специальном шлеме
восседала  Стаськина  ровесница.   В  начале  занятия  Роман  Романович  поднял
худенькую девочку в седло и сам подтянул подпруги. А потом отн„с на край манежа
блестящие костыли.
     Стаська тогда  почувствовала себя  просто  неприлично здоровой,  поскольку
тоже не смогла сама забраться на лошадь,  но не из-за больных ног,  а просто по
неуклюжести.  Это только в книжках вс„ без проблем -  вскочил, поскакал. Да уж,
"вскочил"...  Тут  вскарабкаться-то  не  особенно получается.  Наверное,  в  те
времена,  когда верхом ездили исключительно в  школах олимпийского резерва,  е„
давно уже выставили бы вон. Как неперспективную. Да и правильно бы сделали...
     На улицу,  проходившую непосредственно за оградой, с тарахтением выкатился
белый  "Запорожец".  Лошади  слегка  насторожились,  оглядываясь  на  звук,  но
пугаться не стали.  Они были привычны к  машинам.  "Иномарка" же прямо напротив
манежа сперва зачихала,  а потом и вовсе остановилась. Водитель вылез наружу и,
чертыхаясь, принялся выяснять, что произошло.
     - Смена, повод! - скомандовал Роман Романович.- Строевой рысью - марш!
     Девочка-головная исполнила команду быстро и  ч„тко:  вороной выгнул шею  и
словно поплыл,  красиво выбрасывая копыта. Белогривая Даурия послушно потрусила
за ним,  т„тка поднималась и  опускалась в  седле,  словно так тому и следовало
быть.  Стаська увидела,  как  удаляется е„  спина,  и  принялась толкать Пахаря
резиновыми сапожками,  посылая впер„д.  Тот, однако, мало соответствовал своему
имени  и  совершенно не  желал  трудолюбиво "пахать".  Он  было  встрепенулся -
пробежаться,  что ли,  со всеми за компанию?  -  но потом передумал и продолжал
неторопливо шагать.
     - Энергичней!  - посоветовал Роман Романович. - Ещ„ энергичней! Рассердись
на него! Хлыстик есть?
     Ему было хорошо говорить.  И вообще,  хорошо быть мастером спорта. Стаська
живо представила,  что будет,  если Пахарь тоже рассердится,  и  всякое желание
применять  хлыстик  немедленно  испарилось.   Две  другие  всадницы  между  тем
завершили круг и проехали мимо.
     - Танечка,  повод чуть посвободнее!  - окликнул тренер головную. - Дай ему
на  ритм встать!  Вот,  вот!..  Гениально!  Чувствуешь,  совсем по-другому конь
побежал?..
     Люди решали проблемы,  до которых,  как отч„тливо понимала Стаська,  ей не
дорасти никогда.  Она  снова  принялась колотить Пахаря  по  бокам  и  всячески
понукать,  но  без  особого результата.  Хитрющее животное быстро усвоило,  что
по-настоящему решительных, и особенно - наказующих действий можно не опасаться,
и  полностью утратило стыд.  Пожалуй,  конь вовсе встал бы  посередине манежа и
только морду  поворачивал бы  за  своим местом в  смене.  Все  Стаськины усилия
сводились к тому, чтобы хоть этого не допустить.
     Водитель "Запорожца" включил старт„р,  и двигатель вроде бы отозвался,  но
тут же бесславно умолк. Мужчина вылез и опять склонился над моторным отсеком.
     - Всадник должен не просто присутствовать наверху,  а управлять, - сообщил
Роман Романович Стаське.  -  Сейчас лошадь у  тебя засн„т на  ходу,  а  здесь и
простудиться недолго. Ну-ка, повод короче и руки впер„д! А ногу - назад!..
     Стаська старательно исполнила все его рекомендации,  но,  видно, чего-то в
е„  поползновениях  не  хватало,   потому  что  тренер  вздохнул  и   обратился
непосредственно к лошади:
     - Паша! Рысь!..
