ты вот, спортсмен, скажи? А  для
этого нужна физ-куль-тура, так? Причем массовая.  Ну  что,  согласен  со
мной?
   - Согласен.
   - Вот. И  наш  фонд  "Здоровье  России"  будет  способствовать  чему?
Развитию массовой физкультуры! Секешь?
   - Нет, - чистосердечно ответил Вадим. - Вам-то это зачем?
   - Я что же, нерусский,  что  ли?  Мне  не  обидно?  заорал  Эдуардыч,
заглушая  доносившиеся  из  зала  звуки  очередного  шлягера.  Затем  он
остановился и уже тише сказал:
   - Ну конечно, ты прав. Мы люди деловые и просто так ничего не делаем.
   Но ты послушай, что получается.  Мы  выпускаем  моментальную  лотерею
"Физкультурник", закупаем  спортивное  оборудование,  одежду,  инвентарь
самого лучшего качества, мы вкладываем деньги в  организацию  спортивных
зрелищ и соревнований. И в результате получаем прибыль,  наши  вкладчики
получают  дивиденды,  и  еще  остается  на  что?  На  развитие  массовой
физической культуры. Ну как?
   - Да вроде ничего. Нормальный план. - Вадим хотел  как  можно  скорее
избавиться от словоохотливого гостя, который  в  глубине  души  был  ему
почти так же неприятен, как Нонне Анатольевне. - Все хорошо.
   - Ага. И вот я предлагаю тебе войти в совет директоров.  Будешь,  как
теперь говорят, паблик рилэйшенс заниматься...
   - Кто? я?
   - Ну не я же! И не Жорка!
   - Не-е, - покачал головой Вадим. - Спасибо, конечно, но я пас. Нет, -
Он даже и не задумывался всерьез над столь диким предложением.
   - Советую подумать, - продолжал приставать Эду-ардыч.
   - Хорошо, я подумаю, -  ответил  Вадим  и,  затушив  окурок,  ушел  к
гостям.

Другая жизнь

   Кристина понимала,  что  сессию  сдать  не  сможет  -  слишком  много
материала запущено, - и подала заявление о продлении сессии до  сентября
по семейным обстоятельствам. И это была не  отговорка.  Бабушка  лежала,
практически не приходя в сознание,  врачи  поставили  диагноз:  инсульт.
Временами Кристине казалось, что ее состояние улучшается,  а  иногда  ей
становилось хуже, но дни тянулись за днями, а ни  серьезного  улучшения,
ни ухудшения не наблюдалось.
   Теперь Кристина в полной мере поняла, что значит истинное несчастье и
по-настоящему тяжелая жизнь, и все ее переживания, связанные с  Вадимом,
с  его  изменой,  даже  с  предательством  Лидии,  постепенно  померкли.
Страшнее всего была ежедневная рутина, кормление, перестилание,  стирка.
Хорошо еще, что Антонина Станиславовна была худенькой, а после  инсульта
похудела еще больше, и Кристине было нетрудно переворачивать ее  с  боку
на  бок,  приподнимать,  чтобы  поправить  постель.  Она  очень  боялась
пролежней и потому ежедневно по несколько раз ворочала бабушку с  одного
бока на другой. Временами, раз в два-три дня, наведывалась мать Кристины
Ванда, еще очень интересная женщина за сорок. Она врывалась в  крохотную
квартирку, вихрем проносилась из кухни в  комнату,  оттуда  в  ванную  и
снова на кухню, делала замечания и указания, давала  советы,  то  качала
головой, то одобрительно кивала, а затем  так  же  вихрем  улетала  вон,
оставляя Кристину наедине с парализованной. Впрочем, от ее визитов  была
и  польза-она  приносила  продукты  и  оживляла  полностью  помертвевший
Кристинин горизонт.
