счастью, зеленый пиджак он давно снял и в черных джинсах и белой рубашке
выглядел получше. А Лидия, та вообще казалась  если  не  красавицей,  то
вполне привлекательной девушкой. И танцевала она вполне сносно.
   Антон  вынул  новую  сигару  и.  Презрительно  оглядывая   танцующих,
заметил:
   - У нашего друга замечательные ботинки. Конкретные.
   Валерия засмеялась.
   - Не вижу ничего смешного, - небрежно отбрасывая челку назад,  сказал
Антон. - Прекрасный вьюноша, кроме того, твой знакомец, как я понял.
   - Да он, наверно, видел меня в казино, - кивнула Валерия и  почему-то
презрительно скривила губы.
   - Вы ходите в казино? - спросила Кристина немного удивленно.
   - Через день, - спокойно ответила Валерия.
   - Вы играете?
   - Ну, не совсем... -  небрежно  ответила  Валерия  таким  тоном,  что
Кристина не решилась спрашивать дальше.
   - Слушайте, а она милая девочка,  эта  будущая  учителка  слепеньких.
Жаль только, что достанется этому  доморощенному  ковбою,  или  кто  там
ходит в эдаких сапогах? Канадские лесорубы? Пожалуй, -  Антон  задумчиво
затянулся и выпустил сизоватый сигарный дым, -  пожалуй,  она  для  него
слишком хороша. Надо этому воспрепятствовать.
   - Что же, хочешь сам ею заняться? - Голос Валерии прозвучал холодно.
   - Успокойся, ревнивица, -  улыбнулся  Антон.  -  Это  же  так,  игра.
Временная прихоть. Разве они могут быть только у тебя?
   Тем временем Вадим заказал еще  шампанского  и  армянский  коньяк,  и
Антон стал смешивать  эти  напитки  в  пропорции  два  к  трем,  называя
полученное громким названием "Коктейль "Принц Уэльский"". "Принц"  сразу
бросился в голову, и постепенно веселье становилось все  более  и  более
непринужденным, если не сказать буйным. Лидия танцевала  попеременно  со
всеми, ее приглашали и мужчины из-за соседних столиков, в том числе один
громила, стриженный под Котовского,  то  есть  налысо.  Не  привыкшая  к
такому вниманию Лидия раскраснелась и казалась такой  счастливой,  какой
Кристина ее, кажется, никогда и не видела, даже на елке в первом классе.
Она чувствовала себя чуть ли не королевой  бала.  Гриша  Проценко  также
выглядел очень довольным. Ему нравилось все -  и  шикарный  ресторан,  и
друг, закативший такое торжество, и девушка его друга, и особенно Лидия.
Не очень нравился, правда, этот пижон, который так и норовил  подколоть,
но Гришка был парень незлобивый и потому  старался  просто  не  обращать
внимания.
   Встретились бы в другом месте, тогда бы и  поговорили  по-другому,  а
сейчас не время отношения выяснять.
   Все весьма забавляло и Валерию - она прекрасно видела, какими глазами
смотрит на нее Вадим. Он явно принимал ее за кого-то другого, но в  этом
была своя пикантность. Он нравился ей все больше. В сущности, с  Антоном
у Валерии давно уже не было  ничего  серьезного.  Так,  когда-то,  и  то
только с ее стороны. А потом она узнала, что кроме нее у него  есть  еще
таких воз и маленькая тележка.
   Серьезно, воз не воз, а целый сераль. Теперь Антон остался только для
эффектных выходов в свет.  Таких,  как  сейчас.  Потому  внимание  этого
мужчины было ей лестно. Кроме того, он известный  теннисист,  а  значит,
полагала Валерия, человек  не  бедный.  Правда,  при  нем  эта  дурочка.
Валерия не могла не отметить, что она очень  эффектна  в  своем  зеленом
переливающемся платье, но проста, очень проста.
   И какими влюбленными глазами смотрит на него,  это  даже  неприлично.
Мужчину нужно держать на расстоянии, он не должен ни в чем  быть  уверен
до конца. И смотреть на мужчину с таким нескрываемым обожанием - большая
ошибка. Верность приедается, всем нужны острые ощущения. Валерия решила,
что эта девчонка, какая бы хорошенькая она ни  была,  ей  не  соперница.
Придя к этому выводу,  она  откинулась  на  бархатную  спинку  кресла  и
курила, улыбаясь загадочной полуулыбкой.
   Эта женщина просто сводила Вадима с ума. Алкоголь бросился в  голову,
уже затуманенную деньгами, тем, что это ОН устроил для всех эту красивую
жизнь.
