ом, снова взлетел и опустился посох, а его
владелец выплюнул новое непереводимое стихотворение. По полу побежали искорки и мгновенно обратились в тараканов.
Мэту показалось, что он читает их мысли. Мысли выражались одним-единственным междометием <Ам!>. <Интересно, за
что они меня принимают>, - подумал Мэт, одновременно распевая:

Ах, вы, глупые козявочки, букашечки,
   Несмышленые такие таракашечки!
   И на что сдалась-то вам свежатинка,
   Когда есть отменная тухлятинка?
   Старика, родные, не жалейте,
   Я желаю вам успеха в этом рейде!

На минутку Мэт залился румянцем. В присутствии тараканов сказать про <Рейд> - известное патентованное средство... но
если насекомые и заметили что-то, они не подали знака - только развернулись и на полной скорости рванули к владельцу
замка.
   Старик выругался и в течение нескольких минут отбивался  от  тараканов  с
помощью собственного инсектицидного заклинания. Мэт воспользовался паузой  и
решил придумать специальный стишок против вредных насекомых  на  все  случаи
жизни, но тут тараканы сморщились и исчезли, а желтые глаза старика  глянули
на Мэта с неприкрытой ненавистью.
   - Видно, от тебя-то мне так легко не избавиться?
   - Боюсь, избавиться от меня у вас вообще не получится, - вежливо  ответил
Мэт, - разве что только вы учтиво попросите меня удалиться.
   - Но ты не уйдешь? Или уйдешь?
   Мэт вздохнул.
   - Я, конечно, не совсем это имел в  виду,  когда  говорил  <учтиво>,  но,
пожалуй, придется. Ладно, я уйду, только мне бы  хотелось  сначала  получить
ответы на несколько вопросов.  -  Никому  от  меня  ничего  не  добиться!  -
Старикашка замахнулся посохом и снова заговорил нараспев. Мэт быстро  принял
вызов и обогнал старика:

Злишься, старый? Эко дело?
   Но тебя я не боюсь.
   У тебя и так-то тело
   Не сказать, чтобы дебело,
   Ну а я сейчас добьюсь,
   Чтоб оно окаменело!
   Руки, ноги, кости, мясо
   Станут тверды, как гранит,
   Голова одна живая
   И любезная такая
   На вопросы отвечает
   И ответов не таит.

Голос хозяина замка превратился в хрип и умолк. Старик застыл с поднятым посохом, однако стукнуть им об пол уже не
мог при всем желании, поскольку тело его стало серым, как гранит, и неподвижным.
   - Вот так-то лучше будет.  -  И  Мэт  отправился  по  кругу,  разглядывая
старика, - так скульптор разглядывал бы законченное творение. - Не  сказать,
чтобы эта поза отражает радушие и гостеприимство, но могло бы быть и хуже.
   - А уж хуже тебя не придумаешь... - произнес старик голосом,  похожим  на
шуршание мелких камешков на горной осыпи, - отпусти меня, чародей, а  не  то
тебе точно хуже будет...
   - Да? Не думаю, - небрежно бросил Мэт. - Я понял, что ты мастер колдовать
с помощью жезла, так вот, сомневаюсь, чтобы хоть  один  стишок,  который  ты
выговоришь без помощи своей клюки, возымеет какое-то действие...
   Желтые  глаза  старика  полыхнули  злостью,  и  колдун  принялся   что-то
декламировать.
   - С учетом всего сказанного выше, - быстро продолжал Мэт, - тебе было  бы
куда проще для начала ответить на несколько моих вопросов. Потом  я  мог  бы
тебя отморозить и уйти своей дорогой.
   Колдун перестал бормотать, остановившись на полуслове.
   - Но, конечно,  если  ты  все-таки  ухитришься  сделать  со  мной  что-то
нехорошее, некому тебя будет отмораживать.
   - Это я и сам могу!
   - Не сомневаюсь. Ты можешь отморозить любого, обращенного тобою в камень,
- уточнил Мэт. - Но сможешь ли ты сбросить мое заклинание?
   Колдун промолчал. Только мрачно зыркнул на Мэта.
   - Итак, приступим: как ты сюда  попал?  -  спросил  Мэт.  -  Тебя  послал
король? Встречать новеньких?
   - Вот-вот! Новеньких! А я самый первый,  но  первый  из  десятков.  Будет
больше!
   Мэт кивнул:
   - Разумно. Увы, король не объяснил мне, прежде чем забросил сюда,  почему
он просто-напросто не казнит тех, кто отказывается ему  покориться.  Ну,  ты
понимаешь - отрубить голову, а потом еще и тело сжечь для  верности.  Почему
бы и нет?