   Но сидеть с  больной  матерью  у  Ванды  катастрофически  не  хватало
времени - ей надо было зарабатывать деньги, а если так пойдет и  дальше,
дочь вполне сможет оформить академический отпуск по уходу  за  бабушкой,
тем более они были прописаны вместе.
   Так Кристина и сказала девочкам из группы, которые иногда звонили ей:
она уходит в академ,  после  чего  девочки  постепенно  утратили  к  ней
интерес и почти забыли ее - она уже не принадлежала к их  узкому  мирку.
Возможно, помнила о ней Лидия, но она  тоже  не  звонила,  да  Кристина,
скорее всего, и не стала бы с ней разговаривать.
   В свободное время, когда Кристина не была занята кормлением, стиркой,
переворачиванием, даванием  лекарств,  она  меланхолически  разглядывала
деревья внизу,  пятый  корпус,  редких  пешеходов  или  рисовала  что-то
тоскливое и бессюжетное, более всего  похожее  на  замысловатые  мрачные
узоры.
   Вечером, убедившись, что бабушка заснула, Кристина перебралась к себе
в комнату и разглядывала альбом Босха (эти  фантасмагорические  картинки
сейчас как можно лучше соответствовали ее настроению), и в  этот  момент
позвонил человек, о котором она, по правде говоря, и думать забыла.
   - Кристина, - услышала она мужской голос, который не сразу узнала,  -
Гриша говорит. Вы меня не помните?
   - Нет, - чистосердечно призналась Кристина.
   - Ну Гриша Проценко. Мы с вами в последний раз виделись в  "Астории",
когда... Вспоминаете теперь?
   - Да, - помертвевшим голосом  ответила  Кристина,  которой  вовсе  не
хотелось вспоминать тот день, казавшийся теперь таким далеким.
   - Я знаю, вы подруга Лиды, и я хотел вам сказать, что  с  ней  что-то
происходит... Я просто не знаю, что делать.  Как  ее  оторвать  от  этой
компании?
   Вы ведь знаете, наверно, что она связалась  с  такими  людьми...  там
наркоманы... с дрожью в голосе - Ax, вот оно что, -  безучастно  сказала
Кристина. - Теперь все понятно.
   - Что вам понятно? - спросил Гриша с некоторой надеждой.
   - Я видела, что Лида изменилась, она звонила мне несколько раз, несла
какую-то околесицу, но я думала, она просто пьет... А потом, -  Кристина
колебалась, рассказать ли  Грише  о  том  ужасном  случае,  когда  Лидия
совершенно сознательно  заманила  ее  в  ловушку,  но  затем  решила  не
рассказывать, - она... и внешне изменилась.
   - Да, похудела, просто ужас, - озабоченно подхватил  Гриша.  -  Такая
была красивая девушка, крепкая, а теперь просто тень от нее одна. Да  вы
сами помните, чего  вам  говорить.  Как  сошлась  с  этим  Антоном  (ох,
встретился бы он мне!), так ее будто подменили. Я  сперва  не  встревал,
что ж, думаю, ну, дала мне от ворот поворот, что поделаешь, он  богатый,
весь такой упакованный... Ну я и отступился. Насильно мил не будешь, как
говорится.
   Кристина с удивлением слушала - она и понятия не имела,  что  за  тот
период безвременья, который  прошел  с  ее  злополучного  дня  рождения,
вокруг Лидии кипели такие страсти.
   - Ну, наверно, я недостаточно культурный, так она  мне  говорила.  Но
ТОТ-то, - слово "тот" Гриша произнес таким тоном, что никаких  сомнений,
как именно он относится к тому, не возникало, - он-то  чем  меня  лучше?
Что слова умные знает, так и я могу  взять  энциклопедию  и  еще  не  то
выучить. Ну, короче, ушла к нему. А тут я проходил мимо:  зайду,  думаю,
узнаю, как живет. Сама она мне открыла.  Я  ее  прямо  не  узнал.  Глаза
совсем сумасшедшие. Вошел я,  она  сама  меня  впустила  и  сразу  стала
выгонять, накричала, потом чего-то расплакалась. Я уж и не понимал,  что
с ней. А потом смотрю, руки-то все в шрамах.