   Вернее, не он один, а эта волшебная женщина, черноокая  фея,  которая
сидит сейчас напротив него, и рубины  в  ее  ушах  сверкают,  как  капли
крови. Вадиму казалось, что это капли крови из его сердца.  Но  нет,  он
сохранял благоразумие, он помнил, зачем они пришли сегодня сюда, и вовсе
не хотел портить Кристине торжество. Но он  не  мог  заставить  себя  не
смотреть на эту роскошную женщину, которая тем  более  сидела  напротив.
Однако разговор велся о вещах самых незначительных, и Валерия по большей
части молчала и только смотрела  из-под  полуопущенных  ресниц.  Немного
мешал и этот  ее  приятель.  Это  было  то  единственное,  что  нарушало
идиллию. Вадиму с первого взгляда очень не  понравился  Антон.  Или  это
ревность? Он не мог решить точно. Да и не пытался - ведь для этого будет
еще завтра. А сегодня очень хотелось пригласить ее на танец, и Вадим уже
решил,  что  непременно  это  сделает,  как  услышал  чуть   насмешливый
глуховатый голос Антона:
   - Может быть, потанцуем?
   Вадим в первый миг подумал, что Антон обращается к Валерии, но Антон,
скривив губы в подобие улыбки, смотрел на Кристину.  Вадим  обернулся  к
ней.
   - Не хочется что-то, - грустно ответила Кристина. Она  подняла  глаза
на Вадима. Ему показалось, что у нее в глазах стоят слезы.
   - Ну что ты, малышка, - улыбнулся он и  обнял  девушку  за  плечи.  -
Хочешь, потанцуй, я не против.
   Антон уже стоял рядом с Кристиной. Он внезапно  встал  перед  ней  на
одно колено - и все с той же полуулыбкой,  из-за  чего  было  непонятно,
издевается он или восхищается, сказал:
   - Пшепрашом, жестокая пани Христина, не откажите мне.
   - Ну что вы... - Кристина беспомощно обернулась на Вадима и  Валерию,
которые остались за столом потому что Гриша с Лидией уже давно топтались
в середине зала под мелодию из "Крестного отца".
   Валерия расхохоталась:
   - Ну, Антон, этого я от тебя не ожидала... Передо мной ты  на  колени
никогда не вставал.
   - Значит, не заслуживала, - неожиданно холодно ответил Антон.
   Валерия  перестала  смеяться,  и  на  ее  лице   появилось   жестокое
выражение. Но оно тут же исчезло, уступив место иронии.
   - Ну что же, разве вы не ответите такому кавалеру? - обратилась она к
Кристине, и та только сейчас поняла, что это были первые слова,  которые
эта холодная красавица адресовала лично ей.
   Чтобы прекратить эту становившуюся для нее с каждой минутой все более
неловкой сцену,  Кристина  встала,  стараясь  сохранять  достоинство,  и
кивнула Антону. Тот изящно поднялся с колена и, подхватив  Кристину  под
локоть, повел туда, где танцевали.
   За столом остались только Вадим и Валерия.
   - Ваша подруга очень эффектна, - сказала Валерия.
   - Да, - согласился Вадим. - Она у меня красавицa. Но вы тоже.
   - Вам повезло.
   - Да, - согласился Вадим. Он хотел еще что-то добавить, а потом вдруг
сказал:
   - Может быть, потанцуем?
   - Ну что ж...
   Он поднялся. Валерия тоже встала; Они вошли в круг танцующих. От  нее
распространялся аромат дорогих духов, и этот запах бросился ему в голову
и затуманил ее, казалось, даже больше, чем алкоголь. Она  положила  свои
красивые, хотя и крупноватые руки ему на плечи, он обнял ее за талию.  И
близость этой женщины внезапно взволновала  его  так,  как  его  еще  не
волновало никакое прикосновение. Валерия придвинулась еще  ближе,  и  он
крепко сжал ее в объятиях.
   Музыка плыла по залу, и они качались в такт ей. Все вокруг  перестало
существовать, и единственное чего хотелось Вадиму, чтобы эта  музыка  не
кончалась, а еще - чтобы вдруг, пропал этот зал и люди и они бы остались
одни.
   Он склонился к ней, она положила голову ему на грудь.  Он  чувствовал
сейчас ее тело своим, из разделяло только два  тонких  слоя  одежды.  Он
прижал ее к себе, она подняла к нему  голову,  и,  увидев  ее  лицо  так
близко от себя, он не удержался и стал покрывать его поцелуями.  Валерия
не отвечала, но и не отстранялась. В зале было светло, но в этот  момент
Вадиму было наплевать на все, пусть смотрит хоть целый мир.
