В  данный момент большие столы были  сдвинута воедино,  и  за  ними  шумно
веселилась компания.  Стояли полные, пустые и полупустые бутылки, на пол падали
вилки,  в  салатничках с недоеденными закусками дымились окурки.  Разгоряч„нные
лица, слишком громкий разговор, щедро сдобренный красотами русского языка... До
плясок на  столах дело пока ещ„ не  дошло,  но  опасность кому-то  не  успеть к
поезду присутствовала однозначно.
     Тихвинцы (к  которым уже  некоторое время причислял себя и  Тарас) скромно
прошли мимо  шумной компании и  устроились в  угловом кабинетике.  Почти  сразу
появилась  девушка,  обмахнула  стол,  разложила салфетки-вилки-ножи,  принесла
свежую  пепельницу,  подала  Игорю  упакованное  в  пластиковый кармашек  меню.
Девушка была  совсем не  такая,  какую ожидаешь увидеть в  подобном месте и  на
подобной работе. Все знают, что официантка должна быть решительной и разбитной,
способной одним взглядом урезонить алкоголика и поставить на место зарвавшегося
клиента.  Эта  -  может  быть,  станет такой  через годик,  только лучше бы  не
становилась.   Тихоня  с  нежными  маленькими  руками,  краснеющая  от  мужских
взглядов...  Тарас посмотрел ей вслед и задумался.  Она ему кого-то напоминала.
Кого?..
     - Ехал я, блин, раз на поезде, - сказал вдруг Сморчок. - Давно. Ещ„ предки
в Сочи возили...
     - Было же  время,  мать его треск,-  кивнул Тема.  Они были взрослые люди,
помнившие,  что  и  как  (а  также поч„м) было лет  пятнадцать назад.  Не  чета
нынешней мелкоте,  для которой добеловежский период сразу переходит в  каменный
век.
     - Так вот,  - продолжал Игорь. - Только-только отъехали, выясняется, что в
соседнем купе зависают какие-то пэтэушники.  Звездорванцы,  ясное дело.  Первый
раз от мамок оторвались. Бель„ не берут, а всего багажа - сплошная водяра...
     Тема кивнул, щ„лкая зажигалкой:
     - Которую они, ясный перец, тут же хлестать...
     - А  то,  -  хмыкнул Игорь.  -  Ещ„ по  Питеру едем,  а  они на  такой уже
кочерге...  Мои маманя с папаней переживать,  как,  мол, что будет, ночью и вс„
такое.  А там проводница была...  -  Сморчок даже глаза закатил:  -  Вах, какой
жэнщина...
     Тема с Тарасом заинтересованно ждали продолжения.
     - По коридору вагонному она,  в общем, боком ходила, - Игорь широко разв„л
руки,  очерчивая в  воздухе контуры роскошной фигуры.  При  электрическом свете
ярко блеснула алмазная крошка на его "гайке".  Эту "гайку" он великодушно давал
Тарасу примеривать,  но,  во-первых,  она ему на палец не влезла,  а во-вторых,
Тарас приш„л к выводу, что перстень на руке созда„т страшное неудобство - и как
только Сморчок управляется?.. - И притом... с такими яйцами баба, что „-мо„, да
и только,  -  рассказывал тем временем Игор„к. - Как щас помню, стоит она перед
дверью купе,  где их шобла обосновалась, и одной рукой пацана за грудки тряс„т,
так что у него пятки чуть не над полом мелькают, а в другой руке держит пузырь,
у него отнятый. "Ты, мать твою, - кричит, - мне ещ„ раз лекальник разинь!!! Так
тебя,  вот так,  ещ„ так и  растак!!!" И -  хлобысь бутылку в окно!  Лето было,
жара,  блин,  да поезд только что у перрона стоял,  внутри крематорий, окна все
нараспашку...
     - Шелупень - это что, - посмеявшись, сказал Тема. - Мне вот хуже пришлось.
