смотрел на меня.
   - Еще скажи, что это новость для тебя. А потом он расхохотался.




   КРИСТОФЕР СТАШЕФ
   МАГ IV: МАГ-МЕНЕСТРЕЛЬ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://bestlibrary.rusinfo.com


ПРОЛОГ

   Высокий чалый жеребец задрал голову и заржал. Остальные лошади  поспешили
к дверцам своих стойл и повернули головы ко входу в  конюшню,  где  появился
Ачерезе, конюх, с мешком овса, перекинутым  через  плечо.  На  угрюмом  лице
конюха промелькнула улыбка.
   - Ну вот! - сказал он себе под нос.  -  Хоть  эти  рады  меня  видеть!  -
Отсыпав меру овса в кормушку на дверце стойла жеребца, он добавил: - Хоть вы
едите хорошо, приятели! - Он пошел по проходу и принялся насыпать  зерно  во
все кормушки. - И одежка у вас  славная,  не  то  что  у  нас...  -  Ачерезе
прикусил язык,  вспомнив,  что  его  сетования  может  услышать  король  или
кто-нибудь из его колдунов. - Ну, что тут скажешь, - продолжил он, - все  мы
должны трудиться в этом мире, вот только  кое-кому  достается  куда  меньше,
чем...
   Конюх опять прикусил язык. В это время он как раз  насыпал  овса  коню  в
третьем стойле и уже собрался было выйти оттуда, как вдруг увидел на боку  у
коня сырую красную полосу. Он остановился и потрогал полосу пальцем.
   - Ну, вот, - вздохнул  конюх,  -  и  вы  трудитесь,  и  работенка  у  вас
потяжелее моей будет, верно? Так что уж извиняйте,  дружки-приятели,  что  я
вам нажаловался... -Тут конюх открыл дверцу, ведущую в четвертое стойло. - А
ты, Фандальпи, ну ты, конечно, того... - И конюх остановился как вкопанный.
   Фандальпи прижался к задней стенке стойла, ноздри его  были  расширены  и
покраснели, белки глаз сверкали.
   - Ну, ты что, дружок, ты что...
   И тут Ачерезе увидел лежащее на полу тело. Несколько минут он не в  силах
был со страху пошевелить ни рукой, ни ногой. Стоял выпучив глаза - под стать
жеребцу. Потом повернулся к дверце, но не успел сделать и шага, как колени у
него подкосились: накатила новая волна страха. Что бы он теперь ни сделал  -
бросился ли бежать или остался бы здесь, -  он  все  равно,  считай,  погиб.
Правда, если бы он решился доложить кому следует, что в конюшне труп, он мог
бы немного продлить свои дни. Гальтезе, помощник  сенешаля,  подтвердил  бы,
что Ачерезе получил мешок зерна всего несколько  минут  назад,  -  так  что,
может, его все-таки и не обвинят в смерти принца.
   Конюх бегом бросился по  внутреннему  двору  в  караульную  комнату.  Под
ложечкой противно  сосало  от  страха.  Конечно,  у  него  была  возможность
оправдаться, но речь ведь шла о наследнике престола, стало быть, возможность
была очень и очень слабая.

***

   Король Маледикто рвал на себе волосы и в отчаянии вопил:
   - Какой проклятущий демон забрал у меня моего сына!
   Но все понимали, что демоны и вообще какие бы то ни было пособники Сатаны
тут ни при чем. Тело не обгорело и не  осквернено.  По  крайней  мере  своей
преданностью  Богу  принц  завоевал  себе  хоть  это.  Единственным   знаком
сатанизма был странный орнамент на рукоятке кинжала, пронзившего его  грудь.
Однако точно такие же кинжалы имелись у любого из колдунов короля и у многих
стражников. Стало быть, всякий мог такой кинжал украсть,  хотя  это  было  и
нелегко.