   Но в мире было только одно существо, кому было не наплевать на  него.
Здесь же, рядом, стояла Кристина, которую осторожно  держал  в  объятиях
Антон. Сначала она видела,  что  Вадим  сидит  за  столиком,  затем  его
загородили другие танцующие пары, а в следующий момент там уже никого не
было. Он пошел с ней - эта мысль обожгла сознание. С ней!
   - У тебя прекрасная фигура, - услышала она тихий голос Антона.  -  Ты
вообще очень красивая. Тебе, наверно, не раз говорили?
   - Никто мне не говорил,  -  проговорила  Кристина,  которую  начинали
душить слезы.
   - Надо сделать выговор  Вадику,  -  усмехнулся  Антон.  Он  попытался
прижать ее к себе, но Кристина отстранилась.
   - Какая ты дикарка, - усмехнулся Антон. - Мне такие  нравятся.  -  Он
помолчал. - Дикая и гордая. Но фигура...
   Кристина почувствовала, как  его  руки  гладят  ее  по  спине,  затем
спускаются ниже.
   - Красивое платье, - заметил Антон. - Хотел бы  я  посмотреть,  какое
под ним белье.
   - Прекратите, - резко ответила Кристина, - или я немедленно уйду.
   - Хорошо, уже прекратил, - с полуулыбкой ответил Антон. Вся  ситуация
очень его забавляла. - А вот твоя подружка куда более покладиста.
   - Лидия?
   - Очень аппетитная булочка.
   - Я прошу вас прекратить.
   - И это тоже прекратить. Какая ты строгая. Ах, ну да, я же  забыл,  я
же говорю с будущей учительницей. И чему же ты собираешься  учить  милых
крошек?
   - Рисованию, - холодно ответила Кристина.
   - О, да я имею дело с художником. - Антон снова попытался прижать  ее
к себе. - Я очень люблю художников, особенно когда у них такая  красивая
грудь.
   В этот миг прямо перед Кристиной возник Вадим. Он  нежно  прижимал  к
себе Валерию, и на лице его она увидела хорошо  знакомое  ей  выражение.
Нежное, доброе и ласковое. Такое лицо бывало у  него  тогда,  когда  они
вместе лежали в постели.
   Но сейчас он так смотрел не на нее, а на другую.
   - Ты, кажется, ревнуешь, - услышала она голос, Антона.
   - А вы нет?
   - А я - нет. Ревность -  чудовище  с  зелеными  глазами,  как  сказал
Шекспир.
   Это недостойное чувство. Давай лучше  наслаждаться  моментом.  -  Его
руки скользнули вдоль ее тела, как будто ощупывали его.
   - Пустите, - вдруг сказала Кристина. Она оттолкнула от  себя  Антона,
решительно повернулась и пошла к столику. Больше всего в эту  минуту  ей
хотелось немедленно оказаться дома. У себя  в  комнатке,  маленькой,  но
своей. Ее душили слезы, но она знала, что надо держаться,  надо  глядеть
на всех высоко подняв голову. Она не могла не смотреть на Вадима, и в то
же время знала, что нельзя смотреть. Антон подошел и сел рядом.
   - Ну прямо дикая кошка, - сказал он.
   - Налейте мне, - хрипло приказала Кристина.
   - Слушаюсь и повинуюсь, милая паненка. Обожаю эту польскую гордость -
в женщинах. У мужчин она смешна, у женщин великолепна.
   Антон наполнил ее бокал коньяком. Кристина взяла и осушила его  одним
залпом.
   - Так коньяк не пьют, - заметил Антон. - Его нужно сначала погреть  в
руках, чтобы ощутить весь букет.
   - Не хочу я никакого букета, - мрачно заметила Кристина.
   Тем временем музыка  смолкла.  Пары  стали  возвращаться  к  столику.
Первыми вернулись Лидия с Гришей.
   - Что с тобой? - спросила Лидия, увидев подругу.
   - Ей немного плохо, - ответил Антон.
   - Мне хорошо, - резко возразила Кристина. Вернулись Вадим и Валерия.
   - Кристина, что с тобой? - спросил Вадим, но в его голосе  прозвучала
не тревога, а плохо скрытое раздражение.
   - Ничего, - тихо ответила та. Оркестр заиграл  снова,  и  Вадим  взял
Кристину за руку:
   - Пойдем потанцуем.
   Они вышли на середину зала.
   - Вадим, ты любишь меня? - спросила Кристина с отчаянием в голосе.
   - Ну что за глупости ,ты спрашиваешь, - сказал Вадим раздраженно,  но
в следующий же миг смягчился. - Ну  конечно.  А  ради  кого  я  все  это
затеял? Я же хотел, чтобы тебе было весело, это ведь твой праздник. А ты
меня приревновала, дурочка.
