Это сражение ты  уже
проиграл.
   Арьясп вздрогнул, оторвал взгляд от книги и, взглянув на Мэта,  мертвенно
побледнел. Лицо его казалось еще более бледным на фоне темно-синих  одеяний,
цвет его почти слился с цветом длинных седых волос и бороды.
   Мэт понял, что нельзя, захватив  инициативу,  упускать  ее.  Он  поспешно
выхватил волшебную палочку, наставил ее на злого колдуна и пропел:

   Мы тебя врасплох застали,
   Злобный чародей!
   Хватит! Больше ты не сгубишь
   Колдовством людей!

   Ты теперь хоть лезь из кожи,
   Хоть кури кальян -
   Но тебе уж не поможет
   Демон Ариман!

   А когда я дочитаю
   Гневные стихи,
   Ты получишь по заслугам
   За свои грехи!

   И чтоб впредь хорошим людям
   Ты грозить не стал,
   Я тебя сейчас упрячу
   В розовый кристалл!

   Станешь маленьким, как блошка!
   Принимай подарок, брошка!

   Как только Мэт запел, Арьясп тоже принялся тараторить стишки, но  Марудин
перекричал его - начал громоподобным голосом читать стихи по-арабски. Арьясп
в отчаянии завел новое заклинание, но через пару секунд, дико вопя, сорвался
с места и понесся по воздуху по направлению  к  висевшей  на  стене  брошке,
попутно разительно уменьшаясь в размерах. Крик колдуна постепенно перешел  в
визг, а потом - в пронзительный  жалобный  писк.  Наконец,  уменьшившись  до
размера мошки, Арьясп исчез внутри кристалла розового кварца, вставленного в
оправу броши.
   Мэт дрожащей рукой отер пот со лба.
   - Благодарю за помощь, Марудин, - выдохнул он.
   - Это мы с радостью, - мстительно ухмыльнулся джинн. Глянув на него,  Мэт
зябко поежился и отвел глаза.
   - Как думаешь, сможем ли мы разыскать ювелира, который сможет  высечь  на
этом камне печать Соломона?
   - Пара пустяков, - небрежно махнул рукой Марудин. - А если и  не  найдем,
не сомневайся - я сам могу это сделать.
   - Вот как? - удивился Мэт. - Ты что же, знаешь, как  выглядит  Соломонова
печать?
   Марудин невесело улыбнулся:
   - Послушай, маг, уж если кто знает, как она выглядит, так это я!
   Мэт смутился. На самом деле вопрос он, конечно же, задал дурацкий.