   - Глупый мальчишка! - причитал король. - Неужели ты думал, что  твой  Бог
спасет тебя от адского клинка? Смотри теперь, чего ты добился  всеми  своими
молитвами! Кто теперь унаследует мое королевство? Кто будет править, когда я
умру? О нет, теперь я буду еще более предан Злу! Дьявол сохранит мне  жизнь,
сохранит хотя бы для того, чтобы я насаждал несчастье  и  отчаяние  по  всей
земле!
   Ачерезе стоял в сандалиях на босу ногу  и  дрожал,  понимая,  кто  сейчас
главный кандидат на несчастье и отчаяние. И еще он с тоской вспоминал, как в
свое время бушевал  король,  как  угрожал  сыну,  как  требовал,  чтобы  тот
отказался  от  праведной  жизни.  Между   тем   именно   принц   был   живым
подтверждением, что Сатана продлит дни  короля  Маледикто,  ибо  только  при
жизни короля Латрурия могла  устоять  против  волны  доброты  и  набожности,
исходивших от принца Касудо.
   - Кто у меня теперь остался? На кого ты меня покинул! - продолжал  вопить
король. - Остался у меня только внук, плакса и слюнтяй, совсем еще малыш, от
горшка два вершка. О, я должен воспитать его в поклонении Сатане, иначе  вся
эта страна попадет под власть Добродетели!
   Но у него не хватало смелости признаться даже самому себе, что,  если  бы
он дерзнул воспитать маленького принца Бонкорро иначе, Дьявол наказал бы его
за это такими пытками, какие Ачерезе и присниться не могли. Король Маледикто
содрогался от одной только мысли об этом.
   - Глупец! Трус! Слюнтяй! - рвал и метал король, проклиная  мертвого  сына
на все лады, словно этим мог оживить его.
   В конце концов Ачерезе почудилось, что король неспроста так  распинается.
Как ни странно, он понял: король боится! Тут  Ачерезе  стало  совсем  не  по
себе. Чего бы там ни испугался король - король, который всю свою  жизнь  был
колдуном, настолько отдавшим себя Злу  и  пороку,  что  да  границей  о  нем
говорили только шепотом, - что бы ни вызвало его страх,  от  этого  Ачерезе,
простому парню, пытавшемуся жить более или менее праведно при дворе, где все
и каждый служили Злу, можно было запросто  сойти  с  ума.  Медленно-медленно
конюх начал отступать к двери. Никто не заметил его ухода: все  смотрели  на
короля и жались к стенкам  стойла,  стремясь  отойти  подальше  от  монаршей
ярости. Даже канцлер Ребозо  струхнул,  а  уж  ему-то  частенько  доводилось
принимать на себя королевский гнев - он служил при дворе уже пятьдесят  лет.
Поэтому-то никто и не заметил, как коротышка-конюх  выскользнул  из  стойла,
как он быстрым шагом вышел за задние ворота замка,  спрыгнул  в  заполненный
водой ров и поплыл.  Никто  этого  не  заметил,  потому  что  даже  дозорные
смотрели на конюшню со страхом и ужасом.
   Однако кое-кто все же заприметил пловца: одно из чудищ, что жили во  рву.
Громадное серовато-синее тело всплыло к  поверхности,  рассекло  маслянистую
воду, открыло глазищи величиной с рыцарские шлемы, повело  ими  туда-сюда  и
тут же заметило плывущую  фигурку.  Тело  чудища  задвигалось,  поплыло  все
быстрее и быстрее, и вот уже казалось - водяная стрела  указала  острием  на
плывущего конюха.
   Ачерезе даже не оглянулся. Он знал, что чудище учует его  и  бросится  за
ним. Однако, как ни страшно было чудище, куда больше Ачерезе боялся короля и
его покровителя.
   Догнав человека, чудище надулось. Ачерезе уже слышал, как оно  раскрывает
пасть, и отчаянно заработал руками. Берег все ближе и ближе...
