском терминале. Но грех жаловаться, если тебе облегчают задачу.
     ...У  стойки наперерез "объекту" устремится классический командированный с
портфелем и  чемоданом.  Вполне возможно,  что вскоре после этого у него начнут
проверять  документы  и   он   окажется  университетским  биологом  -   из  тех
сумасшедших,  которые ещ„  таскаются по  северам,  на  свои деньги вылавливая в
Белом:  море каких-то мерзких рачков.  Но это потом, а пока он ни в коем случае
не захочет пропускать "буржуина" без очереди.  Это страховка для Валентина. Вс„
рассчитано таким образом,  чтобы "объект" повернулся кругом и  дал  как следует
себя  рассмотреть.  Перестраховщики...  Валентин  был  мастером.  Он  узнал  бы
"объект" и  в  профиль,  и  сзади.  Уже  не  говоря  про  анфас.  Средний рост,
преждевременная полнота,  редеющие русые волосы,  в  которых так  и  не  успеет
оформиться лысина..  Одутловатая бледная  физиономия,  сильные очки,  несколько
неуклюжие, медлительные движения...
     На  самом деле Михаила Матвеевича Микешко знала в  лицо вся страна.  Но не
всякий  умеет  сопоставлять увиденное  на  фотографии или  экране  -  с  живым.
Валентин умел, и неплохо.
     ...Так  вот,   покуда  охрана  будет  пререкаться  с   настырным  биологом
(тихо-тихо и  вежливо,  нам  ведь не  нужны инциденты),  Михаил Матвеевич волею
судеб  поверн„тся,  и  Валентин  посмотрит ему  в  глаза.  И  одновременно чуть
пошевелит  пальцем,   отправляя  по  назначению  пулю.  Очень  маленькую  пулю,
практически летающую  иголку.  Такую  маленькую  и  незаметную,  что  в  первые
критические секунды никто  ничего не  пойм„т.  Стало  вдруг  человеку плохо,  и
вс„...
     И вс„.
     Это вам не  противотанковая граната за батареей в  подъезде.  И  не шумный
расстрел "Мерседеса" из десятка стволов. Это - класс надо иметь...
     При„мничек  в  ухе  негромко,  размеренно  пикал.  Пиканье  было  довольно
противного тембра,  специально подобранного так,  чтобы  не  навевало  дремоты.
Валентин осторожно пошевелился. У него слегка затекли ноги и чесался живот. Тут
задремлешь, пожалуй!
     Он висел между перекрытиями, вознес„нный аж за потолок гигантского зала, и
был  невидим извне,  хотя сам видел вс„.  Сквозь маленькие отверстия материала,
призванного поглощать звук.
     У  стойки архангелогородского рейса  начали регистрировать пассажиров.  Их
было немного: народ, когда-то штурмовавший авиакассы, в наше просвещ„нное время
сидит дома  или,  если уж  вусмерть приспичит,  путешествует поездом.  Валентин
наш„л взглядом "биолога".  Тот невозмутимо стоял за  колонной и  читал "Книжное
обозрение".  Мимо  колонны  как  раз  проходил рослый,  красивый милиционер,  в
котором можно было без  труда узнать Лоскуткова.  Остальные эгидовские силовики
бродили поодаль,  распределившись по залу. Валентин посмотрел на часы. Послушал
пиканье в  ухе,  по-прежнему не  менявшее тон.  Наверное,  Микешко подгадывал к
окончанию регистрации. По принципу "береж„ного Бог береж„т"...
     Между  прочим,  неделю  назад  на  Невском проспекте к  Валентину пристала
религиозно  озабоченная  т„тка.  Этакая  идейная  нестяжательница,  сознательно
отринувшая Маммону.  И  тащилась за  ним от  Литейного до  Садовой,  уговаривая
непременно явиться на собрание таких же свихнутых и  тем спасти свою душу.  При
этом т„тка искусно вплела в  свою проповедь несколько заранее оговоренных фраз,
и  возле  подземного перехода Валентин с  раздраж„нно-скучающим видом -  только
отстань!  - взял у не„ комплект брошюр и листовку с изображением царства Божия.
Выглядело царство как  нельзя более  заманчиво.  Люди  дружно и  весело строили
бревенчатые дома,  на  полях царило аграрное изобилие а-ля  "Кубанские казаки",
кошки и  мышки пили  молоко из  одного блюдечка,  а  маленькие дети  возились с
тигрятами, и полосатая мамаша благосклонно взирала на них...
