исповедоваться!  -  В
измученных глазах Маледикто  вспыхнул  победный  огонь.  -  И  я  успел  это
сделать, хвала смелым рыцарям, которые  удержали  моего  убийцу.  Их  нет  в
Чистилище. Я думаю, они попали в Рай вместе  с  монахом,  который  исповедал
меня!
   - Но... как же это! - вскричал Бонкорро. - Ты, который стольких убивал  и
пытал! Ты, который вызвал столько мучений, будучи преданным силам  Зла!  Как
вышло, что ты покаялся?
   - Кто это спрашивает? - Призрак короля повернулся. - А, это мой внук!  Ты
остался жив! Рад видеть тебя живым и здоровым! Береги свою душу! Не  иди  по
моим стопам!
   - Не пойду! - заверил его Бонкорро, которому, казалось, совет придал сил.
- Но почему ты покаялся?
   - Смерть  сына  истерзала  мое  сердце,  -  отвечал  призрак,  -  а  твое
исчезновение совсем лишило покоя. Ничего у меня в жизни не осталось. Если бы
я знал, что ты жив, я, вероятно, собрался бы с  силами,  что-то  предпринял,
потому что ты был  моей  единственной  надеждой  на  будущее.  Но  без  тебя
завтрашний день лежал во прахе. В моей жизни вдруг не стало никакого смысла,
ничто меня не радовало. Десять лет я размышлял обо всем этом. Я готовился  к
смерти. Я провел испытание совести и тайно отправился к исповеднику. Но  как
только я начал исповедоваться. Дьявол узнал об этом а я и не сомневался -  и
послал переодетого колдуна на огнедышащем чудовище, чтобы убить меня.  Хвала
моим верным рыцарям -  всего  лишь  они  двое  при  моем  дворе  были  тайно
верующими,  их  я  и  взял  с  собой.  Они  дрались  с  колдуном,  покуда  я
исповедовался. Едва я закончил,  как  колдун  убил  и  меня,  и  священника,
который отпустил мне грехи.
   - Но кто был тот колдун? - спросил нетерпеливо Бонкорро.
   - Это мне неведомо, - вздохнул Маледикто, - он был в маске,  а  моя  душа
еще не так очищена, чтобы знать больше, чем знала при жизни. -  Вдруг  около
призрака короля взметнулось пламя. - Я должен возвращаться, я не могу больше
оставаться здесь! Благословляю тебя, мой внук!  Повернись  лицом  к  Богу  и
Добру!
   При упоминании Бога Ребозо взвизгнул, как от острейшей боли, а  вместе  с
ним многие из придворных. Пламя вспыхнуло  ярче,  а  когда  угасло,  призрак
короля уже исчез.
   - Сам я на большее не способен,  -  проговорил  Спиро.  -  Мой  голос  не
долетит на Небеса, но среди вас есть один человек, чей голос там услышат.
   Бонкорро в шоке уставился на призрака.
   - Кто это? - дрожа от волнения, вопросил он.
   - Кто? - эхом вторил ему Мэт, нервно поглядывая на Ребозо.
   - Он! - И палец Спиро указал на Аруэтто. - Жизнь его  была  небезупречна,
но почти такова, единственным его пороком было то,  что  он  не  видел  всех
пороков человечества и не  старался  делать  добра  для  своих  ближних.  Он
помогал тем, кто к нему обращался, но не пытался искать, кому бы  помочь.  И
все же душа его пока довольно чиста и может обратиться к Небесам!
   - Так вот почему ты хотел, чтобы он  ушел  от  меня.  -  Король  Бонкорро
одарил Ребозо  взглядом,  в  котором  была  не  только  убежденность,  но  и
приговор.
   Мэт смотрел на канцлера. Тот выпучил глаза и затрепетал. Мэт приготовился
к неприятностям: в таком состоянии люди способны на все, а этот человек  был
колдуном.