   Но и чудище не отставало, и вот оно уже разинуло черную пасть  с  желтыми
острыми клыками...
   Но тут ноги Ачерезе коснулись илистого дна.  Он  выбросился  на  берег  и
откатился подальше от воды как раз в то мгновение, когда челюсти, похожие на
громадные пилы, сомкнулись у него за спиной.  Конюх  катился  и  катился  по
берегу, сердце его бешено колотилось, ему ужасно хотелось закричать,  но  он
не смел: боялся дозорных на стенах. Наконец он вскочил на ноги и увидел, что
ров уже в двадцати футах от него, а над линией берега  торчат  два  огромных
налитых кровью глаза.  Ачерезе  судорожно  выдохнул.  В  душе  его  родилась
благодарственная молитва, но он не произнес ни звука, не желая, чтобы Дьявол
услышал его и узнал о побеге. Он  развернулся,  пробежал  по  бровке  холма,
потом вниз по склону, надеясь на то,  что  Господь  услыхал  его  безмолвную
молитву, а прислужники Сатаны не услыхали. То ли Небеса сберегли его, то  ли
ему просто повезло, но он таки добежал  незамеченным  до  подножия  холма  и
бросился под прикрытие леса.
   И в то самое  мгновение,  когда  Ачерезе  скрылся  за  деревьями,  король
Маледикто наконец умолк, поток яростных слов у него иссяк. Дрожа,  он  стоял
над телом сына, и слезы бессилия застилали его глаза.  Да-да,  именно  слезы
бессилия. Наконец он медленно повернулся к канцлеру.
   - Найди убийцу, Ребозо! - приказал король.
   - Но... ваше величество! - попятился Ребозо. - Это ведь мог быть и  демон
из Ада!
   - Демон стал бы орудовать кинжалом, ты, тупица?! - проревел Маледикто.  -
Разве демон оставил бы тело целым и невредимым? И  неоскверненным?  Нет!  Ты
будешь искать смертного человека, а не посланника Ада! Найди его  и  приведи
его! Найди также конюха, который обнаружил тело  моего  сына,  допроси  его,
узнай, что он видел!
   - Конечно, ваше величество! - Ребозо отвесил  королю  низкий,  услужливый
поклон и отвернулся. - Конюх, выйди вперед! - крикнул он.
   Все молчали и, выпучив глаза, озирались.
   - Он вроде тут стоял, у дверцы стойла, - пробормотал один из  стражников.
- И ты его выпустил? Дал ему бежать! Идиот! Тупица! -  взревел  Маледикто  и
приказал остальным воинам: - Отрубить ему голову. Немедленно!
   Стражники испуганно и растерянно смотрели на своего товарища.
   - Никто уже и не подчиняется моим приказам! - проорал  Маледикто.  -  Это
мой сын, слабак несчастный, вас так распустил! Ну-ка дайте мне!
   С этими  словами  король  выхватил  алебарду  у  ближайшего  стражника  и
размахнулся. Остальные стражники  в  испуге  закричали,  присели  и  закрыли
головы руками. Тот несчастный,  что  видел  конюха  и  дал  ему  уйти,  тоже
попробовал пригнуться, но опоздал: алебарда рассекла  ему  грудь.  Он  успел
лишь вскрикнуть, но тут глаза его выпучились, и душа отправилась туда,  куда
отправлялись души всех тех, кто по доброй воле служил королю Маледикто.
   - Осел тупоголовый, - прошипел Маледикто, глядя на тело стражника.  Потом
он перевел взгляд на остальных воинов, те  дрожали  от  страха.  -  Когда  я
приказываю, вы подчиняетесь! А теперь найдите и приведите мне этого конюха!
   И стражники бросились искать Ачерезе. Но следы беглеца, ведущие к  задним
воротам и берегу рва, обнаружил канцлер. Стражники послушно побежали за ним.