     Пахарь  насторожил уши,  плавно  подался всем  телом  впер„д  -  и  затряс
вцепившуюся в повод наездницу ленивой семенящей рысцой.
     - Да  не  горбись,  не  падай впер„д!  -  напутствовал Роман Романович.  -
Выпрямись! Плечи назад! Поясницу прогнуть!..
     Увы,  Стаське было не до таких тонкостей,  как правильная посадка в седле.
Е„  скудного опыта  хватало только на  то,  чтобы привставать на  стременах под
нужную ногу,  а в секундных промежутках ещ„ успевать толкнуть лошадь,  не давая
перейти на шаг.
     - Пятку вниз!  Почему носки развела?  Другие две всадницы,  наверное,  вс„
делали правильно:  тренер почти не делал им замечаний,  только время от времени
командовал переменить направление.  Зато  у  Стаськи  обнаруживались вс„  новые
ошибки и недостатки.  Она чувствовала себя вс„ более затравленной и несчастной,
ибо  каждая  придирка тренера казалась ей  приговором.  Потом  она  попробовала
сказать себе: было бы хуже, если бы, наоборот, внимания не обращал. Раз ругает,
значит,  не совсем уж бездарная - надеется хоть чему-нибудь научить... Утешение
было слабым.
     - Смена,  ша-агом!  -  велел Роман Романович, и Пахарь перестал рысить ещ„
прежде,  чем  Стаська  натянула повод.  "Подготовленную всадницу" самым  жалким
образом мотнуло в седле впер„д.
     - Вот видишь?  Об этом я и говорил,  -  тотчас прокомментировал тренер.  -
Корпус всегда должен быть готов отработать назад,  потому что  одними руками ты
ничего тут не сделаешь.  А если всадник ещ„ и сидит, как ты, к шее пригнувшись,
- для лошади это вообще сигнал мчаться во весь опор.  Скажи спасибо, что Паша у
нас конь смирный,  спокойный и  по  жизни мудрый.  Был бы он нервным спортивным
жеребцом...
     Водитель "Запорожца" выбрал  именно этот  момент,  чтобы  в  очередной раз
попытаться завести капризничающий агрегат.  Попытка оказалась удачной.  И  даже
более  чем.  Двигатель  "иномарки" заработал с  чудовищным р„вом,  от  которого
кроткий учебный мерин мгновенно превратился в  необъезженного мустанга.  Пахарь
шарахнулся, вскинул голову - и несусветным галопом полетел через манеж.
     - Держи коня!.. - откуда-то сзади прокричал Роман Романович. Как будто без
этой инструкции Стаська не попыталась бы его удержать! - Повод набрать!.. Пятки
от бока!..
     Стаська что есть силы тянула повод, вдруг ставший ужасающе длинным, однако
у  Пахаря в одной шее мышц было больше,  чем у не„ во вс„м теле.  Дальний конец
манежа,  куда  почти  не  достигал  свет  фонаря,  приближался с  невообразимой
скоростью;  Стаська очень ясно представила,  что  вот сейчас Пахарь,  наверное,
прыгнет и...  "Бездыханный,  но свободный".  Она знала,  что за низким бетонным
бортиком был крутой, поросший кустами обрыв.
     Пахарь,  как оказалось,  тоже очень хорошо это знал. И превращать игру под
названием "а не забыл ли я  чего-нибудь испугаться" в реальное смертоубийство у
него никакого желания не  было.  Метров за  пять до стенки манежа он переш„л на
рысь, а потом и вовсе позволил себя остановить. Что Стаська тут же и проделала,
ещ„ плохо веря в спасение.  "Подготовленная всадница" дышала так, словно только
что  сдавала стометровку прямо в  т„плой курточке и  резиновых сапогах.  У  не„
дрожали руки. Она оглянулась.