   - С самыми злейшими врагами он так и поступал, - прошуршал  колдун.  -  С
теми, кто пытался скинуть его.
   - А ты ему не угрожал? Просто не хотел прекращать мучать своих  крестьян,
да?
   - Что-то в этом духе, - признал колдун. - На трон я плевать хотел.  Таких
планов у меня не было.
   - Да, я обратил внимание: трон особой выдумкой не блещет, - кивнул Мэт. -
Но мне показалось, что Бонкорро весьма терпим. Только и нужно - жить по  его
законам.
   - Ага, и перестать убивать священников? - возмутился колдун. - Прекратить
насиловать девушек? Перестать думать о том,  чтобы  навредить  всякой  живой
душе в округе, чтобы отправить все души в Преисподнюю? На что тогда жить?
   - Ясно. Ты оказался неисправим. - Тут у Мэта мелькнула мысль. - А  король
пытался тебя перевоспитать?
   - Пытался. Он трижды велел мне изменить образ жизни. В последний раз  его
дурацкий шериф мне на глаза не попадался, значит, это не он  донес  на  меня
королю - про то, как я забавлялся с одной крестьяночкой.  Видимо,  у  короля
Бонкорро имелись и другие шпионишки в моем замке  -  может,  даже  та  самая
кошка, которую я купил специально выслеживать всех его шпионов.  Мэт  понял:
старик ему откровенно не нравится.
   - А король появился у меня в зале с громом и молнией - вот дурак-то,  так
показуху любит! <Чего надо? - это я ему говорю.  -  Что,  в  монастырь  меня
пошлешь?> <Не собираюсь, - говорит, - и даже не  стану  требовать  от  тебя,
чтобы ты расторг свой союз с Сатаной, - во как сказанул, - ибо твоя  душа  -
это твоя забота, и никакое перевоспитание тебе не поможет в загробной жизни,
если ты сам не поработаешь над собой>.
   Мэт внимательно слушал. Что-то совсем не похоже на того атеиста,  которым
пытался казаться король.
   - Вполне здравомысляще сказано, на мой взгляд.
   - Прямо! Он сущий тупица, если думает, что может  найти  законы,  которые
правят последствиями деяний души! Но вот  от  радостей  моих  он  мне  велел
отказаться. <То, что ты делаешь моим подданным, - сказал, - это моя забота>.
Самонадеянный прыщ! Я ему в морду плюнул. Вот за это-то  он  меня  и  сослал
сюда.
   - Понятно. Три бунта подряд и ты за пределами королевства, - кивнул  Мэт.
- И не просто королевства, а за пределами его мира. Интересно, что король до
сих пор чтит число <три>.
   - В этом числе нет никакой мистики.
   - Я такое тоже слыхал. Ну а ты, стало быть, набрел тут на этот замок?
   Колдун выпучил глаза. А потом расхохотался противным, скрежещущим смехом.
   - Да ты, как я погляжу, ни черта не понял, что это за мир такой?
   - А-а-а... Так ты сам тут все построил?
   -  Ага.  Вот  этими  ручками,  -  осклабился  колдун,  -  тут  неподалеку
каменоломня, а я сильнее, чем кажусь на первый взгляд.
   - Вот-вот, потому я и не хочу к тебе близко подходить. А каменоломню тоже
ты создал?
   Колдун прищурился и посмотрел на Мэта, догадываясь наконец, кто  тут  над
кем подшучивает.
   - Что за глупость? Как это можно создать каменоломню?
   - Я-то подумал, что ты тут можешь что угодно создавать  -  ну,  вот  так,
например... - Мэт указал на стену, вообразил кирку и повелел ей появиться. И
естественно, кирка появилась и приготовилась долбить гранит.
   - Нет! - встревоженно крикнул колдун,  и  тут  же  из  воздуха  появилась
громадная рука, схватила кирку и запустила ею в Мэта. Мэт поскорее  пожелал,
чтобы она исчезла, и кирка растаяла. Но тут Мэту захотелось, чтобы появилась
рука побольше той, что призвал колдун. Рука сжимала громадную линейку  и  по
приказу Мэта врезала этой линейкой по костяшкам колдуновой руки.
   - Ну ладно, хватит, - с отвращением выговорил колдун. - Убери свою,  а  я
свою уберу.
   Мэт кивнул.
   - На счет <три>.
   - Нет, на счет <пять>.