   - Молись, ученый! - воззвал к  Аруэтто  призрак.  -  Молись,  чтобы  душа
принца Касудо явилась на твой зов! Настало время, пробил  час.  Если  Небеса
услышат твою молитву, мученик может явиться сюда.
   Аруэтто, дрожа, опустил голову на сцепленные руки и пробормотал несколько
слов по-латыни.
   В тронный зал ворвалась вспышка света, и Спиро не стало видно. Он померк,
сжался, а перед изумленными людьми предстала сияющая призрачная фигура в три
человеческих роста - фигура мужчины лет тридцати, стройного,  бородатого,  с
восторженными глазами.
   - Отец! - вскричал король Бонкорро, а Ребозо мешком опустился на колени.
   Призрак принца Касудо обернулся и посмотрел сверху  вниз.  Вот  его  лицо
смягчилось.
   - Сын мой! Как наполняется радостью мое сердце: я вижу  тебя  выросшим  и
неиспорченным! О, прости меня, что я тебя покинул!
   - Я простил, давно простил! - воскликнул Бонкорро. - Ты же не виноват! Но
я не могу простить твоего убийцу и Бога не  могу  простить  за  то,  что  он
отобрал тебя у меня!
   - Ах... - Лицо принца стало печальным. - Бога  винить  не  нужно,  сынок.
Вини меня, ибо я хотел умереть.
   - Ты... хотел покинуть меня? - Из уст Бонкорро вырвалось  сипение,  глаза
его были широко раскрыты.
   - О нет, не тебя, никогда! -  Касудо  так  протянул  руки,  словно  хотел
обнять сына прижать к себе. - Но я хотел умереть, потому что я запятнал свою
душу искушением, которое, как я знал, стало моим грехопадением!
   - Искушением? - изумился Бонкорро. - Ты?
   - О да! Не думай, сынок, что, устояв  против  стольких  искушений,  я  не
испытывал мук!
   -  Но  какое  же  искушение  могло  соблазнить  тебя,  поистине   святого
человека?
   - То искушение имело вид прекрасной служанки, -  вздохнул  Касудо.  -  Ее
доставил ко двору канцлер Ребозо и каким-то  образом  уберег  от  лап  моего
отца. Она была так мила, хотя и не была девственницей. Ее лицо, фигура -  от
этого растаяли бы камни! А я ведь был не каменный, сынок, о  нет...  но  она
была слишком низкого происхождения для того  чтобы  я,  принц,  мог  на  ней
жениться...
   - Ты любил другую женщину, не мою мать? - Бонкорро побелел.
   - Любил? О нет, к моему стыду: любви в моем чувстве было мало,  но  много
похоти - целый океан похоти, и его волны бились о берег моего безбрачия!  Но
не думай обо мне дурно, молю тебя, помни, что восемь лет я прожил без  жены,
и знай, что эта  служанка  была  очень  привлекательна  и  кокетлива  и  так
искушала меня, что я был близок к грехопадению. Но  я  слишком  хорошо  знал
себя. Я знал, что, совершив грех, я постараюсь как-то оправдать  его,  найти
ему какое-то объяснение, стану убеждать себя в том, что этот грех  -  благое
дело и что я смогу сделать эту женщину своей любовницей, не женясь  на  ней!
Эти оправдания мало-помалу привели бы к тому, что я воспринял бы дьявольские
богохульства, а потом, уверовав, что проклят, я бы объявил себя прислужником
Сатаны. Тогда мне перешел бы по наследству престол,  и,  вместо  того  чтобы
спасти Латрурию, я бы вместе с собой подверг страну проклятию. Нет! Я терпел
ее заигрывания, я отказывался  от  ее  безмолвных  намеков,  отказывался  от
приглашений в словах, которые последовали затем, но  кровь  моя  так  бешено
бушевала в жилах, что я понимал: терпеть такие муки всегда  я  не  смогу!  Я
стучался своими молитвами во врата Рая,  просил  Господа  избавить  меня  от
этого искушения! Я вновь и вновь твердил себе, что  Господь  не  пошлет  мне
испытания, какое я был бы не в силах понести!  Но  в  конце  концов  я  стал
молить Бога, что раз уж он не может избавить  меня  от  соблазна,  не  может
искоренить похоть в моем сердце, то пусть заберет меня к себе, в Рай! В этом
мой грех - в том, что я просил Бога лишить меня жизни! Это только моя  вина,
но не вина Бога! Он услышал мои молитвы и ответил на них - он  ослабил  свою
защиту и дал ножу убийцы избавить меня от мучений, вызванных моей слабостью.