     Идейная  нищенка  осталась  спасать  не  успевших  увернуться прохожих,  а
Валентин поехал домой -  разбираться,  кого там родная контора подписала в  это
самое царство. Хотя что касается Микешки, то рая ему...
     Недавно  по  ящику  показали телеспектакль,  в  котором  известный артист,
обычно   выступавший  в   амплуа   героя-любовника,   немало   шокировал  своих
почитателей,  сыграв киллера.  В  финале его  настигала милицейская пуля -  под
дружные всхлипывания в зале.  "А как вы к ним по жизни относитесь?.." - спросил
после спектакля молодой репорт„р.  "Как к...  мату,- усмехнулся артист. Видимо,
он предусмотрел подобный вопрос и заранее обдумал ответ.  - Я за то, чтобы мата
было поменьше и  на  улицах,  и  в  книгах,  и,  конечно,  на сцене.  Но,  сами
понимаете,  бывают  же  ситуации,  когда  только  крепкое выражение и  помогает
выпустить пар... чтобы кот„л не взорвался. Вот и заказные убийства... Не должны
люди таким образом решать проблемы,  уж что говорить. Но, к примеру, перед нами
человек,  идущий к деньгам и власти по головам, по жизням, по судьбам... Да ещ„
и  устроился так,  чтобы правосудию не  подобраться...  И  вот если на его пути
однажды встретится киллер..."
     - У стойки такой-то заканчивается регистрация пассажиров, следующих рейсом
Петербург-Архангельск,  - донеслось снизу, и Валентин снова пошевелился в сво„м
гнезде.  На  сей раз -  беспокойно.  Микешко не  появлялся.  То  есть не просто
отсутствовал -  вообще до  сих пор из  Питера не выезжал.  Валентин опять наш„л
глазами "биолога".  Тот сложил газету и озадаченно поч„сывал в ухе.  Эгидовская
группа захвата вс„ так же разгуливала по залу.  В целом обстановочка напоминала
анекдот о  двух на„мных убийцах,  ждущих в парадном "клиента".  Тот,  известный
своей пунктуальностью, почему-то сильно задерживается. "Вася, я уже беспокоюсь,
- часа через три нервного ожидания говорит один киллер другому.  - Может, с ним
что-нибудь нехорошее произошло?.."
     Зуммер в  ухе у  Валентина наконец поменял тон,  и  лежавший в засаде чуть
вздрогнул,  а рука потянулась к винтовке. Он, конечно, сразу понял свою ошибку,
и напряжение отпустило.  Данный конкретный сигнал означал отбой.  Не "спасайся,
кто может", а просто сворачивание операции. Валентин вздохнул и начал медленно,
осторожно выползать из  своей ухоронки ногами впер„д.  Ползти было  тяжеловато.
Валентин твердо напомнил себе,  что это подводят мышцы, зат„кшие от длительного
лежания. А вовсе не лишний вес, ч„рт бы его побрал.
     К  тому  времени,  когда ноги  коснулись ступенек железной технологической
лесенки,  он  бесповоротно решил,  что  сегодня вечером не  даст  воли приступу
чревоугодия и не станет опустошать холодильник.  Дело не состоялось - так какой
отходняк?..
     Он знал,  что вс„ равно не выдержит и  объестся,  и  это не прибавляло ему
хорошего настроения.
     Ещ„  Валентин думал о  том,  что,  может быть,  сделал глупость,  отклонив
"левый" заказ на Валерьяна Ильича Галактионова.  Нет, с зарабатыванием денег на
стороне  эгидовский специалист завязывать не  собирался.  И  не  то  чтобы  он,
руководствуясь  человеколюбивыми  соображениями,  принял  решение  "помиловать"
жертву.  Отнюдь,  отнюдь.  На нынешнем начальнике юридического управления пробу
поставить было не  легче,  чем на его предшественнице,  незабвенной Вишняковой.
Просто со  времени е„  "естественного" успения случилось ещ„  несколько громких
убийств, спецслужбы не на шутку держали ухо востро, и после покушения Валентину
пришлось бы  уносить ноги от  своих же коллег.  Возможно,  даже от Лоскуткова с
ребятами...
     Вот уж что ему совершенно не улыбалось. Даже за весьма солидные деньги.
