остер звонко щ„лкнул,  выдавая два румяных сухарика.  От
неожиданного звука  Васька  взлетел на  полметра в  воздух и  на  всякий случай
скрылся под шкафом.
     - Да  что вы  мне говорите,  Ал„ша...-  заплакала убитая горем хозяйка.  -
Посмотрите,  какой  пугливый сделался...  теперь  всего  будет  бояться,  людям
доверять перестанет...  Вы никогда не слышали, ветеринарные невропатологи у нас
есть?..
     Снегир„в разлил по  чашкам кипяток,  заваривая супчик,  потом  усадил т„тю
Фиру и поставил ей на колени поднос:
     - Пейте, пока не остыло.

     В списках не значился

     - Есть пальчики! Есть, родимые!.. Дубинин вихрем влетел в кабинет.
     - Застрелю,- пообещала Пиновская.- Или сама застрелюсь!..
     - В любом порядке,  Мариночка.  Дивный дукатик вы для нас раздобыли, такой
разговорчивый!.. И Васин незабвенный отметился, и нарвские полицаи, и Виленкин,
куда ж без него... Но главное, главное...
     Пиновская зорко прищурилась:
     - Никак Скунса нашли?..
     Дубинин запустил все  десять пальцев в  остатки шевелюры,  видимо стараясь
придать ей сходство с лысеющей щеткой.
     - Значит, так. Француз. Он же Сорокин П„тр Ф„дорович, тридцать пятого года
рождения,  четырежды судимый,  преступный авторитет. На свободе уже семь лет...
Специализируется на  хищении и  контрабандном вывозе  за  границу антиквариата,
икон,   произведений  искусства.  Кличка  дана  за  любовь  играть  утонченного
интеллигента...
     - Пока вс„ сходится.
     - Если считать, что дукат действительно виленкинский и был у него украден.
В списке ведь не значился...
     - Допустим,  дело было так...-  Пиновская зашарила по  карманам в  поисках
семечек.  - Виленкин решает продать дукат, прич„м за границу. Зачем? Это другой
вопрос...  Официально, естественно, никак. Он за помощью к Французу, который на
таких делах собаку съел,  и тот бер„тся переправить монету в Эстонию. A заодно,
побывав у коллекционера, из общих соображений решает квартирку "поставить"...


     - Пожалуй,- кивнул Дубинин.



     - Вот-вот.  То-то он и вертелся вс„ время,  как свинья на вер„вке.  Найдем
Француза - всплыв„т и дукат... Что, есть рабочая гипотеза?
     - Есть,-  согласился Дубинин.-  Хотя  с  какой  бы  стати нашему "терпиле"
бояться дуката,  лично мне  непонятно...  Впрочем,  это  другой вопрос,  как вы
любите выражаться...  Я  тут  поднял все досье на  Француза...  Знаете,  где он
родился?  Какие-то  Богом  забытые  Кол„сные  Горки  Калининской области,  ныне
Тверской.  Образование -  шесть классов,  в первый раз сел по малолетке. Дальше
сплошные зоны...  Вот, стало быть, где воспитывают рафинированных интеллигентов
с французским прононсом...
     - Ага, - сказала Пиновская,- по-французски шпрехает, а сам за щекой лезвие
перекатывает...
     - Да уж наверняка не без этого...
     - Ну,  а  у  меня достижения как  всегда скромные.  Пока вы  изучали досье
великого  человека  и  здоровались  с  ним  за  руку  через  дукат,  я  тихо  и
богобоязненно  получила  список  всех  совместных  предприятий,   работающих  с
Коткой... И знаете, что за фирму я подчеркнула красненьким карандашиком?
     - Мариночка...
     - "Балт-прогресс",  -  Пиновская сняла очки и стала их протирать.- Фамилия
директора-распорядителя - Петрухин. Чисто случайно она ничего вам не говорит?..

     - Ага!..- обрадовался Осаф Александрович.- Что, что вы там говорили насч„т
того, что я Скунса наш„л?..