Я  нонеча до Москвы с  одним семейством в  купе ехал.  А  у  них пацан лет этак
тр„х...
     - Абзац,  -  вполне  искренне  посочувствовал  Игорь.  Тема  страдальчески
сморщился:
     - Не то слово,  абзац!  Они через каждый час его на парашу сажали. Горшок,
то есть,  ставят на полку и киндера сверху, чтобы жопку сквозняком не надуло...
И - прямо у меня перед мордой... А мне и наружу лишний раз не свинтить...
     Причина его мученичества,  из-за  которой он путешествовал поездом,  а  не
самол„том,  приехала в  тяж„лой и  ужасно  таинственной сумке.  Тема  тотчас по
прибытии положил е„ в камеру хранения на вокзале.  Может быть, сумку оттуда уже
и забрали. Кто? А кто надо.
     Между  тем  девушка,  принимавшая у  них  заказ,  появилась из  кухоньки с
большим подносом в руках.  Она направилась в сторону "кабинетика", стараясь как
можно дальше обойти гогочущую компанию за  сдвинутыми столами,  и  Тараса вдруг
осенило.  Княжна!  Так  могла  бы  в  первые  советские годы  выглядеть княжна,
скрывшая сво„ происхождение и поступившая на работу. Тарас читал о ч„м-то вроде
этого в книжках. Пока ещ„ жива была бабушка и заставляла его книжки читать...
     Тарас смотрел на приближавшуюся "княжну" и  думал о  том,  что она и  сама
была  где-то  как-то  похожа на  его  покойную бабушку -  какой  запечатлели е„
древние фотографии в бархатном альбоме с заст„жками.  Тарас спохватился,  начал
ни к  селу ни к  городу вспоминать,  где конкретно у  него в комнатухе валяется
этот самый альбом,  и решил про себя, что, вернувшись, обязательно вытащит его.
И сравнит.
     - Приятного  аппетита...-  Девушка  аккуратно  разгрузила поднос.  Теме  -
фирменные котлеты.  Сморчку - копч„ную курицу. Тарасу - ломоть жареной осетрины
с  гарниром из овощей.  Теперь он мог себе позволить даже и  не такое,  и  было
смешно  вспоминать,   как  совсем  недавно  он   п„р  домой  сумку  картошки  с
родительского участка и радовался временному продуктовому "изобилию".
     - Спасибо! - единственный из троих поблагодарил он официантку. Не то чтобы
он был таким уж вежливым и воспитанным.  Просто иного способа привлечь внимание
девушки с ходу придумать не удалось.
     Она не отреагировала. В смысле, не посмотрела на него, не улыбнулась. Лишь
коротко кивнула:
     - Пожалуйста.
     Тарас неожиданно огорчился,  осознав:  он-то для не„ никакой не особенный.
Не  князь на белом коне.  Всего лишь очередной из,  наверное,  ста посетителей,
которых она видит за день... Он даже слегка обиделся, что, понятно, было совсем
уже недостойно крутого бандита. Мрачно уткнулся в свою осетрину - и стал есть.
     Приглуш„нный  девичий  писк  заставил  его  поднять  голову.  Оказывается,
"княжну" вс„-таки подозвали гулявшие за  сдвинутыми столами,  и  процесс заказа
очередной порции спиртного плавно перет„к сначала в  заигрывание,  а потом -  в
попытку усадить девушку к  себе  на  колени.  Оказать решительное сопротивление
значило устроить скандал,  и официантка попыталась решить дело миром.  Что было
подвыпившими мужчинами закономерно воспринято как кокетство.
     Маячивший при  дверях  крупный дядька,  облач„нный в  неизбежный камуфляж,
оглянулся на шум, но ничего не сделал и не сказал.