     Между тем  Михаил Матвеевич Микешко своего намерения лететь в  Архангельск
не  изменял.  И  весьма даже  заблаговременно покинул особняк в  Осиновой Роще,
чтобы  не  опоздать к  самол„ту.  День  будний,  в  городе  сплошные пробки,  а
объездную дорогу пока не построили.  Так что даже "Мерседес Брабус",  способный
выдавать двести тридцать километров в час, иной раз вынужден ползти как улитка.

     С  севера на юг через Питер можно проехать разными способами,  но Микешкин
водитель предпочитал самый  примитивный маршрут:  через  бывший Кировский мост,
потом по Фонтанке - и на Московский проспект. Асфальт на Фонтанке отвратный, но
в  "Брабусе" этого практически не замечаешь.  Да и охрана в джипе сопровождения
не сахарная,  не растряс„тся.  Зато в пробку,  такую,  чтобы полчаса ни взад ни
впер„д, здесь практически не попад„шь.
     Поездка выглядела совершенно обычной.  О том,  что в Петербург (и вообще в
Россию) Микешко возвращаться не собирался, знал очень ограниченный круг людей.
     В который ни водитель, ни охранники, естественно, не были вхожи.
     А  вот  сам Михаил Матвеевич,  как всегда устроившийся на  комфортабельном
заднем  сиденье,  с  удивившим его  самого  чувством взирал сквозь тонированное
стекло на мелькавшие в пасмурном свете дворцы, мосты и реш„тки. Он-то знал, что
проезжает  здесь,  вполне  вероятно,  в  самый  последний раз.  Так  что  когда
одновременно захлопнутся пункты  при„ма-выдачи пресловутого порошка и  все  эти
бабки забегают,  как потревоженные тараканы, а в газетах заново начнут склонять
его имя,  -  он будет уже весьма далеко.  И  даже имя у него скорее всего будет
другое...
     И тем не менее...  Микешко прожил в Питере всю жизнь, и скорое расставание
вызвало  у  "непостижимого  змея"  странный  приступ  сентиментальности.   Даже
неопрятно-серый снег не раздражал,  как обычно.  Даже попрошайка,  бродивший по
проезжей части перед Гороховой, не вызывал желания отвернуться...
     Микешко знал,  что  последнее время у  профессиональных сборщиков подаяний
возникла   своеобразная  мода.   Набивших   оскомину  "беженцев-погорельцев"  и
"обокраденных на  вокзале"  сменили  облач„нные  в  камуфляж  "ветераны  боевых
действий".  Нынче,  благодаря,  средствам массовой информации,  все знают,  как
конкретно у нас государство заботится о тех,  кого само отправило на убой. Люди
не  удивляются молодым  мужчинам с  мрачными лицами  и  явными  следами увечий,
просящим Христа ради на  пропитание и  лекарства.  Не  удивляются -  и  подают,
сердобольные, отрывая от собственных невеликих доходов. Пока ещ„ подают...
     У   человека  в  потасканном  камуфляже,   скакавшего  на  костылях  между
автомобилями по  широкой  набережной  Фонтанки,  правая  нога  отсутствовала до
колена. Бог знает, подумал Микешко, при каких обстоятельствах он е„ потерял. Но
десять против одного,  что не в Чечне и не в Афганистане,  а существенно ближе.
По пьяной лавочке под трамваем.  Или вовсе в  деревне,  с бодуна свалившись под
трактор...  однако не в  том суть.  Когда очередной водитель прогнал одноногого
прочь,  тот с  надеждой повернулся к богатому "Брабусу",  и Микешко рассмотрел,
что мужик не то чтобы откровенно попрошайничал.  Вовсе нет:  он кое-что пытался
продать.  Вместо  обычной  картонки  с  кратким  перечнем просьб  и  несчастий,
дополненных образком, у него на груди в прозрачном пакете висела толстая книга.
Михаил Матвеевич увидел обложку и  не поверил своим глазам.  В  залитую солнцем
зелень болота лихо прыгала оранжевопузая с синим лягушка.  "BOMBINA BOMBINA"!..
То  самое,  абсолютно свежайшее американское издание,  которое -  он  не соврал
тогда журналисту -  в  России было представлено хорошо если двумя экземплярами.
Его собственным и...
     Микешко вообще-то  отправлялся туда,  где  любая  подобная