з слыхали о том, что такое происходило в
других странах.
   - Если бы я не знал, что Брион настолько благороден, я, быть может, еще и
склонился бы к такой мысли. Действительно, после смерти Гагериса он  мог  бы
стать наследником престола, - поджав губы, отвечал  рыцарь.  -  Но  Джон  от
этого ничего бы не выиграл.
   - Зато может выиграть теперь, - заметил Мэт. - Брион ли заказал покушение
на Гагериса или нет, но теперь оба братца наверняка помышляют о том, как  бы
поскорее отправить на тот свет друг друга.
   - Верно... - сокрушенно протянул сэр Оризан, - Джон  -  для  того,  чтобы
стать  наследником  вместо  Бриона,  а  Брион  -  ради  того,  чтобы  спасти
собственную жизнь. - Мысль  эта  заставила  благородного  рыцаря  поежиться,
однако он не стал отбрасывать ее, а мужественно развил:
   - И все равно, Брион слишком благороден  для  того,  чтобы  нанести  удар
первым или исподтишка. А вот  Джон  получил  бы  не  только  престол,  но  и
Розамунду.
   - А Розамунде это совсем не понравилось бы, - продолжил мысль рыцаря Мэт.
- Ну, если только у нее очень странные пристрастия.
   Сэр Оризан вздрогнул, выпрямился, глаза его угрожающе сверкнули.
   - Не хотите ли вы обвинить мою принцессу в убийстве?
   - Безусловно, нет, - поспешно пошел на попятную Мэт. -  Но  если  бы  это
было ее рук дело, стало быть, она задумывала  бы  для  Джона  тот  же  самый
маленький  сюрприз.  Но  поскольку  это  не  могло   быть   ее   рук   дело,
следовательно, и думать об этом нечего.
   - А если бы это сделала она, я бы мог ей  посочувствовать.  -  мрачновато
проворчал сержант Брок.
   - Если честно  -  я  тоже,  -  сказал  сэр  Оризан  и  поежился.  На  миг
телохранитель принцессы возобладал в его душе над почетным стражем покойного
принца.
   - Единственный из братьев, кто не вызывает отвращения по-человечески и по
своим воззрениям, - это Брион, - продолжил развивать свою идею Мэт. - Но  он
настолько дерзок, что я, руку на сердце положа,  скажу,  не  удивился  тому,
какое раздражение его высказывания за столом вызвали у леди Розамунды.
   - Он справедливо гордится своими заслугами воина и трубадура, -  медленно
проговорил сэр Оризан.
   - Однако подобная дерзость, как правило, говорит о том, что человек низко
ценит себя в каких-то других проявлениях, - заметил Мэт. - Порой бывает так,
что второму ребенку кажется, что он,  наверное,  не  в  силах  сравниться  с
первым. Но несомненно, Бриона подобные мысли мучить не должны, если  учесть,
как выделяет его Петронилла.
   - А что, если при всем том его не жалует отец? - спросил сержант Брок.
   - Да, давайте на минуточку задумаемся на предмет Драстэна. - Мэт взглянул
на сэра Оризана. -  Мне  показалось,  что  его  высказывания  за  обедом  не
радовали леди Розамунду, да ее жениха Гагериса также.
   Сэр Оризан снова дернулся, а сержант Брок запротестовал:
   -  Вы  не  можете  предполагать,  что  король  Драстэн  хочет  заполучить
Розамунду для себя!
   - В стране, где до сих пор еще действует право  первой  ночи?  -  хмыкнул
Мэт. - Я бы сказал, что в этом нет ничего невероятного!
   - Но ведь она - невеста его сына, милорд!
   - Мне неприятен этот разговор, - скрипнул  зубами  сэр  Оризан.  -  Но  я
слыхал о мужчинах, способных  на  такие  страсти.  Для  бесчестного  короля,
привыкшего получать то, что хочет, подобная похоть  могла  бы  стать  веской
причиной для убийства сына.
