невинность или жизнь,  избери
невинность, ибо в наши дни жизнь - сплошная  мука  для  женщины,  лишившейся
невинности прежде времени".
   Маленькая Розамунда тогда отшатнулась от хрустальной слезки.
   "А по-другому нельзя?" - затравленно спросила она.
   "Можно", - ответила тетка и  показала  ей  длинное  полено,  лежавшее  на
бархатной подушке.
   Розамунда вытаращила глаза:  "Что  толку  от  полена?  И  почему  ты  его
положила на бархатную подушку?"
   "Потому что на такую подушку положила бы головку принцесса",  -  отвечала
тетка Мод.
   Она провела рукой по полену и запела куплет на странном языке,  и  воздух
над поленом заколебался и замерцал, и очертания его  изменились,  и  вот  на
месте полена появилась  голова  Розамунды!  Девочка  вскрикнула  и  прикрыла
ладонью рот, а тетушка Мод пояснила: "Теперь  это  уже  не  полено,  а  твоя
копия. Найдешь полено длиной в твой рост - и оно примет твое обличье. Есть и
другое заклинание, с помощью которого твоего двойника можно заставить ходить
и говорить твоим голосом три дня. Потом заклинание истощится, и твой двойник
снова обратится в кусок дерева. Давай-ка повторяй за мной  заклинания,  тебе
надо выучить их наизусть; как знать, быть может, они тебе пригодятся - вдруг
надо будет спасаться бегством. Но и тогда, если тебе будет  грозить  поимка,
тебя спасет капля яда, ибо жизнь без добродетели и  любви  -  это  вовсе  не
жизнь".
   Больше тетка ничего не объяснила, да и не нужно  было.  Теперь  Розамунда
понимала ее прекрасно. Теткины предупреждения не выходили у  нее  из  головы
уже несколько лет, с тех  пор  как  она  расцвела  и  стала  привлекательной
девушкой, и глазки короля Драстэна противно блестели всякий раз, стоило  ему
на нее взглянуть. А ее жених был и  того  хуже,  потому  что  принц  Гагерис
уговаривал ее не дожидаться первой брачной  ночи  и  приставал  всякий  раз,
стоило им остаться наедине.
   "Помолвка - это почти как свадьба", - канючил он.
   "Вовсе нет, - отвечала ему Розамунда, - иначе вам хотелось  бы  дождаться
свадьбы".
   А сама она страшилась того дня, когда  бы  их  объявили  мужем  и  женой,
потому что по коже у нее пробегали мурашки, когда к ей прикасался Гагерис.
   Стук  в  дверь  вывел  принцессу  из  задумчивости.  Сердце  ее  тревожно
забилось, но она, стараясь, чтобы голос не выдал ее тревоги, спросила:
   - Кто там?
   - Граф Сонор, моя принцесса, - ответил из-за двери зычный баритон.
   -  Входите,  мой  тюремщик,  -  ответила  Розамунда  и  приготовилась   к
неприятному разговору.
   - Ну какой же я тюремщик, миледи? -  благодушно  проговорил  граф  Сонор,
войдя в комнату. - Уж скорее я радушный хозяин.
   Однако улыбка, игравшая на его  губах,  говорила  об  обратном,  и  глаза
противно сверкали. У Розамунды екнуло сердце.
   - У вас есть вести для меня, милорд? - требовательно спросила она.
   - Наипрекраснейшие, - злорадно  блеснул  глазами  граф  Сонор.  -  Король
Драстэн одолел бунтовщиков и завтра с победой вернется домой.

Глава 9

   Розамунда всеми силами старалась не выдать  охвативших  ее  чувств,  хотя
душа ее кричала от страха. Решившись подать голос, она спросила:
   - А с королевой и принцами?
   - Король определил замок Дуриф для проживания ее  величеству,  -  ответил
граф Сонор. - Туда  отправлена  рота  солдат  для  охраны  королевы,  четыре
придворные дамы и десяток горничных.
   - Увы, госпожа моя! - прошептала Розамунда, отвернувшись от графа.
   Она поняла, что королева на самом деле станет узницей  замка  Дуриф.  При
мысли о том, что эта храбрая, непокорная женщина будет  заточена  в  четырех
стенах и никогда уже не увидит воли, сердце Розамунды заныло  от  жалости  к
ней. Она слышала о замке Дуриф. Замок был маленький, даже  можно  сказать  -
тесный, там не было ни внутреннего двора, ни сада.  Десять  шагов  до  одной
стены, десять до другой - вот и вся прогулка. Замок был  чуть  побольше  той
твердыни, в которой сейчас была заточена  Розамунда,  и  целиком  скроен  из
камня - холодного, прочного камня, и войти в него можно  было  только  через
надвратную башню.
