- Доброй ночи, - ответил я и снова стал смотреть на угли, читая про  себя
мантру.
   Поначалу мне показалось, что  толку  от  моей  медитации  никакого:  угли
только напоминали мне о Преисподней, а из-за этого я вспоминал о Сюэтэ  и  о
тех тучах, что сгустились над нами. Я отвел взгляд от костра и вместо  углей
стал смотреть на свои руки, сложив ладони "ковшиком".  Я  изо  всех  пытался
представить, какой получается звук, когда хлопаешь в  ладоши,  и  уже  почти
представил, как вдруг услыхал  у  себя  за  спиной  едва  различимый  шепот.
Склонившись к моему уху, Анжелика произнесла:
   - Почему ты так грустен, господин Савл? Не могу ли я чем-то помочь тебе?
   Помочь? Какая тут помощь! Да, у нее не было тела, но  казалось,  что  оно
есть - особенно по ночам, когда вся она так ярко светилась, когда были видны
все изгибы ее дивной фигуры. Разве тут сосредоточишься? А уж о  благочестии,
про которое говорил Жильбер, и вообще речи быть не могло.
   - Я не грущу, - чуть хрипловато отозвался я. Она испуганно  вздрогнула  и
отстранилась. Я мысленно выругал себя и сказал более мягко: - Я  обеспокоен.
Я волнуюсь, не гонится ли за нами королева.
   - Может быть, я все же сумею помочь... Она  дотронулась  рукой  до  моего
лба, и, несмотря на  всю  бестелесность  Анжелики,  я  ощутил  прикосновение
приятной прохлады. Я поежился, но не от холода, взял руку  девушки  и  нежно
(надеюсь - нежно) отвел.
   - Твое прикосновение меня никак не успокоит. Оно может  отвлечь  меня  от
мыслей о королеве - это да, но тогда я уж точно не усну.
   Девушка нахмурилась.
   - Я не понимаю...
   А я смотрел и смотрел на нее... Потом кивнул и сказал:
   - Спасибо. Мне стало намного лучше. - Я заставил себя подняться на  ноги.
- Ты уж меня извини. От сидения никакого проку. Я лучше пройдусь немного!
   - О, берегись! - воскликнула Анжелика, и выражение  легкой  обиды  на  ее
лице сменилось искренней тревогой. - Добрым людям тут по  ночам  разгуливать
опасно.
   - Ну, тогда мне нечего бояться,  -  отшутился  я,  развернулся  и  быстро
зашагал прочь от костра,  опасаясь,  что  еще  немного,  и  уходить  мне  не
захочется. Тогда моя  шутка  получит  веское  подтверждение.  Только  раз  я
оглянулся назад, чтоб мысленно  восстановить  заколдованный  круг.  Анжелика
обиженно смотрела мне вслед. Стало жаль ее,  но  что  я  мог  поделать?  Ой,
только  не  надо  внушать  мне  мудрые   мысли   насчет   духовного   союза.
Обстоятельства были таковы, что духовный союз меня бы никак не устроил.
   Я шагал по высокой траве, набирая  шаг.  Тело  мое  бушевало,  я  пытался
убедить свои гормоны в том,  что  призраки  не  выделяют  феромонов,  однако
почему-то мои железы этим доводам не внимали.
   При всем желании я не мог забыть о злобной  королеве  и  расслабиться.  А
слабость эта была так прекрасна - слишком прекрасна, чтобы рядом с ней я мог
хранить покой. Оставалось надеяться,  что  сама  Анжелика  не  догадывалась,
насколько сильно меня к ней влечет.
   Я гадал: в безопасности ли она сейчас, когда с ней рядом только Фриссон и
Жильбер? Вдруг королева попытается  ее  похитить?  Но  я  решил,  что,  если
случится что-то непредвиденное, они додумаются меня  позвать.  Я  обернулся,
чтобы посмотреть, далеко ли ушел, и не на шутку испугался: угли костра  едва
мерцали вдалеке, и никого не было видно рядом с костром. Да,  я  ушел  очень
далеко! Я быстро зашагал обратно.
   Внезапно ярдах в десяти  впереди  меня  взметнулось  облако  зеленоватого
дыма. Стояла мертвая тишина.
   Я выхватил нож и встал в стойку для  защиты,  чувствуя,  как  вскипает  в
крови адреналин.
   Зеленый дымок развеялся, разлетелся под  порывом  ночного  ветра.  Лунный
свет выхватил из мрака фигуру высокой толстой женщины в платье до  пят.  Она