     Вороной  рыл  передней ногой  снег,  кровожадно прижимал уши  и,  кажется,
полагал,   будто  "Запорожец",   удалявшийся  в  облаке  ядовитого  бензинового
перегара,  устрашился его  грозного вида.  Белогривая Даурия  стояла совершенно
спокойно,  слегка опустив голову.  Т„тка ласково приговаривала и  трепала е„ по
шее. Через манеж от них тянулись длинные тени.
     - Вот и молодец, - сказал Стаське подошедший Роман Романович. - Наконец-то
ногу на  место поставила.  Иначе бы обязательно равновесие потеряла.  А  у  нас
принято с упавшего - тортик!..
     Он говорил спокойно и весело.  Стаська усомнилась в том,  что минуту назад
действительно подвергалась  смертельному  риску,  и  попробовала  улыбнуться  в
ответ.
     - Разобраться в смену! - скомандовал тренер. - Смена, прямо!
     Это  значило  продолжать движение рысью.  Вдохновл„нная похвалой,  Стаська
стиснула Пашины бока  каблуками.  Эффект был  прежний.  Зловредный мерин только
д„рнул головой,  чуть  не  вырвав повод  у  Стаськи из  рук,  и  еле  соизволил
двинуться шагом.
     - Ну?  -  сказал Роман Романович.  -  Видно, рано похвалил, сглазил. Будем
лошадью управлять или шагом по манежу кататься?..
     ...К  концу занятия Стаська чуть не плакала и  ненавидела пакостника Пашку
всей силой души.  Конечно,  не до такой степени,  чтобы пожелать ему немедленно
околеть   от   собственной  вредности.   Боже   сохрани!..   Однако   морковку,
приготовленную в  кармане,  она  ему  нипоч„м не  отдаст.  Лучше уж  маленькому
лохматому Апельсину,  который  так  трогательно тянется  к  реш„тке двери.  Или
громадному добродушному Хеопсу из дальнего денника...
     Когда она стащила с Пахаря тяж„лое "строевое" седло и расстегнула уздечку,
конь вдруг вытянул морду,  и  т„плый нос без предупреждения ткнулся в Стаськину
щ„ку.  Опешившая девочка внезапно увидела совсем  близко  большой круглый глаз,
мерцавший  бездонной  мудростью  поколений.   Глаз  вообще-то  был  карий,   но
внутренние переливы и  преломления света  делали  его  таинственно-лиловым.  Не
сердись,  выдохнули  мягкие  ноздри,  и  кожу  защекотали  длинные  волоски  на
лошадиной губе.  Не сердись!  Чего в жизни не бывает.  Ещ„ у нас вс„ получится.
Ещ„ мы подружимся...
     Мгновенно растаяв,  Стаська чмокнула Пахаря в  нос.  И полезла в карман за
морковкой.

     Папы и дочки

     Из Лисьего Носа в Парголово просто так не махн„шь.  Сперва надо проехать в
ту  либо  другую  сторону  по  Приморскому шоссе,  затем  свернуть на  дорожку,
соединяющую его с основной выборгской трассой -  и десятка через два километров
выскочишь к посту ГАИ в Осиновой Роще.  Конечно,  если не упад„шь в канаву,  не
проткн„шь колесо и нигде не заблудишься.
     Снегир„в посмотрел на  часы  и  досадливо мотнул головой.  Он  предупредил
Стаську,  что  задержится и  непосредственно к  концу  занятия скорее всего  не
успеет.
     Тем не менее он рассчитывал обернуться гораздо быстрее, чем оно получалось
на деле.
     Пока он ехал сюда,  в небесах ещ„ витало какое-то подобие зари,  но теперь
чернота была уже полная.  Народ радостно п„р с дальним светом, и на ближний при
виде  встречного  переходила хорошо  если  половина.  Зато  спецтранс  совершил
трудовой подвиг и вылизал шоссе аж до самого асфальта,  нагромоздив по обочинам
фантастических размеров сугробы.  Не иначе, хмыкнул про себя Алексей, кто-то из
властей  предержащих надумал расслабиться в  загородной резиденции.  Или  новые
русские, понастроившие себе у моря пятиэтажные особняки с лифтами, скинулись на
расчистку дороги...