   Граф  продолжал  свой  рассказ,  сделав  вид,  что  не  расслышал  шепота
принцессы.
   - Принц Джон разделил с отцом радость победы и отважно  дрался  плечом  к
плечу с ним.
   Чтобы Джон отважно дрался в бою? Отбиваться,  подобно  загнанной  в  угол
крысе, - это он еще, пожалуй, смог бы. А вот в том, что Драстэн  держал  его
при себе, - в этом Розамунда не сомневалась. Только так можно было  удержать
этого слюнтяя от бегства с поля боя.
   - А что с Брионом?
   Граф Сонор с трудом удержался от мстительной усмешки.
   - Если принцу Джону место рядом с отцом, то  принцу  Бриону  место  подле
дедов и прадедов.
   Розамунда порывисто обернулась к графу:
   - Не хотите же вы сказать, что он мертв!
   - Он напал на лорда маршала из засады,  -  ответил  граф  Сонор.  -  Лорд
маршал сбросил его с коня и обезоружил, но оставил  в  живых,  но  не  успел
маршал скрыться из глаз, как откуда ни возьмись прискакал неизвестный рыцарь
в синих доспехах и убил принца. Он заколол его своим мечом. Никто не  знает,
кто это был такой, ибо он умчался прочь в туманную даль, откуда и появился.
   Розамунда даже не поняла, отвернулась ли она  от  графа  после  этих  его
слов. В глазах у нее потемнело и зашумело в ушах. Она постаралась не  упасть
и прислонилась к стене. Ее мир распался на части, ибо враги  ее  остались  в
живых. Королева, которая могла бы защитить ее, была обречена на вечный плен,
а принц погиб.
   Погиб! Брион не мог погибнуть! Высокий, умный, храбрый юноша, который  не
мог заговорить с женщиной, не робея, который мог бы  схватиться  с  десятком
пехотинцев, вооружившись только мечом и щитом, и победить! Розамунда  видела
Бриона, в таких схватках. Она помнила, как от него пахло, она  помнила,  как
прикасалась к нему, когда неохотно подавала ему руку, чтобы  он  вел  ее  по
королевскому замку в отсутствие брата... Брион погиб! Ей не хотелось  в  это
верить!
   - Миледи! -  наконец  проник  сквозь  шум  в  ушах  голос  графа  Сонора.
Понемногу развеялась тьма перед глазами  Розамунды.  Девушка  увидела  перед
собой закованное в  латы  плечо  графа  и  поняла,  что  прижимается  к  его
стальному нагруднику. Она поскорее отступила, хотя и с трудом  держалась  на
ногах. Глаза графа смотрели на нее насмешливо, он явно радовался ее печали.
   - Приказать принести вам что-нибудь? - спросил граф.
   - Вина, - поежившись, отвечала Розамунда и набросила  на  плечи  шаль.  -
Подогретого вина и еще - полено длиной во весь очаг. Мне что-то вдруг  стало
ужасно холодно.
   - Будет исполнено, миледи.
   Граф слегка поклонился Розамунде,  и  она  с  удивлением  увидела  в  его
взгляде сдержанное почтение. Он вышел и запер за собой дверь на ключ.
   Но это не имело значения.  Теперь  ничто  не  имело  значения.  Розамунда
отвернулась и прижалась горячим лбом к холодному  оконному  стеклу,  закрыла
глаза и позволила  отчаянию  овладеть  ею.  Но  вместе  с  отчаянием  пришли
головокружение и слабость,  и  она  заставила  себя  открыть  глаза.  Именно
теперь, более чем когда-либо, она должна владеть собой!
   Капли дождя колотили по стеклу  и  оконной  раме,  и  Розамунда  невольно
сравнила их со своими слезами. Охваченная тоской, она откровенно  призналась
себе в том, насколько зависела от доброго и  благородного  великана  Бриона,
столь милосердного в обычной  жизни,  и  столь  яростного  в  бою,  и  столь
неуклюжего наедине с нею! О, если бы он хотя бы раз  дерзнул  хоть  на  йоту
отступить от незыблемых канонов рыцарства и хотя бы поцеловал  руку  невесты
своего брата! Если  бы  только  он  не  вел  себя  с  нею  так  заносчиво  и
снисходительно на людях! Но теперь, когда его уже не было в живых, Розамунда
могла честно признаться себе в том, что она могла положиться на него. Именно
он помогал ей отбиться от Джона  и  Гагериса,  именно  ему  порой  удавалось
скрасить ее одиночество - пускай даже ценой непримиримых споров.