   - Да, я тоже это заметила, - тихо сказала Кристина. - Так вы думаете,
это...
   - А чего думать-то! - крикнул Гриша на другом конце провода. -  Уж  я
навидался таких! Ясное дело - колется.
   - А зачем они руки режут? - спросила Кристина.
   - У них вена уходит, и,  чтоб  легче  ее  найти,  кожу  надрезают,  -
объяснил Гриша. - Ну что теперь с ней делать? Может быть,  ее  отправить
на принудительное лечение, а?
   - А родители знают? - спросила Кристина.
   - А кто ж их разберет, знают они или нет,  -  снова  закричал  Гриша,
который явно был в полном отчаянии. - Я вообще на этих людей  удивляюсь;
если бы у меня была дочь и вдруг она бы вот так изменилась,  ну  неужели
бы я не стал беспокоиться. Просто не понимаю!
   - Но они, наверно, беспокоятся, - заметила Кристина, вспомнив Лидиных
родителей,  которые  в  действительности  больше  всего   интересовались
благоустройством своего участка в Грузине. - Но что они могут сделать?
   - Как это что?! Лечить ее, изолировать от этих вот, да мало ли что! Я
как-то, уже несколько дней назад, не выдержал,  подошел  к  ее  дому,  а
перед парадной белый "мерс" - значит, там этот ублюдок! Он-то ее с  пути
истинного и своротил, попомни мое слово. Я уж думал, пропади совсем, Бог
с ней. А тут чего-то выпил малость на свадьбе у Вадима, вспомнил все,  и
не идет она у меня из головы.
   - На свадьбе у... - еле слышно повторила Кристина, и трубка  дрогнула
в ее руке.
   - А-а, - ответил Гриша. - Может быть, и не надо было  тебе  говорить,
но ты бы все равно узнала, это ж не тайна какая-то.
   - На... Валерии? - сделав над собой усилие, спросила Кристина.
   - Вадим-то женился? Ну да. Свадьба была конкретная! Невеста в  платье
- зашибись! А... - Гриша, собравшись было продолжать описание конкретной
свадьбы, вдруг спохватился, что говорит явно лишнее, и добавил:
   - Нет, ты мне гораздо больше по душе, чем она. Хотя о жене друга так,
наверно, не говорят, но я же не могу забыть, что раньше она была с ЭТИМ.
И как ее от него отвадить! - снова крикнул Гриша, имея в виду под словом
"она" этот раз Лидию. - Что делать, может, ты присоветуешь?
   - Что я могу посоветовать,  -  сказала  Кристина,  стараясь  говорить
ровно, но голос ее начинал  предательски  срываться.  -  Ничего.  -  Она
хотела еще что-то сказать, но поняла, что  сейчас  разрыдается  прямо  в
трубку. - Прости, я сейчас не могу говорить, там что-то бабушка...
   Кристина положила трубку, но не  двинулась  с  места.  Она  сидела  у
телефона,  пристально  рассматривая   пятнышко   на   сером   квадратике
линолеума. В сущности, то, что сообщил Гриша, не было для нее  такой  уж
неожиданностью. Она знала, что у них бурный роман. Но роман  -  одно,  а
свадьба - другое. Кристина представляла,  как  теперь  Валерия  хозяйкой
входит в квартиру на  Третьей  линии,  как  называет  Нонну  Анатольевну
мамой, как  скептическим  взглядом  осматривает  старинную  мебель,  как
целует Вадима, как называет его своим... Своим по закону, перед Богом  и
людьми, как говаривала бабушка, когда была здорова. Это было ужасно.