     Тарас ещ„ не сил„н был в "понятиях" и не утрудился задуматься,  полагалось
ли в данной ситуации заступаться за жертву. Он просто вмиг забыл про еду, издал
глухое  рычание  и  сделал  движение  подняться.   Увы,   дизайнер,   строивший
кабинетики,  спроектировал  их  в  явном  расч„те  на  худосочных  дистрофиков:
крупный, мускулистый Тарас едва не застрял.
     - Мужики!  -  опередил его Игор„к. - Дело прошлое, мужики, вы чуток потише
бы, а?..
     Реакция на вежливую (как было принято у  тихвинцев) просьбу тоже оказалась
вполне предсказуемой. Девушку ущипнули за мягкое место, обозвав "дрючкой". Трое
молодых  людей  были  удостоены  ещ„  менее  лестных  эпитетов.  После  чего  в
выражениях, очень дал„ких от придворного этикета, им было предложено удалиться.
Не то, дескать...
     Тема  с  Игорем переглянулись,  одновременно улыбнувшись.  Затем  столь же
синхронно,  не вставая,  развернулись к обидчикам.  Одинаковым движением сунули
руки  в  карманы,  извлекая украшенные дорогим деревом складные ножи "Buck".  И
разом  выщелкнули длинные,  широкие  лезвия,  предназначенные резать  вовсе  не
колбасу.
     Менее опытный Тарас чуть  отстал от  приятелей,  но  это  лишь придало его
"появлению на  сцене"  ещ„  больше  тяжеловесной значительности.  Он  отодвинул
мешавшую перегородку и вырос за спинами у Игоря с Темой -  метр девяносто пять,
косая сажень, волосы в хвост, как у Горца по телевизору!.. Неторопливо запустил
руку в недра просторной кожаной куртки и...  выволок чудовищный свинорез. Благо
выпуклые мышцы позволяли укрывать под одеждой не  то  что нож -  даже небольшой
пулем„т.  Пользоваться кинжалом,  аккурат накануне купленным в "Солдате удачи",
Тарас толком ещ„ не умел, но что при виде него Рэмбо точно сдох бы от зависти -
не вызывало сомнения.
     От  дальнейших агрессий  тихвинцы  воспитанно воздержались,  однако  такой
надобности и  не  возникло.  Последовала немая  сцена.  Решительные граждане за
сдвинутыми столами начали стремительно трезветь.  Тот из них,  что минуту назад
всех громче ругался, теперь только и придумал ошалело спросить:
     - Реб-бята... а вы откуда приехали?
     Когда человек наступает на  грабли,  грех  ему  не  помочь.  Тема дружески
улыбнулся мужику и ответил чистосердечную правду:
     - Из Казани.
     Это  было  последней  каплей.  Кто-то  немедленно посмотрел  на  часы,  и,
естественно,  оказалось,  что до отхода поезда осталось всего ничего.  Компания
оперативно принялась собираться, потребовала принести сч„т. Когда они выходили,
дядька в камуфляже подержал им дверь.
     Тарас  поставил на  место  сдвинутую перегородку,  и  тихвинцы возобновили
прерванный ужин.

     Валя  Новомосковских сидел  в  ванной  на  табуретке,  запрокинув голову и
прислонившись затылком к облупленной кафельной стенке.  Кафель приятно холодил,
доставляя некоторое облегчение.  Больше ничего приятного и  хорошего в жизни не
было.   Кое-как   добравшись  домой,   Валя   первым   долгом  позвонил  своему
непосредственному работодателю,  сирийцу Фараху ан-Наджара, и попросил помощи и
защиты. Фараха "крышевал" очень большой человек - вор в законе Француз. Если бы
такой человек замолвил словечко...  Фарах Валю ценил.  Он  пообещал сделать что
сможет, однако предупредил: последнее время его покровитель пребывал в очень уж
дурном настроении -  как бы под горячую руку,  мол,  не попасть...  Теперь Валя
сидел неподвижно,  зажмурив глаза,  и  лишь  слегка вздрагивал,  когда супруга,
Витя-Виктория, меняла у него на лице мокрое полотенце. Вале было больно дышать,
а  из разбитого носа обильно текла кровь.  Витя возилась с  ним уже,  наверное,
полчаса,  но  кровь никак не хотела униматься.  Валя вс„ время ощущал во рту е„
отвратительный, солоновато-металлический вкус, от которого мало-помалу начинало
мутить.
