Мария Сем„нова
	Те же и Скунс 1-3
	
	Те же и Скунс
	ДЯДЯ ЛЕША
        ЭКСТРАСЕНС

	
Мария Сем„нова

                                 Те же и Скунс.

                               Современная сказка.

     Маленькое, но жизненно необходимое предисловие
     Во-первых -  почему "сказка"?  Потому,  что "сказкой",  чтобы вы знали,  в
старину называли документальный рассказ о вполне достоверных событиях.
     Во-вторых -  вс„ изложенное от  начала до конца есть наш вымысел.  Поэтому
просьба не обижаться на абсолютно случайные совпадения или различия.
     И в-третьих -  если вам вдруг покажется,  будто вы уже встречали некоторых
героев этого повествования на  страницах книг совсем других авторов,  -  только
без   паники!   Никакого  плагиата  здесь  нет.   Есть   нормальное  творческое
сотрудничество.  И ещ„ то, что происходит, когда литературные персонажи оживают
и принимаются гулять сами по себе.

     А ещ„ мы сердечно благодарим
     Елену   Владимировну   Гусеву,   Алексея   Анатольевича  Шевченко,   Елену
Владимировну Хаецкую,  Андрея Дмитриевича Константинова,  Светлану Владимировну
Молитвину,  Вадима Вадимовича Шлахтера, Елену Анатольевну Артамонову, Владимира
Тагировича Тогирова,  Изольду  Юрьевну  Рузмайкину,  Павла  Львовича Калмыкова,
Андрея Леонидовича Мартьянова,  Константина Константиновича Кульчицкого,  Олега
Ильича   Башнина,   Аскара   Абдулловича  Ибрагимова,   Салавата  Муллахановича
Шейхинурова,  Сергея Александровича Хватикова и  всех остальных,  кто советом и
делом, о иногда - даже сам того не подозревая, участвовал в создании пой книги.
     Авторы
     Мария Сем„нова Елена Милкова Валерий Воскобойников

                                   ПРОЛОГ,
       в котором действие происходит за тринадцать лет до главных событий


     ...И была,  выражаясь языком всенародно любимого фильма, эпоха СССР, КГБ и
колбасы по два двадцать.  И жила на свете девушка по имени Кира. Кира Андреевна
Лопухина двадцати восьми лет от роду.
     В отсутствие любви и смерти...
     В  БАНе  -  Библиотеке Академии  Наук,  ещ„  не  знавшей  опустошительного
пожара,-  подходил к концу рабочий день,  такой же,  как и все остальные.  Кира
сидела  в  абонементном отделе,  выдавая уч„ным заказанную литературу.  Научных
работников,  отпросившихся  пораньше  из  своих  НИИ,  было  порядочно,  и  все
торопились.  Отойдя  в  очередной раз  к  стеллажу,  Кира  обратила внимание на
молодую женщину,  стоявшую в очереди.  Другие люди негромко разговаривали между
собой  либо  приглядывались к  книжным полкам,  надеясь загодя  высмотреть свои
номера.  Эта вс„ время оборачивалась в сторону журнального столика и кресел при
н„м.  Кира проследила е„ взгляд.  В  ближнем кресле сидел симпатичный мужчина с
тросточкой,  зажатой между колен.  Вот ведь пара, оба по макушку в науке. Прямо
Нина  и  Валера Жуковы,  Кирины друзья ещ„  со  школьных врем„н...  Кира только
вздохнула.  Она давно уже перестала мечтать о сказочном принце,  который въехал
бы в е„ жизнь на белом коне.  О принцах пусть грезят семнадцатилетние цыпочки с
ногами,  растущими от подмышки.  А  вот подарить "и жизнь,  и слезы,  и любовь"
инвалиду...  умному, образованному, достойному... ну кому какое дело, что там у
него с ногами или со спиной...
     Кира  снова вздохнула,  подписывая на  вынос очередную стопку разновеликих
книг  и  журналов  в  БАНовских  перепл„тах "под  мрамор".  Молодая  женщина  с
новеньким обручальным колечком на пальце была вообще-то очень хорошенькой. И по
возрасту -  только что из института.  Не в  пример всяким грымзам под тридцать,
безобразно щекастым и близоруким.  И почти рыжим в придачу. Рыжие, они только в
книжках сплошь красавицы с  глазами как изумруды.  Кира приняла из чьей-то руки
шесть зел„неньких требований и  улучила мгновение посмотреть на очередь.  Через
несколько человек стоял  худощавый мужчина с  лицом,  какое  всегда  рисуют  на
плакатах,  посвящ„нных науке.  Высокий лоб,  зач„санные назад редеющие волосы и
взгляд,  устремл„нный вдаль сквозь тонкие ст„кла очков...  Что  он  там  видит?