   - Тут следы кончаются, - вздохнул капитан гвардии. - А  через  ров  живым
никому не переплыть.
   Ребозо испуганно оглянулся на  замок,  словно  услышал  какой-то  приказ,
которого не услышали остальные.
   - Возьмите лодку, - распорядился он, - захватите ищейку да осмотрите  как
следует другой берег. Распоряжение было выполнено, вот только собака страшно
упиралась, и пришлось закрывать ей морду чехлом - так пугал ее запах  живших
во рву чудищ... Несколько чудищ выставили из воды свои громадные глазищи, но
Ребозо вполголоса произнес заклинание и наставил на них свой  жезл.  Глазищи
закрылись, спины чудищ скрылись под стоячей  маслянистой  водой...  и  лодка
ткнулась в противоположный берег. Собака, выпучив глаза, вырвалась и убежала
бы, но солдаты ее утихомирили и, как она ни подвывала и ни пыталась  удрать,
заставили понюхать  мешок,  сохранивший  запах  Ачерезе.  Собака  заметалась
туда-сюда по берегу, и чем дальше она уходила ото рва, тем сильнее росло  ее
возбуждение. Владелец пса выругался и уже занес было кулак,  чтобы  стукнуть
его, но Ребозо воспротивился.
   - Пусть поищет, - сказал он. - Дай время.
   Не успел он договорить, как пес задрал голову и  победно  гавкнул,  после
чего рванул по следу во всю прыть. Он так рвался  вперед,  что  хозяин  едва
поспевал за ним. Ребозо прокричал приказ, и с полдесятка солдат бросились за
собакой и ее хозяином. По подъемному мосту уже бежали новые воины, а с  ними
и младший колдун в черном как смоль балахоне.
   Отряд, отправленный в погоню, громко протопал по склону замкового  холма,
выбежал на равнину, догнал ищейку. Вскоре  все  они  скрылись  под  покровом
леса.
   Весь день и всю ночь шли поиски. Ребозо отдавал распоряжения, посылал  за
свежими ищейками, возглавлял отряды гвардейцев. Погоня получилась  долгой  и
тяжелой - ведь Ачерезе бежал быстро,  он  даже  не  останавливался  поспать.
Может быть, страх гнал его вперед. Порой он петлял, порой  переплывал  поток
шириной ярдов в сто, залезал на деревья и перебирался с ветки на  ветку.  Но
там, где его не могли найти по запаху собаки, могли отыскать колдуны.
   И в конце концов Ачерезе, израненного, всего в крови, привели к канцлеру.
Тот кивнул. Глаза Ребозо сверкали.
   - На допрос его, - распорядился он.
   - Нет! Нет! - закричал Ачерезе.
   Он кричал всю дорогу, пока его вели к камере  пыток,  кричал,  когда  его
привязывали к дыбе. Агония и страх смешались в его хриплом крике.
   Ребозо стоял за спиной у короля, смотрел  на  Ачерезе  и  сам  дрожал  от
страха.
   - За что ты убил моего сына? - рявкнул Маледикто.
   - Я не делал этого! Я этого не делал!
   - Еще, - прошипел Маледикто, а Ребозо,  стуча  зубами  и  широко  раскрыв
глаза, кивнул палачу.
   Тот ухмыльнулся и поднес к коже Ачерезе каленое железо. Ачерезе кричал  и
кричал, а потом его крики перешли в слова:
   - Я... его только... там... нашел, я не убивал...... Ай-яй-яй-я-а!
   - Признавайся! - ревел король. - Мы знаем, что ты это сделал,  почему  ты
отрицаешь это?
   - Но я не делал этого! - завывал Ачерезе.  -  Я  его  только  нашел...  -
Ия-а-а-а-а-а!
   Так это и продолжалось, пока вконец измученный и обессиленный Ачерезе  не
сказал им то, что они хотели услышать.