     До Ольгина был всего лишь небольшой отрезок шоссе, позволявший разогнаться
как следует.  Снегир„в давил на  газ,  попеременно косясь на часы и  на стрелку
спидометра, и думал о Стаське, ожидавшей его в Парголове. Пообщавшись с ним и с
его  автомобилем,  она  стала на  вс„м  серь„зе делить машины на  две  неравные
категории: "Нивы" - и все остальные. И решительно отказывалась понимать, на ч„м
ещ„ люди ездят, когда на свете есть "Нивы".
     Единственное исключение делалось ею  для  четыреста восьмых "Москвичей"...
Это было святое.
     Алексей улыбнулся и с надеждой подумал о том,  что Стаськин тренер,  может
быть,  слегка задержал смену,  и  она вс„ ещ„ вышагивает по  манежу на  т„плом,
мохнатом от  зимней шерсти коне.  А  если нет -  значит,  сидит в  раздевалке у
электрической печки и пь„т из термоса чай...
     Увы, воображение упорно рисовало ему дочь стоящей в проезде возле сетчатых
скрипучих ворот.  И  как  она  зябко топчется на  ветру,  пряча руки в  карманы
старенького пальтишка, и вс„ глядит в сторону шоссе - жд„т...
     "Нива" с р„вом летела в направлении Ольгина.
     На  миг  возникали  и  снова  прятались в  темноте  джипы  с  отмороженным
содержимым,  стлались  над  обледенелым  асфальтом  таинственные "Мерседесы"  и
автобусы из  ближайшего к  Питеру  зарубежья,  похожие  на  океанские паромы  -
двухпалубные,  при  сортирах и  видео.  Глядя  на  сверкающие дорожные лайнеры,
Снегир„в всякий раз  вспоминал анекдот застойных врем„н.  Решили,  стало  быть,
специально  для   финнов,   приезжающих  сюда   напиваться,   построить  отель.
Роскошнейший, на все пять зв„зд. Под названием - "Приют убогого чухонца"...
     Возле таблички "ОЛЬГИНО",  когда он  уже сбрасывал скорость до разреш„нных
шестидесяти, мимо промелькнули в свете фар голосующие. Мужчина и девочка... Они
были  далеко  не  первые  на  снегир„вском маршруте  -  и  наверняка далеко  не
последние.  Останавливаться Алексей был совершенно не расположен и  потому лишь
"мазнул" по ним взглядом,  не особо присматриваясь. Однако тренированное зрение
мгновенно зафиксировало подробности.
     Дядька  в  спортивной  куртке-"аляске"  обнимал  скукожившуюся  от  холода
пацанку  двенадцати лет.  И  упрямо  сигналил рукой  проносившимся автомобилям,
хотя,  судя по выражению лица, надежду почти потерял. Оба - в лыжных ботинках и
продуваемых ветром трикотажных штанах, рассчитанных на бодрую пробежку, а не на
длительное стояние у  шоссе.  И где-то в темноте за их спинами блеснули боковые
ст„кла автомобиля, переч„ркнутые прислон„нными лыжами...
     Снегир„в  затормозил  и   остановился,   проскочив  голосующих  метров  на
двадцать.  Когда  он  врубил  задний  ход,  они  побежали  навстречу,  неуклюже
переставляя онемевшие от  холода ноги.  А  поодаль и  впрямь стояла "шестерка",
чуть  не  до  окон  замурованная  в  плотный  сугроб.   Снегоуборочная  техника
потрудилась на совесть...
     Алексей нажал кнопку, опуская стекло.
     - До метро не подкинете?..  -  Нос у мужчины был сопливый и сизый,  а губы
двигались с трудом.
     - Ваша? - кивнул Снегир„в на "шест„рку". - Может, выдерну, сами доедете?