     Симагинские страдания (продолжение)

     Как устроить, чтобы компания дачных воришек, привыкшая безнаказанно гадить
в домах стариков, не только зареклась на дальнейшее, но и в зародыше похоронила
всякую мысль о возмездии за наказание?.. А очень просто. Сделать, чтобы им было
очень, очень страшно.
     Tак как никогда в жизни не было и,  даст Бог, не будет. Страх определ„нной
интенсивности имеет свойство крепко запоминаться.  Как и место,  где этот страх
приключился. Туда совсем не хочется возвращаться...
     На  полу  жалкими кучками валялись мелкие  вещи,  выброшенные из  шкафа  и
ящиков.  Старый будильник с разбитым стеклом и вывалившимися шестер„нками:  его
расколотили об печку.  Перев„рнутые постели, большое зеркало, на котором губной
помадой было начертано нецензурное слово...
     Трое  двадцатилетних  оболтусов  неторопливо  закусывали  хозяйской  едой,
открывая тр„хлитровые банки с  огурчиками-помидорчиками,  компотами и вареньем,
Они дегустировали содержимое,  потом выпл„скивали его на пол и  доставали новую
банку.
     ...И тут, распахнутая страшным ударом, грохнула о стену входная дверь. Без
каких-либо  предупреждений в  дом  влетел  жуткий  омоновец.  П„стрый камуфляж,
тон-фа,  бронежилет,  на лице ч„рная маска,  у пояса наручники, автоматное дуло
зловеще  смотрит впер„д...  Сем„н  Фаульгабер в  полном  боевом  снаряжении был
зрелищем не для слабонервных.
     - Лечь на пол!!!
     Троицу одновременно хватил кондратий.  У  одного выпал изо рта надкусанный
огурец,  другой так и  замер с  раскупоренной банкой в руках,  не замечая,  что
маринад стекает на  брюки.  Третий начал  сползать с  колченогого табурета,  на
котором сидел.
     Автомат щ„лкнул предохранителем:
     - Лечь!!!
     Повторный приказ сопроводили такие  чудовищные матюги,  что  у  державшего
банку ослабли от ужаса пальцы.  Тр„хлитровый сосуд выскользнул на пол и треснул
с глухим хлопком, прозвучавшим, как выстрел.
     Этот звук -  мама, мама, СТРЕЛЯЮТ!!! - прозвучал сигналом к истерике. Двое
одновременно бросились к распахнутому окну,  но один оттолкнул другого, и менее
везучий  с  воем  устремился в  кухонную дверь.  Третий  от  отчаяния попытался
прошмыгнуть мимо Кефирыча,  только лучше бы он этого не делал. Удар, нанес„нный
в четверть силы (не убивать же, действительно!), прон„с довольно крупного парня
через  всю  комнату  и  распластал  на  полу.   Среди  раздавленных  помидоров,
растоптанных огурцов, сваренной для внуков малины, сухарей и немудр„ных конфет,
выброшенных из буфета...
     Он  попробовал подняться,  но прямо на него кувырком опрокинулся тот,  что
пытался удрать через кухню. Беглец прилетел обратно спиной впер„д, параллельным
курсом прилетели два  его зуба,  а  следом мягко выпрыгнул Лоскутков.  Саша был
экипирован  примерно  так  же,   как  Фаульгабер,   и   производил  не  меньшее
впечатление. Воришки, оказавшиеся под прицелом уже ДВУХ автоматов, совершали на
полу  броуновские движения  и  неконтролируемо заливались  соплями.  Фаульгабер
удовлетвор„нно отметил,  что обделался и  тот,  и  другой.  Саша поправил у рта
пуговку крохотного микрофона:
     - Третий, что там у вас?
     - Здесь третий,-  послышалось из  окна.  Злоумышленник,  спасшийся было во
двор, проплыл над подоконником и смачно рухнул в общую кучу. Четыре часа назад,
когда  Катя   с   двоими  спутниками  прибыла  в   Симагино,   П„тр   Андреевич
доброжелательно спросил е„:
     "А девушка,  наверное, отдохнуть, грибочков пособирать?.. Только как же вы
одна-то пойд„те? Мне, может, вас проводить?.."
     Катя и Степашка с одинаковой л„гкостью запрыгнули в комнату,  и Катя бодро
осведомилась:
     - Что с этими будем делать,  товарищ майор?  Пристрелим по-тихому, как тех
вчера, или просто кастрируем?..
     Известное дело  -  когда  женщины идут  в  полисменши,  в  на„мницы или  в
террористки,  никаким мужикам их не перещеголять по жестокости.  Степашка стоял
рядом,   без  суеты  ощериваясь  на  пленных,   которым  случалось  неосторожно
пошевелиться.
     - Снимай штаны!..  - садистски зарычал Кефирыч и пнул ногой первую жертву.
Истерический скул„ж  и  невнятные мольбы перешли в  стадию потери человеческого
облика.  Когда выяснилось,  что  вместо кастрации предстоит всего лишь выпороть
друг дружку - парни заголились чуть ли не с радостью.
     Они хлестали один другого с такой палаческой страстью,  которой никогда не
добились бы от себя ни Кефирыч, ни Саша, ни Катя, ни самые решительные из числа
симагинских огородников.  Смогут ли они вообще смотреть друг на друга,  когда к
ним  верн„тся способность более-менее трезво соображать,  а  задницы,  в  кровь
изодранные поясными ремнями,  перестанут саднить?  Не  говоря уж про то,  чтобы
опять на что-нибудь решиться втроем?..
     В эту осень больше не тронули ни одну дачу.