   - Ладно, пусть будет <пять>, - вздохнул Мэт.  Он  хотел  было  просветить
старика, сказать ему, что и число  <пять>  в  некоторых  религиях  считается
священным, но передумал - наверное, это не имело никакого значения, ведь эти
религии не были христианскими.  В  конце  концов  в  этой  части  мира  либо
действовали христианские понятия, либо, наоборот, не действовали вовсе.
   - Раз... два... три...
   - Четыре, пять! - быстро досчитал колдун, и  рука,  сотворенная  М  этом,
исчезла.
   Колдун расхохотался, а гигантская ручища, его создание, полетела к голове
Мэта. Мэт быстренько кое-что представил, и в воздухе возникла тяжелая  цепь,
подлетела  к  стене  и  кольцом  закрепилась  в  ней.  Другим  концом   цепь
пристегнулась  к  кольцу,  охватившему  запястье  руки.  Рука   с   грохотом
брякнулась об пол, злобно заскребла пальцами, пытаясь дотянуться до Мэта. Но
над злобной рукой возникла карающая десница с линейкой.
   - Ладно уж... - горько вздохнул колдун, и <его> рука исчезла.
   Мэт кивнул и испарил <свою>. Колдун проворчал:
   - Если ты знал, что тут все иллюзия, зачем спрашивал?
   - Меня так в школе учили - любые догадки надо  подтверждать,  -  объяснил
Мэт. - Значит,. здешнее царство - это такая карманная  вселенная,  настолько
насыщенная магией, что можно все, что пожелаешь, задумать и сотворить?
   - Именно, - буркнул старик. - Весь этот замок - плод моего воображения.
   Мэт решил, что старикашке срочно нужен психиатр.
   - И в этом царстве между мирами, куда нас  забросил  король  Бонкорро,  -
продолжал  объяснения  старик,  -  все,  что  ни   представишь,   становится
настоящим!
   Мэт поежился.
   - Идеальное местечко для людей, которые любят заблуждаться.
   - О, этим сюда не надо. - Колдун прикусил губу. - Те, кто хочет найти Рай
на земле, не этим занимаются. Теперь, когда у них полно денег, они забыли  о
загробной жизни, их интересует только то, что есть здесь и сейчас, вот они и
побросали свои семьи в поисках удовольствий.
   Мэт вспомнил гуляк, которых встречал по дороге к югу, и поежился.
   Колдун одарил его ухмылкой.
   - Удовольствия-то, они сегодня есть, а завтра нету - одни долги остаются,
а долги  надо  возвращать.  После  летнего  благоденствия  наступает  зимняя
голодовка. Тупицы таким образом ищут удовольствий, что эти поиски заводят их
сюда - или к смерти и проклятию! Какой же осел этот король  Бонкорро!  Хочет
сделать людишек счастливыми, а сам дал им средства саморазрушения!
   - Он говорит, что ему все равно, лишь бы к нему денежки текли.  -  Однако
Мэт нахмурился. - Ты имеешь в виду, что за время правления нового  короля  к
Сатане обратилось больше душ, чем при его деде, короле Маледикто?
   - Так оно и есть, потому что вместо страха перед  старым  королем  и  его
сатанинскими повелителями  новый  король  ничего  не  дал  своим  подданным.
Ничегошеньки! Священников он не наказывает, это верно, но он их и не  вернул
на старые места. - Колдун осклабился, наслаждаясь тем, что говорил. -  Людей
никто не учит, как обращаться с этим новым процветанием, у  них  нет  ничего
такого, что подсказало бы им, что делать, а чего избегать.
   - Ты уверен, что это происходит потому, что люди утратили веру?
   Колдун вздрогнул.
   - Не говори таких слов, мне от них больно, чародей!  Ты  догадался  почти
что правильно. Но дело не в том, что им не во  что  верить,  а  в  том,  что
король Бонкорро не дал им ничего такого, во что можно было бы верить! Вместо
страха перед Преисподней  он  дал  им  отсутствие  надежды  на  что-либо  за
пределами этого мира, потому они и стремятся только  к  мирским  радостям  и
удовольствиям. Не имея понятия, что им делать с  неожиданно  свалившимся  на
них свободным временем, они становятся жертвами грехов, которые возникают на
пути без числа.
   - Ты хочешь сказать, что теперь им труднее  держаться  за  веру.  Теперь,
когда она им в общем-то и не нужна.
   - Нет, я хочу сказать, что у них вообще не осталось никакой веры!  Именно
король служит примером для своих подданных, а у него нет  никакой  веры,  он
ничего не исповедует, вот и его народ стал таким же.
   -  Ясно.  А  эта  крошечная  вселенная  служит   замечательным   примером
происходящего: когда у тебя появляется возможность осуществить  свои  мечты,
но нет того мерила, которым ты бы мог отделить благие пожелания от  вредных,
ты тонешь в собственных неврозах. Колдун злобно ухмыльнулся.