   Не оттого, что зеркало разбилось.
   Танец кончился, и они снова сидели за столиком, но Вадим не отрываясь
смотрел на Валерию. До чего же все-таки она хороша!.. Чем дольше  он  ею
любовался, тем отчетливей  понимал,  что  до  сих  пор  ни  разу  ничего
подобного не встречал. И, что гораздо важнее,  не  переживал.  Любование
живым совершенством неожиданно  о  оказалось  сродни  боли.  Эти  черные
волосы,  по  которым  'стекал  и  переливался  золотистый  свет...   эти
бархатные ночные глаза, нежная  белая  шея  и  матовые  щеки,  чуть-чуть
подкрашенные легким румянцем, проступившим от танца и выпитого вина...
   Вадим даже  застонал  про  себя,  представив,  как  эта  скульптурная
красота плавилась бы и таяла в его объятиях, даря ему нечто такое,  чего
он ни с кем еще не испытывал,  побуждая  его  стремиться  к  высотам,  о
которых он раньше даже не подозревал...
   Кристина рядом с нею в самом  деле  была  Золушкой.  Простой  дочерью
лесника  в  гостях  у  наследницы  сорока  поколений  принцесс.   Лесной
незабудкой, которой вовсе не место среди вечных  алмазов.  Вадим  поймал
себя на том, что уже не впервые думает о ней с  некоторым  раздражением.
Для чего она здесь, что она здесь делает? Только  путается  под  ногами.
Господи, да с чего у них с нею вообще все началось?!
   Кристина, Лида, Гриша, Антон - все они словно  отодвинулись  куда-то,
он едва слышал, о чем они говорили. Ему были неприятны их голоса.
   Тем более он не обратил внимания на нового  посетителя,  вошедшего  в
зал,коренастого коротко стриженного мужчину с массивной золотой цепью на
правом запястье. Все  были  слишком  заняты  каждый  своим.  Один  Антон
заметил его появление, но также никак не отреагировал.
   - Да, а вот ласточкиных  гнезд  в  здешнем  заведении  не  подают,  -
заметил он и чуть-чуть передвинулся, так чтобы оказаться  вполоборота  к
вновь пришедшему.
   Кристина чуть не ляпнула, что самым вкусным воспоминанием  лично  для
нее так и осталась докторская колбаса с батоном  за  тринадцать  копеек,
которую они с бабушкой уплетали когда-то на скамейке в  Пушкине,  отстав
от надоевшей экскурсии. Кристина вовремя прикусила язык,  покосилась  на
Валерию и подумала, что так и останется белой вороной среди этих  людей,
выросших на каких-нибудь бланманже... Она попыталась сообразить, что  же
это такое - бланманже. Вспомнить не удавалось.
   "Как там бабушка..." - подумалось ей.
   - А я, - сказал Гриша Проценко, - был  однажды  у  сына  ба-а-альшого
начальника, так там к чаю дали  торт,  "Графские  развалины"  назывался.
Помню, лопаю третий кусок, сам думаю, что со мной тренер завтра сделает,
а остановиться не могу, знай жую, только за ушами трещит...
   Кристина заметила, как снисходительно усмехнулся Антон-Еще  в  школе,
на вечеринке  у  одноклассницы,  ей  довелось  попробовать  нечто,  тоже
именовавшееся "развалинами". Покупное безе, политое приторным кремом  из
сгущенки. Она подумала, не это ли убогое великолепие имел в виду  Гриша,
и заподозрила, что не у нее одной за этим столом были постыдно  совковые
корни. Ей хотелось спросить, но она снова прикусила язык. Она обернулась
к Вадиму. Вадим не заметил ее взгляда. Он смотрел на Валерию, и глаза  у
него были...
   - Чепуха это все, - вдруг сказала Валерия.  Она  улыбнулась  и  сразу
стало  заметно,  что  она  сильно  навеселе.  Валерия  оглядела  стол  и
неожиданно добавила, обращаясь сразу ко всем:
   - Стерлядь на гриле, креветки с авокадо... улитки... А  вот,  бывало,
дедуля  кабанчика  заколет...  Мама  картошки  наварит,  и  мы   ее   со
шкварками... Вы как хотите, а ничего вкусней точно не бывает!
