печатала его  уже начисто.  Алла по-прежнему
блистала своим отсутствием.  Пользуясь безнаказанностью, Наташа расхрабрилась и
решила заглянуть в программные недра.
     - Фу-у...- не сдержавшись, вскоре произнесла она вслух. Оперативная память
машины   оказалась  забита  редко   используемыми  резидентными  программами  и
оболочками,  а  также  бессчетными фенечками  и  мулечками типа  всяких  хитрых
скринсейверов и анимированных курсоров.

     Руки зачесались -  Наташа продублировала командный файл и  долго со вкусом
перелопачивала его  по  своему разумению.  Надо будет распечатать:  пускай брат
сначала опытным глазом...  Хотелось запустить машину по новой и посмотреть, что
получится,  но она не осмелилась и вместо этого решила полазить по директориям.
"Пентиум" чем  дальше,  тем  больше казался ей  слишком мощным для канцелярской
работы. Деньги им тут, по-видимому, карман прожигали.
     - Убивать надо таких старушек,  -  пройдясь по ж„сткому диску,  опять-таки
вслух  выдала  Наташа  любимую  Колину  фразу.  Бездонный винчестер был  сплошь
замусорен какими-то играми и древними неработающими версиями программ,  которые
кто-то не то пожалел,  не то поленился стереть. Зато полезные файлы были, прямо
скажем,  свалены в  кучу,  да ещ„ и  засунуты в  редакторскую директорию,  так,
словно на  всех полутора гигабайтах более подходящего места для них не нашлось.
Похоже,  Алла  действительно считала работу,  которой занималась,  абсолютно не
соответствующей е„ интеллектуальному уровню.  Наташа поймала себя на том, что с
азартом прикидывает перестановки, улучшения и замены.
     Больше всего она боялась, кабы вдруг не заверещал телефон. Она была ещ„ не
вполне уверена, что и как отвечать.
     Алла  явилась за  десять минут  до  прибытия ездившего куда-то  Плещеева и
сразу  принялась звонить.  Звонки  были  сугубо деловыми.  Вошедшее начальство,
таким  образом,   застало  напряж„нную  трудовую  активность.  Сергей  Петрович
рассеянно  поздоровался с  девушками и  скрылся  за  дверью  кабинета.  Вскоре,
однако,  он вновь вышел наружу переодетым в  старые джинсы и  обратился прямо к
Наташе:
     - Наташечка, хватит глазки портить! Пойд„мте, пора косточки разминать.
     Вид у  него был как у хитрого кота,  затеявшего набег на кладовку.  Наташа
послушно вылезла из-за  клавиатуры и  заметила краем глаза,  как  Алла скривила
губы, сверкающие розовым перламутром.
     - А вы, Аллочка? - повернулся Плещеев.
     - Сейчас подойду,  Сергей Петрович,- ответила та.- Только проверю, что она
тут натюкала.
     Наташа возмутилась и  хотела сказать,  что она не  "тюкала",  а  работала,
притом вполне грамотно, грамотнее некоторых, разведших в машине бардак... но не
сказала, конечно.
     - Есть у  нас,  знаете ли,  обычай,-  пояснил Плещеев,  пока спускались по
лестнице.-  Коллектив, сами видели, небольшой, работа достаточно специфическая,
мало ли что может случиться.  Вот и решили добиваться полной уверенности друг в
друге. Новеньких, конечно, в первую очередь касается...
     У Наташи сразу встала перед глазами сцена с графином.  Да уж. Классический
случай  взаимовыручки  и   понимания.   Хотя...   всякое  ведь  приключается  в
повседневном быту,  мало  ли  кто  кого недолюбливает.  Но  зато когда прид„тся
встать спиной к спине...
     - И поэтому,  -  продолжал Сергей Петрович,  - мы договорились, что каждый
вновь  поступающий член  коллектива должен  принимать бой  против уже  принятых
сотрудников. Чтобы сразу проверить характер и в критической ситуации знать, кто
на что способен...
     - П-понимаю,-  чуть не споткнувшись на ступеньке,  выдавила Наташа. Во рту
предательски пересохло,  она  поняла,  что  мама была права аж  на  все  триста
процентов, и собралась было вякнуть, мол, поступала вс„-таки в секретарши, а не
в группу захвата, по крышам и чердакам за преступниками гоняться... Она вовремя
прикусила язык.  Принимая  на  работу,  Сергей  Петрович не  экзаменовал е„  по
рукопашному бою,  но, может быть, это подразумевалось? Чтобы в случае чего даже
секретарши могли отстоять офис от бандитского нападения?..  Она вообразила себя
в камуфляже за пулем„том,  потом беспомощно подумала про свою старшую напарницу
Аллу.  Та не производила впечатления какой-либо крутизны,  но... поч„м знать...