   Но теперь Бриона больше не  было,  Петрониллу  ждала  участь  пожизненной
узницы, и Розамунда осталась совсем одна и была совершенно беззащитна  перед
притязаниями короля Драстэна. Хуже того - теперь  ее  наверняка  выдадут  за
этого слизня Джона, ибо наследником стал он, а этот никогда не скажет  "нет"
своему папочке, хотя бы тот и стал тащить в свою постель  его  невесту!  Это
было невыносимо! Нет! Она этого не вынесет! Пальцы Розамунды  сомкнулись  на
холодном медальоне, таившем спасительную каплю яда, но она тут же  заставила
себя отбросить эту мысль. Граф Сонор мог солгать ей. Может, Брион  еще  жив,
и, значит, она также должна  остаться  в  живых.  Пока  еще  она  не  совсем
беззащитна. Как все благородные дамы того времени,  Розамунда  была  обучена
обращению с мечом - ведь, выйдя замуж, она должна была бы уметь сражаться  и
оборонять замок супруга во время его отсутствия. И еще..,  еще  она  помнила
несколько заклинаний, которым ее выучила  тетушка  Мод.  Кто-то  постучал  в
дверь.
   - Войдите, - проговорила Розамунда. Ей было все равно, кто  войдет  в  ее
комнату.
   Вошли двое молоденьких солдат и втащили в дверь длинное полено.
   - Вы дров просили, миледи?
   - Да. Положите полено в камин.
   Розамунда зябко поежилась и плотнее завернулась в шаль.
   Солдаты уложили полено в камин, поклонились и вышли из комнаты. Розамунда
задвинула засов, закрыла шторы и сняла платье, чтобы  не  испачкать.  Потом,
сама не зная, откуда у нее  взялись  такие  силы,  она  вытащила  тяжеленное
полено из камина и уложила на каменный пол. Затем Розамунда  прошлась  вдоль
полена, водя в воздухе руками так, как много лет назад ее научила  тетка,  и
произнося  древние  заклинания,  значение  которых  ей  было  понятно   лишь
наполовину.
   Над поленом словно бы сгустилась  дымка,  а  само  полено  начало  менять
форму, как будто обратилось в  большой  кусок  расплавленного  воска.  Затем
изменился и цвет - полено стало светлым, почти белым, и вот оно превратилось
в точную копию Розамунды. Вместо полена на камнях лежала обнаженная девушка,
настолько похожая на живую, что Розамунда ахнула  от  изумления  и  ущипнула
себя за руку, чтобы  убедиться,  что  сама  она  стоит  возле  своей  копии.
Обрадованная удачей, она прошлась  вдоль  своего  творения,  по-новому  водя
руками и распевая другие слова. Остановившись, Розамунда стала ждать.
   Сомкнутые  веки  затрепетали,  раскрылись.  Глаза  у  двойника  Розамунды
оказались такими же синими, как у нее самой,  но  пока  они  были  тусклыми,
неживыми.
   Розамунде стало совсем не по себе, но  она  прогнала  страх  и  приказала
своему двойнику?
   - Встань!
   Девушка,  сотворенная  из  полена,  встала  -   неуклюже,   но   все   же
довольно-таки сносно. Розамунда, содрогаясь при каждом прикосновении к  коже
двойника, обрядила ее в свое платье. Покончив с этим, она отступила  и  дала
двойнику новый приказ:
   -  Если  кто-то  постучит  в  дверь,  говори:  "Войдите".  Если  с  тобой
заговорят, легонько кивай головой. Как только в комнате стемнеет,  разденься
и ляг в постель. Когда станет светло, встань и надень новое платье из  этого
шкафа.
   Девушка-двойник принялась стаскивать с себя платье.
   - Еще рано! - рассердилась  Розамунда,  бросилась  к  окну  и  раздвинула
шторы. Обернувшись, она  чуть  не  вскрикнула  -  настолько  девушка-двойник
оказалась похожей на нее. Ну и пусть ей казалось,  что  та  мертва  изнутри!
Никому до этого не будет никакого дела, и уж тем более - королю Драстэну.
   Подбежав к гардеробу, Розамунда вытащила оттуда дорожное платье,  ботинки
и плащ с капюшоном и быстро оделась. Затем она  подвела  девушку-двойника  к
двери и поставила так; чтобы ту не было видно, когда откроется створка.
   - Когда стражник снимет шлем, стукни его по голове. С этими  словами  она
забарабанила в дверь и отступила на шаг.