***

   Встреча с Алисандой получилась  краткой  и  трогательной.  Трогательность
большей частью проистекала из того, что  детей  пришлось  с  большим  трудом
отрывать от любимой мамочки, а краткость обуславливалась тем,  что  Алисанде
нужно было срочно возвращаться  к  калифу,  дабы  они  совместными  усилиями
обрушились на варварское войско. Меровенсские рыцари рвались  в  бой,  но  к
тому времени, когда они добрались до  Иерусалима,  Тафа  ибн  Дауд  и  калиф
Сулейман успели отогнать варваров к Багдаду,  а  когда  меровенсское  войско
доскакало до Багдада, оказалось, что бравые союзники гонят варваров дальше и
находятся на середине пути до Мараканды. Отступающие варвары были уже совсем
недалеко от стен города, когда их настигло войско калифа.
   Завязался тяжелый бой. Мэт, Марудин и Лакшми трудились не покладая рук  и
оказывали войску помощь в самые тяжелые моменты. Варварские колдуны  тщились
оказывать сопротивление, но заклинания их действовали  слабовато  -  видимо,
главным источником их  могущества  служил  Арьясп,  а  может  быть,  он  был
проводником, через который передавалась мощь Князя Лжи, если он в самом деле
существовал.
   Линия сражения мало-помалу превратилась в дугу,  когда  Алисанда  и  Тафа
ударили по варварам с флангов и начали  теснить  их.  Дуга  становилась  все
короче и короче, но затем врагам удалось пойти в контрнаступление,  и  тогда
дуга начала распрямляться. Примерно с полчаса поле боя выглядело так, словно
варварам и впрямь улыбнулась удача.
   А потом с тыла по врагам ударило войско под предводительством  пресвитера
Иоанна.
   Мэт радостно воскликнул:
   - Он  уже  успел  разделаться  с  подкреплением,  которое  надвигалось  с
востока!
   - Он дал им бой  на  перевале  в  горах  Тянь-Шаня,  -  сообщила  Лакшми,
которая, оправившись и оставив близняшек на попечение Балкис, успела слетать
на восток, чтобы посмотреть, не  нужна  ли  там  ее  помощь.  Джинна  пожала
плечами. - Бой  был  короткий  и  кровопролитный,  но  большинству  варваров
хватило ума сдаться.
   - За месяц пресвитер Иоанн со  своим  войском  преодолел  почти  половину
Азии! - восхищенно покачал головой Мэт.
   В это время на поле боя дугообразная линия обороны  варваров  дрогнула  и
прервалась. Враги сдались на милость победителя.
   - Их сила покоилась только  на  колдовстве,  -  ошеломленно  изрек  принц
Марудин.
   - Не совсем, - возразил Мэт, вспомнив о завоеваниях  Чингисхана  в  своем
родном мире. - Если бы наши войска не объединились, гур-хан разделался бы  с
каждым из них поодиночке.
   Марудин кивнул:
   - Но когда все армии мусульман и христиан объединились, враги  не  смогли
устоять против них. Мэт согласно кивнул:
   - Монголы -  превосходные  конники,  но  арабы  не  уступают  им  в  этом
искусстве.  Конечно,  несколько  легких  кавалеристов,   напав   на   одного
европейского рыцаря, способны изрубить его  на  куски,  но  намного  труднее
устоять против пяти  десятков  рыцарей,  действующих  сообща  и  наступающих
единым строем. Кроме того, Арьясп совершил классическую тактическую  ошибку,
ведя войну сразу на двух фронтах. Кстати говоря,  в  связи  с  этим  нам  бы
следовало  посоветовать  пресвитеру  Иоанну  вернуться  и  добить  гарнизоны
варваров, оставленные у Великой Китайской стены.
   Монархи-победители встретились. Осторожность и опасения,  сопутствовавшие
началу переговоров, сменились нерушимым единством, когда дело дошло до  суда
над колдунами, исполнявшими приказы Арьяспа на полях сражения, и над жрецами
Аримана. Победители единодушно  решили,  что  оставят  открытыми  только  те
храмы, посвященные этому божеству, настоятели  которых  не  были  повинны  в
откровенной измене своим правителям, а поскольку все они поголовно оказались
изменниками, выбор у жрецов оказался невелик: либо покаяться  и  отправиться
на принудительные работы на ниве сельского хозяйства под бдительным надзором
стражников, либо  принять  смерть.  Большинство  из  них  предпочло  тяжелый
сельский труд.
   Иначе пришлось судить шаманов  и  колдунов.  Колдуны,  страшась  казни  и
последующей скорой встречи лицом к лицу  с  Князем  Лжи,  решили  покаяться,
перейти  в  истинную  веру  и  отречься  от  былых  прегрешений.  Шаманы   с
готовностью признались в том, что жестоко ошибались, поверив в лживые посулы
Арьяспа. Убедившись в искренности их веры в исконных божков, пресвитер Иоанн
позволил им вернуться к родным племенам,  потребовав  только,  чтобы  шаманы