     Миллионерша

     Супруг Леночке Меньшовой достался по  блату.  Е„ первый засранец-муж удрал
из семьи, когда тяжело заболела маленькая Танюшка. Странно и горько было теперь
вспоминать, как романтично вс„ начиналось. Восемьдесят первый год, второй курс,
байдарки,  палатки...  гитара у лесного костра...  А через несколько лет, когда
свалилось  несчастье -  тяж„лое  осложнение после  гриппа  у  младшей  дочурки,
вызвавшее остиомиелит, - и потребовалось превозмогать его день за дн„м, день за
дн„м...
     Конечно, внешне вс„ было обставлено более чем достойно. О позорном бегстве
от общих проблем и  маленького страдающего существа не возникало и  речи.  Гена
просто встретил другую (естественно,  не обремен„нную больными детьми).  И, как
человек глубоко порядочный,  не  сч„л  возможным тянуть  "одиночество вдво„м" и
притворяться любящим мужем.
     После развода он какое-то время даже выплачивал алименты. А потом началось
всеобщее обнищание;  алименты достигли смехотворных размеров и наконец заглохли
совсем.
     Призывать бывшего мужа к ответу у Лены уже не было сил...
     Хорошо хоть,  он  не стал с  ней судиться из-за однокомнатной в  панельной
пятиэтажке  на  Новоизмайловском.  В  той  самой  пятиэтажке,  которую  некогда
стягивали металлической полосой,  чтобы не  развалилась.  Ленина мама приезжала
помочь с  детьми и  звала поменяться на Новгород,  в  родные места,  но Лена не
решалась. В Питере хорошие врачи были вс„-таки ближе.
     В  общем,  молодая женщина сосредоточилась на дочерях и  уже думать забыла
про какое-то там личное счастье.  Вернее,  поняла, что оно, это личное счастье,
водится только в  финалах женских романов.  А  в обычной жизни встретить его не
легче, чем летающую тарелку, полную марсиан...
     И  вот тут-то в е„ жизнь и въехал на сером "БМВ" самый настоящий сказочный
принц.
     Однажды пасмурным вечером,  когда она  с  необъятными сумками (получила из
химчистки сво„ пальто и два детских,  для зонта рук уже не было) пробиралась по
лужам домой, рядом мягко притормозил роскошный автомобиль. Из иномарки выглянул
симпатичный мужчина и предложил подвезти.
     Сначала она испуганно отказалась. Потом... села в машину.
     Красивый молодой человек дов„з е„ до самого дома и рыцарски помог дотащить
сумки.  Познакомился с  дочками.  Подержал на  коленях Танюшку...  Через  месяц
девочке уже делали операцию немецкие доктора.  Ещ„ через полгода е„  мама вышла
замуж во второй раз.
     На работе у Леночки было полно знакомых,  не блиставших особым достатком и
потому охочих до  анекдотов о  "новых русских".  Современный российский буржуин
представал в  этих  анекдотах тупым дебилом с  единственной извилиной по  форме
долларового значка.  Когда обнаружилось,  что  Ленка Авдеева вот-вот заделается
миллионершей,  интеллигентское презрение мигом сменилось нескрываемой завистью.
Отдел,  в котором она дорабатывала перед увольнением последние дни, загудел как
растревоженный  улей.   Только  и  разговоров  было,   что  о  числе  комнат  в