   Стражник, переступив порог, нахмурил брови:
   - Миледи?
   - Ты что же, не удосужишься обнажить  главу  перед  твоей  принцессой?  -
холодно произнесла Розамунда.
   Солдат вздохнул, в душе явно проклиная женские капризы, и, опустившись на
одно колено, стащил с головы шлем.
   Рукотворный двойник  Розамунды  вышел  из-за  двери  и  ударил  стражника
кулаком по макушке.  Пусть  кулак  был  невелик  -  по  тяжести  он  остался
деревянным. Не издав ни звука, стражник рухнул ничком на пол  с  выпученными
глазами.
   - Стража! - в притворном волнении вскричала Розамунда. -  Заберите  этого
наглеца и научите его хорошим манерам!
   Однако на  ее  зов  никто  не  явился.  Набравшись  храбрости,  принцесса
выглянула в коридор, посмотрела направо, налево - переступила порог и  вышла
из комнаты. Затем последовали  мучительнейшие  полчаса,  в  течение  которых
Розамунда кралась по тускло освещенному коридору, благодаря  судьбу  за  то,
что идет дождь и в замке царит полумрак. Трижды она  едва  успевала  вовремя
спрятаться от проходивших по коридору стражников, дважды чудом  не  налетела
на слуг - один нес графу  вино  и  мясо,  а  второй  мыл  пол.  Наконец  она
выбралась из замка, и в лицо ей пахнуло свежим холодным  вечерним  воздухом.
Пусть воздух был влажным - все равно он пах свободой.
   Само  собой,  мальчишка-поваренок  привязал  свою  лодочку  возле  кухни.
Розамунда проворно прыгнула в лодку, отвязала ее  от  причального  столбика,
вставила весла в уключины. Когда-то, когда был жив ее  отец,  он  научил  ее
грести. Стараясь работать веслами  как  можно  более  проворно  и  бесшумно,
Розамунда повела лодку через излучину  реки,  огибавшей  замок  и  служившей
природным рвом, - Она гребла и молилась святому Иуде, чтобы  тот  помог  ей.
Наверное, святой услышал ее молитву, поскольку Розамунде  удалось  добраться
до противоположного берега и никто ее  не  окликнул.  Она  вынула  весла  из
уключин и бросила их на дно лодки,  после  чего  оттолкнула  ее  от  берега.
Нашедшие лодку люди подумают, что она просто сама отвязалась от столбика  во
время грозы.
   Розамунда могла бы закричать от радости, но  мысленно  напомнила  себе  о
том, что до истинной свободы ей еще далеко. Она зашагала прочь от берега под
проливным дождем, благословляя его струи, благодаря грязь, хлюпавшую  у  нее
под ногами. В конце концов  она  добралась  до  опушки  охотничьего  леса  и
скрылась под сенью высоких деревьев. Там Розамунда позволила себе  несколько
минут передохнуть. Радость избавления охватила ее. Ей  было  немного  не  по
себе, но она напомнила себе о том, что свободна  и  какие  бы  опасности  ни
ожидали ее впереди, они не могли сравниться  с  радостью  побега  от  короля
Драстэна.
   Розамунда устремилась в лес. Здесь дождя почти не  чувствовалось  -  лишь
отдельные капли падали с листьев. Она шла и шла, стремясь забраться  в  чащу
леса, и по пути вспоминала уроки отца -  когда-то  он  учил  ее  рыбачить  и
охотиться.

***

   Лакей  разлил  по  кубкам  подогретое  и  приправленное  специями   вино,
поклонился Алисанде и, пятясь, вышел из комнаты. Она, хмурясь и  поворачивая
в пальцах кубок, проводила его взглядом.
   - Не могу сказать, - призналась Алисанда, - чтобы мне был так уж по  душе
этот  латрурийский  обычай.  Моим  подданным  следовало   бы   кланяться   и
поворачиваться, дабы они видели дверь, порог которой им следует переступить.
   - Однако, покидая  королевские  покои  таким  образом,  слуги  выказывают
почтение, моя милая, - заметила Химена.
   - Почтение? Если бы вот так, пятясь, покинул мои  покои  король  Драстэн,
это означало бы всего лишь,  что  он  не  отваживается  повернуться  ко  мне
спиной!
   - И это было бы мудро с его стороны, - отметил Рамон.
   - Воистину так, - поджала губы Алисанда.  -  Но  неужели  мне  не  должны
доверять мои подданные? О нет, пожалуй,  я  все  устрою  так,  как  было  во
времена моего отца. И я ведь никого об этом не просила!