оставили ему талисманы, коими  их  наделил  Арьясп.  Тафа  ибн  Дауд,  калиф
Сулейман и  Алисанда  с  радостью  уступили  Иоанну  право  судить  шаманов,
поскольку они о них мало что знали.
   После того как трибунал завершился,  Мэт  и  Балкис  отозвали  пресвитера
Иоанна в сторону и подали ему небольшую, обтянутую кожей шкатулку.
   - Что это такое? - нахмурившись, поинтересовался он.
   - Серебряная шкатулка, обтянутая кожей, - объяснил Мэт. -  В  шкатулке  -
брошь с крупным  кристаллом  розового  кварца.  На  кристалле  выгравирована
печать царя Соломона, а внутри него заточен Арьясп.
   Губы пресвитера Иоанна медленно расплылись в улыбке.
   - Печать Соломона? Стало быть, он не может выбраться наружу.
   - Собственно говоря, именно на это я и рассчитывал, когда  упрятывал  его
внутрь камня, - кивнул Мэт. - Но если все-таки вам захочется освободить  его
- скажем, для того, чтобы судить, - вы сможете вынуть кристалл из  оправы  и
выпустить Арьяспа с другой стороны камня.
   - Понятно, - кивнул Иоанн, перевернул брошь  и  увидел,  что  на  металле
также выгравирована печать Соломона. -  Конечно,  милосерднее  оставить  его
внутри камня, тем более что он не сможет  выбраться  оттуда,  пока  кристалл
находится в оправе.
   - Оставить его там на веки вечные?  -  воскликнула  Балкис.  -  Но  такое
наказание слишком жестоко для кого бы то ни было!
   - Намного более жестоко  казнить  его  и  вынудить  затем  встретиться  с
демоном, которому он поклонялся, - сурово проговорил Иоанн. - Не  тревожься,
девушка. Его судьба не так страшна, как тебе кажется.
   - Ты принца Марудина спроси, - посоветовал Балкис Мэт. -  Ему  доводилось
томиться в подобном заточении. Порой - по несколько веков подряд.
   Балкис не преминула спросить у джинна, каково ему пришлось, и он ответил:
   - Когда находишься  внутри  кристалла,  лампы  или  бутылки,  на  которую
наложено  соответствующее  заклятие,  время  для  тебя  бежит  быстрее,  чем
снаружи, на воле. Вспомни: мы несколько месяцев  искали  детей,  а  для  них
внутри кристалла прошло всего два дня.
   - Но все-таки - целая вечность!
   - Если бы кому-то пришло в голову  время  от  времени  выпускать  Арьяспа
проветриться, он бы поступил очень глупо, - заверил ее Марудин. - Поэтому уж
если кому-то заниматься этим, так пусть это будет пресвитер Иоанн. Он сможет
сдержать этого безумца своим волшебством, и если  тот  не  покается,  казнит
его. Только вряд ли этот злой гений покается. В безумии своем  он  полагает,
что прав.
   - Но пока он не...
   - Для него пройдет совсем немного времени, - отозвался принц Марудин. - В
некотором роде течение времени внутри этого кристалла зависит от  настроения
узника. Вот почему я до сих пор молод, хотя проспал внутри бутылки несколько
веков. Время как бы закупорили в бутылке вместе со мной.  Вообще-то  терпеть
можно.
   - Наверное, чувствуешь, что  руки  и  ноги  затекли,  как  после  сна,  -
высказал предположение Мэт, но больше ничего говорить не стал.
   - Вспомни о принце Каприне, - продолжал уговаривать  девушку  Марудин.  -
Такой маленький - а ведь взял на себя заботы  о  младших,  отчаянно  пытался
забавлять их, чтобы им не было страшно. Младшие дети радовались тем играм, в
которые с ними играл Каприн, и для них  прошло  всего  два  дня.  Они  бы  с
радостью согласились пробыть в плену подольше.
   - А вот чаша терпения Каприна почти переполнилась, -  с  улыбкой  заметил
Мэт. - Он уже не знал, чем занять малышей, и потому только о том  и  мечтал,
чтобы поскорее обрести свободу.
   - Но если так  рассуждать,  -  задумчиво  проговорила  Балкис,  -  Арьясп
наверняка был готов выбраться на волю, как  только  оказался  внутри  камня.
Можно не сомневаться в том, что он просто в ярости из-за того, что угодил  в
плен.
   - Верно, и поделом ему, - усмехнулся Мэт.  -  Наверняка  снаружи  пройдет
год, а то и больше, пока пресвитер Иоанн решит, что  можно  побеседовать  по
душам с Арьяспом. И когда он выйдет на волю, то обнаружит, что перед  ним  -
пресвитер и его священники, готовые судить его по его делам.
   - И я надеюсь, что он будет злопыхать и проклинать судьбу каждую  секунду
на протяжении всего этого года, - решительно  изрек  принц  Марудин.  -  Вот
только боюсь, все будет  наоборот:  ему  покажется,  что  миновало  всего-то
несколько секунд.
   - Спасибо, принц, - проговорила Балкис с явным облегчением. - Получается,
что не такое уж он получил жестокое наказание.
   - Не такое, какого он заслуживает, - угрюмо проворчал Марудин.