   - Воистину слабостью! - вскричал Бонкорро. -  Ты  был  призван  думать  о
стране, о сыне, которому в один прекрасный день досталась бы  по  наследству
забота о благе этой страны! Как ты смел вот так меня  покинуть?!  И  как  ты
смел покинуть свое королевство?!
   - Но я никогда не покидал ни тебя, ни  королевство,  никогда,  поверь!  -
воскликнул призрак. - Верно, я покинул жизнь и не смог  находиться  рядом  с
тобой во плоти, не мог обнять тебя, когда тебе было грустно и  тоскливо,  не
мог дать тебе совета, когда ты не знал, как быть, - и все же  я  всегда  был
так близко к тебе, как только мог.  Я  всегда  находился  рядом  и  старался
утешить твое сердце и  укрепить  твой  разум.  Увы,  я  не  сумел  полностью
оградить тебя от набегов Сатаны, но когда твое сердце билось часто, а  потом
вдруг успокаивалось, знай, это  был  я,  это  я  призывал  на  тебя  милость
Господню! И если тебе снился страшный сон, если мучили сомнения и  ужасы,  а
потом являлся я и прогонял от тебя чудовищ, показывал тебе волшебные чудеса,
знай, это были не просто сны, это был мой дух! Если ты чувствовал  искушение
кого-либо возненавидеть, кому-то отомстить, но  холод  сковывал  твою  руку,
знай, это я помогал тебе! Нет, на самом деле  я  никогда  не  покидал  тебя,
сынок, я всегда оставался с тобой, в твоем сердце, и разуме, и  -  насколько
мог - в твоей душе. Я укреплял тебя, чтобы ты мог выстоять против искушений,
я давал тебе советы против греха похоти. Это был я, это всегда был  я,  и  я
постоянно буду с тобой, чтобы уберечь тебя, чтобы дать тебе покой,  если  уж
ты не хочешь истинно обратиться к Господу Богу!
   Бонкорро сидел, не сводя  глаз  с  призрака  отца.  Щеки  его  постепенно
покрывались краской.  Наконец  он  как-то  обмяк,  и  по  его  щеке  сбежала
одна-единственная слеза.
   - Да благословит тебя Господь, отец! Я вновь прощаю тебя,  ибо  на  твоем
месте я не смог бы сделать больше для спасения своего королевства  и  своего
сына. Только в страшном сне мне может привидеться то, что могло бы  стать  с
моей жизнью, если бы ты пошел в услужение к силам Зла!
   Ответом королю было  молчание.  Замер  и  тронный  зал.  Король  Бонкорро
смотрел на отца - более не мальчик, а взрослый и сильный мужчина  -  мужчина
телом, душой и волей.
   - А Бога простить можешь? - вопросил призрак.
   Когда Бонкорро заговорил, голос его прозвучал приглушенно:
   - Да, могу, но только потому, что сейчас, когда  ты  говорил  со  мной...
скажи, это ты сейчас открыл мое сердце для милости Божьей?
   Призрак не ответил, но его глаза сияли радостью.
   - Я смутно понимаю, - продолжал Бонкорро, - что Господь сделал  все  так,
как было бы лучше для всех нас, что, не стань я сиротой, я не  стал  бы  тем
человеком, каким являюсь сейчас, и, наверное. Бог этого хотел почему-то, но,
может быть, и для того, чтобы славно жилось народу Латрурии.