   - Слова твои мне не совсем ясны, но вроде бы ты все точно  понял.  Гибнет
сердце - вот что главное.
   Так оно, конечно, и было - так тянулась его жизнь изо дня  в  день,  если
только колдун не из тех избранных,  кому  удавалось  держать  в  руках  свои
иллюзии и не давать им власти над собой. Нечего и  дивиться  -  такова  была
тюрьма для колдунов и чародеев. - Для любого другого здесь поначалу  был  бы
Рай, а потом начались бы пытки для подсознания, и в  конце  концов  подобное
место  превратилось  бы  в  камеру,  где  приводят  в  исполнение   смертные
приговоры.
   Глаза колдуна вспыхнули.
   - Будь уверен: я своим воображением владею!
   - Итак... - задумчиво проговорил Мэт. - Значит, светскому  монарху  нужно
искать какие-то иные ценности для подмены религии.
   Но пока что Мэту в голову пришло единственное: это то,  как  в  Советском
Союзе  ухитрились  придать  коммунизму  множество  религиозных  аспектов.  В
некотором смысле коммунизм и стал советской религией.
   Вдруг он понял, что больше не в силах  продолжать  начатый  разговор.  Уж
слишком этот колдун правильно говорил о том, что на самом деле было в  корне
неверно.
   - Пойду-ка я, пожалуй, поброжу, поищу, нет ли тут  кого-нибудь  еще,  кто
получше разбирается  в  психоанализе,  -  сказал  Мэт.  -  А  за  инструктаж
спасибочки. - Он развернулся и шагнул было к  выходу,  но  потом  опомнился,
обернулся и успел  выставить  палец  и  изобразить  огненный  жезл,  который
мгновенно подорвал великана со слоновьей башкой и  хищными  клыками  -  тот,
исполняя танец живота, уже тянулся к нему  хоботом.  Великан  рассыпался  на
множество искр и исчез.
   - Не стоит, - посоветовал Мэт колдуну. -  Я  за  тобой  так  и  так  буду
приглядывать, так что и не пытайся пускать по моему следу  всяческих  чудищ.
Колдун злобно смотрел на Мэта.
   - Из-за тебя в этом мире не останется никаких радостей!
   И  тут  Мэт  понял,  что,  по  понятиям  колдуна,  он  сюда  был   заслан
исключительно для того, чтобы колдун с  ним  играл!  Как  некогда  играл  со
своими крестьянами, как с игрушками! Развратное чудовище!
   Развратное чудовище? Может быть, именно поэтому  все  его  создания  были
развратными чудовищами.
   - Короче: и не думай! - предупредил старика Мэт. - До сих пор  я  еще  не
пытался сделать тебе по-настоящему больно. Не  искушай  меня  -  меня  легко
ввести в искушение.
   - Ой, вот этого добра тут выше крыши, - съязвил  колдун,  -  и  без  меня
искусят как миленького.
   Вот тут-то Мэт решил ни за что на свете,  пока  он  здесь  находится,  не
рисовать в воображении ничего такого, что развлекло бы его, принесло бы  ему
удовольствие. Беда в том, что он никогда не отличался  особой  твердостью  в
выполнении принятых  решений.  Между  тем  он  все  же  вышел  из  сырого  и
зловонного замка, но при этом всю дорогу по спине у него бегали мурашки:  он
все ждал удара в спину.
   Но вот от поверхности  рва  оторвалась  огромная  стрекоза,  пролетела  с
жужжанием мимо Мэта, ударилась о  стену  замка  и  обратилась  в  тарантула.
Тарантул начал торопливо взбираться вверх по  крепостной  стене,  и  у  Мэта
отлегло от сердца. Только ради очистки совести он заглянул в  замок  глазами
этого паука и увидел, что колдун  творит  двуглавого  волка.  Мэт  вообразил
здоровенную пилу и перепилил волка пополам, сделав так,  что  обе  половинки
исчезли. И пошел своей дорогой, слушая, как колдун поносит его на  чем  свет
стоит, - Мэт только  радовался.  Однако  окончательно  успокоился  он,  лишь
миновав подъемный мостик и отойдя от замка ярдов на сто. Потом,  правда,  не
без содрогания  он  отменил  свое  заклинание  насчет  окаменения,  выбросил
противного старикашку из головы и отправился дальше поискать, не найдется ли
чего поприятнее на этой протуманенной насквозь пустоши.
   Ну, хотя бы самую малость поприятнее. Мэт вовсе  не  собирался  проявлять
излишнюю разборчивость.