   Кристина могла бы пожелать ему счастья,  махнуть  рукой  на  то,  что
другая оказалась лучше нее, но она была уверена,  что  никакого  счастья
тут не будет. И только сейчас она вдруг  задала  себе  вопрос,  которого
почему-то не задавала раньше: а зачем, вообще-то, Вадим Валерии?

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Рай в "Эдеме"

   Гостиница "Эдем" располагалась в двухстах метрах от пляжа в пригороде
Пальма-де-Мальорка.  Приветливый  портье,  с   которым   Вадим   говорил
по-английски, улыбаясь, подал им  ключ  и  подозвал  мальчика-посыльного
отнести чемоданы.
   Валерия шествовала под руку с мужем, на ней был белый льняной брючный
костюм, белая шляпа и темные очки от солнца.  Правую  руку  она  держала
так, чтобы хорошо было видно кольцо на указательном пальце правой  руки.
Кольцо было широкое и тяжелое, грамма на четыре, и самой высокой  пробы.
Валерия объявила Вадиму, что к ее пальцам узкие кольца не идут, что  она
привыкла к тяжелым кольцам, и жених покорно объезжал  ювелирные  салоны,
чтобы выполнить ее пожелание. Валерия чувствовала, что привлекает к себе
внимание.  Она  отметила  с  удовольствием,  что  мужчины  в   вестибюле
провожают ее восторженными взглядами и даже возгласами, не  нуждавшимися
в переводе.
   Молодожены вошли в номер, вслед за ними мальчик внес два внушительных
чемодана и удалился. Валерия огляделась вокруг. Просторная комната  была
обставлена светлой мебелью, пол застлан ковром. На круглом столике  ваза
с цветами и другая, побольше, со свежими фруктами.  В  углу  комнаты  на
низенькой  тумбочке  стоял  телевизор,  а  при  ближайшем   рассмотрении
выяснилось,  что  внутрь  тумбочки  вмонтирован  небольшой  холодильник,
заставленный банками  пива,  кока-колы  и  миниатюрными  бутылочками  со
спиртными напитками. Вадим, уже бывавший в западных гостиницах, пусть не
таких шикарных, достал банку пива и налил в  высокий  стеклянный  бокал,
который нашелся на полке одного из шкафчиков.
   Валерия от пива отказалась и  попросила  кока-колы.  Она  бросила  на
кресло свой белый пиджак  и  грациозной  походкой  подошла  к  балконной
двери.
   Вид,  который  открывался  с  балкона,  завораживал.  Гостиница  была
окружена деревьями и цветущими кустарниками, справа разноцветные зонтики
и  шезлонги  окаймляли  бассейн,  принадлежащий  гостинице,  а  впереди,
сливаясь с ярко-синим небом на линии горизонта, простиралось Средиземное
море. Лера в детстве каждое лето ездила к тетке в Мелитополь, и Азовское
море - совсем не то. От сознания того, что она находится в  Испании,  на
берегу Средиземного моря, пейзаж показался ей сказочным и неповторимым.
   - Люблю море, - сказал Вадим, подходя к ней с бокалом  пива  в  одной
руке и обнимая ее другой. - Давай прямо сейчас - на пляж!
   - Сначала я должна принять душ, - сказала Валерия  и  открыла  дверь,
ведущую  из  прихожей  в  ванную  комнату.  Там  все   сверкало   белыми
эмалированными и кафельными поверхностями, а посередине  оставалось  еще
столько места, что  впору  было  устраивать  танцы.  Валерия  придирчиво
осмотрела  пушистые  полотенца  разных  цветов  и  размеров,  бумажки  с
надписью "Дезинфицировано" на ванне и  крышке  унитаза,  потом  перевела
взгляд на мраморную полочку рядом с умывальником.
   - Вадим, - позвала она, - они не положили мыло. Я точно знаю,  что  в
таких гостиницах в номерах должны быть  мыло  и  шампунь.  Надо  позвать
горничную.