обещала же подойти, значит...








     Силовая группа в  составе четыр„х мужчин и  одной  девушки поедала большой
брикет подтаявшего мороженого,  рассевшись вокруг него  на  полу.  Всех пятерых
Наташа уже как бы знала, со всеми как бы здоровалась, но в тот миг лица слились
для  не„  в  сплошное пятно,  Полтора  миллиона,  напомнила она  себе.  Полтора
миллиона. Может, и не убьют...
     При  виде  начальства крутая  команда  свернула импровизированную пирушку.
Бритоголовый Багдадский Вор позвал собак и  отдал им  мороженое,  оставшееся на
фольге.
     - Нет бы шефа любимого угостить, - проворчал Плещеев. И тут же улыбнулся с
выражением законченного садиста: - Кого первого, Наташечка, бить будете?..
     Ей  натуральным образом "поплохело" при виде поднимавшихся на ноги мужчин,
и она, сглотнув, жалобно обратилась к Кате:
     - Можно мне... с вами...
     Та  безразлично пожала плечами и  сделала приглашающий жест  -  становись,
мол. Катя Дегтяр„ва вовсе не напоминала этакую карикатурную амазонку, гору мышц
с огрубелым мужеподобным лицом.  Обычная молодая женщина,  лет на десять старше
Наташи, не очень-то догадаешься, где служит. И кем. Если знать - ещ„ можно было
обратить  внимание  на  короткую  стрижку  и  на  то,  что  в  стройной  фигуре
присутствовала не  достигаемая никаким шейпингом пластика.  И  сила,  способная
становиться зловещей.
     - Ну? - сказала она Наташе. - Долго стоять будем? Нападай.
     - А как?..
     - Да как хочешь. Ударь, схвати...
     Года два назад,  на школьном уроке физкультуры,  Наташе случилось треснуть
кулаком одноклассника,  позволившего себе в е„ адрес довольно пошлое замечание.
Самым ярким воспоминанием,  оставшимся от  этого случая,  было  ощущение полной
безобидности и  бессилия удара,  нанес„нного вообще-то  от  всей  души.  Наташа
покраснела и замахнулась.  Как и следовало ожидать, при виде е„ движения крутая
команда хором заржала. Наташи на рука сразу обмякла.
     - Кто ж так бь„т,- улыбнулся подошедший Лоскутков.
     - А как надо? - спросила Наташа, радуясь про себя секундной отсрочке.
     - Смотрите.
     Сашина  рука  рванулась  впер„д  безо  всяких  дальнейших  предупреждений.
Никаких подробностей Наташа,  естественно,  не различила - это ведь не боевик с
Ван Даммом, где каждый удар долго и вкусно готовят, да потом ещ„ показывают, на
радость зрителям, в замедленном темпе. Наташа успела только испугаться, и то не
разумом, а телом: в кожу ударили изнутри горячие иголочки, как бывает, когда на
улице  видишь  внезапно  поскользнувшегося  человека.   Впрочем,  испуг  длился
мгновение. Жуткий удар предназначался не ей.
     Катин ответ иначе как презрительным назвать было трудно.  Плавный шаг чуть
в  сторону и  впер„д,  точный взмах рук...  То  есть  каких-либо деталей Наташа
опять-таки не увидела,  но рифл„ные ботинки Лоскуткова взмыли выше е„ головы, и
командир группы захвата обрушился на деревянный пол.
     - Ой! - пискнула Наташа и прижала руки ко рту.
     И опять увидела, что боялась зря. Лоскутков уже стоял на ногах, невредимый
и улыбающийся.
     - Поняли,  как надо?  -  жмурясь,  как сытый тигр,  промурлыкал Плещеев. -
Попробуйте ещ„ раз.
     Наташа зажмурилась и  попробовала,  заранее представляя,  как задер„тся е„
летнее платье,  когда она  вот сейчас полетит кувырком (то,  что ей  предстояло
наверняка слома-ть  себе  шею,  казалось  менее  страшным).  Ей  не  предложили
переодеться во  что-то спортивное,  наверное,  так было надо...  Промахнувшуюся
руку встретила тв„рдая,  как дощечка. Катина ладонь и повлекла по кругу и вниз,
и Наташа судорожно распахнула глаза,  созерцая ринувшийся в физиономию пол,  но
тут Катя сделала что-то ещ„,  уже совсем непонятное,  и Наташина рука оказалась
зав„рнута  за  голову  и  плечо.  Положение  было  беспомощным,  неустойчивым и
неудобным,   Наташа  попыталась  ухватиться  за  Катин  рукав,   но  не  смогла
дотянуться.  Впору кричать "мама",  однако почему-то  ей совсем не было больно,
так  что  кричать она устыдилась.  И  правильно сделала:  Катя весьма бережно и
аккуратно опустила е„ на пол.