   Ребозо, торчавший за спиной у короля, жутко вздрогнул.
   - Да, я могу начать прощать его, - продолжал Бонкорро. - Хотя  мне  нужно
будет как можно больше  узнать  о  Его  божественном  плане,  прежде  чем  я
соглашусь. Но скажи мне то, что для меня имеет величайший смысл! Почему тебя
убили?
   - Ты ведь уже догадался почему, и догадался верно, -  сказал  призрак.  -
Как только мой убийца понял, что я вознамерился обратиться к Богу и обратить
к Боту всю страну, если мне перейдет трон, он попытался не  дать  мне  этого
сделать. Около меня стали виться наемные убийцы...
   - Конюх Ачерезе?
   - Нет, не он. Ни в коем  случае!  Этот  бедняга  только  лишь  нашел  мое
мертвое тело - не он пронзил меня ножом! Нет, Ачерезе обитает здесь, в  Раю,
среди святых, ибо маленькие  грехи  его  жизни  были  искуплены  мучительной
смертью и тем, что он до последнего мгновения был предан Господу!
   - Вот и весь толк от твоих пыток, Ребозо, -  буркнул  Бонкорро,  даже  не
оглянувшись через плечо на скрюченного канцлера, который дергался при каждом
упоминании Бога. - Но Господь защищал тебя, отец?
   - Да, - ответил призрак. - Но и я не оплошал. Я был бдителен,  я  истязал
себя бессонными ночами и многих убийц остановил сам - когда  делал  обманное
движение, а когда и  встречал  смертоносный  удар  выставленной  для  защиты
рукой. Такому учишься, вырастая при дворе, где кипят интриги.
   - Верно, - негромко проговорил Бонкорро. - Этому учишься.
   - И тебе пришлось поучиться, сынок. Когда твой канцлер понял,  что  и  ты
тоже собираешься стать реформатором, он послал убийц охотиться за тобой,  но
ты  оказался  для  него  слишком  крепким  орешком,  а  твое  волшебство  не
подпускало к тебе убийц.
   Вот теперь-то Бонкорро развернулся и посмотрел на  Ребозо.  Тот  вскочил,
раскинул руки, потом выставил их перед собой, готовый защищаться.
   - Ваше величество, нет? Это все ложь! Признаюсь, я действительно поначалу
подсылал к вам... у... убийц, но  когда  я  понял,  что  вы  не  собираетесь
ударяться в религию, то я им сразу сказал,  чтобы  они  убирались!  Потом  я
только старался вас соблазнять,  портить  роскошью,  показывать  вам  разные
восторги, радости власти, буйства и веселья!
   - И многого добился, не так  ли?  -  Бонкорро  взглядом  сверлил  старика
насквозь.
   - Да, покуда не притащился этот  меровенсский  заклинатель!  -  выкрикнул
Ребозо. - И мне не было нужды пытаться убить вас!
   - Да, зачем же... - хмуро кивнул Бонкорро. - Я слушал тебя. Я  не  устоял
перед искушением и завел гарем! Я узаконил проституцию  и  тем  самым  повел
женщин к гибели! О, ты славно нес службу у своего повелителя, Ребозо,  но  я
уже начинал догадываться, что твой повелитель не я!  -  Король  обернулся  к
призраку. - Кто убил тебя, отец?
   - Нет, сын мой! - Призрак предостерегающее поднял  руки.  -  Я  не  хочу,
чтобы ты пытался отомстить за меня! Эта дорога ведет в Ад!
   Бонкорро с минуту смотрел на призрака, прищурившись. Затем он проговорил:
   - Совет твой мудр - мстить я не стану! - Между тем король расправил плечи
и приподнял подбородок с такой гордостью, какой  никогда  не  выказывал  его
отец. - Но я король, а ты королем никогда не  был,  и  я  обязан  судить  по
справедливости, чего ты никогда не делал! Скажи мне во  имя  справедливости:
кто убил моего деда? Кто убил тебя?