***

   Мараканда вновь стала вольным городом. Да,  им  правил  монарх,  но  этот
монарх был избран своим народом. Будучи гостями пресвитера, Алисанда  и  Мэт
прогуливались в сумерках по дворцовой террасе, любовались  огнями  города  и
вдыхали ароматы экзотических цветов.
   - Я  так  рада  тому,  что  малыши  вышли  из  заточения  невредимыми,  -
призналась Алисанда, но по лицу ее тут же пробежала  печальная  тень.  -  Но
боюсь, что нашему мальчику пришлось там нелегко, и это может сказаться.
   - А я не думаю, что все так уж ужасно, - успокоил  жену  Мэт,  но  и  сам
немного встревожился - из-за того, что встревожилась она.
   - Ты заметил, какой он стал серьезный? - спросила Алисанда. - Он  слишком
серьезен для своего возраста!
   - О, это пройдет, - ободряюще улыбнулся Мэт. -  Пройдет,  как  только  он
получит возможность  вволю  играть  и  резвиться.  Кроме  того,  обостренное
чувство ответственности еще никому не  вредило.  В  особенности  же  оно  не
повредит мальчику, который, когда повзрослеет, станет королем.
   - Это верно, - согласилась Алисанда. -  Но  тем  более  причин  дать  ему
наиграться вдоволь, пока он маленький!
   - Мы наймем гувернера, который  будет  знать,  как  уравновесить  игры  и
уроки, - пообещал жене Мэт. - Но кое-что хорошее все же произошло, и  ты  не
можешь этого отрицать: он прекрасно поладил с  близняшками-джиннами.  Теперь
наши дети и дети Лакшми и Марудина будут большими друзьями всю жизнь.
   - Что правда, то правда, - улыбнулась Алисанда и взглянула прямо в  глаза
Мэту. - Ты всегда найдешь, чем меня утешить, любимый мой.
   В этот же вечер, чуть позднее, Мэта разыскал пресвитер Иоанн и сказал:
   - Скажи, лорд-маг... А юная девушка, твоя ученица - как она перенесла все
тяготы ваших злоключений? Я ведь знаю: юные  сердца  так  ранимы,  когда  им
приходится сталкиваться с людской жестокостью.
   - Балкис молодчина, она стойко перенесла все испытания, - ответил Мэт.  -
Вот только немного переживает за Арьяспа -  считает,  что  мы  наказали  его
слишком сурово.
   - Если так, то у нее и впрямь очень доброе  сердце,  -  немного  печально
улыбнулся пресвитер Иоанн. - Но я думаю, что она не жалела бы  этого  злодея
так, если бы видела, как варвары обрушились на этот  город  шестнадцать  лет
назад.
   - Шестнадцать лет назад, - задумчиво протянул Мэт. - А  ведь  Балкис  как
раз шестнадцать!
   - Так, значит, ты тоже заметил?
   - Что заметил? - настороженно спросил Мэт.
   - Она - нашей крови.
   Мэт пару мгновений оторопело смотрел на Иоанна. Наконец смысл  сказанного
пресвитером дошел до него. Он негромко проговорил:
   - Ну конечно! Вот почему внешность жителей Мараканды казалась ей  странно
знакомой. Вот почему вы решили, что она - наша проводница из местных!
   Пресвитер Иоанн кивнул.
   - И именно поэтому у нее то и дело возникало  такое  чувство,  будто  она
бывала здесь прежде.
   - Потому, - усмехнулся пресвитер, - что она  действительно  бывала  здесь
прежде. Давай отведем ее в дворцовый сад.