     Делать крюк до метро ему нисколько не улыбалось.  Как и оставлять бедолаг,
уже поверивших в то, что их сейчас выручат.
     Однако человек предполагает, а располагает вс„-таки Бог.
     - Да я...- вздохнул мужчина в "аляске".- Я тут пытался...
     Снег  вокруг "шест„рки" красноречиво свидетельствовал об  упорных попытках
хозяина вызволить заживо похороненный автомобиль.  Сап„рной лопатки,  правда, в
хозяйстве не оказалось:  папа с дочкой отважно топтали сугроб,  раскидывали его
руками в промокших варежках и,  кажется,  лыжами. Выбившись из сил, попробовали
завести машину и  вырваться из  ловушки.  Но  двигатель глох,  а  потом  настал
момент, когда вместе с ним скончался и аккумулятор...
     Дела, блин.
     Снегир„в первым долгом загнал в салон "Нивы" полуживую от холода пацанку и
запустил обогреватель на максимум,  а девчонкиному родителю сунул в руки лопату
- откапывайся,   братан,   заодно  и  согреешься!  Сам  же  включил  на  "Ниве"
предназначенный как  раз  для  такого  дела  редуктор  (Стаська  именовала  его
"танковой тягой"),  развернулся и  начал  штурмовать сугроб  с  другой стороны.
Девчонка только  ахала  -  сначала  от  испуга,  потом  -  восторженно.  "Нива"
отступала на  несколько метров,  брала  аккуратный разгон  и  таранила  снежный
откос, подбираясь к засыпанным "Жигулям".
     - Хоро-о-ош!.. - закричал наконец хозяин "шест„рки". Мелькнула лопата, и в
сугробе появился пролом.  Взять машину "на галстук" было делом минутным. "Нива"
слегка  напряглась,  с  ворчанием заскребла л„д  шипованными кол„сами...  и  по
багажнику "шест„рки" гулко брякнули свалившиеся лыжи. Первый метр взят!..
     Тащить  автострадальца пришлось достаточно долго.  Впереди  уже  показался
нужный Снегир„ву поворот,  когда двигатель "шест„рки" наконец вышел из  комы  и
надрывно заревел  прогоревшим глушителем.  Алексей  с  облегчением затормозил и
стал снимать буксирный конец. Кажется, дело близилось к счастливому завершению.

     - Оксана!  - Родитель определил отогревшуюся дочку в свою машину и вытащил
кошел„к.- Ну вот как чувствовал, хорошо, сотню из дому захватил...
     - Да  ладно  тебе,  мужик...  -  Снегир„ва неудержимо разобрал  смех.  Ему
вспомнились цены,  которые они  с  Аналитиком только что обсуждали.-  Спрячь...
Пригодится ещ„...
     Владелец "Жигулей" не стал навязывать ему то, что в его понимании являлось
деньгами.  Порылся в  другом отделении кошелька -  и  вынул  маленький бумажный
прямоугольник:
     - Держите. Мало ли что...
     Вернулся за руль и  с чудовищным грохотом укатил впер„д по шоссе.  Девочка
на  прощание помахала Снегир„ву рукой.  Он  помахал  в  ответ,  свернул забитый
снегом буксирный трос и поспешно влез обратно в машину.  МАЙОР ИВАН АНАТОЛЬЕВИЧ
КУЗНЕЦОВ,  -  гласила  визитка.  -  ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАЧАЛЬНИКА ГОРОДСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ
МРЭО. Адрес и телефон.
     Снегир„в сунул визитку в бардачок и тронул "Ниву" с места. Уш„л в поворот,
дождался границы насел„нного пункта -  и  полетел сломя  голову,  вырвавшись на
оперативный простор.