   - Как это он может знать, кто убил вашего дедушку?  -  заверещал  Ребозо,
дрожа с головы до ног. - Он тогда уже был мертв!
   - Мертв, но в Раю, хотя  святые  не  всеведущи,  им  дано  знать  намного
больше, чем живым. Верно, отец? Знаешь ли ты без  тени  сомнения,  кто  убил
моего деда?
   - Знаю, - признался Касудо. - Тот же, кто убил и меня, когда  понял,  что
меня не подкупишь и не возьмешь соблазном, он не знал, что еще неделя,  и  я
лишусь милости Божьей. Он  убил  короля  Маледикто,  когда  узнал,  что  тот
исповедуется в грехах, а потом стал плакать о нем громче всех.
   - Но кто же он?! - вскричал Бонкорро, и в голосе его зазвучала сталь. Это
более не был сын,  говорящий  с  отцом,  -  это  был  просто  один  мужчина,
говорящий с другим.
   - Увы! - воскликнул призрак. - Это единственный человек,  которому  более
других доверял и твой дед, и ты сам...
   - Ты лжешь, мерзкий призрак! - взвыл Ребозо и замахнулся посохом.
   - Это был канцлер Ребозо! - прокричал призрак.

Глава 26

   Ребозо выкрикнул какое-то злобное стихотворение на древнем языке,  и  его
посох выплюнул зеленоватое пламя.
   - Умри, мерзкий призрак! Убирайся  отсюда  сейчас  же!  Но  принц  Касудо
только сложил руки на груди, закрыл глаза и откинул голову назад в  молитве.
Его объяли языки пламени.
   А король Бонкорро в упор уставился на канцлера. Он шевелил губами, и  его
голос не был слышен за воплями Ребозо, полными жгучей  ненависти...  Но  вот
огромная змея начала подниматься от пола, обвивая канцлера. Ребозо  в  ужасе
глядел на приплюснутую остроконечную голову, покачивающуюся всего в футе  от
его лица, в ужасе вскрикнул, и тут  кольца  змеиного  тела  туго  сжали  его
грудь, и он начал задыхаться. Его посох со стуком упал на пол, зеленое пламя
угасло, и оказалось, что призрак принца Касудо никуда не  делся,  он  только
засветился еще ярче, чем прежде.
   Король Бонкорро поднялся с  трона,  нахмурив  брови  и  прищурившись.  Он
шагнул к канцлеру и выхватил из поясных ножен стилет.
   - Нет, ваше величество! - прошелестел Ребозо, испуская  последний  воздух
из легких. - Этот призрак - он ненастоящий! Это  фантазм,  созданный  ученым
Аруэтто!
   - Неужели ты меня считаешь таким глупцом? - Король  Бонкорро  дал  приказ
змее: - Ослабь немного кольца, пусть он подышит. Он умрет от моего клинка, а
не от того, что ты его задушишь! Он не чародей, - король снова повернулся  к
Ребозо, - он всего лишь ученый,  и  ему  ничего  для  себя  не  нужно  -  он
бескорыстен!
   - Он владеет знанием! А если он знает, как что делать, он  может  сделать
все, что пожелает. И он совсем не бескорыстен, ему очень  много  чего  нужно
для себя, ибо он истинный и законный престолонаследник Латрурии.
   Бонкорро окаменел. Развернувшись, он гневно уставился на Аруэтто.
   - Правда?
   - Не извольте сомневаться - сущая правда. - Это  сэр  Ги  шагнул  вперед,
держа руку на эфесе меча. Он заслонил собой Аруэтто, встав всего в  шаге  от
короля. - Он - последний потомок последнего Цезаря.