   - Могу ли я предположить, - посмотрев прямо в глаза рыцарю, спросил  Мэт,
- что вам доводилось защищать Розамунду от поползновений ее суженого?
   - Молодые люди порой страдают избытком страсти, - уклончиво  отвечал  сэр
Оризан.
   - Это значит, что  по  возможности  вы  старались  не  оставлять  девушку
наедине с Гагерисом. Готов поклясться, вы даже обучали ее  фехтованию  -  на
всякий случай.
   - Всякая женщина, которой  суждено  стать  обитательницей  замка,  должна
научиться владеть мечом, - возразил сэр Оризан, - ибо в отсутствие мужа  она
обязана охранять замок супруга.
   - Но от короля Драстэна вы бы ее защитить не смогли,  -  тихо  проговорил
Мэт.
   - В этом не было нужды, - процедил сквозь зубы сэр Оризан.
   - Только потому, что вы об этом пеклись и не допускали такой возможности.
   - Мой король не такой злодей! - воскликнул сержант Брок, и его рука легла
на рукоять спрятанного под курткой кинжала.
   Мэт взглянул на него, их взгляды на миг встретились. Мэт опустил голову.
   - Конечно, нет. Прошу прощения, сержант. Просто я увлекся, извините.  Так
хочется поскорее отыскать убийцу принца.
   Сержант  Брок  ошарашенно  смотрел  на  Мэта.  До  сих  пор  перед   ним,
простолюдином, еще не извинялся ни один вельможа.
   Судя по всему, вежливость Мэта тронула даже сэра Оризана,  и  он  немного
унял свой пыл.
   - Кроме того, теперь, когда Гагерис мертв, Розамунду ждет скорая помолвка
с Брионом.
   - Что, как мы уже заметили ранее, могло стать вполне веской причиной  для
Бриона заказать убийство Гагериса. Сэр Оризан развел руками.
   - Почему вы прямо не назовете имя королевы Петрониллы?
   - Идея недурна, -  кивнул  Мэт,  однако  одного  взгляда  на  возмущенную
физиономию сержанта Брока ему хватило для того, чтобы  далее  эту  мысль  не
развивать. - Безусловно, тот  человек,  что  выпрыгнул  в  окно,  мог  убить
Гагериса и сам по себе, ни по чьему приказу, но мы должны  удостовериться  в
том, так ли это было на самом деле.
   - Это верно, - кивнул сэр Оризан и сдвинул брови. - А пока мы даже  точно
не знаем, он ли убил принца, этот колдун.
   - Нет, не знаем, - согласился Мэт. - Но на сегодняшний день  он  -  самый
вероятный убийца из подозреваемых.  Несомненно,  зайти  за  спину  принца  и
нанести ему роковой удар мог любой из солдат,  кто  в  ту  ночь  оказался  в
злосчастном кабачке. Мне пришло в голову, что такую рану действительно можно
было бы нанести наконечником копья.
   - Да, судя по ее длине, - уставившись в одну точку,  медленно  проговорил
сэр Оризан.
   Но сержант Брок покачал головой.
   - Готов голову дать на Отсечение:  ни  один  воин  -  ни  меровенсец,  ни
бретангличанин не вошли в этот кабак с копьем или алебардой. Когда мы не  на
службе, мы не берем с собой такое оружие.
   - Верно. Разгуливать по улицам с восьмифутовыми копьями как-то  неудобно,
- согласился Мэт. - Но не мог ли этот человек снять  с  копья  наконечник  и
насадить его на короткую палку?
   Рыцарь  и  сержант  обменялись  удивленными  взглядами,  и  сержант  Брок
протянул:
   - Это.., возможно. Такое укороченное копье легко спрятать под мундир,  но
все равно как-то.., не верится.