   - Странно, чтобы вашим придворным вдруг потребовалось усложнить дворцовый
ритуал, - сказал Рамон.
   - Они внесли в него изменения  только  потому,  что  королева  Петронилла
настояла, чтобы мои слуги и придворные вели себя так с нею. Но  она  выросла
намного ближе к Латрурии, чем я. Нет-нет, я непременно настою на том,  чтобы
все вернулось к нашему, принятому На севере, ритуалу.
   - Даже в повседневные дела она ухитрилась внести  сумятицу,  -  вздохнула
Химена.
   - Но разве могла она причинить нам больше беспокойства, чем то, что из-за
нее вашему сыну и моему супругу пришлось покинуть дом? - вспылила  Алисанда,
но тут же смягчилась. - О  нет,  я  не  имею  права  винить  эту  несчастную
женщину, ведь она лишилась сына!
   - Не могу поверить, чтобы она приложила руку к его убийству, - подхватила
Химена. Рамон кивнул:
   - Судя по тому, что мне поведали стражники, она не покидала своих  покоев
с того мгновения, как мы расстались  после  ужина,  и  вплоть  до  получения
ужасной вести, причем в течение часа после ужина  они  с  королем  Драстэном
ссорились.
   - Всего час? - хмыкнула Алисанда. - Неужто они так быстро помирились?
   -  Вряд  ли  их  ссоры  вообще  когда-либо  заканчиваются,  -  насмешливо
проговорил Рамон, - но,  согласно  рассказу  стражников,  король  Драстэн  в
великом гневе покинул покои и почти на час ушел.
   - Но этого времени ему бы не хватило на то, чтобы убить сына и  вернуться
обратно!
   - Думаю, не хватило бы, - кивнул Рамон. - Стражники божатся, что из замка
он не выходил. Стало быть, этот час он провел где-то внутри.
   - Принц Джон не выходил из своих покоев.  -  Химена  расправила  плечи  и
поежилась, всем своим видом выражая неодобрение. - У нас есть свидетельница.
   Алисанда внимательно посмотрела на свекровь,  поняла  намек  и  не  стала
выпытывать подробности.
   - А принц Брион? - спросила она.
   - Насколько мне известно,  он  отправился  бражничать  вместе  с  принцем
Гагерисом, но его благородные рыцарские идеалы настолько высоки, что он вряд
ли вступил бы в связь с куртизанкой.
   - Но быть может, он был не настолько благороден, что отказался бы ударить
своего брата кинжалом в спину? - Алисанда покачала головой.  -  Нет,  в  это
верится в трудом. А его никто не видел в кабачке "Улитка-скороход"?
   - Никто из тех, с кем мне пока удалось переговорить, - ответил  Рамон.  -
Так что, может быть, он отправился в какое-то другое питейное заведение.
   - Или явился переодетым в "Улитку" с кинжалом, - взволнованно проговорила
Химена. -  Мне  кажется,  он  влюблен  в  Розамунду,  но  я  не  готова  это
утверждать. Тем не менее Гагерис обращался с нею очень грубо,  и  Брион  мог
задумать его убийство с целью спасения Розамунды, защиты ее добродетели.
   - И мог быть прав, - мрачно произнесла  Алисанда.  -  И  никто  не  видел
самого мгновения убийства?
   - Никто, - покачал головой Рамон. - Убийца напал сзади, и никто не видел,
как был нанесен удар. Нам известно лишь, что солдат-бретангличанин  оборонял
принца со спины, покуда сам держался на ногах, а через несколько минут после
того, как в драке был сбит с ног этот солдат, погиб принц.
   - Мог ли Брион вырядиться в солдатскую форму? - нахмурилась  Алисанда.  -
Что ж - если принцы привыкли наряжаться в одежды  простолюдинов,  то  Брион,
несомненно, предпочел бы солдатскую форму. И все же я не могу поверить в то,
что он, сражаясь, чтобы уберечь брата, в следующее мгновение  сам  бы  нанес
тому смертельный удар.
   - Поверить трудно, - рассеянно проговорил Рамон. -  Короче  говоря,  итог
таков: никто из родственников Гагериса не был автором смертельного удара.
   - А также Розамунда,  -  добавила  Химена,  -  поскольку  она  все  время
находилась в своей опочивальне. Никто не видел, чтобы она спала, но с другой
стороны, никто не видел, чтобы она выходила из комнаты.
   - Следовательно, мы можем предположить,  что  если  кто  из  королевского
семейства и причастен к  убийству  Гагериса,  то  только  посредством  найма
убийцы, - заключила Алисанда,