Черно-белые космосы ещ„  не  записанных формул?  Клубящуюся бахрому интегралов?
Тень великой теоремы Ферма?..
     Очередь понемногу двигалась впер„д.  Кто-то оказывался перед Кирой, кто-то
- перед е„ напарницей Любой. А вдруг произойд„т чудо, роясь на полке с книгами,
подумала Кира. И загадала: если случится, что Интеллигент (так она его про себя
уже   окрестила)   подойд„т   именно   к   ней,   он   непременно  присмотрится
повнимательнее...  и  вдруг пойм„т...  пойм„т,  что в  его жизни,  до  сего дня
наполненной лишь ледяными симфониями тензорного анализа, должно появиться нечто
новое и гораздо более важное... Кире стало грустно, радостно и тревожно.
     Пятью   минутами  позже   чудо   было   готово   свершиться.   Интеллигент
оказался-таки перед Кириной стойкой,  и она могла поклясться,  будто ради этого
он даже пропустил кого-то впер„д. Она не решилась поднять на него глаз.
     - Тридцать   пять   четыреста   девяносто   девять,-   нетерпеливо  бросил
Интеллигент.- Должно быть семь штук.
     Кира встала и  отправилась вдоль полок,  почему-то  чувствуя себя особенно
толстой, некрасивой и не молоденькой.
     - Господи,  да что они всегда так копаются,-  донеслось сзади раздраж„нное
бормотание Интеллигента.  Кира ощутила, что уши становятся малиновыми. Тридцать
пять  четыреста восемьдесят четыре.  Потом сразу сорок ноль  пятьдесят шесть...
Она обернулась:
     - Извините,  а вы в отказах смотрели?..  Он глянул на не„ так,  словно она
была его личным врагом,  и резким движением притянул к себе коробку с отказами,
чуть не выдернув е„ у кого-то из рук.
     - Здравствуйте,- сказал Кире стоявший за Интеллигентом седенький старичок.
И  поправил за  ухом  розовый  слуховой аппарат,  наклоняясь поближе:  -  Будте
любезны,  девятьсот двадцать семь.  Вот тут у  меня два отказа,  вы  пишете "на
номере", скажите, может быть, возможно поставить на очередь?..
     Кира  принесла ему  три  крупноформатных труда по  новгородским берестяным
грамотам, на которых сверху лежала яркая английская книжка.
     - Пожалуйста,  Дмитрий Васильевич. - Постоянных читателей абонемента Кира,
как и большинство е„ коллег, узнавала в лицо. Ей, конечно, далеко было до Марии
Георгиевны,  последние двадцать лет перманентно уходившей на пенсию, но вс„ же,
вс„ же... - Сейчас на очередь запишу.
     - Это  я  для внучки,-  тыча пальцем в  английский томик,  пояснил Дмитрий
Васильевич.- Они тысячи сдают, вы представляете?
     Кира  понимающе улыбнулась и  придвинула к  себе  бланки,  но  поверх  них
шл„пнулись отказы,  нервно брошенные Интеллигентом. Заполнены они были довольно
неряшливо. Кира машинально прочла в уголке: "Сергеев А. К.".
     - Что это вы  мне тут начиркали -  неправильное оформление?  -  спросил он
тоном  покупательницы,  уличающей  девчонку-продавщицу в  недоливе  молока.  Я,
дескать,  свой бидон знаю и на тебя управу найду.-  Что значит неправильное?  Я
вам что, мальчик? Первый раз в вашу библиотеку приш„л?..
     Кира  посмотрела на  него  в  упор и  увидела,  что  губы у  него вовсе не
иссохшие и потрескавшиеся от одинокого бдения над детерминантами,  а, наоборот,
тонкие,  влажные,  желчные  и,  кажется,  готовые  брызгать слюной.  Вот  такие
преподаватели на  экзаменах в  охотку  унижают студентов,  ставя  им  двойки за
малейший промах,  случившийся от  волнения.  Дмитрий Васильевич с  любопытством
разглядывал Сергеева А.  К.,  глядя  на  него  снизу  вверх,  точно  на  редкий
удивительный экспонат. Кира отодвинула отказы в сто ронку:
     - Подождите. Сейчас вашему коллеге оформлю и тогда с вами займусь.
     В  шесть вечера у метро "Василеостровская" вечно происходила ужасная давка
и Кира, пользуясь т„плой летней погодой, пешком отправилась на "Петроградскую".