Глава 20

   Он долго смотрел вслед  гонцу.  Потом  Алисанда  обернулась  к  сэру  Ги,
решительно отбросив всякие мысли о  тарелке,  до  краев  наполненной  кислой
капустой, такой сочной, хрустящей...
   - Что же теперь, сэр Ги? Как нам спасти Мэтью, не объявляя войны?
   - Я бы сказал, - не спеша ответил рыцарь,  -  что  для  начала  нам  надо
уяснить, как это может быть, что Мэтью в большой опасности, но при  этом  не
находится в Латрурии.
   - И ушел ли он вообще из Латрурии, - подсказал Стегоман.
   - Хорошая мысль. - Алисанда кивнула и обернулась к Орто  Откровенному.  -
Ты что скажешь, чародей? Твой учитель в Латрурии или нет?
   - Нет, не в Латрурии. - Орто вглядывался в одному ему ведомо какую  даль.
- Между тем все равно он в большой опасности.
   Ледяной  холод  охватил  сердце  Алисанды.  Перед  ее  мысленным   взором
предстало видение: чаша из прозрачного стекла, а через ее край  переливается
какая-то коричневая маслянистая жидкость. Лед! Вот что было в этой чаше.  Но
не настоящий лед, иначе бы...
   - Но он... он не в загробном мире?
   - Нет, - совершенно уверенно ответил Орто. - Он не в Аду, не в Чистилище,
ни в одном из царств мертвых. Он в таком месте... которое как бы и  есть,  и
как бы его нет... - Он пожал плечами и снова уставился в одну  точку.  -  Не
могу выразиться точнее, ваше величество, слов не хватает. Скажем так:  он  в
царстве чародеев. Стегоман проворчал:
   - Чародейское царство, и чтобы Мэтью не смог оттуда выбраться?
   - Сам - нет.
   - А ты можешь помочь ему? - требовательно спросил сэр Ги.
   - Увы, не могу, - вздохнул Орто. - Я способный чародей, сэр рыцарь, но не
всемогущий.
   - Значит, надо доставить сюда всемогущего, - рявкнул  Ситегома  и  рывком
развернул голову к сэру Ги. - Не о такой ли срочности говорил Знахарь?
   - О такой, - согласился  сэр  Ги  и  обернулся  к  Алисанде.  -  Явная  и
серьезная опасность, - сказал он. - Настоящая опасность, хотя какая  именно,
непонятно.
   - Между тем все равно опасность. - Алисанда кивнула и посмотрела на Орто.
- Верно?
   - Верно, ваше величество, и, если в этот миг  ее  нет,  она  может  очень
быстро появиться.
   - Значит, нечего ждать, - заявила Алисанда Черному  Рыцарю.  -  Вызывайте
Знахаря!
   Сэр Ги немного ослабил латный воротник и вынул из-за  нагрудной  пластины
непрезентабельного вида шарик.
   - Вот тот амулет, который он дал мне.
   Алисанда  недоверчиво  поглядела  на  амулет,  висевший  на   простенькой
железной  цепочке.  Металлический  шарик,   пару   дюймов   в   поперечнике,
испещренный крошечными дырочками, выстроившимися в диагональные ряды.
   - Как-то он не внушает доверия, сэр Ги.
   - Это верно, - согласился Черный Рыцарь. - Но чародей Савл  говорил,  что
внешность обманчива, главное - действие и суть.
   Алисанда поежилась.
   - Мне жаль его супругу Анжелику!
   - Не сомневайтесь, ваше величество, она в их хижине навела уют и красоту,
- заверил королеву сэр Ги. - И ему это нравится точно так же, как его жена.
   Алисанда нахмурилась.
   - Но разве он не видит то, что он находит радость  в  любовании  красотой
жены и той  красотой,  какую  она  создает  вокруг  себя,  противоречит  его
заверениям, будто бы его совсем не заботит внешняя сторона вещей.
   - При всем моем уважении, ваше величество, - осторожно вмешался  Орто,  -
лорд Мэтью говорил мне, будто бы чародея Савла совсем не смущает то, что  он
частенько сам себе противоречит. А как действует этот амулет, сэр Ги?
   - Он перенесет к чародею Савлу мои слова. - Сэр Ги надавил  на  крошечный
выступ в  цилиндрике,  на  котором  висел  шарик...  -  Я  должен  прочитать
заклинание,  и  тогда   мой   голос   перенесется...   Внимание,   внимание,
девять-один-один! Приди, чародей  Савл,  мэй  дей,  мэй  дей  <Майский  день
(англ.) - позывные, которыми радисты зам