     - Теперь  мы  знаем,   Наташечка,  что  в  трудную  минуту  на  вас  можно
положиться,-   проговорил  Плещеев.   Он   был  очень  серь„зен.-   Вы  девушка
ответственная и  решительная,  но  ещ„  немножко  стесняетесь  отстаивать  свои
законные права,  и это большой недостаток.  Маленько освоитесь - и будем сообща
его исправлять. Договорились?
     - Договорились,  -  прошептала Наташа,  У  не„ вдруг ослабли коленки,  как
бывало всегда после пережитого напряжения и  испуга.  Да  уж.  Не соскучишься в
этой "Эгиде".  Наташа вдруг осознала,  что смертельно хочет зацепиться за  сво„
пока ещ„ шаткое рабочее место, и дело не только в деньгах. Она двинулась прочь,
чтобы тихо присесть в сторонке,  но Плещеев снова повернулся к ней,  протягивая
снятые очки:
     - Подержите, пожалуйста...
     Второй  раз  она  увидела  шефа  без  очков.  И  опять  поразилась,  какой
беззащитно-доверчивый сделался у него вид.
     - Зря снял,  -  сказал Саша Лоскутков. - А то будет кто-нибудь дожидаться,
пока ты их... Плещеев виновато разв„л руками:
     - Рефлекс... Привычки-то нету...
     - Ну так привыкай побыстрей,- проворчал Саша:
     Плещеев согласно покивал,  но  очки так  и  остались у  Наташи.  Она же  с
внезапным замиранием сердца стала следить,  как шеф становится против командира
группы захвата и тот начинает атаковать. Человеку, совсем ничего не понимающему
в  том  или  ином виде искусства,  трудно уловить тонкости выступления мастера.
Однако Наташе даже  при  всей  е„  некомпетентности скоро  стало  понятно,  что
Лоскутков шефа щадил. Время от времени Сергей Петрович не успевал отреагировать
на удары,  и Саша просто "обозначал" их, заменяя несильными тычками в грудь или
живот.  Каждый  раз  эгидовский начальник страшно  смущался и  что-то  виновато
говорил Лоскуткову, на что командир крутой команды только кивал головой: хорош,
мол,  болтать,  работай давай.  Потом она заметила, что он ни разу не попытался
ударить Плещеева в  голову,  а  на  пол  "ронял" его  точно так  же,  как  Катя
Дегтяр„ва -  е„ саму,  то есть как хрупкую елочную игрушку.  Наташе вдруг стало
интенсивно жаль Сергея Петровича. Волнение и страх, только что пережитые по его
милости,  благополучно отступили на второй план -  она изо всех сил "болела" за
шефа и  не  дыша следила за  тем,  как Лоскутков в  очередной раз останавливает
руку,  грозно сложенную "копь„м", в сантиметре от его горла. Потом Саша наконец
его  отпустил,  и  она с  замиранием сердца отдала отдувающемуся и  взмыленному
Плещееву бережно отполированные очки.
     - Спасибо, - поблагодарил он рассеянно, но ей показалось, будто у него был
какой-то особенный голос.
     Когда  Алла  спустилась  вниз,  на  всякий  случай  держа  в  руке  трубку
радиотелефона, на середину маленького зала, засучивая рукава, вышел Кефирыч.
     Занимаюсь я ушу,
     Хреном за  ухом  чешу...-  весело пропел великан.  Ему  навстречу уже  шла
сосредоточенная и хмурая Катя.
     Алла остановилась на последних ступеньках лестницы и стала смотреть.  Там,
где она стояла,  заметно пахло собаками,  но девушка не обращала внимания.  Ей,
собственно,   было   глубоко   наплевать   на   чудеса   единоборств,   которые
демонстрировала Дегтяр„ва,  и  уж никак не тянуло любоваться кошачьей ловкостью
тяжеловесного с виду Кефирыча. Алла, не отрываясь, смотрела только на стоявшего
среди зрителей Лоскуткова. Вот Катя затеяла какой-то хитрый при„м, но допустила
ошибку: пальцев не хватило объять волосатую лапищу оппонента, рука соскользнула
и сама тотчас угодила в жестокий, без поддавок, захват... Алла видела, как Саша
непроизвольно д„рнул плечом, "помогая" Дегтяр„вой вывернуться из сокрушительных
тисков,  как  засветились его  глаза,  когда Кате вс„-таки удалось справиться и
семипудовый Кефирыч,  спасаясь от  боли,  перышком упорхнул прочь.  Этого  Алла
Черновец перенести уже  не  могла.  Внешне спокойно,  стараясь ничем не  выдать
себя,  она поднялась обратно наверх.  И  там,  спрятавшись в  уголке за шкафом,
неслышно заплакала. Слезы некрасиво смывали с ресниц тушь, но ничего поделать с
собой она не могла.