   - Но я совершенно не желаю править! - вскричал  Аруэтто.  -  Я  не  люблю
дворцовую жизнь, а еще  меньше  люблю  всяческие  интриги!  Я  отрекаюсь  от
престола  здесь  и  сейчас,  во  всеуслышание!  Отрекаюсь  в  пользу  короля
Бонкорро, ибо его правление способно излечить все язвы Латрурии! Я же  хочу,
чтобы мне оставили мои книги и покой, - больше мне ничего не надо!
   - Это я уже слышал, - вздохнул сэр Ги. - И я выслушал твое отречение.  Да
будет так. Он более не наследник. Престол ваш.
   Долго-долго тянулась минута, в течение которой король Бонкорро смотрел на
Аруэтто и сэра Ги. Наконец он сказал:
   - Спасибо тебе... спасибо вам, ученый. Вы получите книги, но вот покоя не
обещаю. Я сохраню за собой престол, но мне потребуются ваша  помощь  и  ваши
советы. Ребозо уже трижды предал меня. За это  он  умрет.  Вы  станете  моим
новым канцлером. - Бонкорро развернулся и занес стилет, намереваясь свершить
приговор.
   - Нет, сын мой! - вскричал призрак. - Не отправляй  его  в  Ад!  Дай  ему
исповедоваться в грехах, дай покаяться!
   Бонкорро растерялся, опустил клинок.
   - Глупо отпускать змею, которая тут же ужалит тебя в пятку, отец!
   - Не отпускай его! Найди священника, пусть исповедует его сегодня  же,  а
потом обезглавь его и  вели  сжечь  тело!  Но  не  отягощай  душу  свою  его
проклятиями!
   - Это неразумно, - возразил Бонкорро.
   - Добродетельный путь не всегда благоразумен, но он всегда  мудр!  Сделай
так ради меня, сынок, хотя я знаю, что не заслуживаю этого от тебя!
   - Ты заслуживаешь в десять раз больше. - Бонкорро убрал стилет в ножны. -
То, что ты покинул меня, не перевешивает десяти лет моего детского  счастья.
Он получит свой шанс попасть в Рай.
   Бонкорро  взмахнул  рукой,  быстро  пробормотал  стихотворение,  и  змея,
звякнув, превратилась в цепи и кандалы, которые тут же обхватили запястья  и
лодыжки Ребозо.
   Но Ребозо получил время для передышки и не преминул  им  воспользоваться.
Одним быстрым движением он наклонился и поднял  с  пола  свой  посох,  после
чего, распрямившись, возопил:
   - Эй, верные мои подручные! Вступайте в бой или будете  прокляты!  Убейте
королишку и, если понадобится, умрите за это.
   Затем канцлер прокричал что-то на непонятном  языке,  указал  посохом  на
Бонкорро, и змея снова появилась на  полу,  только  на  этот  раз  принялась
оплетать кольцами короля.
   - Тревога! - крикнул сэр Ги, вспрыгнул на возвышение, размахнулся  мечом,
намереваясь отрубить голову змее.
   Бонкорро заметил рыцаря и,  не  обращая  внимания  на  злобную  рептилию,
принялся жестикулировать и читать собственное стихотворение...
   Но  тут  прозвучало  сразу  голосов  пятьдесят  -  это  выступили  вперед
придворные. Они выхватили из рукавов жезлы и принялись распевать  что-то  на
древнем языке... И вот между Ребозо и королем возникло огнедышащее  чудовище
и принялось изрыгать на  Бонкорро  пламя,  а  канцлер-предатель  отскочил  в
сторону от создания своих рук...  Однако  изрыгаемое  мерзкой  тварью  пламя
наткнулось на стену из тысячи мелких лезвий,  устремившихся  к  Ребозо.  Эти
лезвия вместо канцлера угодили в зверя. Он взревел от боли,  покачнулся,  но
все же бросился на короля...
   Тем временем тронный зал наполнился прочими созданиями из страшных  снов:
ламиями, горгонами и другими фантастическими чудищами со множеством рогов  и
зубов. Чудовища радостно визжали и кидались на Мэта и его друзей.  Некоторые
из них кинулис