   - В убийство принца тоже  верится  с  трудом,  однако  оно  произошло,  -
заметил сэр Оризан. - Лорд маг, вы просто поражаете меня своей смекалкой!
   - Благодарю, - усмехнулся Мэт. - Но, как справедливо заметил сержант, моя
догадка  имеет  мало  общего  с  реальностью.  Тогда  получается,  что   наш
гипотетический солдат должен  был  бы  таскать  это  укороченное  копье  под
мундиром всякий раз, когда шел в кабак, в надежде, что там окажется принц  и
завяжется драка!
   - Между тем вы самолично доказали, - отметил  сэр  Оризан,  -  что  кража
кошеля принца была подстроена специально для того, чтобы завязалась драка.
   - И верно! - воскликнул Мэт. - Получается, что убийца выжидал  того  дня,
когда королевское семейство прибудет из Бретанглии в  Меровенс.  Как  только
король Драстэн и его  родня  оказались  в  замке  Алисанды,  дальнейший  ход
событий можно было вполне предугадать: наверняка принцы должны были  вечером
отправиться в какое-нибудь  питейное  заведение  континентальной  столицы  и
развлечься на славу.
   На сей раз рыцарь и сержант обменялись недоуменными взглядами.
   - Некоторые ваши слова, лорд  маг,  чересчур  мудрены,  -  посетовал  сэр
Оризан.
   - Но главное вы уловили, правда? Как только убийца узнал, что королевское
семейство  отправляется  в  Меровенс,  он  понял,  что  у  него  есть   шанс
осуществить  задуманное.  Он,  согласно  нашим  предположениям,   отпиливает
наконечник копья и берет его с собой в кабак - все проще простого.
   - Получается, что рану принцу  нанесли  либо  колдовским  способом,  либо
предательским, - задумчиво изрек рыцарь.
   - Точно, - кивнул Мэт. - Одно из двух. Но каким именно способом был  убит
принц Гагерис, мы понять не сможем до тех пор, пока не  настигнем  человека,
выпрыгнувшего в окно. Нам непременно нужно изловить его и заставить выложить
нам кое-какие подробности.
   - И вы верите в то, что вам удастся одолеть его?  -  недоверчиво  спросил
сэр Оризан.
   - Безусловно. Ведь теперь я неопровержимо уверен в том, что мне предстоит
поединок с другим магом, - отозвался Мэт,  вложив  в  ответ  намного  больше
уверенности, чем на самом деле ощущал. - На этот  раз  я  заранее  заготовлю
побольше заклинаний  и  распоряжений  для  вас,  ребята,  чтобы  вы  вовремя
захватили его в плен, пока я его буду отвлекать.
   - Так мы здесь не  только  потому,  что  королева  Алисанда  не  пожелала
отпускать вас без охраны? - пытливо вгляделся в глаза Мэта сэр Оризан.
   Мэт усмехнулся.
   - У нее были свои причины настаивать на  том,  чтобы  вы  отправились  со
мной, а у меня были свои причины на это согласиться.  Разве  мог  я  обрести
спутников лучше, чем двое людей, которые столь же страстно  желают  изловить
того же самого человека, которого желаю изловить и я?

***

   Дверь темницы со скрипом отворилась, и Рамон Мэнтрелл  переступил  порог.
Паргас рывком вскочил с кучи гнилой соломы. Стражник, сжав  копье,  нарочито
встал у двери, грозно глядя на узника. Свет едва проникал в  темницу  сквозь
маленькое зарешеченное окошко под  потолком,  и  все  же  стражнику  удалось
встать так, что лучик солнца сверкнул, отразившись от наконечника копья.
   Рамон разложил походный стульчик и сел в пяти футах от узника-сутенера.
   - Доброе утро, Паргас. Хорошо ли ты спал?
   - Хорошо, если не считать, что меня покусали клопы  и  по  мне  всю  ночь
бегали крысы.