   И прежде чем Вадим что-нибудь ответил, она нажала кнопку звонка,  под
которым было написано по-испански  "Камарера"  и  нарисована  девушка  в
кружевной наколке.
   - Ты что, Лера? - слегка удивленно спросил Вадим.
   - Что положено, то положено. Я в турагентстве все подробно  записала,
- ответила Валерия. - А прислуга на то  и  существует,  чтобы  выполнять
свои обязанности. - С этими словами она уселась в кресло и взяла из вазы
золотистый апельсин.
   В дверь постучали, и в комнату  вошла  молодая  женщина  в  форменном
передничке. Она была примерно одних лет с Валерией,  чуть  полновата,  с
круглым, чуть курносым лицом и  русыми,  коротко  стриженными  волосами.
Горничная начала с трудом выговаривать английские слова, а  Вадим  кивал
ей с одобряющей улыбкой, как вдруг, всмотревшись  попристальней  в  лицо
Валерии, горничная закричала на чистейшем русском языке:
   - Лерка! Неужели ты? Глазам своим не верю.
   Валерия привстала, подошла поближе и протянула:
   - Привет, Марина.
   Горничная никак не могла прийти в себя от изумления. Она  смеялась  и
всплескивала руками:
   -  Лерка,  какими  судьбами?  Вот  уж  не  ожидала.  Валерия,   слабо
улыбнувшись, повернулась к Вадиму:
   - Познакомься, Вадим,  это  Марина  Новикова,  с  которой  мы  вместе
работали.
   Марина, это Вадим Воронов, мой  муж,  известный  теннисист,  финалист
Кубка Кремля.
   Восторженная Маринка аж взвизгнула:
   - Надо же, у вас, значит, свадебное путешествие.  Поздравляю.  Тут  у
нас вам понравится. - Она чуть застенчиво обратилась к Вадиму:
   - А я о вас слышала.
   Очень приятно познакомиться.
   - Мне тоже. - Вадим улыбнулся м протянул девушке руку.
   - Так ты что, тут работаешь? - спросила Валерия.
   - Ну да, - радостно ответила Маринка. - У нас  в  Питере  одна  фирма
набирает людей для работы за границей  во  время  курортного  сезона.  Я
здесь уже три недели. Тут неплохо: кормят нормально, на пляж после обеда
ходить можно. Я даже загорела. Вот только словом не с кем перемолвиться.
Как говорится, и ску, и гру, и некому  ру...  Русских  пока  было  очень
мало, а я по-испански на нуле, да и по-английски тоже не очень.
   - Так, может быть, мы втроем встретимся где-нибудь вечером,  посидим,
- предложил Вадим. - Марина нам расскажет, что здесь стоит посмотреть.
   - Это было бы здорово, - начала Марина, но  Валерия  быстро  перебила
ее:
   - Вадим, это мы тут отдыхаем, а Марина на работе.
   - Но мы можем договориться на то время, когда Марине удобно, - сказал
Вадим. - Ведь у вас бывает свободное время?
   - Конечно, мы еще успеем договориться, - опять вмешалась  Валерия.  -
Вообще-то я рада, что ты тут оказалась, я ведь не знаю, как  с  местными
разговаривать, а мне нужен кто-то из персонала.
   - А в чем дело? - с легким беспокойством спросила Марина.
   - Дело в том, что нам в номер не положили мыло и шампунь,  -  сказала
Валерия, направляясь к ванной комнате.
   -  Не  может  быть,  -  встревоженным  голосом  отозвалась  Марина  и
последовала в ванную за Валерией. - Я утром все проверила. Вот, смотри.
   Она открыла дверцу небольшого стенного шкафчика, на который Лера  еще
не успела обратить внимание. Там на трех полочках было  разложено  целое
парфюмерное  богатство:  зубная  паста,  зубные  щетки  в   целлофановых
обертках и малюсенькие флакончики с одеколоном, шампунем, гелем для душа
и косметическим молочком.