не двигалась и напоминала статую, но вот статуя издевательски  расхохоталась
басом.
   - Да ладно тебе, мальчишка! Неужто ты и  вправду  думаешь  защититься  от
меня каким-то оружием?
   Я узнал голос: передо  мной,  залитая  лунным  светом,  стояла  Сюэтэ.  Я
медленно распрямился, сложил нож и убрал его.
   - Не думаю... да оно мне и не понадобится - оружие, верно?
   Сердце у меня бешено колотилось, и страшно мне было неописуемо. Да, я уже
воевал с Сюэтэ и выходил победителем, это правда, но тогда  меня  с  тыла  и
флангов прикрывали друзья: сквайр, владевший мечом не хуже любого рыцаря,  и
поэт - почти что гений. Как же мне справиться с ней в одиночку?
   Нет-нет,  вы  не  подумайте,  что  я  собирался  выкладывать  Сюэтэ  свои
сомнения!
   - Ах ты наглец! - возмутилась королева. - Как я погляжу, со времени нашей
последней встречи нахальства у тебя поприбавилось! Чародей Савл,  фу  ты  ну
ты!
   - А, так и ты меня чародеем считаешь?  Сюэтэ  расхохоталась,  и  смех  ее
напомнил мне клацанье щипцов для колки орехов. - Ну да,  как  же!  Так  тебя
зовут простолюдины. А ты и не знал? Не знал? А вот я, представь себе,  знаю.
В моем королевстве ничего не может произойти без моего ведома. Стоит чему-то
случиться - мои министры и их служащие тут  же  мне  обо  всем  докладывают!
Только вот в случае с тобой никакой нужды в донесениях  не  было  -  ты  сам
поработал на славу.
   - Сам? - переспросил я и нахмурился. - Ты хочешь  сказать,  что  я  выдал
себя самим своим существованием?
   - Что-то в этом роде, - буркнула Сюэтэ. Наверное, это тоже был смех. - Не
стоит так упорно думать о магии - ты  сразу  становишься  заметной  фигурой,
конечно, только для тех, кто имеет дар ясновидения.
   - Это понятно... но ты и так все время  за  мной  шпионила.  Как  же  так
вышло,  что  нынче  ночью  ты  не  послала  за  нами  кого-нибудь  из  своих
прислужников? Решила, что теперь ты в силах сразиться со мной один на один?
   - Наглый раб! - выдохнула Сюэтэ чуть ли не с восторгом. - О  да,  я  знаю
тебе цену, и ты для меня - не более чем детская игрушка. Я знаю  твою  силу,
знаю твои слабости и отлично понимаю, как этими слабостями воспользоваться!
   Как это ни странно, я вдруг почувствовал, что физиономия моя  приобретает
выражение нахальной самоуверенности.
   - Ты так уверена в себе? -  нагло  поинтересовался  я.  -  Ты  поэтому  и
тащилась за мной сюда, подальше от костра, подальше от Жильбера и Фриссона?
   - Может, и так, - фыркнула Сюэтэ. - Они и в самом деле  составляют  часть
твоей силы, и теперь ты их лишен. Теперь ты целиком в  моей  власти,  и  все
зависит от моей милости.
   - Вот как? - Я скептически приподнял одну бровь. - Милости? А у тебя  она
разве есть?
   - Не стоит об этом говорить, - рявкнула Сюэтэ, рука ее рывком  опустилась
вниз, словно рычаг катапульты, а из пальцев выскользнула шаровая молния.
   Я увернулся, но молния вильнула следом за мной и,  ударив  мне  в  грудь,
рассыпалась на тысячи искр. По груди разлилась тупая боль. На миг я  потерял
сознание, а потом...
   Да  ничего  потом.  Вообще  никаких  чувств.  Мне  показалось,  что  ночь
обступает меня со  всех  сторон,  что  ноги  у  меня  подкашиваются.  Они  и
подкосились. Я упал на колени и в ужасе осознал, что  сердце  мое  перестало
биться. Еще чуть-чуть, и я бы впал  в  панику,  но  все  же  сумел  каким-то
образом взять себя в руки. "Думай, да побыстрее, - приказал я себе, - не  то
сейчас сдохнешь!"
   Разум мой в одно мгновение стал холоден  и  ясен.  Меня  самого  испугало
полное оледенение всяких чувств. Времени паниковать не оставалось: его  было
мало даже для того, чтобы произнести одно-единственное предложение. Собрав в
легких остаток воздуха, я с хрипом выпалил:

   Nердце, тебе не хочется покоя.
   Сердце, как хорошо тебе стучать.
   Сердце, как хорошо, что ты такое,
   Что не привыкло пред злобной теткой замолкать!

   Aоль снова пронзила мне грудь,  но  сердце  ударило  по  ребрам  не  хуже
кузнечного молота. Я благодарно вздохнул. Пелена спала и с глаз, и с разума.
Я понял этот поединок - Сюэтэ вышла на смертный бой.  И  если  сумеет  убить
меня - убьет.
   А я смог бы поднатужиться и убить ее?
   Сердце  мое  забилось  ровнее,  я  отчетливо   увидел   колдунью.   Сюэтэ
размахивала руками, губы ее двигались. Потом она замерла, и я понял:  покуда
я восстанавливал дыхание, королева прочла очередное заклинание.
   Ни  с  того  ни  с  сего  воздух  наполнился   заостренными   вертящимися
серебристыми  пластинками  -  это  ко  мне  устремились  тысячи  клинков.  Я
увернулся - клинки с лязгом рванулись в  ту  же  сторону.  Я  выхватил  свой
складной нож, описал им в воздухе восьмерку, как если бы орудовал рапирой, и
пропел:

   Nейчас тебе я покажу!
   Как прикажу сейчас ножу:
   А ну-ка, ножик мой складной,
   Размножься в тыщу раз - и в бой!

   N точки зрения высокой поэзии вышло, конечно, так себе, но главное -  все
получилось. В воздухе около меня  простотаки  закишели  складные  ножи.  Они
вращались вокруг оси и ловко отбивали клинки, посланные на меня Сюэтэ.  А  я
только ухмылялся да смотрел, как сыплются на траву колдуньины кинжальчики.
   Но вот я встретился взглядом с  Сюэтэ  и  сразу  перестал  ухмыляться.  Я
понял, что мне совсем не стоило отвлекаться.  Для  того  чтобы  придумать  и
произнести  заклинание,  требовалось  время.  В  общем,  покуда  я  распевал
контрзаклинание, Сюэтэ уже готовила следующий выпад. А это означало, что мне
было суждено держать оборону до тех  пор,  пока  я  не  придумаю  что-нибудь
убойное.
   Я должен был придумать, иначе мне грозила гибель.
   Взметнулась пыль, и меня окружили сотни змеиных  голов.  Змеи  распустили
капюшоны и стали похожи на кобр.
   Тут я вспомнил детство и сказки Киплинга:

   Eз деревни из индусской
   Прибегут гурьбой мангусты,
   Раздерут на части змей -
   Нету тех зверюшек злей!

   ? очень старался не смотреть на то, что происходит вокруг  меня.  Времени
не было. Сюэтэ махала руками, поднимая вихри пыли. Я прочел:

   Yто бурею зовется?
   Ты в Канзасе не бывала!
   Там бы ты не устояла.
   Ну, держись, сейчас начнется!