Солнце светило вовсю,  спешить же было решительно некуда. Дома, в оставшейся от
мамы однокомнатной квартирке,  Киру Андреевну Лопухину не ждала ни единая живая
душа.
     Если  по  совести,  л„гкий  инцидент  с  Сергеевым А.  К.  е„  не  слишком
расстроил.  В  розовые иллюзии она давно уже не впадала,  а  посему и очередное
разочарование не  нанесло  особенных травм.  Кира  невесело усмехнулась,  шагая
через  Тучков мост.  Год  назад  в  школе была  встреча выпускников,  и  кто-то
мимоходом задал оскорбивший е„  вопрос:  "А  что не  замужем?  Не  берут?.."  И
попробуй докажи -  с е„-то внешностью,- что совсем даже не "не берут": это она,
Кира,  до  сих  пор  не  встретила мужика,  который показался бы  ей  достойным
внимания.  Как  легко и  просто это  получается в  книгах:  "они  встретились и
полюбили друг друга".  Вот взяли и полюбили,  и весь сказ.  У самой Киры, после
глупой детской влюбл„нности в  не  обращавшего на  не„  внимания одноклассника,
ничего хотя бы отдал„нно похожего в жизни не происходило. Ни разу не спешила на
свидания.  Ни разу даже не целовалась.  В ч„м тут было дело,  в ней самой или в
обстоятельствах, она не пыталась даже гадать. Наверное, вс„-таки в ней. Если бы
не та школьная влюбл„нность,  она всерь„з считала бы себя... фригидной, или как
это там называется, если физически здоровая женщина совсем не может любить...
     Но на самом деле такие мысли лезли ей в голову далеко не каждый день.  Она
любила свою  работу,  ездила по  туристским пут„вкам и  вообще жила интересной,
насыщенной жизнью.  Просто иногда вспоминалось,  что дома е„ не ждала ни единая
живая душа,  и  так  подкатывало...  И  хотелось чуда...  Как  она  вс„  крепче
убеждалась - несбыточного.
     Вот ведь и Нинка Коломейцева,  с е„ ужасным нефритом,  не позволявшим даже
думать о детях,  вышла замуж за Валеру Жукова, того самого Валеру, для которого
она,  Кира,  так и осталась навсегда пустым местом...  "Рюшкой-Лопухом", лучшей
подругой любимой жены.  Вышла замуж -  а  какие страсти-мордасти кипели,  каких
Монтекки-Капулетти до сих пор корчат из себя родители обеих сторон...
     Кира  заглянула в  аптеку,  потом  в  хозяйственный магазин,  прошла  мимо
цветочного,  где никто не купит ей букета цветов,  и  в  который раз попыталась
внушить себе:  принцев нам  не  видать,  так  пора уже  бросить придуриваться и
завести хотя бы реб„нка. Известно же, зачем идут под венец современные женщины.
Чтобы легальным образом родить чадо,  потом выгнать мужа,  разменять квартиру и
трясти алименты.  Е„ перед„рнуло.  Нет уж. Сначала должен быть любимый мужчина.
Которому захочется и  рубашки стирать,  и  завтрак готовить,  и  десять пацанов
нарожать...
     В  метро,  как  всегда  летом,  было  душно  и  тесно.  Самая  вроде  пора
разъехаться по отпускам,  а  поди ж ты,  народу в транспорте против зимнего без
убыли.  Как говорил дедушка:  сам я знаю,  куда еду, но вот все-то куда?.. Кира
переминалась с  ноги  на  ногу  у  глухой  задней  стенки  вагона,  придерживая
вместительную кожаную сумку,  она же хозяйственная, она же портфельчик. В такой
тесноте чего доброго обнаружишь где не надо чужую волосатую руку.  Как назло, у
Киры не было с собой даже книжки,  чтобы скоротать путь. На "Невском проспекте"
поблизости освободилось место,  и  Кира,  не  видя рядом старушек и  беременных
женщин,  двинулась было в ту сторону,  но не успела.  На коричневое сиденье уже
плюхнулся  отнюдь  не  старый  мужчина  в   светлом  костюме.   Кира  внутренне
скривилась: мужчины... Так называемые...
     Она  вышла  у  "Парка Победы",  поднялась наверх и  привычно зашагала мимо
пруда,  направляясь к себе на Кузнецовскую, в дом с шишечками. Зайти, что ли, к
Софье Марковне,  соседке?  Может, у той опять гостит подруга ещ„ довоенных лет,
милая т„тя Фира, приехавшая поплакаться на свои коммунальные горести?.. И печет
к ужину фирменные, никакими словами неописуемые оладьи?..