   У Вадима так и защемило сердце при этих словах, Если  бы  не  четверо
чужих, посторонних людей, неизвестно почему сидевших с ними  за  столом,
он прямо. сейчас обнял бы Валерию. И пообещал ей нечто нерушимое, важное
и очень сердечное. Как же это по-человечески -  вот  так  заглянуть  под
маску холеной красавицы крупье, раскатывавшей на белом "рено". И увидеть
обычную девочку, выросшую где-то в нищей провинции... В этот миг Валерия
показалась ему необыкновенно близкой и родной. Не спустившейся откуда-то
с  небес  царственно-недоступной   красавицей,   а   земным   существом,
доверчивым, беззащитным и уязвимым.
   Кристина сделала  над  собой  усилие  и  попыталась  продолжить  тему
запоздалым рассказом про бутерброд с колбасой.  Внезапная  откровенность
Валерии странно подействовала на нее. Только что она до  смерти  боялась
сознаться  в  собственной  совковости,  а  теперь  ей,  наоборот,  стало
необъяснимым образом стыдно, что  росла  она  как-никак  в  относительно
благополучном Ленинграде, а не в Богом забытой дыре, где какой-то дедуля
выращивал кабанчика. Наверно, по праздникам на стол выставлялся не зефир
в  шоколаде,  как   в   приличной   семье   Калиновских,   а   слипшиеся
конфеты-подушечки. Однако ее жалкие попытки поддержать разговор  пропали
впустую.
   - О Господи, - негромко, но так, что все услышали, вздохнул Антон.
   Коснулся локтя Кристины своим и сказал, кивнув на Валерию:
   - Ну вот, приехали.
   Всегда так, когда напьется. Нет  на  свете  краще  птицы,  як  свиная
ковбаса. Прав был классик: пустили Дуньку в Европу...
   Валерия вздрогнула, как от пощечины.  Это  был  удар  ниже  пояса.  И
главное -  за  что?!  Она  бросила  недоеденный  бутерброд  на  тарелку,
отвернулась и стала промокать губы  салфеткой.  Легкий  розовый  румянец
превратился в неровные пятна, почти сразу, впрочем, прошедшие.
   Кристина отдернула локоть и  попыталась  решить,  что  ей  противнее:
внезапное хамство  Антона  или  то,  что  он  вздумал  записывать  ее  в
союзницы.
   Вадима  точно  окатили  холодной  водой.   Мигом   развеялся   хмель,
искрившийся в голове, а вместе с ним испарилось и  ощущение  волшебства.
Он зло подумал о том, что ни за что больше не станет приглашать  к  себе
на праздник  чужих  людей.  Иначе  оглянуться  не  успеешь  -  сам  этот
праздник, вот как теперь, внезапно станет чужим.
   - Ты-то у нас весь из себя европейский, - нарушая неловкое  молчание,
сказал он Антону. Он старался ронять слова веско и холодно,  и  у  него,
кажется, получалось. Он убийственно хмыкнул:
   - Как это теперь говорят? После евроремонта?..
   Антон томно пожал плечами и сбил сигарный  пепел  о  прозрачный  край
пепельницы. и; - Ну, - засмеялся он, - для  некоторых  сейчас  особенный
шик - плясать на столах, со всеми брататься и вспоминать, как  кирзачами
глину месили.
   Ты погоди, она еще выпьет, всякие народные слова начнет изрекать...
   Щеки Валерии опять жарко вспыхнули, превратив надменную  принцессу  в
самую обычную, чуть не плачущую девчонку.  Почему-то  она,  привыкшая  к
самой разной публике в своем казино, не могла  по  достоинству  ответить
самонадеянному хлыщу.
   Вадим поймал себя на мысли: такую, обиженную и беспомощную, он  любит
ее еще больше. Это осознание обожгло его. Любит?.. Да!!?
   Валерия нервно скомкала салфетку. Движение обычно  безошибочной  руки
получилось неловким,  она  задела  ножик,  лежавший  на  краю  стола,  и
произошла окончательная катастрофа.  Ножик  упал,  впечатавшись  круглым
кончиком с прилипшими икринками и полосками  масла  в  лиловый  шелк  ее
брючного костюма.
   - А мы что? - снова издевательски вздохнул Антон. - А мы  ничего.  Мы
люди культурные, никто ничего не заметил.
   Гриша и Лида давно замолчали и смотрели  то  на  Антона,  то  на  его
жертву, не в силах ничего  понять.  Кристина  протянула  Валерии  свежую
салфетку:
   - Давайте подотру, а то расплывется.
   - Подотри, подотри... - засмеялся Антон. Валерия выхватила у Кристины
салфетку и швырнула ее на пол. Еще секунда, и она бы, наверно, выскочила
из-за стола и убежала, но Вадим решительно накрыл ее руку своей.
   - Пошли выйдем, - сказал он, глядя Антону в глаза. - Поговорить надо.