   ?-то хотел, чтобы после этого запева  прозвучало  что-то  вроде  хорового
припева, но не успел...
   Дико завыл ветер,  вихрями  заклубилась  пыль.  Между  мной  и  колдуньей
завертелась воронка смерча и отделила нас друг от друга. Вдалеке  послышался
чей-то рев, едва различимый на фоне свирепого рокота пыльного смерча, -  это
взревел Унылик, и, похоже, на пределе своих возможностей.
   Проснулся мой косматый талисман. Проснулся, увидел: меня нет -  и  понял,
что я в опасности. Мне стало страшно: а вдруг  Унылик  умудрился  разгромить
барьер заколдованного круга?
   Я поднял полу плаща и прикрыл нос и рот. Унылик не  сообразит,  что  надо
закрыться от пыли, да у него и плаща  нет.  Эта  буря  угробит  его  так  же
быстро, как заклинания Сюэтэ.
   Да, похоже, эта пыль  погубит  не  только  его.  Я  начал  задыхаться  от
скрипучего кашля.
   Однако всего лишь несколько  секунд  понадобилось  мне,  чтобы  выстроить
планы.
   Первое: избавиться от того, что может произойти в  результате  следующего
заклинания Сюэтэ.
   Второе: ответить ей заклинанием и продолжать отвечать, и...
   ...Третье: избавиться от пыли.
   Все правильно. Можно приступить к выполнению пункта первого.

   Iт твоей тупизны,
   Как пожрав белены,
   Кто угодно со временем спятит!
   Что же ты вышла на бой
   Лишь с одной головой?
   Ведь ее тебе явно не хватит!

   Iа самом деле стишок имел некоторое отношение и ко второму  пункту  моего
плана. Если КИ <КИ - коэффициент интеллекта.> Сюэтэ резко упадет,  она  вряд
ли сумеет произнести достойное заклинание. Мозгов у нее после  моего  стишка
должно остаться не больше, чем у луковицы.
   Пыль начала редеть, ветер утихал. Так, выходит, Сюэтэ потратила время  на
то, чтобы снять пыльную завесу между нами?
   Но тут я услышал раскат грома и понял, что тоже зря потерял время.
   Понял слишком поздно. Словно решето в небесах порвалось, и оттуда  хлынул
проливной дождь.  Пыль  быстро  осела,  и  сквозь  отвесные  струи  дождя  я
разглядел Сюэтэ - вернее, нечто, что совсем недавно было ею!
   На этом существе по-прежнему красовалось королевское платье,  но  лицо...
крошечные глазки под низко нависшим лбом, широченная  -  от  уха  до  уха  -
ухмылка... Это - на одной голове. Но были и еще две. Я в страхе  смотрел  на
трехглавое чудище. Что, неужели  вот  такое  происходит,  когда  занимаешься
волшебством без лицензии?
   Лицензия не лицензия, но уж точно: такое может произойти, когда толком не
соображаешь, что делаешь. Я был сам себе противен. Насколько лучше  было  бы
попросту убить ее, и дело с концом!
   Я сокрушался до тех пор, пока не  понял,  что  губы  у  всех  трех  голов
шевелятся. Справедлива пословица: "одна голова - хорошо, а две -  лучше".  А
три идиота - это как? Толку от них, конечно, не больше, чем от одного,  если
не меньше. Вспомнить только, как работает любая  комиссия,  и  сразу  станет
ясно. Так что нечего ждать от трех ослов опасного заклинания. И тем не менее
я не собирался опускать руки и побыстрее прочел новое стихотворение:

   Oы стольких вешала, душила,
   Сама веревку заслужила!
   Но ты - монарх, и мне неловко,
   И мне придется уступить:
   Повиснешь ты не на веревке,
   А на серебряной цепи!