   - Да-да! - прокричал он. - Я сделал это! Я украл кинжал  и  заколол  его,
это я, я! Только пусть мне не будет так больно!
   - Продолжить пытки! - распорядился Маледикто и с угрюмым  удовлетворением
стал смотреть, как корчится и извивается на дыбе конюх.
   Сверкая глазами, король слушал, как вопли Ачерезе  сменяются  мольбами  о
пощаде. Король дрожал от восторга, когда надтреснутый голос несчастного  все
еще пытался что-то произнести. Но  когда  залитый  кровью,  избитый  Ачерезе
забормотал молитвы и призвал на помощь Бога, Маледикто прошипел:
   - Убей его!
   Опустилось лезвие меча, и агония Ачерезе прекратилась.  Король  Маледикто
стоял и смотрел на изуродованный труп с мрачной радостью, но вдруг выражение
его лица сильно изменилось: опустились брови, поникли плечи, залегли морщины
тоски. Он отвернулся угрюмый и грозный.  Ребозо  проводил  короля  взглядом.
Перемена в настроении владыки испугала и удивила его. Канцлер поспешил вслед
за Маледикто.
   Но король захлопнул за собой дверь,  ведущую  в  его  покои,  и  принялся
осыпать проклятиями слуг,  требуя,  чтобы  все  убирались  к  черту.  Ребозо
отвернулся и, вздохнув, побрел прочь.  В  королевской  семье  был  еще  один
человек, которому следовало бы узнать о случившемся. Нет, то  была  не  жена
Маледикто - ее давно казнили за супружескую измену, а которой сама она и  не
ведала, нет, то была и не жена принца - она умерла при  родах.  То  был  сын
принца, внук Маледикто, - на  сегодняшний  день  самый  вероятный  наследник
престола.
   Ребозо отправился в  покои  мальчика,  располагавшиеся  в  дальнем  крыле
замка. Подойдя  к  двери,  он  собрался  с  духом,  отдышался  и  постарался
настроить  себя  на  нужный  лад  -  так,  чтобы  сочувствие  сочеталось   с
твердостью, мягкость с жесткостью. Как  только  канцлер  решил,  что  придал
своему лицу нужное выражение  и  достиг  требуемого  расположения  духа,  он
отправился к мальчику, чтобы сообщить ему, что он остался круглым сиротой.
   Принц Бонкорро, конечно, расплакался. Ведь ему было всего  только  десять
лет. И он никак не мог понять, как же такое могло произойти.
   - Но почему? Почему? - хныкал он. - Почему Бог забрал моего папу? Он  был
такой хороший, он так старался делать то, что угодно Богу!
   Ребозо вздрогнул, но все-таки нашелся:
   - Значит, для него отыскали дела в Раю.
   - Но для него и тут дел  хватает!  Тут  много  работы,  тут  жутко  много
работы! И эта работа очень важна для Бога! Разве Бог мог подумать,  что  мой
папочка не справится? Разве он не старался изо всех сил?
   Ну что на это ответишь?
   - Может быть, и нет, ваше высочество.  Королям  приходится  делать  много
такого, что посчиталось бы грехом для простолюдина.
   - Это что же? - Слезы у мальчика мгновенно высохли, и он так посмотрел на
канцлера, словно тот и был повинен в смерти его отца.
   - Ну... убийство, например, - промямлил Ребозо. - То есть я хотел сказать
- казни. Когда король казнит людей, совершивших ужасные, злобные поступки  -
ну, например, если они убивали других людей. Если бы таких людей не казнили,
они бы вновь и вновь совершали ужасные поступки. А бывает, что других  людей
приходится убивать в бою. Пусть король и не всегда делает  это  сам,  но  он
отдает такие приказы, ваше высочество.
   - Так... - Бонкорро смерил старого канцлера взглядом с головы до  ног,  и
того бросило в дрожь. - Ты хочешь сказать, что мой папа был слишком хорошим,
слишком добрым, слишком мягким для того, чтобы быть королем?