миллионерских хоромах,  о  ценах на  шубы  из  натурального меха и  о  том,  на
лимузине какой  марки  она  будет  теперь  ездить по  магазинам.  "Бутик...-  с
придыханием,  точно пробуя на вкус,  выговаривали сослуживицы.-  Супермаркет...
Коттедж... Европейская планировка..."
     "Да вы что!  -  возмущ„нно отпиралась Леночка.-  Я же у него дома была. Он
очень скромно жив„т, в двухкомнатной на Гражданке..."
     За  два месяца до свадьбы крыть стало нечем.  Антон,  как всегда ничего не
объясняя,  прив„з е„  с  обеими дочками к  нарядному старому дому  возле  метро
"Горьковская".  Они поднялись в  лифте на верхний этаж,  и он по-прежнему молча
распахнул перед ними двери в только что купленную квартиру.  Вернее, две бывшие
отдельные  -  и  не  маленькие -  квартиры,  соедин„нные вместе.  Там  не  было
абсолютно  ничего,   кроме  голых  ободранных  стен.  Но  из  окон  открывалась
потрясающая панорама Петропавловки,  Невы,  Стрелки и  всего прочего,  от  чего
ахает и всегда будет ахать остальной мир.
     Леночка ахнула тоже. "Мама, - робко спросила старшенькая, Анютка,- мы что,
в самом деле будем теперь здесь жить?.." Девочке,  выросшей с видом на помойку,
трудно было поверить,  что  такое чудо возможно.  Лена беспомощно оглянулась на
Антона,  и тот молча кивнул. Кудрявая Танюшка сидела у него на руках, доверчиво
обнимая за шею. Накануне она поинтересовалась, можно ли называть его папой.
     Лена едва не разревелась,  глядя на этих двоих,  но тут е„ отвлекли: рядом
возник  молодой  человек  с   большим  блокнотом.   Он  назвался  дизайнером  и
приготовился выслушивать е„  пожелания по  оформлению интерьеров.  Лена  немало
посмешила его,  начав растерянно озираться:  "Да я не знаю даже,  где тут кухня
находится..."
     Теперь она была миллионершей со стажем, и личное счастье присутствовало не
только  в  финалах  женских  романов.  Сперва  е„  немного  смущали  охранники,
постоянно торчавшие в доме. Потом познакомилась: суровые богатыри при ближайшем
рассмотрении оказались милыми и трогательными ребятами, любителями мороженого и
мультфильмов.  По  странному капризу судьбы они были сплошь детдомовцы -  как и
Антон,  которого они  нет-нет  да  величали командиром.  Парни  по  достоинству
оценили домашнее тепло, в которое Лена их допустила. Встречали из школы Анютку,
по-мужски помогали в  хозяйстве (домработницу Лена так и не завела,  хотя Антон
предлагал),  возились с девчонками, показывали им в спортивной комнате какие-то
упражнения...
     А потом она снова встретила Гену.
     По выходным Антон никогда не занимался делами, полностью отживая это время
семье.  Была  солнечная весенняя суббота,  и  они  все  вместе  возвращались из
Зоопарка,  куда начитавшиеся книжек дочки водили их  созерцать волка.  Они  уже
миновали любимый магазин где  продавались всевозможные причиндалы для  верховой
езды и  висели объявления о  жеребятах,  и тут-то Лену окликнули по имени.  Она
обернулась...
     - Сколько лет, сколько зим,- нерешительно улыбаясь, сказал бывший муж.