   Nтруи дождя принесли с собой серебряную цепь. Она  змеилась,  обвила  шею
центральной головы и крепко затянулась петлей. Тело Сюэтэ  подскочило  вверх
на добрых три фута и повисло, подергиваясь и качаясь на цепи, которая  ни  к
чему не крепилась.
   Но две другие головы  продолжали  произносить  какие-то  слова.  Губы  их
медленно шевелились...
   Меня охватила тревога. Я же решил только одну третью часть  проблемы!  Не
мешкая, я забормотал:

   I цепь моя, не знай пощады!
   Ее повесить трижды надо!

   Nлишком поздно. Две боковые головы начали таять, исчезать, а  центральная
стала изменяться. Исчезла дурацкая ухмылка, в глазах  зажегся  ум.  Вот  лоб
стал выше... и передо мной снова была Сюэтэ. Злобно скривив рот, она подняла
руки и принялась рвать на звенья стягивающую ее шею серебряную цепь.  Вскоре
звенья со звоном распались. Королева глубоко вдохнула.
   Я начал новое стихотворение:

   Aрудь злодейке разорвали,
   Сердца там не увидали!

   Nюэтэ посмотрела на меня, усмехнулась и начала творить заклятия.
   Я окаменел. Не вышло! Такое мощное двустишие - и не вышло!
   Тут на ум пришла одна старая средневековая притча.  В  ней  говорилось  о
колдунах, которые, боясь смерти, хранили свои сердца вне тела - ну,  скажем,
в яйце, а само яйцо находилось внутри  утки.  Ну,  или  еще  в  каком-нибудь
другом  амулете.  Как  это  могло  быть  возможно  -  в  голове  у  меня  не
укладывалось, если только не... ага... минуточку! А  если  представить  себе
что-то вроде гиперпространственной связи? Ну, к примеру, так: кровь от  тела
колдуньи к ее сердцу поступает в другое измерение, а потом течет обратно...
   Я опомнился. Что же  я  делаю?  Сейчас  нельзя  задумываться!  Сюэтэ  уже
произнесла последнюю фразу!  Я  потерял  инициативу!  И  тут  я  окаменел  в
буквальном смысле слова. Не мог  пошевелить  ни  рукой,  ни  ногой.  Паралич
подбирался к легким, к сердцу, поднялся к плечам, к шее. Если  я  немедленно
не произнесу заклинания, я онемею! И умру!
   А Сюэтэ начала новое заклинание и замахала руками!

Глава 13

   Тогда я набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

   Oы думала, наверное, все будет шито-крыто?
   А у меня прививочка от полиомиелита!
   Не бегал я сроду от добрых врачей
   И впредь застрахован от параличей!

   Eолени у меня тут же приобрели гибкость, руки расслабились и  опустились.
Я  попробовал  шагнуть  -  и  это  мне  удалось.  Правда,  с  трудом  и   не
безболезненно. Ну,  собственно,  можно  ли  было  ожидать  особых  чудес  от
стихотворения такого пошиба?
   Но и Сюэтэ даром времени не теряла. Она уже стояла на  земле.  Серебряная
цепь  по-прежнему  висела  у   нее   над   головой...   Королева   завершала
непродолжительное песнопение, водя руками так, словно  вынимала  что-то  или
кого-то из-под земли.
   И вот откуда ни возьмись выскочили четыре льва и с жутким ревом  кинулись
на меня.
   Однако их рев и сравниться не мог с тем, что прозвучал в ответ  откуда-то
из-за моей спины. Мимо меня пронесся Унылик. Он бесстрашно кинулся навстречу
львам!
   Те перелетели  через  кусты,  принялись  рвать  землю  крепкими  когтями,
издавая при этом устрашающий рык. То есть три льва вели себя именно  так.  А
четвертый, рыча все оглушительнее, бросился на тролля. Я подумал о том, что,
наверное, именно таким образом эволюция устанавливала верхнюю планку отваги.
   Унылик действовал решительно - и врезал льву апперкотом в нижнюю челюсть.
Зверь кувыркнулся через голову и шлепнулся на землю, описав в воздухе  дугу.
Голова его при этом изогнулась как-то неестественно.
   А трое его сородичей решили, видимо, что первоначальный  инстинкт  их  не
обманул, и с жарким подвыванием умчались по равнине прочь.
   Руки Сюэтэ бешено заметались, губы начали выкрикивать отрывочные слоги.
   Унылик неуклюже повернулся ко мне. Глаза его голодно горели.
   - Ты чего, собственно? - спросил я и попятился. -  Послушай.  Я  тебя  не
звал сюда...
   - Сочненький... - Унылик высунул свой здоровенный язык  и  облизнулся.  -
Вкусненький...
   Я закричал и бросился бежать. Наверное, Сюэтэ ухитрилась снять  с  тролля
эльфийское заклинание, запрещавшее ему пожирать людей.
   Тролль топотал у меня за спиной. Он  нагонял  меня.  Вот  он  все  ближе,
ближе. Эх, бегством мне тут не спастись. Пора языком поработать. И не просто
поболтать, а  придумать  стишок.  Я  забежал  за  ближайший  крупный  валун,
каким-то чудом встретившийся мне на ровной, как стол,  пустоши,  и  произнес
следующее:

   Yй, Унылик, об этом и думать не смей
   На ночь кушать не очень полезно.
   Вспомни эльфов завет и собой овладей,
   Ведь эльфийское слово железно.

   ? твой друг и хозяин, а эта карга
   Не в ладах ни с добром, ни со светом!
   Так открой же глаза - и увидишь врага,
   И не скушаешь друга при этом!

   Aромадный кулак опустился и расколотил  камень  вдребезги.  Унылик  навис
надо мной, его глаза  алчно  пылали,  рот  разъехался  в  ужасной  злорадной
ухмылке. Я в ужасе развернулся и бросился наутек. Но  в  спину  мне  впились
каменные когти тролля, я заорал от боли, споткнулся, упал, покатился,  встал
на ноги...
   И  успел  увидеть,  как  глаза  тролля  потускнели,  а   нижняя   челюсть
обескураженно отвисла.
   - Чародей... - обиженно протянул тролль. - Чего я делала?
   - Ничего, - ответил я, и меня в пот бросило от облегчения. -  Ты  прогнал
львов и спас меня, Унылик. Спасибо.
   Все бы хорошо,  но,  заглянув  за  спину  тролля,  я  увидел  Сюэтэ.  Она
опустилась на колени и что-то  рисовала  в  пыли,  напевая  при  этом  нечто
заунывное.
   Сердце у меня упало. Что бы она ни призывала себе  на  помощь,  это  явно
было что-то большое-пребольшое. И  если  уж  символические  жесты  усиливали
колдовские чары, то символические рисунки тем более.
   И  тут  я  ощутил  небывалый  творческий  прилив.  Ведь  меч  может  быть
обоюдоострым! Не рой другому яму... и тому подобное.
   - Унылик! - крикнул я. - Вон другая! - И указал на Сюэтэ.
   - Другая какая? - тупо переспросил тролль. Я понял, что хочешь не хочешь,
а надо читать стихотворное заклинание, и прочел:

   ?то увидишь впереди -
   Тут же слопать и захочешь.
   Вон колдунья, погляди -
   Чем не лакомый кусочек?
   А не нравится она,
   На ее представь-ка месте
   Хочешь целого слона,
   Хочешь - поросенка в тесте.

   Aа, и с рифмой, и с размером получилось так себе, и все же я надеялся  на
некий результат.
   И не зря. Унылик  только  издал  голодное  "ням-ням"  и  прямой  наводкой
помчался на Сюэтэ.
   Колдунья подняла на  тролля  полные  ужаса  глаза  и  в  самое  последнее
мгновение отпрыгнула в сторону... Унылик пролетел мимо, растоптав  при  этом
ее рисунки. Сюэтэ разъяренно взвизгнула, а я во