   - Подобное тянется к подобному, - мрачно проговорил Рамон. -  Меня  зовут
доктор Мэнтрелл, я маг и служу ее величеству. Я бы посоветовал тебе  сказать
мне правду, Паргас, чтобы мне не пришлось вытягивать ее у тебя.
   Взгляды Паргаса и Рамона встретились.  Паргас  поежился  и  отвел  глаза.
Рамон терпеть не мог сутенеров, и это было  очевидно.  Кроме  того,  Паргас,
видимо, представил себе, какими методами может добиться признания чародей.
   - Как вижу, мы поняли друг друга, - заключил Рамон. - А теперь скажи мне:
кто так поранил тебе плечо, что ты был вынужден бросить вторую дубинку?
   - Кто-кто! Да этот подлый  принц,  который  переоделся  под  простака!  -
брызнув слюной, воскликнул Паргас. - Если бы он сразу показал, кто он такой,
я бы его пальцем не тронул, не посмел бы.
   - Быть может, он столь же недоброжелательно относился к  твоему  ремеслу,
сколь к нему отношусь я, и пожелал наказать тебя?
   - Он бы кого хочешь пожелал наказать! Лаэтри мне рассказала, что он с ней
вытворял! Он.., он просто упивался жестокостью, вот что я вам скажу! Так что
я очень даже рад, что мне удалось врезать ему разок-другой до того,  как  он
на тот свет отправился.
   - Стало быть, ты испытал удовольствие от того,  что,  по  твоему  мнению,
наказал принца по заслугам?
   - Так и было! Но я его не убивал, если вы на это намекаете.
   - Но ты точно должен был заметить, кто зашел ему за спину.
   - Знаете, если по сторонам глазеть, так точно по башке схлопочешь. Видно,
вы сроду ни с кем на дрались, - с явным сочувствием проговорил Паргас.
   - Мне довелось участвовать в сражениях, - спокойно возразил Рамон.  -  Но
меня учили, что нужно обращать внимание на все, что происходит вокруг, -  на
тот случай, если еще один враг  нападет  со  стороны.  Если  ты  никогда  не
проявлял такой наблюдательности, считай - ты не такой уж опытный драчун.
   Паргас помрачнел, глаза его гневно полыхнули.
   - Да я тебя, старикан, уложу запросто и безо всякого там оружия -  голыми
руками! - Паргас сжал кулаки.
   - Ты меня лучше не искушай, -  посоветовал  ему  Рамон.  -  Итак,  ты  не
заметил, чтобы кто-то зашел за спину принцу?
   - У него за спиной дрались меровенский солдат и бретангличанин, -  сказал
Паргас. - Но эти двое  были  заняты  друг  дружкой.  Похоже,  бретангличанин
меровенца одолел, а потом повернулся к принцу спиной и еще дрался с  кем-то,
прикрывал принца сзади. А потом его кто-то с ног сбил.
   Рамон насторожился.
   - Кто же сбил его с ног?
   - Меровенский солдат, но я его не разглядел. Он тут же упал сам - над ним
поработали еще двое бретангличан. Если он и вонзил нож в  спину  принца,  то
провернул он это дело уж больно быстро. И если на то пошло, завопил-то принц
пару минут погодя, дернулся, распрямился и упал на спину.
   - Вот как? - нахмурился Рамон. - Значит, бретангличанин  бился  спиной  к
спине с принцем, прикрывая того, пока его самого не то сбили с ног, но в тот
миг, когда принц вскрикнул, ты никого за его спиной не видел.
   - Никогошеньки. И потом, когда он уже упал,  -  тоже,  -  заверил  Рамона
Паргас. - Ну а сам я с ним все время одной рукой бился. Мне пришлось нелегко
- попробуйте-ка отбиться дубинкой от  такого  длиннющего  кинжала!  Так  что
ежели кто принцу за спину заскочил, то он, стало быть, пригнулся  и  тут  же
дал деру.