     - Господи,  - простонала Витя, отжимая очередное чистое полотенце и бросая
в раковину снятое с мужниного лица. По белому фаянсу разлетелись бурые брызги.-
Валь, дай я лучше "скорую" вызову...
     Валя приоткрыл глаза и сразу зажмурился от света лампочки, казавшегося ему
ослепительно ярким.
     - Нет!..  -  прогнусавил он,  сглатывая очередную порцию  слюны  пополам с
кровью.  Он  никогда  ничем  не  болел  и  общался  с  врачами исключительно на
шоф„рской комиссии. Вызов "Скорой помощи" казался ему шагом в бездну. "Скорую",
как всем известно,  вызывают к  умирающим.  Так не  хочет же Витя в  самом деле
сказать...
     Его одолела очередная волна дурноты,  и он сосредоточился на том, чтобы е„
победить.
     Эсфирь Самуиловна Файнберг,  вышедшая из  своей  комнаты с  бидончиком для
воды,   сразу  приметила  на  коридорном  полу  маслянистые  пятна,   вереницей
тянувшиеся из прихожей. Старая женщина поставила бидончик и проворно нагнулась,
присматриваясь. В коммунальном коридоре царили подслеповатые сумерки, но бывшую
фронтовую медсестру обмануть было невозможно. Так и есть. Кровь!..
     Следы вели в  ванную,  где горел свет и  сквозь щель незапертой двери было
видно,  как  мелькал  п„стрый  махровый  халат  Вити  Новомосковских.  Влекомая
профессиональным  долгом,   т„тя   Фира  решительно  приблизилась  и   обозрела
открывшуюся картину.
     - Витя!..  - возмутилась она секунду спустя. - Шма-Исраэль*, Витенька, что
же это ты таки делаешь?..
     *Еврейское присловье, аналог русского "Господи помилуй!".
     Виктория ангельским характером не блистала никогда.  А уж в данный момент,
будучи взвинчена до предела, - и подавно.
     - Уйди!..- стремительно обернувшись, заорала она.- Уйди на фиг!!!
     Несчастный Валя у  не„ за спиной конвульсивно вздрогнул и  сбросил с  лица
полотенце. Перегнулся через край ванны - и его начало рвать.
     - Мамочки...-  бросив  один  взгляд на  красно-ч„р-но-кошмарное содержимое
Валиного  желудка  и  сразу  почувствовав себя  вдовой,  попятилась Витя.-  Ой,
мамочки... Я "скорую"... Я сейчас...
     Реакция т„ти  Фиры  была  прямо противоположной.  Маленькая старая женщина
ощутила себя  в  привычной стихии  и  энергично протиснулась мимо  перепуганной
Вити.
     - Без "скорой" обойд„мся.  Перекись есть?  Неси,  - деловито распорядилась
она. - Бинт, пинцет, масло растительное...
     Насколько вс„ проще,  когда кто-то  бер„т командование на себя!..  Молодая
женщина бегом кинулась за дверь.  Т„ти-Фирин бидончик,  попавший ей под ноги, с
дрызгом покатился по коридору.
     Валя сидел в одних трусах и носках: вс„ остальное, порванное и испачканное
в  неравном бою с "цхрыслерами",  было стащено с него и брошено под раковину на
пол. Валю корчило, большое полноватое тело судорожно напрягалось. Как раз когда
вернулась Витя,  он беспомощно обмяк,  и стал понятен смысл выражения "протянул
ноги". Именно это Валя и сделал.