     Стаська топталась в  проезде возле  скрипучих ворот,  обрамлявших въезд на
конюшню.  Пахарь, укрытый попоной, давно жевал в деннике сво„ сено, а по манежу
ездила следующая смена.  В  ней  занимались более  продвинутые ученики.  Из-под
фонаря то  и  дело  неслись таинственные слова -  "принимание",  "полуодержка",
"рабочий  галоп".  Некоторое время  Стаська  торчала  у  края  манежа,  пытаясь
вникнуть и  разобраться,  но скоро затосковала.  С  таким же успехом можно было
разбирать интегральные уравнения, которые выводил на бумаге дядя Валера.
     - Стасик, ты что? - заметив е„, обернулся тренер.
     Она набралась смелости и указала на всадницу в брезентовой штормовке,  чей
крупный гнедой конь бежал через манеж как бы боком,  высоко и  красиво поднимая
передние ноги:
     - Роман Романович, а это как называется?
     - Принимание.
     - А вы нас научите?
     - Обязательно, - пообещал тренер.
     - А когда?
     Роман Романович улыбнулся.
     - А  смотря как у  тебя дело двигаться будет.  Нельзя сразу в университет,
правильно? Сперва надо пройти начальную школу...
     Это было понятно, и Стаська только спросила:
     - А начальная школа..?
     - Это когда ты будешь уверенно ездить галопом.  Стаська кивнула и  отошла,
подавленная  громадностью предстоявшей задачи.  Галопом  она  ещ„  ни  разу  не
ездила. Только вот так, как сегодня, - сугубо несанкционированным. Представить,
чтобы она захотела ДОБРОВОЛЬНО повторить этот ужас...
     Танечку,  хозяйку вороного коня,  ув„з домой папа,  подъехавший на большом
серебристом  автомобиле.  В  воротах  автомобиль  притормозил.  Танечка  сидела
закутанная в  пушистый клетчатый плед и  держала в  руке то  ли  персик,  то ли
абрикос...  в  любом случае,  что-то  немыслимо вкусное и  большинству людей по
определению недоступное. Она открыла окно и пригласила Стаську в машину.
     - Спасибо, - поблагодарила Стаська. - За мной сейчас тоже приедут!
     Ещ„ минут через пятнадцать ей  начало казаться,  что дядя Л„ша не появится
никогда.  Стаська  т„рла  одну  варежку  о  другую  и  прятала руки  в  карманы
старенького пальтишка (имелось и  новое,  но  не в  н„м же,  действительно,  на
конюшню!).  Наверное,  Танечка уже подъезжала к  своему дому.  И рядом с ней за
рул„м сидел папа. А дома их обоих ждала, наверное, мама...
     У Стаськи тоже был дом, и е„ тоже там ждали. Т„тя Нина с дядей Валерой...
     Дал„кие  огни  машин,   сновавших  по   Выборгскому  шоссе,   замерцали  и
подозрительно расплылись.  Стаська  шмыгнула  носом,  сняла  очки  и  стала  их
протирать...
     ...И,   конечно,   упустила  тот  самый  момент,   которого  так  отчаянно
дожидалась. Безо всякого предупреждения в лицо ударил яркий свет фар, а секунду
спустя рядом скрипнули тормоза.  В  поле  зрения возник грязный борт "Нивы".  И
сплошь облепленные снегом, точно у полярного вездехода, рога. Стаська не успела
ни  проморгаться,  ни  вытереть слезы,  ни  вернуть на  место очки -  открылась
дверца,  и знакомые руки втянули е„ в кабину,  в уют и над„жное, изгоняющее все
печали тепло.
     - Стаська!  -  сказал Снегир„в.  -  Совесть у тебя есть?  Ты что, серь„зно
вообразила, будто я могу не приехать?..
     Он  ругал е„  ещ„ долго.  За  то,  что м„рзла на улице ("Ну ведь чуяло мо„
сердце!  Нет бы хоть в  конюховку...").  За то,  что без него не стала пить чай
("Вот простудишься,  и живо прекратятся все твои лошади!  Никуда тебя т„тя Нина
больше не пустит, да и правильно сделает!.."). За то, наконец, чт