   - Либо вообще никого не было? - невесело усмехнулся Рамон и  поднялся.  -
Что ж, посмотрим, подтвердит ли кто-нибудь твой рассказ, Паргас.
   - Да никого вы не сыщете, чтобы подтвердили, - осклабился  Паргас.  -  Не
знаю я, что ли, как такие делишки проворачиваются?
   - " Да уж, действительно, тебе ли не знать? - с издевкой отозвался Рамон.
   - Вот-вот, - кивнул Паргас. - Поживешь в трущобах - так  быстро  поймешь,
что к чему на этом свете. Я-то знаю, никто из вас,  господ  благородных,  на
себя не покажет - дескать, "это  я  принца  заколол".  Вам  козел  отпущения
нужен, кто-нибудь такой, на кого всю вину свалить  можно  было,  кто  бы  на
самом деле ножик вашему принцу распрекрасному под ребра ни воткнул.
   - Так не будет, - возразил Рамон. -  Как  ни  неприятна  мне  эта  мысль,
Паргас, но я вынужден признать, что ты не повинен в большем, нежели  в  том,
что стукнул принца палкой по лбу.
   Паргас вытаращил глаза. В них мелькнула надежда.
   - За это тебе полагается достаточно суровое  наказание,  -  напомнил  ему
Рамон. - Однако принц был  переодет,  это  правда.  Будем  надеяться,  судья
примет это во внимание.
   - Только не говорите, что меня отпустят на волю!
   - Я этого и не говорю, - покачал  головой  Рамон.  -  Ты  так  или  иначе
обвиняешься в сутенерстве.
   - Ой, на этот счет я даже не переживаю. - Паргас успокоенно  ухмыльнулся.
- Ни один мужик сутенера слишком сурово не накажет и за решетку  надолго  не
засадит. Будь он хоть кто - хоть самый разблагородный  вельможа,  все  равно
придет день и ему понадобятся мои услуги.
   - Спасибо за подсказку,  -  улыбнулся  Рамон.  Стражник  распахнул  дверь
темницы. Рамон стоял на пороге. - Я позабочусь  о  том,  чтобы  судила  тебя
самолично королева. Отдыхай, пока у тебя  есть  такая  возможность,  Паргас,
потому что очень скоро тебе придется трудиться до седьмого  пота,  и  притом
долго.
   Браваду Паргаса как рукой сняло. Рамон усмехнулся и вышел за порог.  Звук
запираемой стражником двери доставил ему невыразимое удовольствие.

Глава 6

   Дверь темницы распахнулась, и Лаэтри, вскочив с лежанки, прижалась спиной
к стене - она вся дрожала.
   Озабоченно сдвинув брови, Химена шагнула ближе к девушке.
   - Не бойся, деточка, я не... - Но тут она увидела синяки на лице Лаэтри и
воскликнула:
   - Кто тебя так избил? - Она подошла еще ближе и повернула девушку лицом к
свету, проникавшему в темницу сквозь маленькое оконце. Под глазом  у  Лаэтри
лиловел кровоподтек, на лбу чернела шишка, синяк на щеке приобрел  сиреневый
оттенок. - Не мог же принц такое сделать с тобой! Скажи мне, кто это сделал!
Скажи немедленно!
   - Я не смею.., сказать, - пробормотала Лаэтри.
   - А я догадываюсь, -  гневно  кивнула  Химена,  развернулась  к  двери  и
крикнула:
   - Тюремщик!
   Послышались неторопливые шаги, тюремщик толкнул дверь.
   - Чего вам, миледи?
   - Чья это работа? - сурово вопросила Химена. Тюремщик  бросил  взгляд  на
Лаэтри, и глаза его сразу забегали. Химене больше ничего и не нужно было.
   - И не думай лгать, молодой человек! Прекрасно понимаю,  чем  ты  тут  со
своими товарищами занимался! Отвечай, зачем вы это делали?