   - Смотри, а здесь мочалка и тапочки.  И  действительно,  в  небольшом
ящичке под мраморной  полочкой  лежали  в  упаковках  наборы  для  душа:
непромокаемые шапочки, тапочки и мочалки.
   - У нас  тут  все  очень  строго,  нас  проверяют,  чтобы  ничего  не
забывали, -  продолжала  Марина,  открывая  еще  одну  полочку  шкафа  в
коридоре. - Вот смотрите, тут обувная щетка, крем для обуви, а еще набор
для шитья. - Она вынула и подала Валерии небольшой футлярчик, в  котором
размещены  были  иголки,  булавки,  нитки  разного  цвета,  пуговицы   и
миниатюрные ножницы.
   -  Спасибо,  тут  действительно  все  очень   хорошо   продумано,   -
снисходительно сказала Валерия. - Недаром мне в агентстве  рекомендовали
именно этот отель.
   - В холодильнике напитки, они включаются в ваш счет, а в  холодильник
кладут новые. Если еще что захотите, можете сделать  заказ  в  номер,  -
сообщила  Марина.   А   еще   тут   устраивают   экскурсии   по   всяким
достопримечательностям.  В  королевский  дворец  двенадцатого  века,   в
сталактитовую пещеру, на фабрику изделий  из  стекла  и  еще  туда,  где
выращивают жемчуг... И машины дают напрокат.
   - Это здорово, -  оживился  Вадим.  -  Возьмем  машину  и  покатаемся
всласть, да, кошечка?
   - Я не против, но мы еще успеем все обсудить, -  ответила  Валерия  и
повернулась к Марине:
   - Большое спасибо, что ты все показала, а теперь, извини, пожалуйста,
мне надо душ принять с дороги.
   - Конечно-конечно, - заторопилась Марина. - Мне самой бежать надо,  у
меня еще номера не убраны. А вы отдыхайте. - Но она топталась на пороге,
как будто ожидая еще каких-то слов.
   Вадим подошел попрощаться:
   - Спасибо вам, Марина, так  приятно  встретить  в  незнакомой  стране
родную душу из Питера. Не забудьте, что вы обещали вечером встретиться с
нами.
   - Конечно, спасибо большое, - сказала, просияв, Маринка и  обернулась
к Лере:
   - Ужасно рада тебя видеть. До вечера.
   Лера подошла к круглому столику, уселась в  кресло  и  закурила.  Как
только дверь за Мариной закрылась, Валерия повернулась к мужу:
   - Интересно, ты соображаешь, что говоришь?
   - Что с тобой, Лерочка? - Вадим непонимающим взглядом смотрел на нее.
   - Зачем ты ее пригласил? Как ты себе вообще все это представляешь?
   - Лера, но нельзя же так, - попытался успокоить ее Вадим. - У  нас  с
тобой целая неделя впереди, никто не будет отвлекать, даже не верится  в
такое счастье. Я думал, ничего страшного, если  мы  немножко  посидим  с
твоей приятельницей, выпьем вина, поболтаем. Ей же, наверно, одиноко.
   - Дело не в нас с тобой, - почти прошипела  Валерия,  -  Ты  что,  не
понимаешь?
   Она же горничная!!?
   - Ну и что из этого? У нас всякий труд почетен.
   - Ой, не  надо  только  этой  советской  агитации.  Забудь  об  этом,
пожалуйста.
   Вадик, милый, мы с тобой снимаем номер за сто пятьдесят долларов,  мы
солидные, уважаемые люди. И что подумают в администрации, когда  увидят,
как мы выпиваем в компании горничной.
   - Подумают, что она твоя подруга, - пожал плечами Вадим.  -  Но  ведь
так оно и есть.
   - Не такая уж и  подруга,  -  небрежно  ответила  Валерия.  -  Просто
работали вместе в НИИ, л