     - Ну, здравствуй, - тоже слегка запинаясь выговорила она.
     У  не„ блестело на пальце обручальное кольцо,  и Гена оценивающе посмотрел
на Антона:



     - С супругом не познакомишь?



     Лена  представила их  друг другу.  Антон молча кивнул игнорируя протянутую
ладонь.  Анечка и  Танюшка тоже молчали,  во все глаза глядя на отца,  ставшего
чужим  дядькой.  Лена  в  сво„  время  не  стала  забивать им  головы красивыми
сказками, объяснив вс„ как было: папа нас бросил. Не захотел с нами жить.
     Сколько лет они не видели друг друга?
     - А  я...  опять  холостой,  -  почти похвастался Гена.  У  него  был  вид
человека,  который постепенно тонет в  жизненном море,  но  пока ещ„ изображает
благополучие.  Плохо  выстиранная рубашка  и  разномастные шнурки  на  когда-то
модных ботинках...  Судя по всему, он ш„л к метро с Сытного рынка; в матерчатой
авоське виднелись пачка деш„вых макарон,  большая банка томат-пасты и полхлеба.
Лена вспомнила,  как  сама так  же  носилась то  на  Зв„здную,  то  на  Сенную,
выискивая, где что подешевле.
     ...Только глаза у него остались точно такими,  как на том безымянном озере
между Чупой и  Амбарным,  где он  когда-то  всю ночь пел ей под гитару...  Лена
вздрогнула,  гоня наваждение.  Что-то в ней ещ„ тянулось к нему. Несмотря ни на
что...
     - Дочки-то вымахали... И Танюшка молодцом, поправляется...
     Танюшка,  которую он покинул прикованную к  постели и с момента развода ни
разу  не  навестил ("Зачем  зря  реб„нка  травмировать!"),  стояла  опираясь на
палочку и свободной рукой крепко держалась за руку Антона Меньшова.
     - Девочки... Анечка, Танюшка! Вы меня помните?
     - Помним,  помним, - усмехнулась Анютка. Сколько раз по ночам на маленькой
кухне она утешала маму, плакавшую от беспросветности и одиночества, а в комнате
спала после очередного укола маленькая сестр„нка...  Танюшка потянула Антона за
руку:
     - Пошли, ПАПА...
     - Сейчас, солнышко,- сказал Антон.- Видишь, мама разговаривает.
     Он  вовсе не был хрестоматийным "новым русским" в  длинном зел„ном пальто,
но разница между двоими мужчинами - не только физическая - бросалась в глаза. И
Гена, чьих ушей не минуло заветное слово, встал в позу:
     - Значит,  по шоколадке подарил -  и уже "папа"?  А я,  получается, теперь
кто?..
     - Не  знаю,   -   устало  ответила  Лена.  Карельское  озеро  окончательно
затерялось вдали,  а Гена вновь стал таким,  каким был в последние месяцы перед
разводом.  Глядя на него, Лена вдруг вспомнила газетную полемику, происходившую
когда-то  вокруг очень  важного вопроса:  уступать или  не  уступать женщинам в
транспорте место.  Один духовный брат е„ экс-мужа высказался с  обезоруживающей
прямотой -  наделайте, мол, побольше трамваев, чтобы не было давки, а пока ид„т
борьба за  места,  у  мужчин есть веские причины не  соответствовать рыцарскому
идеалу.  То есть они бы,  конечно,  с удовольствием соответствовали,  но только
пока не  приходится поступаться личным комфортом.  Гена до  сих пор,  наверное,
считал, что имел все основания уйти из семьи.
     - У меня есть право встречаться со своими детьми! - изобразил он попранную
невинность.- Я их отец!
     - А  у  них есть право с  тобой не встречаться,  если не хотят,-  спокойно
заметил Антон.
     - Я не позволю,  чтобы мои дети называли "папой" какого-то...  Я не дам их
настраивать против родного отца...
     Лена Меньшова взяла под руку старшую дочь.
     - Пошли домой,  - сказала она. Анечка уже почти догнала е„ ростом, и можно
было ходить с ней под руку, как с подругой.
     - Я тебя обязательно разыщу!  - уже в спину уходящим сказал Гена. - Я хочу
восстановить отношения! Если не с тобой, так со своими детьми!
     Тут Лена испытала немалое облегчение,  поняв, что дальнейших посягательств
на  свой домашний мир  со  стороны бывшего мужа может не  опасаться.  Кто мешал
сразу спросить адрес или на  худой конец телефон?  Не  спросил...  Значит,  уже
начал искать благовидный предлог для того, чтобы не делать попыток.
     Чего доброго, скоро убедит себя, что это не он когда-то сбежал от больного
реб„нка, а жена бросила его ради денег "нового русского"...
     - Я  вот паспорт пойду получать,  -  сказала Анютка,  когда поднимались на
лифте.- Можно сделать, чтобы там меня Антоновной записали? И Меньшовой?
     В дальнейшем Лене пришлось делать кое-какие подсч„ты,  и по этим подсч„там
выходило,  что  их  с  Антоном  долгожданный общий  реб„нок  был  обязан  своим
зарождением тому  весеннему вечеру.  Уж  очень родными друг другу почувствовали
себя супруги Меньшовы, когда уложили дочек спать и остались наедине...
     В новостях периодически сообщали о заказных убийствах, о взрывах квартир и
похищениях бизнесменов,  но Лена долго считала,  что к  Антону все эти ужасы не
могут иметь никакого касательства. Он почти не говорил дома о делах и ни словом
не упоминал о  физической угрозе,  с  которой в  России неизбежно связано любое
серь„зное предпринимательство.  Он  вообще был  удивительно скуп  на  эмоции во
вс„м, что не касалось отношений с домашними.
     Потом однажды Лена  услышала,  как  от  души хохотали охранники,  обсуждая
какое-то забавное происшествие.  Когда она поинтересовалась, в ч„м дело, ребята
страшно смутились и  замолчали.  Лена пригрозила выяснить у "командира";  тогда
охранники раскололись и  под большим секретом поведали ей о ночном нападении на
магазин.  В  их  устах  эпопея  выглядела  абсолютно комической,  а  бандиты  -
форменными виннипухами,  неспособными отличить  уширо  от  йоко.