     Багдадский Вор,  заглянувший наверх примерно через  четверть часа,  застал
Аллу со щ„точкой и пуховкой в руках.
     - Толя,   ты  что?   Кофе  попить?..-  не  оборачиваясь  спросила  она.  И
попробовала незаметно спрятать в стол косметичку: - Сейчас поставлю...
     Толя Громов,  он  же  Багдадский Вор,  был большим любителем кофе,  однако
притупить его бдительность девушке не  удалось.  Может,  правила деликатности и
предписывали ему  как  бы  ничего  не  заметить.  Ну  и  многоточие с  ними,  с
правилами. Толя обош„л шкафы, встал перед ней и уп„р в стол мозолистые кулаки.
     - Ревела? - мрачно спросил он.- Опять Кефирыч обидел?
     Алла сперва хотела взвиться и послать его куда подальше, наплевав на имидж
и  прочее.  Однако  что-то  остановило е„.  Наверное,  неподдельное сочувствие,
прорвавшееся в голосе Багдадского Вора.  Она украдкой подняла взгляд и увидела,
что  не  ошиблась.  Алла была из  тех  женщин,  которые почти любого мужчину не
просто видят насквозь,  но ещ„ и умеют посмотреть на себя его глазами. Так вот,
в  обычной  ситуации  Багдадский Вор  тоже  не  дурак  был  подкусить красавицу
секретаршу, непоправимо виновную в "сексуальных домогательствах" по отношению к
любимому командиру. Подобный союз в самом деле мог состояться только через их с
Кефирычем трупы -  по причинам,  о которых они отнюдь не распространялись.  Так
что  поприст„бываться и  поржать над  очередной частушкой,  а  заодно послушать
Алкины возмущ„нные вопли было дело святое.  Но когда жертва подкусов и приколов
всерь„з рев„т,  уединившись за шкафом, и размазывает по щекам дорогую косметику
"Мэри Кей" -  это, оказывается, совсем другой коленкор. Надменную "секс-бомбу",
превратившуюся в  простую зар„ванную девчонку,  становится жалко,  и забуб„нную
головушку одолевают всякие лишние мысли.
     Вмиг  поняв  это  безошибочным женским чуть„м,  Алла  совершила тактически
ч„ткий ман„вр.  Отвернулась (ровно настолько,  чтобы он не перестал видеть, как
вздрагивают у  не„ ресницы),  покосилась и  всхлипнула.  С Кефирычем этот номер
кончился  бы   для  не„  новой  трагедией.   Лоскутков  (Господи,   за  что?..)
отреагировал бы  нейтрально-товарищески,  то  есть  ещ„  хуже.  Багдадский Вор,
невинная душа,  проглотил наживку мгновенно.  Он  долго собирался с  мужеством,
потом протянул широченную корявую пятерню и осторожно коснулся е„ плеча:
     - Ты это... не надо расстраиваться... Кефирыч блин, он поорать любит... Но
ты  это...  сама  знаешь..!  если кто  тронет,  он  за  тебя первый кого угодно
сожр„т...
     Алла не знала секретных подробностей его биографии,  но догадывалась,  что
по  части "кого угодно сожрать" Багдадский Вор тоже был далеко не дурак.  Рука,
робко  гладившая плечо,  вызывала желание  опереться и  ощутить е„  силу.  Алла
мысленно сравнила Толю с  Лоскутковым.  Сравнение,  конечно,  было далеко не  в
пользу Багдадского Вора. С одним только "но": Саша оставался недосягаем, а этот
- вот  он,  т„пленький.  Алла мстительно подумала о  том,  что Лоскутков,  чего
доброго,  спустя время тоже начн„т е„ про себя сравнивать с...  кое с кем.  Она
приняла  окончательное решение.  Повернувшись,  ухватилась тонкими  пальцами за
Толину сильную руку  и  расплакалась уже  в  открытую,  беспомощно всхлипывая и
тычась лицом в  полосатую майку у него на плече.  Багдадский Вор был только что
из-под душа,  чистенький,  благоухающий импортным мылом и  свежестью.  Алле это
понравилось.  Потом она представила на его месте Сашу,  и  полупритворные слезы
опять стали совсем настоящими.