     - Так!  -  Т„тя Фира квалифицированно не дала ему сползти с табуретки. - У
меня в буфете, наверху слева, стоит нашатырь. "Раствор аммиака" называется...
     Витя снова умчалась.
     - Вот  видишь,  что  получается,  если  голову запрокидывать,  -  спокойно
пояснила т„тя  Фира,  когда "без пяти минут вдова" трясущимися руками подала ей
пузыр„к.  -  Чтобы я понимала, и кто это первый выдумал голову запрокидывать?..
Ни в  коем случае не нужно так делать.  Кровь должна вытекать,  а  он у тебя е„
наглотался.   А   у   организма  на   собственный  белок   реакция   совершенно
определ„нная... Так что никакой паники...
     На  том  конце  коридора  бухнула  входная  дверь,  прозвучали решительные
мужские шаги, и на пороге ванной возник Тарас Корабл„в. Растаявший уличный снег
каплями блестел на кожаной куртке. Тарас держал на руках Ваську, по нечаянности
выпущенного из  комнаты Витей Новомосковских.  Васька цеплялся за его куртку и,
восторженно принюхиваясь, тянулся к лицу.
     - Т„тя Фира,  тут ваш...  -  начал Тарас. Заметив Валю, он ос„кся. А потом
сурово,  с каким-то властным участием,  которого за ним до сих пор не замечали,
спросил: - Кто?..

     Говорят, что понедельник - день тяжелый. Если так посмотреть, то последняя
неделя для  Петра Ф„доровича Сорокина выдалась из  сплошных понедельников.  Для
начала  кто-то  натравил на  любимый "Шкворень" санэпиднадзор:  обнаружили там,
видите ли,  тараканов и крыс.  Затем шныри на таможне нашли в ехавшей за кордон
"десятке" пару маленьких гаечек из тантала.  Не иначе,  кто-то стукнул - а то с
какой бы радости им начать колупать именно эти две гайки, такие же грязные, как
и  все  прочие?..  А  в  довершение всех несчастий пидорасы-гаишники тормознули
любимый перламутровый "Мерс".  И,  пробив-таки, что он "пал„ный", загнали тачку
на штрафную стоянку...
     Ясно,  кто  вс„ это устроил.  Пиновская и  "Эгида".  И  безошибочное чуть„
говорило старому вору,  что  неприятности и  убытки  только начинаются.  Но  не
сдавать же  изенбровке в  рамах* Скунса?..  Да  и  захоти Француз его  сдать...
Самому  в  деревянный макинтош  проще  прикинуться.  "Ну,  блин,  дела",-  П„тр
Ф„дорович крепился, кряхтел и, думая думу, даже плюнул на свою привычку не пить
по  утрам.  А  чего не  пить-то?..  Один хрен.  Ситу„вина такая,  что  лучше не
заморачиваться жизненными  реалиями,  а  нажраться  и  забыться.  На  время  по
крайности...
     *В очках (жаргон).
     Лучше  всего  для   этих  целей  подходит  "Мартель".   Француз  откупорил
"соотечественника"  и  успел  понемногу  ополовинить  флакон,  когда  в  дверях
нарисовался Ленчик, поддужный**.
     Помощник (жаргон).
     - Папа,  тут араб-барыга на  проводе.  Дело у  него,  просит приказчика от
беспредельщиков отмазать... По„т, чтобы ты лично на линию вышел...
     - Так!.. - наконец-то паскудный настрой Петра Ф„доровича начал воплощаться
в  конкретные действия.  Фарах  ан-Наджара  возник  поистине  вовремя,  лучшего
громоотвода придумать было  нельзя.  Француз зримо представил себе пышнокудрого
сирийца,  вечно  жрущего клубничное варенье,  и  его  самым натуральным образом
затошнило.  -  Приказчика,  значит?  За двести-то баксов, что он мне максает за
крышу?!.  На  хрен!  -  Разъяр„нный вор  ухватил  бутылку за  горлышко,  и  под
стеклянный звон  благородный французский коньяк  расплылся пятном по  стене,  а
Л„нчик-поддужный припомнил,  что у "папы" было ещ„ одно прозвище -  Резаный.  -
Арабу скажи, что он, падла, мне по жизни должен! И чтобы язык в жопу засунул! И
засылает не двести,  а пятихатку!..* А не нравится,  пусть канает в свой сектор
Газа, маромои его там живо опетушат...