   Ребозо пожал плечами и небрежно махнул рукой.
   - Не мне об  этом  судить,  ваше  высочество.  В  таких  делах  мало  кто
разбирается - это не в нашей власти, выше нашего понимания.
   Но мальчик смотрел так, словно подобные мысли противны  самой  его  сути.
Ребозо поспешил продолжить:
   - Знаете, ваш дедушка сейчас в страшной ярости. Он наказал того человека,
который убил вашего отца, и...
   - Наказал? - воскликнул Бонкорро. - Его поймали? Почему он это сделал?
   - Кто знает, ваше высочество?  -  Ребозо  чувствовал,  что  выдержка  ему
вот-вот изменит. - Зависть, страсть, безумие. - Ваш  дед  не  стал  ждать  и
выслушивать объяснения. Убийца мертв. Какая теперь разница?
   - Большая, - возразил Бонкорро. - Для принца, который хочет жить.
   У Ребозо мурашки по спине  побежали  -  так  это  было  сказано.  Мальчик
казался слишком взрослым для своих лет.  Но,  с  другой  стороны,  от  таких
событий как раз и взрослеют - иной раз и мгновенно.
   - Если вы хотите жить, ваше высочество, - вкрадчиво проговорил Ребозо,  -
было бы лучше, если бы вы несколько месяцев отсутствовали в замке.  Дед  ваш
во гневе, а теперь еще и затосковал. Не могу представить, что он  выкинет  в
следующую минуту.
   - Не хочешь же ты сказать, что он сошел с ума?
   - Я так не думаю, - медленно проговорил Ребозо, - но наверняка не знаю. И
мне было бы гораздо спокойнее, ваше высочество, если бы вы спрятались.
   - Но где? - Бонкорро принялся испуганно озираться, вдруг став беспомощным
и растерянным. - Куда мне идти?
   Ребозо неожиданно улыбнулся:
   - Не в гардероб, ваше высочество, и не под кровать. Я имел в виду другое.
Я хотел бы спрятать вас вне замка, вне нашей столицы  Венарры.  Я  знаком  с
одним бароном, у него свое поместье. Он человек добрый и  законопослушный  и
никогда не обидит принца. Он позаботится о том, чтобы вас  никто  не  нашел,
даже если его величество прикажет вас разыскать. Но  он  такого  приказа  не
отдаст: я позабочусь о том, чтобы он не узнал, где вы находитесь.
   Бонкорро нахмурился.
   - А как ты это сделаешь?
   - Я солгу, ваше высочество. О нет, не глядите на меня с таким укором. Это
будет ложь во спасение, и это  будет  гораздо  лучше,  нежели  оставить  вас
здесь, где ваш дед в любой момент может ударить вас, подвернись вы  ему  под
руку.
   Бонкорро поежился. Он видал Маледикто во гневе.
   - Но он же колдун! Разве он не отыщет меня где угодно?
   - Я тоже колдун, - спокойно отозвался Ребозо. - И  замету  ваши  следы  с
помощью моего искусства - да так, что даже ему не под силу будет  найти  их.
Это мой долг перед вами и перед ним.
   - Ну да, конечно, - рассудительно кивнул Бонкорро. - Странно только,  что
тебе надо врать ему, чтобы сохранить ему верность.
   - Придет день, и он поблагодарит меня за это, - заверил принца Ребозо.  -
А теперь пойдемте, ваше высочество, болтать некогда. Никто не  знает,  когда
на вашего деда снова нападет приступ ярости. Нам нужно успеть уйти, пока  он
не вспомнил о вас.
   Глаза принца Бонкорро широко открылись от страха.
   - Он точно вспомнит! Как же мы... Ребозо?!
   - А вот так. - Ребозо развернул просторный темный плащ и накинул на плечи
мальчика. - Набросьте капюшон.
   Бонкорро  торопливо  натянул