   - Она не пожелала нам отдаться, - не  глядя  в  глаза  Химене,  проворчал
молодой тюремщик. - Это ее работа, и если она посажена к нам в темницу...
   - Так вот: если она посажена к вам в темницу, то ваше дело - охранять ее,
а не насиловать! Неужто я должна прислать сюда солдат, чтобы они охраняли ее
от надзирателей? Но только учти: если здесь появятся солдаты, они не будут к
вам милосерднее, чем вы были к ней! - Химена разошлась не на шутку.  -  Тебе
все понятно, презренный? Если я увижу еще хоть один синяк  на  лице  или  на
теле этой женщины, ты и твои дружки должны будете  хорошенько  помолиться  о
том, чтобы ваши шкуры остались целы! Да вы просто  животные,  алчные  звери!
Как же можно только помыслить о том, чтобы  насиловать  женщину,  порученную
вашим заботам? Какая мать тебя воспитала? Самка, предлагавшая  себя  каждому
самцу, который об этом просил? Про отца я тебя не спрашиваю. Любой  мужчина,
который вот так обращается с женщиной, вряд ли что-то знает про своего  отца
и даже вряд ли знает, кто он такой! В чем бы ни провинилась эта  женщина,  в
королевском замке он должна быть в безопасности,  иначе  ты  и  другие,  кто
пытался насиловать ее, предстанете перед судом и станете узниками здесь  же,
вот в этих самых темницах! Быть может, судья смилостивится, и тогда  вам  до
конца ваших дней придется выгребать навоз из конюшен или вас отправят в  бой
в первой шеренге,  как  только  грянет  война!  Ты  меня  хорошо  понимаешь,
мерзавец?
   Щеки молодого тюремщика горели от злости и стыда, но он отлично  понимал,
что не стоит вступать в пререкания со свекровью королевы - тем более что  та
была могущественной волшебницей.
   - Да, миледи, - промямлил тюремщик.
   - И эта женщина будет неприкосновенна в темнице?
   - Неприкосновенна, как принцесса, миледи.
   - И никто даже не помыслит о том, чтобы прикоснуться к ней?
   - Нет, миледи.
   - Так ступай же и скажи об этом всем остальным тюремщикам! Живо! А не  то
я выйду и сама скажу им об этом!
   При мысли о том,  что  такую  же  взбучку  леди  Химена  закатит  каждому
тюремщику и все это услышат все узники  подземелий  замка,  тюремщику  стало
худо.
   - Сейчас же всем скажу, миледи.
   - Так ступай же! - Химена властно указала на дверь. Она была  страшна  во
гневе.
   Тюремщик, что-то бормоча себе под нос, испуганно попятился и ретировался.
Химена проводила его взглядом, подождала, пока дверь захлопнулась, и  только
потом повернулась к девушке. Лаэтри не сводила с нее полных изумления глаз.
   - Теперь ты можешь ничего не бояться, деточка, - заверила ее Химена.
   - Я... Вот спасибо вам, миледи! - вскричала Лаэтри. - Но.., почему только
вы.., что вам за дело до.., уличной шлюхи?
   - К каждой женщине следует относиться с уважением, и ни одна  женщина  не
должна подвергаться такому  унижению,  какому  подвергалась  ты,  -  сказала
Химена. - Кроме того, на мой взгляд, ты скорее жертва, нежели грешница.
   Химена пристально смотрела на Лаэтри - не мелькнет  ли  у  той  в  глазах
огонек расчетливости. Будь эта девушка испорчена и  цинична,  она  бы  сразу
прикинула,  сколько  пользы  для  себя  могла  бы   извлечь,   положась   на
благорасположение богатой благородной дамы и что смогла бы  выторговать  для
себя - денег или свободу. Химена ждала чего угодно, но только не  того,  что
Лаэтри попросту бросится к ней в объятия и горько разрыдается.
   - Ну что ты, деточка, не надо!