     *Пятьсот, в данном случае - долларов (жаргон).

     Удав

     Белая  мышь,  предназначенная на  ужин  рептилии,  попала в  террариум уже
м„ртвой,  однако п„строго тропического гада это обстоятельство волновало меньше
всего.  Унаследованный от  предков инстинкт никаких просторов для толкования не
оставлял:   всякую  пищу  перед  проглатыванием  следует  придушить.  Точка.  И
полутораметровый змей,  согретый  лучами  тщательно  подобранной  электрической
лампы,   неукоснительно  исполнял  завет  поколений.   Происходившее  за   ярко
освещ„нным стеклом имело мало  общего с  иллюстрациями из  детских книжек,  где
"ужасный" питон обвивает жертву десятками колец, как нитка катушку. В жизни вс„
проще.  Серо-ж„лто-зел„ный  душитель  действовал сообразно размерам добычи;  он
набросил на м„ртвую мышь всего одну петлю,  да и  то незамкнутую.  Но эта петля
состояла из сплошной живой мышцы,  надел„нной силой стальных тисков. Достаточно
было  взглянуть,  как  пластилиново деформировалось беспомощное мышиное тельце.
Под  скомканной  белой  шкуркой  наверняка  не  осталось  целых  костей,  лапки
неестественно торчали в  разные  стороны,  а  маленькая раскрытая пасть  словно
силилась вобрать в стиснутые л„гкие воздух...
     Борис  Дмитриевич  Благой  сидел  в  мягком  кресле,  размешивая  ложечкой
великолепнейший  кофе,   и   помимо  воли  косился  на  залитый  светом  клочок
бразильского  болота,  где  не  спеша,  с  расстановкой обедал  п„стрый  питон.
Большая,  специально  построенная  оранжерея  миллионерского особняка  в  целом
являла  собой  сер-пентарий  на  зависть  именитому зоопарку  -  и  по  составу
чешуйчатого контингента,  и  по  технической оснащ„нности.  Несколько кресел  и
письменный  стол,  за  которым  в  спортивном  костюме  расположился собеседник
Благого,  стояли в сплошном окружении просторных стеклянных узилищ. Электронные
датчики   заботливо  следили  за   влажностью,   давлением  и   температурой  в
террариумах.  А  также,  надо думать,  за  тем,  чтобы обитатели не ускользнули
наружу.  Пока в этом плане вс„ было -  тьфу, тьфу! - спокойно. Гады пребывали в
благодушии и размягчении - нежились под лучами искусственных солнц или медленно
ползали, перетекали с места на место среди зелени и живописных камней.
     И  только маленький амазонский удав вс„  так же  неотвратимо,  терпеливо и
постепенно душил уже давно м„ртвую мышь.
     - Не могу!..  -  сконфузился Борис Дмитриевич,  когда стало ясно,  что его
безуспешные попытки оторвать взгляд  от  происходящего за  стеклом не  остались
незамеченными. - Вроде понятно, природа... вс„ естественно... И змеюке "Вискас"
небось не предложишь, ей мышь подавай, не то от несварения сдохнет... Наверное,
слишком  городские  мы  люди.   И  смотреть  тошно,  и  не  смотреть  нельзя  -
притягивает...
     - Натура человеческая,-  владелец серпентария слегка усмехнулся. - Когда я
в  школе  учился,  из  класса  ребята деньги мне  предлагали -  только пригла