     - Ну вот!.. Довели девчонку, козлы,- покаянно пробормотал Толя.- Слушай...
давай-ка я  у  Лоскута отпрошусь и  домой тебя отвезу...  а Порос„нкова...-  он
намеренно переврал Наташину фамилию,  чтобы доставить Алле  удовольствие,  -  а
Порос„нкова пускай поработает!

     Бешеный Огурец

     Сквозь тюлевые занавески сочилась медленная за  Меньшов лежал под махровой
простыней,  глядя в  потолок и слушая ровное дыхание спящей рядом жены.  У него
был  очень хороший,  отточенный тренировками слух:  любое движение в  каждой из
семи  комнат он  запеленговал бы  сразу  и  безошибочно.  Однако повсюду царила
тишина,  и даже снизу,  с проспекта,  лишь изредка доносились звуки идущих мимо
машин.
     Это  было  высотное  (по  местным  понятиям) здание,  построенное ещ„  при
колониальном режиме.  Стояла душная тропическая ночь,  и в этой ночи по карнизу
четырнадцатого этажа медленно и бесшумно двигался человек...
     Антон Андреевич вздохнул и устало закрыл глаза, стараясь отогнать некстати
явившееся воспоминание.  Его  квартира была  не  то  чтобы крепостью,  однако в
небольшой комнате возле двери бодрствовала охрана.  Ребята,  сторожившие дом  и
офис  Меньшова,  были его  младшие сослуживцы,  оставшиеся не  у  дел  в  эпоху
всеобщего раздолбайства. О давней истории, случившейся с их бывшим наставником,
никто из них не имел понятия.  Да и  откуда бы им...  Зато Антон Андреевич всех
знал  как  облупленных и  был  уверен:  личная преданность парней не  подлежала
измерению ни  в  каких деньгах.  За этими спинами как за каменной стеной были и
две при„мные дочки Меньшова,  и жена Ал„на,  и ещ„ не родившийся сын,  которого
Ал„на ему  наконец-то  пообещала.  Ворь„,  грабители и  иная  сволочь,  любящая
обижать родственников богатых людей, существовала по другую сторону этой стены.

     Кроме Скунса.
     Скунс прид„т,  куда пожелает, и тогда, когда пожелает. И вс„, что в голову
ему взбред„т, - сотворит...
     Человек  на  карнизе  был  облач„н  в   камуфляжный  комбинезон  под  цвет
розовато-серой облицовочной плитки и такую же маску.  Ему оставалось преодолеть
угол  здания и  проползти ещ„  несколько метров.  После  чего  в  стекле вполне
определ„нного окна появится крохотная дырочка,  и  кровавый палач своей страны,
бывший цар„к племени атси,  а  ныне  президент суверенной Республики Серебряный
Берег доктор Йоханнес Лепето не дожив„т до утра.
     Кроме президентского дворца,  в столице были ч другие как бы небоскр„бы, и
все они как бы  охранялись,  но  не  от  серь„зных людей.  И  потому-то  за два
квартала  от  резиденции  прятался  в  архитектурных излишествах крыши  молодой
человек  со  снайперской бесшумной  винтовкой,  укомплектованной мощным  ночным
прицелом. А второй молодой человек уже подобрался к президенту на расстояние, с
которого при большом желании до него можно было доплюнуть.
     Парень  на   карнизе  носил  официальную  кличку  Горчичник,   что  вполне
соответствовало склочности характера. Однако народная мысль не ведала удержу, и
совсем  недавно Бешеный Огурец,  лучший  друг  и  напарник Горчичника,  породил
бессмертное:  "Скунс".  Оба пришли в телячий восторг и предвкушали,  как уронят
новой кликухой остальных членов команды.  Где ж им было знать,  что прямо перед
началом операции Огурца разыщет связник. И передаст ему особо важное поручение,
происходящее с самого верха...
     Перед  углом  Скунсу  пришлось  попотеть,   потому  что   за   десять  лет
независимости карниз успел обвалиться. Снизу, с канала, веяло т„плой сыростью и
пахло гниющими водорослями. Время от времени Скунс приподнимал голову и смотрел
в ту сторону, где, как ему было отлично известно, затаился напарник. Дуэтом они
неизменно работали как  часы,  только в  операциях вроде сегодняшней красавец и
богатырь Бешеный Огурец обычно страховал.  Потому что Скунс,  ги