***

   При луне сад пресвитера Иоанна выглядел волшебно. Здесь  царили  покой  и
таинственность. Тишину нарушил  только  шелест  листвы  и  щебетание  ручья,
пробегавшего по саду.  Легкий  ветерок  вертел  колеса  игрушечных  мельниц,
маленькие игрушечные лодочки покачивались на волнах. Трое чародеев  блаженно
дышали ароматом экзотических растений. Вокруг них высились  деревья,  кронам
которых терпеливые и заботливые  руки  садовников  за  многие  годы  придали
фантастические очертания. Мелодично позванивали легкие колокольцы. Роскошная
лужайка при свете луны казалась изумрудной, присыпанной  жемчугами  росинок.
Пирамидальные  кипарисы  окружали  вырезанную  из  слоновой  кости   изящную
беседку.
   - Это.., это все.., кажется мне... - Балкис прижала  ладонь  к  виску.  -
Лорд-маг, у  меня,  наверное,  опять  это..,  дежа..,  вю,  про  которое  ты
говорил?
   - Думаю, дело не только в этом, - не  спуская  взволнованного  взгляда  с
девушки, ответил Мэт.
   - И в этом можно удостовериться, - негромко проговорил пресвитер Иоанн. -
Призови-ка духов, которые окружают тебя.
   Балкис задрожала.
   - Они разгневаются, если я потревожу их напрасно! Мэт обратил внимание на
то, что девушка и не подумала сказать, что это для нее не по силам.
   - Потревожишь ты их не напрасно, - заверил Иоанн. - У тебя есть для этого
очень важная причина. И если они расположены к тебе, они будут  только  рады
откликнуться на твой зов. Зови их, девица.
   Балкис бросила на пресвитера взор, полный отчаяния, сошла с террасы в сад
и прокричала:
   - О духи вод и деревьев, земли и ветра! Если кто-то из  вас  знает  меня,
молю вас, придите ко мне и скажите мне, кто я такая!
   Ответом ей была тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом листвы под ветром.
   Балкис понурилась, опустила плечи.
   - Ничего не вышло. Все напрасно.
   - Дай же им время, - урезонил ее пресвитер Иоанн.
   Со стороны ручья послышался всплеск - слишком громкий для того, чтобы это
могла быть форель и даже осетр. За ним последовал второй всплеск.
   Балкис устремила взгляд в ту сторону.  Глаза  ее  вспыхнули  надеждой.  А
потом она со всех ног бросилась к ручью.
   Мэт и пресвитер ее еле догнали.
   Балкис выбежала на маленький причал, опустилась на колени и уставилась  в
воду.
   - Кто бы вы ни были, о явившиеся на мой зов, покажитесь, молю вас!
   Мэт на всякий случай приготовился к тому, что никакого ответа  на  мольбы
девушки не воспоследует.
   Однако ответ таки  воспоследовал  и  оказался  очень  приятным.  Из  воды
показалось нечто вроде поросшей водорослями кочки  -  но  нет,  то  была  не
кочка. Водоросли обрамляли женское лицо. Затем из воды появились плечи нимфы
и грудь, прикрытая цветком лотоса, затем - живот, одетый лепестками  водяных
лилий, затем заблестела чешуя, которой мог быть покрыт как рыбий хвост,  так
и стройные ноги.
   Рядом с первой нимфой появилась вторая и ахнула:
   - Гляди-ка, сестрица Шаннаи! Полюбуйся-ка на ее ауру!
   - Вижу! Вижу, Арлассер!
   Иоанн и Мэт не спускали глаз с Балкис, но сами не  видели  и  не  слышали
ничего. Балкис беспомощно обернулась к одному из них, потом к другому.
   - Аура? Но что... Что это такое?
   - Светящийся ореол, который тебя  окружает,  глупенькая  ты  смертная!  -
рассмеялась Шаннаи. - Двух  одинаковых  аур  не  бывает!  Вы,  смертные,  не
способны различить ауру своими  полуслепыми  глазами,  а  вот  мы  можем  ее
видеть. Верно я говорю, Арлассер?
   - Конечно, можем. И нам твоя аура знакома, правда?
   - Еще бы она не была нам знакома! Разве смогли бы мы забыть малютку,  что
плыла по реке в коробке!
   - В коробке? - вытаращила глаза Балкис и, запинаясь, затараторила:
   - В маленьком ящичке из слоновой кости? С золотыми полосками?
   - Такова ли она была, та коробка, сестрица? Ардассер запрокинула  голову,
задумалась. Молчание затянулось. Балкис подобралась -  совсем  как  кошка  в
ожидании опасности. Наконец нимфа проговорила:
   - Да. Коробка была именно такая. Никаких сомнений быть  не  может:  ты  -
именно та малютка, что лежала в ней. Балкис радостно вскричала  и  протянула
руки к нимфам.
   - Будьте благословенны, добрые духи! Арлассер рассмеялась:
   - Не такие уж мы добрые, но мы тебя помним. А твоя  мать,  бедняжка!  Эти
страшные всадники гонялись за ней по саду, а потом  изловили  и  принесли  в
жертву! Но она успела призвать нас и упросила защитить тебя. О да, и мы тебя
защитили, верно я говорю, Шаннаи?
   - Верно, сестрица, - подтвердила Шаннаи и сказала Балкис:
   - Мы проплыли по реке, толкая коробку,  в  которой  ты  лежала,  а  потом
позвали дриад и попросили их позаботиться о тебе. Судя по тому, что ты  цела
и невредима, они таки о тебе позаботились.
   - Ну вот! - решительно воскликнула Арлассер. - Теперь же мы  покончили  с
тем, о чем нас никто не просил, и дело с концом! Корми рыб до скончания дней
своих, если желаешь отблагодарить нас, смертная, ибо рыбы кормят нас!
   - Прощай и будь милосердна к реке! - крикнула  Шаннаи.  Затем  обе  нимфы
отвернулись от берега и с шумным плеском погрузились в воду.
   Балкис, стоя на коленях, закрыла лицо руками и расплакалась.
   - Не плачь, утешься, - проговорил  пресвитер  Иоанн,  подошел  и  ласково
погладил плечи девушки. - Ты вернулась домой, девица. Туда, где ты родилась.
   - Но.., но кто же я такая? - подняла к нему заплаканные глаза Балкис.
   - Ты - дочь принцессы  Каначаи,  моей  племянницы,  -  ответил  пресвитер
Иоанн. - Мы думали, что она погибла во время вторжения варваров.  Теперь  мы
знаем это наверняка.
   - А как.., как меня звали?
   - Тебя звали Балкис - точно так же, как  назвали  франки,  -  ответил  ей
Иоанн. - И теперь тебе по праву принадлежит титул  твоей  матери:  принцесса
Рассветных Врат.
   -