     До  дому было уже  недалеко.  Кира неторопливо шла  по  аллее,  прихотливо
петлявшей между  деревьями,  когда,  срезая  угол,  прямо  по  газону  прошагал
какой-то молодой парень и выскочил на дорожку, перемахнув колючий шиповник.
     Вообще говоря,  надо  было  видеть,  как  он  перемахнул.  Ни  тебе  каких
"перекидных" и  прочей фигни,  которую ставят в зач„т на физкультуре.  Кира как
раз смотрела в  нужную сторону -  ей  показалось,  будто парень просто подогнул
коленки,  проплыл в воздухе над кустами и как ни в ч„м не бывало снова встал на
ноги.  И пош„л себе мимо Киры куда-то по своим личным,  ничуть ее не касавшимся
делам.
     Он был моложе е„ годика этак на четыре.  Или даже на пять. И меньше ростом
сантиметра на три.  И  вдобавок ещ„ и  худ,  как ремень.  Здоровая такая худоба
жилистого спортсмена.
     Ну  то есть парень как парень,  ничего особенно выдающегося,  но почему-то
Кира  вдруг  вспомнила  давешнего  Интеллигента.  Наверное,  оттого,  что  этот
экземпляр был ему полной противоположностью.  Во всяком случае, размышлял он уж
точно ни о каких не о формулах,  а скорее о метрах, секундах или забитых голах.
Это же видно,  что у кого на лице написано...  (Кира немедленно вспомнила,  как
год назад посещала Нину в  больнице и  обратила внимание на  одну е„ соседку по
палате,  по  всем манерам и  ухваткам -  вузовскую преподавательницу.  "Вы  кем
работаете, если не секрет?" - спросила она. Женщина, отмахнувшись, засмеялась:
     "Миленькая, да кем же я с моими двумя классами работать могу...")
     Кира  невольно проводила парня  глазами.  Интересно,  а  как  другие  люди
знакомятся,  ни к  селу ни к городу вдруг подумалось ей.  Большинство е„ подруг
добывали себе женихов,  проявляя недюжинную инициативу. Вот прямо так подходили
и..?
     Давным-давно,  когда Кира была маленькой девочкой,  она училась звонить по
телефону и  делала это следующим образом:  для начала набирала номер не  снимая
трубки,  чтобы  справиться с  волнением и  "потренироваться",  а  потом  -  уже
по-настоящему.  В  любом деле надо потренироваться,  сказала она себе.  С  этим
малым мне  уж  точно ничего не  отсвечивает,  -  Господи,  вот смех-то,  только
представить...-  но  хоть  представить...  Попробовать  заранее  примериться  к
состоянию, когда я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО подойду к кому-нибудь и...
     Она ужаснулась собственным мыслям и  обозвала себя дурой.  И  поняла,  что
нипоч„м не поверн„тся и не пойд„т следом за парнем, уже исчезавшим за поворотом
аллеи.  С  которым ей  совершенно,  точно ничего не  отсвечивает.  Который даже
никогда не  узнает,  о  ч„м думала летним вечером одна такая толстая некрасивая
идиотка, тоже, видите ли, размечтавшаяся о любви и семье...
     Она повернулась и сделала шаг,  а потом и другой. Ей было смешно, обидно и
грустно.  Естественно,  она не только не заговорит с  ним,  но даже и близко не
подойд„т.  Его  клетчатая рубашка  легко  мелькала впереди,  в  неровных пятнах
т„плого вечернего света,  пробивавшегося сквозь листву.  Он ш„л быстро,  и Кира
подумала,  что скорее всего безнад„жно отстанет и  совсем потеряет его из виду.
Как в школе на стометровках, когда она тоже всегда от всех отставала. Привычная
безнад„жность больно уколола е„.  Парень тут же приостановился поправить шнурок
импортной кроссовки,  и  она  поняла,  что  это судьба.  Потом он  выпрямился и
зашагал дальше.  Он не оглядывался.  А что ему оглядываться.  Опять мимо пруда,
через  аллею  Героев,  в  дальнем конце которой не  так  давно замаячил большой
красивый  спорткомплекс...   мимо  львов,  прижавших  лапами  каменные  мячи...
Обратная  дорога  показалась  Кире  несправедливо короткой.  Что-то  неосязаемо
ускользало между пальцами,  уходя в пучину Несбывшегося. Ещ„ несколько минут, и
растает,  и скроется в людском потоке уже навсегда.  Кира знала,  что не станет
плакать в подушку.  Будет немного тоскливо, а потом и это пройд„т. Других дел у
не„ нет, чтобы о мужиках только переживать?
     Возле  метро  парень купил  у  горластой т„тки жареный пирожок из  большой
алюминиевой кастрюли.  В  народе такие  пирожки называли "канцерогенничками" и,
видимо,  по заслугам. Парень надкусил пирожок, но есть не стал. Сел на корточки
и принялся крошить голубям.
     У Киры гулко бухнуло сердце.  Она поняла:  если прямо сейчас не прикинется
самой обычной незаинтересованной прохожей и  не заговорит с ним на какую-нибудь
отвлеч„нную тему,  - она до гробовой доски не набер„тся смелости и не заговорит
больше никогда и ни с кем.  В том числе и с тем единственным,  кто мог бы стать
ей  по-настоящему близким.  С  кем  В  САМОМ ДЕЛЕ  захочется познакомиться.  Ей
рассказывали,  как учатся делать укол в  вену:  если не  хватит духу с  первого
раза,  значит,  пиши пропало,  не  получится уже  никогда...  Кира остановилась
поблизости.  Доверчивые голуби стайкой копошились у  его  ног.  Самый нахальный
клевал пирожок из руки, взлетев на запястье.
     - Простите, молодой человек...- в очередной раз ужаснувшись, услышала Кира
свой собственный голос. - Я вот смотрю... Скажите, это ваш знакомый голубь? Или
просто так?..
     Парень поднял голову и охотно ответил:
     - Да нет, просто так.
     Голос у него оказался гораздо более низким и взрослым,  чем она ожидала. А
волосы -  пепельно-русыми и  очень густыми.  Он  разломал пирожок и  бросил его
голубям. Неторопливо отряхнул руки и встал. И внезапно сделал два быстрых шага,
оказавшись совсем рядом с ней.
     - Послушайте,  девушка...  А что это вы от самой Кузнецовской за мной, как
хвостик, ид„те? Неужели понравился?
     Кира так и задохнулась от ужаса и неожиданности.  А потом,  разом перестав
что-либо видеть перед собой,  рванулась от  него прочь.  Но не тут-то было.  Он
протянул руку,  ещ„ пахнувшую жареным маслом, и легонько придержал е„ за плечо.
И  в мире что-то случилось,  потому что сквозь вс„ сво„ отчаяние и жгучий позор
Кира одновременно осознала три  важные вещи.  Во-первых,  ручки у  него были...
цельнометаллические. Во-вторых, вздумай она вырываться и убегать, он совершенно
точно отпустит е„ и  не станет удерживать.  И третье,  самое главное.  Если она
действительно вырвется  и  удер„т,  она  никогда  в  дальнейшем себе  этого  не
простит.
     Вот как много может сказать одно простое прикосновение.  Кира оглянулась и
увидела серые глаза, смотревшие на не„, между прочим, без малейшей насмешки.
     И  тут  она  разревелась.  Сработало старое,  как  мир,  женское  защитное
средство.  Она  разревелась и  едва не  потеряла очки,  пытаясь утереть глаза и
одновременно  разыскивая  платочек.  Слезы  вообще  мало  кого  украшают;  Кира
выронила сумку  и  с  болезненной остротой ощутила,  как  расплываются по  лицу
красные пятна, захватывая губы и нос, как пухнут веки, как...
     Наверное, люди на не„ оглядывались. И поделом.
     То,  что парень уже вед„т е„ к  лавочке,  слегка обнимая за плечо и неся в
другой руке сумку, пролетело как-то стороной, мимо края сознания.
     - Ну?   Это   кто   тут  сырость  разводит?..-   приговаривал  он   вполне
доброжелательно и  даже с  юмором (или ей так показалось).  -  Вс„ ж в порядке,
чего плакать-то? Ну прямо слова не спроси, вот так хлоп сразу и в слезы!..
     Сначала Кира только мучительно икала в  ответ,  но потом е„ как прорвало -
принялась что-то  говорить,  безудержно,  непонятно,  перескакивая с  пятого на
десятое.  Она  никогда впоследствии не  могла  толком припомнить,  что  именно.
Только общий ужас происходившего.
     Парень опустился перед нею на  корточки и  взял за  руку,  заставив отнять
одну  ладонь от  лица.  Она  снова увидела серые внимательные глаза.  Он  вдруг
огорошил е„ вопросом:
     - Мороженого хотите?
     Кира  перестала  истерически  всхлипывать  и  недоум„нно  моргнула,  и  он
констатировал:
     - Хотите. Вы посидите пока, глазки утрите, а я сейчас принесу.
     И с тем удалился.
     В ларьке у метро вроде бы действительно торговали е„ любимыми брикетами по
девятнадцать  копеек.   Однако  и   очередь  к   вечеру  довольно  жаркого  дня
выстроилась,  что называется, скрипичными ключами. Минут на тридцать пять самое
м